darkness bound them

Я сказал, что с того дня началась моя страсть; я бы мог прибавить, что и страдания мои начались

с того же самого дня.

*** 9 сентября Я в деталях помню тот злополучный день — 18 октября 2007 года. Мне десять лет, школа является самой большой и грузной проблемой в жизни, и единственное, ради чего я бегу домой, сломя ноги, отказываясь от очередной прогулки с Эмили — запланированный с отцом поход в лес, где позже мы разожжем костер, поднимая над пучиной красных языков пламени несколько палочек с нацепленными на них пушистыми маршмэллоу. Только вот этот поход не состоится. Я приду домой, воодушевленная новыми поисками приключений, и встречу отца, одиноко сидящего на стуле перед самым окном, выходящим на задний двор, и нервно курящего сигарету. Он не станет ничего говорить, лишь спустя несколько десятков секунд, словно выйдя из транса, прижмёт меня к своей крепкой груди, еле заметно подрагивая плечами. В тот день умерла моя мать, став жертвой тайного убийцы в переулке, которого никто так и не нашел. Ребекка была интересной женщиной, той, чьей красоте и силе воле восхищаешься, и чьему уму завидуешь. Она всегда была строже отца: дисциплинированная блондинка с малых лет учила дочь сложностям реальной жизни, упрочняя в её маленькой голове простые правила, вроде «рассчитывать можно только на саму себя» или «доверять можно далеко не всем», в то время как её отец был более снисходительным и тщательно оберегал детство дочери. Нет, Ребекка Уокер не была ужасной матерью, она любила своё дитя, трепетно заботясь о её благополучии, но ведь идеальных родителей не существует, да? И вот я снова вижу её перед собой, прямо здесь, на Небесах. Она сильно изменилась, став намного более хладнокровной с виду, статной женщиной с бело-золотыми крыльями. Подумать только: моя мать — Серафима, верховный ангел. И честно сказать, завидев её во дворе школы, мне стало не по себе: её холодный взгляд пронзал до самых костей, я уже и перестала надеяться на тёплое приветствие, но как только мы вошли в нашу с Мими комнату, лицо женщины тут же смягчилось. — Миленько, — вырвалось из уст мамы, пока она осматривала письменный стол с кипой книг, а затем повернулась ко мне, сидящей на кровати, и позволила себе легкую улыбку. — Я скучала, мам, — решаюсь первой сделать шаг, внимательно изучая каждую эмоцию на её лице. — И я.. скучала, Виктория, — она присела на стул напротив меня, элегантно положив одну ногу на другую, но что-то в её таких же ледяных глазах не давало мне поверить ей всецело и полностью. — Учителя говорят, что у тебя лучшие успехи среди непризнанных, поздравляю. — Спасибо, — напряжение в моём теле никуда не уходит, я просто не могу расслабиться по какой-то неясной мне причине. — Ты прямо-таки легенда в этом мире. Часто слышала о твоих достижениях. — Не без этого, конечно, — её губа лишь слегка дрогнула при этих мыслях, но затем приняла прежнее положение. — Может, и ты добьёшься таких же высот. Только вот.. — она сделала затяжную паузу, поправив выбившуюся прядку белокурых волос. — Послушай, я проделала такой путь из Цитадели не просто так. Твои крылья.. — Прекрасны, не правда ли? — что-то внутри заставило меня перебить мать, подозревая, как сейчас затянется разговор о загадках, пути к решению которых я ещё не нашла. — Да, — поперхнувшись собственным кислородом, Ребекка не желала выдавать своих истинных ощущений, — да, красивые. Знаешь ли ты, почему получила их? — Нет. —Это проявление твоей склонности к демонической стороне, Вики, — её голос еле заметно дрогнул при их упоминании, но тут же вернул свою стойкость. — И я просто представить не могу, по какой причине у моей дочери могут быть «замашки» демона. — И что ты под этим имеешь ввиду? — Дорогая, очевидно, что после финального теста тебе нужно стать ангелом и добиться хотя бы места в Совете, а если будешь упорно работать, то сможешь тоже стать Серафимом, — она проговорила это быстро, как неоспоримый факт из серии «вода нагревается при ста градусах», и уж точно не ожидала моей реакции. — Это, наверное, шутка, да? — я