Пояс Вечной Ночи

Калейдоскоп никогда не случавшихся событий, что заполняли разум оракула, будто кубик-рубик с бесконечным количеством граней, медленно замедлял свой бешеный бег, позволяя Тлену плавно отделять истину от лжи и будущее от прошлого. Он, казалось, долгое время был всем и ничем одновременно, был свидетелем и участником, был жертвой судьбы и её создателем, насколько позволяла его смертная природа, и к ней же, такой хрупкой, но желанной, он медленно возвращался, нанизывая события своей жизни на безумно длинную нить судьбы, как учил его брат Сахакил. Долгий круг событий наконец завершался и, оракул чувствовал, что скоро начнётся новый виток, либо же колесо судьбы сойдёт с начертанного пути, отправив их всех в бездну. Следом за собирающимися воедино фрагментами души начали едва заметно проявляться ощущения тела, к которому он возвращался будто бы издалека, постепенно сливаясь с ним, как призрак, пытающийся вернуться в лежащую под ним физическую плоть. Тело его было на грани жизни и смерти, держась лишь на генетических дарах Императора и чём-то еще, чём-то нематериальном, походящем на охватывающие его подобно поясу чернильно черные скобы. Еще никогда оракул не был в таком междумирье, напоминавшем ему о том, как мало он знает о Вселенной, Варпе и их законах. Миг, и переход между гранями завершился, видение тела со стороны сменились тьмой и физическими ощущениями. Кожа до сих пор будто горела, а глубокие раны от когтей Карадона пульсирующей болью отдавались в каждой задетой клетке, но все кости были целы, как и важные органы, потому он мог снова действовать. Голова кружилась и сложно было контролировать своё тело, но это, как и слабость, должно было скоро пройти, а пока Тлен чувствовал, как сам покачивается в такт ходьбе штурмового капитана, вися поперёк его бионической руки, нагретой проходящими внутри каналами отвода жара из реактора. Это было странно. Видения говорили ему, что тот погибнет, но снова ошиблись. Кто-то более могущественный, чем он, уже во второй раз переписывал судьбу Ноа и, открыв глаза, оракул увидел отблеск того, кто, возможно, это делал. С поверхности покачивающегося за плечами капитана клинка на него будто смотрело слепленное из борозд коррозии чьё-то лицо, то ли усмехающееся, то ли орущее на него, а может и то, и другое одновременно. Сущность, которая скрывалась ранее, но выросшая сейчас, как нарыв, которого никогда не должно было существовать. Её будущее он не видел, будто на самом деле её и не существовало. А может это было просто плодом его фантазии и усталости после ранений. Тлен отвёл взгляд и пошевелил рукой. - Брат, - прошептал Хранитель Тишины, поняв, что Ноа больше нет нужды нести его, и ухватившись за объёмный силовой кулак, которым завершалась рука капитана, - я в порядке. Можешь отпустить. Здоровяк остановился, а затем бережно опустил Тлена на ноги. С первого же взгляда на капитана оракул увидел его новую смерть, не лучше и не хуже двух предыдущих, которых он избежал, но не увидел и не услышал кого-либо еще вокруг, хотя видения говорили ему о том, что прийти в себя он должен в окружении братьев. Что же еще пошло не так? - Спасибо, что спас меня, - кивнул провидец, подаваясь назад и упираясь спиной в холодную металлическую стенку тёмного коридора, принесшую такую желанную прохладу, необходимую, чтобы прийти в себя окончательно. Нужно было теперь понять что еще прошло иным образом за время пока он был в отключке. В видениях вытащить его должен был магистр. - Это был почтенный Гальярд. Он погиб, - бесстрастно констатировал Ноа, кажущийся теперь совершенно иным человеком, а затем приподнял свою покрытую кровью оракула левую бионическую руку указал ею на живот Тлена. - Твоё кровотечение прекратилось, брат. Хранитель Тишины моргнул и слегка прищурился, понимая, что собеседник хочет перевести тему, но всё равно поглядел вниз, на свой пробитый живот. Он должен был умереть, если кровь не сворачивалась с тех пор, как Карадон нанёс ему эту рану, но всё еще был жив, а то, что кровь еще недавно шла, доказывали следы на руке нёсшего его штурмового капитана. В груди разом потяжелело, потому что за его жизнь обычно платил кто-то другой, теряя свою. Вспомнились клубы тьмы, которые охватывали его в междумирье. Они восстановили его тело? Раньше он никогда не видел проекции того, как работает его забирающее жизни других проклятие, да и не особенно задумывался над этим. Но сейчас осознание кое-чего заставило его сердце пропустить удар, а следом пришло ощущение, что за ними наблюдают из тени. Оракул медленно повернул плечо и устремил взгляд туда, где ощущал наблюдателя. В дальнем углу коридора, где тени были гуще всего, моргнул маленький черный глаз, блеснув едва заметно отражением. Всего лишь чернильное пятно на фоне мрака, которое в одно мгновение приобрело форму, и тёмным вороном спорхнуло со своего насеста. Неестественные вначале, взмахи крыльев становились всё более правильными и реальными, по мере того, как ворон подлетал ближе, а затем, сев на плечо Ноа, он стал совершенно материальным, будто сошел с пикта, который тёмному провидцу однажды показывал Гавин