рассмеялась так громко и наигранно, что в полной тишине комнаты это звучало даже пугающе, отчего Ребекка неприязненно поморщилась. — Хочешь сказать, что после тринадцати лет разлуки ты вырвалась из своей невозможно занятой жизни, чтобы прилететь сюда и указывать, что мне делать? Так не пойдёт, мамочка, я давно выросла и принимаю все решения сама. И если уж я почувствую, что мне ближе демоны, то непременно сделаю выбор в их пользу, — невозмутимо скрестив руки на груди, я прожигала взглядом мать, что встала со стула и медленно ходила по комнате, оглядывая каждый уголок. — Твоя соседка — дочь демона Мамона, не так ли? — замерев у её кровати, она скривила губы при виде модного журнала, стащенного с Земли, который Мими бросила на тумбочке. — Твои друзья влияют на твоё решение? — Нет, мама, мои друзья никак на это не влияют, — глубоко вздохнув, я на секунду прикрыла глаза, стараясь сохранить терпение. — Я ещё не определилась, кем хочу стать, но, поверь, твои наседания лишь отталкивают меня. Не так я представляла первую встречу со своей матерью, которую потеряла много лет назад. — Ты права, — наконец, после паузы проговорила она, стоя у самой двери, — возможно, я слишком резка, не стоило так начинать. Поговорим позже, ладно? Меня ждёт директор Кроули. *** Не знаю, сколько я просидела в кровати с поджатыми коленями, прогоняя этот разговор в своей голове, но отвлекла меня только Мими, вошедшая в комнату уже вечером, словно ураган, сносящий собой весь существовавший покой. Да, я ожидала какой-то материнской теплоты, заботы, да хотя бы заинтересованности в том, что произошло со мной за всё это время, но, кажется, совсем забыла, что для Ребекки дисциплина и организованность важнее всего, особенно теперь. Я пытаюсь понять её мотивы, почему она так себя ведёт, даже оправдываю её в своих мыслях, но какая-то детская обида прочно засела внутри, словно ком в горле, не позволяющий говорить. — Ты бледная, подруга, — подшучивает соседка, уваливаясь на свою постель. — Сегодня ведь пятница? — выходя из мысленного гипноза, мне становится намного легче при виде брюнетки, хитро сощурившей глазки на мой вопрос. — Да, а что? — Хочу выпить незримое количество глифта и проснуться завтра в обед, — сама хихикаю на своё же заявление, вставая с кровати и доходя до шкафа. — О-о-о, тут всё запущенно. Вики Уокер сама просит меня сходить на вечеринку, а не засиживается за учебниками? Это что-то новенькое, — смеясь во весь свой тонкий голосок, девушка упала на спину на постели. Мы ещё какое-то время подшучиваем, мне приходится рассказать Ми о не самом приятном разговоре с мамой, на что она в ответ лишь строит недовольную гримасу, приговаривая что-то вроде «ангелы иногда такие заносчивые засранцы» или «к чёрту её!», а потом мы, надев самые классные, по мнению самой Мими, наряды, двинулись в уже знакомый скрытый клуб школы. Атмосфера здесь та же, что и в прошлый раз: уже поддатые ученики или располагаются компаниями, или отрываются на танцполе, музыка бьёт по ушам, яркие световые лучи при движении создают невообразимые фигуры на стенах, а бар пользуется огромным спросом. Приметив несколько знакомых персон, среди которых некоторые демоны, которых я видела на уроках, Люцифер со своей противной пассией, сидящий на отдалённом диване, и Каспер, дающий личный стенд-ап концерт для парочки дьяволиц. Просто прекрасная картина, которой я предпочитаю долго не любоваться, а сразу приступить к выполнению своего плана. Бокал за бокалом обжигающий напиток разливается по моему телу, отдаваясь жаром где-то в желудке и пульсациями в голове. Глифт — удивительная вещь, пьянея от которой, тебе хочется ещё и ещё, хотя, может, дело лишь в том, что я отчаянно пытаюсь заглушить собственную обиду алкоголем, будто это и правда может помочь. Сейчас меня это мало волнует, я наслаждаюсь этим моментом, и единственное, чего я хочу — забыть всё, что произошло недавно с помощью увеселительных напитков, танцев, и полной отдачи себя. Какое-то время меня вполне устраивают посиделки за барной стойкой, где я, попивая коктейли, болтаю с Мими об отдаленных вещах по типу шоппинга, парней, или моем прошлом в театральном кружке школы на Земле. Ми так завороженно слушает об этом, чему я невольно умиляюсь, ведь знаю, что она до безумия любит театр, мечтала бы стать актрисой, и будь у нее возможность, я уверена, она справилась бы с этим лучше любого. Но в какой-то момент разум жутко мутнеет, мысли путаются, а сидеть на стуле уже скучно. Именно потому я решаю присоединиться к танцующим, полностью отдаваясь громкой музыке, и очищая мысли. *** Люцифер Иногда я сам не знаю, зачем сюда прихожу: здесь шумно, слишком много пьяных идиотов, раздражающих меня одним присутствием, и зачастую под боком сидит Ости, изрядно надоевшая своими разговорами. Каспер обычно вытягивает меня в это злачное место, убеждая в том, что так можно хотя бы развеять мою вечно недовольную мину, а я соглашаюсь, хотя бы потому что в некоторые моменты хочется посидеть со стаканом виски не в полном одиночестве. Я настолько привык абстрагироваться от внешних факторов, что уже не замечаю касания ладоней демоницы на моём предплечье или груди, пропускаю мимо ушей то, что она постоянно лепечет, не находя в её словах ничего интересного. В какой-то момент даже задумываюсь о том, чтобы уйти, о том, что нахожусь не там, где я хотел бы, но все мои мысли резко путаются, когда я вижу её. Чёртова Уокер. Хрупкое тело девушки, облачённое в тёмное обтягивающее платье выше колен, изящно двигается в такт музыке. Она — причина моего участившегося бардака в голове, закидывает голову назад, будто отдаётся этому моменту здесь и сейчас, а на лице её сияет улыбка, сменяемая нетрезвым смехом. В фиолетовом свете прожекторов она выглядит ещё более неземной, недоступной, двигая бёдрами среди других бессмертных. И единственное, что портит всю картину — вьющиеся вокруг демоны, похотливо пялящиеся на её фигуру. Эти придурки наверняка уже десяток раз прокрутили в голове грязные сценарии с участием этой девчонки, а я, еле сдерживаясь, буквально мысленно держу себя в руках, чтобы не встать в этот самый момент, и не показать всем, что эту Непризнанную никто не тронет. Но терпение длилось недолго. Словно разум бешено вырвался и унёсся куда-то далеко от меня, когда один из парней положил свою мерзкую ладонь на её оголённое плечо. Не обращая никакого внимания на возмущения Ости, что тут же порвалась встать за мной, я направился к танцполу, по пути задев плечом какого-то заблудшего ангела. Глаза сфокусированы лишь на одной фигуре, и я точно знаю, как они пылают со стороны. — Руки, — рычу, стоя за спиной смертника. — Что? — он поворачивается ко мне медленнее некуда, и встречается своими заплывшими зрачками с моими, будто его абсолютно не волнует, кто перед ним стоит. — Убери руки, — вторю я, разжёвывая каждый слог, как для малого ребёнка. — А то что? — парень, наверное, слишком пьян, чтобы понять, что может последовать за его беспечным поведением. Краем глаза замечаю Уокер, что замерла в стороне, стараясь удержать ровную осанку. — Ты что, типа её «охранник»? Не вижу смысла что-либо говорить этому мерзкому лицу, которое вряд ли вообще-то что-то да поймёт в своём пьяном угаре. Потому, взяв его за ворот неприметной рубашки, мне не составляет никакого труда отшвырнуть в сторону тело, что не удержалось на небольшом подъеме «сцены», а тут же упало на пол, с грохотом распугав толпу. — Люцифер, — голос Непризнанной, которым она еле выговаривала буквы, заставил обернуться на неё, — что ты делаешь? — Уокер, возвращайся в комнату, — резко бросив фразу, я встречаю её помутненный взгляд, сопровождаемый упрямым скрещиванием рук на уровне груди. — Не хочу, — упёртая, как баран, она свела брови у переносицы и выглядела смехотворно, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Я не в настроении на долгие споры в окружении кучи взглядов, уставленных в эту секунду на привычного раздраженного Принца Ада и Непризнанную, что еле выговаривает свои мысли. Взяв её за руку и потянув за собой к выходу, я замечаю, что этот недовольный гном упирается, и всеми силами, что остались в ней, старается смирно