Сорнери. Ворон наклонял голову в разные стороны, выжидающе рассматривая обоих десантников своими блестящими черными бусинами глаз. Магистр погиб, потому не он спас его, понял оракул, сглотнув ставший в горле ком. В раннем видении, случившемся еще до того, как орден был признал инквизиторским Конклавом Иатоса, вороны, формировавшиеся после смерти Гавина и Янтаря, должны были занять места на плечах у него. И время этого события должно было наступить годами позже, после Пустого Солнца, смерть в котором должен был принять капитан Клавдий из Караула Смерти. Что-то пошло очень сильно не так. Тлен коснулся пальцами лба и провёл по запекшейся от большого жара корке кожи, чтобы боль напомнила ему о главном. Ноа должен был погибнуть, магос Вульф изгнать демона и включить вортексные щиты, которые отключал демон, но изменение судьбы второго капитана нарушило цепь ожидаемых тёмным провидцем событий. Предусмотреть этого по какой-то причине оракул не мог, а это, как он теперь уже знал, происходило только при выборе, неважно сознательном или нет. Единственным, кого он предупреждал о том, что здесь случится, был Гавин, а значит магистр пошел против раскрытого ему перед миссией видения, выбрав что-то другое. В итоге поменялась не только их судьба, но, возможно, всего ордена Ангелов Ночи, которую Тлен так кропотливо пытался выстроить. Оракул попытался расширить сознание, но внешнее давление со стороны Разума Улья угнетало его, подавляя возможности. Если бы тело было не так ослаблено, возможно, он бы смог, но увы. Тлен выдохнул тяжело и сжал губы. Штурмовой капитан повернул голову к сотканной из тьмы птице, и ворон, поглядев на него в ответ, нарушил тишину, каркнув и перебравшись ближе к выступающей над наплечником рукояти двуручного клинка. - Мне нужны будут ножны, - констатировал Ноа так, будто ворон указал ему на это, а затем опустил на пол плащ со сложенными в него доспехами оракула. - А тебе лучше облачиться в свою броню, Первый Хранитель. Тираниды на борту. Занятно, подумалось Тлену. В его видениях один из воронов говорил о том, что оракул забыл, а другой о том, чего никогда не знал. Какой из двух воплотился в осколке души магистра? Или это было нечто совершенно иное? Как провидец не мог определить судьбу проклятого клинка, так не видел он и путей Ворона. - Как ты выживаешь, брат? - прошептал вдруг ослабленный из-за ран и ожогов Тлен, обращаясь к Ноа. - Я видел твою смерть от столкновения с дредноутом. Потом ты должен был умереть от попадания снарядом в грудь. Оракул пальцем указал на разбитый нагрудник капитана, говорящий о том, что попадание произошло, как произошло и столкновение с дредноутом, но брат смотрел на него всё так же бесстрастно, будто ничего не чувствовал. - За твоими плечами нет света Императора, который спасал Майев, и нет прихотей Хаоса, который помогает своим орудиям, - прежде чем Ноа решил бы солгать, раскрыл свои карты Тлен, понимая, что Ноа был вполне обычным боевым братом. - Это что-то другое. - Да, - кивнул штурмовой капитан достаточно резко и честно. Дальнейших подробностей не последовало, молчание затягивалось, и Хранитель Тишины задумчиво выдохнул. Значит, Гавин отдал свою жизнь за Ноа, а теперь отблеск того, чем когда-то магистр был, занимал место на плече капитана. Последнее желание умирающего уважали еще во времена до начала летоисчисления, потому что сила, заключенная в нём, могла преследовать живых, и Тлен знал об этом очень хорошо. Второй магистр ордена был определён, но долго ли он им будет зависело теперь не от оракула. - Почему Вульф не включил вортексные щиты? - последний вопрос, который интересовал Тлена, был задан чуть громче, чем обычно. - Магос предал нас, - просто ответил Ноа. Тлен вздохнул тяжело, поняв, что колесо судьбы сошло с колеи и катится в бездну, а остановить это у него самого нет сил. Возможно, не стоило переоценивать свои возможности и так полагаться на Гавина. Но выбор был сделан и теперь нужно принимать его последствия и исправить то, что еще возможно, потому провидец обратил внимание на свои вещи. Инферно-пистолет, соединённый кабелем питания с заплечным реактором брони, всё еще был на месте, как и меч, который он примагнитил к бедру перед тем, как Карадон проткнул его своими когтями. Многочисленные раны, которые он должен был получить, чтобы судьба сложилась так, были теперь, в изменившемся будущем, проблемой. Исцеление от Майев или Фиррис ему бы сейчас было очень кстати, но инквизитор должна была быть где-то под землей, а летописец довольно далеко, потому вместо них придётся обойтись стандартными методами. Под бесстрастным взглядом Ноа он использовал свою аптечку, чтобы обработать ожоги специальным охлаждающим распылителем, который должен был так же обеззаразить раны, а затем нанёс слой быстро уплотнившейся синтеплоти, чтобы движения не приносили так много боли. При помощи брата облачиться в броню оказалось значительно проще, чем самому, и после этого они оба были готовы покинуть "Алую Зарю". Однако ворон спорхнул с плеча капитана первым, устремившись почему-то во мрак коридора, из которого они пришли, чтобы хлопаньем крыльев указать путь.