устоять на месте. Обильно выругавшись себе под нос, мне не остаётся ничего другого, как закинуть это тельце себе на плечо, ощущая слабые удары кулаками на спине, и выйти из этого идиотского места. Где-то на пути ещё успеваю заверить одним рыком такую же поддатую Мими, что отнесу её подружку в комнату, потому как та уже успела стать добычей некоторых животных. — Опусти меня, Люцифер! — прикривает Уокер, уже обессилено прекратив свои попытки побоев моей спины, пока мы шагаем по коридорам. Точнее, я шагаю, а она висит. — Непризнанная, чем больше ты орешь, тем быстрее предрекаешь учителей выяснить, что за крики разносятся в школе. Дорога кажется невозможно долгой, хотя бы потому что всё время я слышу её недовольные неразборчивые бурчания за спиной. Зачем я вообще этим занимаюсь? Проходя знакомые двери, я понимаю, что моя комната в кампусе Академии куда ближе, чем её, что находится в другом крыле. Я не так часто здесь остаюсь, но именно сейчас открываю деревянные полотна, вдыхая еле уловимый аромат хвои, коим пропитано это место. Может, я просто не хотел идти в её покои и оставлять там? Полусонная Вики ложится на постель прямо из моих рук, из-под опущенных ресниц рассматривая каждый миллиметр лица, что застыло в преступной близости от неё. Чувствую её запах ванили и миндального ореха в перемешку с обжигающим алкоголем, что всецело заполняет мои обонятельные рецепторы, вижу её бездонные голубые глаза, которые сейчас тускло, устало бегают по моим очертаниям. Я застываю в этом положении, нависнув сверху над ней, не в силах оторваться прямо сейчас, и борюсь с внутренним желанием, когда она касается тыльной стороной ладони моей щетинистой щеки. Девчонка, в ком дьявольского больше, чем во многих демонах, слегка посмеивается и закусывает нижнюю губу, дразня меня всем своим видом. Эта чёртова Уокер всегда путает мои мысли и заставляет думать лишь о ней. Она — причина моего гнева и, в то же время, причина неизвестных мне чувств, что окутывают рядом с ней. Я ненавижу её за то, что она не выходит из моей головы, даже когда находится где-то далеко, начиная с того грёбанного задания на Земле, ненавижу и за то, что испытываю, когда вижу, как кто-либо трётся возле неё. В одном лишь свете луны её лицо кажется ещё более завораживающим, с переливом теней выделяя и без того аккуратные, впалые скулы. Или во мне говорит простое возбуждение, наступившее от близости наших тел? Как бы то ни было, Уокер не перестаёт удивлять: в совсем нетрезвом состоянии она медленно тянется ко мне, в конечном счёте совокупив наши губы в единое целое. Вкус красного вина с глифтом касается и моих рецепторов, а подрагивания её крыльев отдаются легкими вибрациями, обнажая все желания. Спустя несколько секунд поцелуя, когда дыхание девушки учащается, в моей голове уже вырисовываются не самые приличные картины, я, словно получив хлёсткую пощечину, резко отрезвляющую разум, тут же отстраняюсь от её лица. «Всё, с меня достаточно.» Стоя в ванной комнате напротив зеркала, мне тяжело сфокусироваться на чём-то ином, но брызги холодной воды, встретившие мою кожу, бодрят и заставляют переключиться. Проигнорировав вопросительный взгляд Уокер, я молча вышел из комнаты: да, на меня это вряд ли похоже, но что-то внутри меня вынудило сделать это. Я бы запросто мог воспользоваться её положением, пьяным разумом, и получить то, чего хотел бы — простого сексуального удовлетворения, но я не имею никакого интереса в сексе с полубессознательной Непризнанной. Да и к тому же, она бы точно возненавидела меня за такое, и это, почему-то, меня волнует. Окончательно прояснив голову спустя битых минут пять, я всё же вернулся в спальню, где свет ламп так и не загорался, оставляя тьму царствовать в пространстве. Уокер уже мирно посапывала на постели, кое-как завернувшись в простынь, на которой и лежала, и я, чёрт подери, понятия не имею, какого хера это всё здесь происходит. Тем не менее, я легко соглашаюсь с появившейся мыслью: «Что ж, Уокер, раз тебе суждено стать первой, кто спит в этой комнате, помимо меня, то я не стану возражать.»