Сердце Равана

В глубокой чаще леса, где слышен был смутный рык бродивших вдалеке хищных зверей, под покровом надвигающейся ночи и густой листвы, Раван развёл костёр. Преодолевая смущение, Сита размотала своё сари, и они повесили одежду на ветви и лианы, спускавшиеся вниз. Разделённые этой мокрой, слегка трепещущей на ветру тканью, они не смотрели друг на друга. Сердцем царевны владел неосознанный страх посреди этого дикого леса, где бродили неведомые звери и таились всяческие опасности. Но демон, казалось, не ведал этого страха. Ночь была его временем и стихией, и он в своей гордости и смелости не боялся ни зверей, ни людей… - Не знаю, как мне понять тебя, - продолжила Сита прерванный на берегу реки разговор. – Всё, что ты говоришь очень странно… И мне такие мысли никогда не приходили в голову. Да и от людей я их не слышала. Как же мне постичь твою тоску и раздумья?.. - А между тем, Джанаки, мне странно, что каждое живое существо не думает об этом ежечасно, - печально отозвался голос Равана из-за лёгкого полога одежды. – Почему никто не думает о том, как зыбко наше существование на этой Земле? Какой мы жалкий прах среди этих океанов звёзд и воды, среди этого безмолвия Вселенной?.. Как бессилен наш разум перед тайнами этого непостижимого и величественного целого? Неужели вся эта совокупность миров не служит никакой великой цели? А если эта цель всё же существует, какая тоска охватывает моё сердце при мысли, что мы никогда не откроем её и даже не приблизимся к ней… Ты грезишь о любви и человеческом счастье. Но мы всегда одиноки в этой Вселенной, да и в своих собственных чувствах. Не имеет значения любит нас кто-то или нет… Мы одиноки при рождении, в нашей жизни и в смерти. Мы единственное, что у нас есть! Но разве велика эта ценность? Мы не знаем, зачем пришли в этот мир. Смертные завоёвывают чужие земли, копят богатства, стремятся выдвинуться вперёд, идя по головам себе подобных. Я знал и роскошь, и наслаждения. Но всё это дым и пустой звук, по сравнению с теми тайнами, которые не может разгадать наш рассудок… Каж-дый раз я задавал себе вопрос: зачем? Зачем это золото, величие, эти влюблённые в меня женщины, если пройдут тысячи лет, и не будет ни меня, ни их, ни звона славы, ни блеска золота… Быть может мы узники на этой Земле, быть может, мы пыль на подошвах творца. Но что нам самим делать с этой пустотой и с этой невыносимой жаждой найти в ней хоть капельку смысла?.. Как ни мало понимала Сита в этом трагическом монологе, она слушала мужа, не прерывая его. Потом они долго молчали. Темнота леса надвинулась на них. Костёр, разведённый Раваном, догорал, и лишь красные угольки ещё вспыхивали во мраке, как глаза диких хищников… - Мне здесь страшно, - призналась девушка. – Можно я пойду к тебе? - Ну давай, - разрешил демон. - Вместе теплее, - стыдливо прибавила Сита. Она легла рядом с Раваном и прижалась к его дарящему тепло телу, глядя, как слабые лучи луны приникают сквозь сплетённые лианами сети. Разожжённая этой близостью, она припала своим маленьким ртом к чувственным губам ракшаса. Раван посмотрел на неё странно, и спросил: - Если ты так жаждешь быть со мной, сможешь ли ты принять меня таким, какой я есть на самом деле? - Со всеми твоими десятью головами? – засмеялась царевна. – Ты хочешь, чтобы я их увидела? - Нет, - серьёзно отвечал Раван. – Не в виде твоей жаркой и страстной грёзы, не, как всемогущего демона, но как существо, которым я являюсь? Не зная, что сказать, Сита лишь медленно кивнула головой. Тогда Раван протянул к её щеке свою руку, и медленно и осторожно погладил её по волосам. Пальцы его немного дрожали. Это не было прикосновение сладострастного ракшаса, как в их брачную ночь. На этот раз в нём было нечто почти человеческое… Сита видела его лицо. Теперь в нём не осталось и следа прежней непроницаемости, оно было удивительно грустным. Выражение тоски и беспомощности перед миром застыло в этих чёрных, вечных, как сама Вселенная, глазах… Девушка боялась вздохнуть. А демон привлёк её к себе, и в следующие минуты между ними происходило то, что происходит между смертными. В этой близости не было такой страсти и жара, как раньше. Но Сита наконец ощутила в ней то соединение тел, за котором следует и слияние душ. Она почувствовала бесконечную нежность и доверие в этих несмелых, но таких драгоценных ласках… Потом Раван медленно опустил голову ей на грудь, как будто ища у неё убежище от всех скорбей и одиночества мира… - Знаешь, мне кажется, - тихо выдохнули его уста, - я немного… люблю тебя, Джанаки. Сердце девушки задрожало от безмерной и горделивой радости. Наконец она услышала те слова, которых её душа так жаждала, словно живительного дождя в летний полдень. Она хотела что-то сбивчиво и самонадеянно ответить мужу, но взглянув в его печальное лицо, поняла, что легко может сломать эту хрупкую веточку счастья… Впервые в жизни Сита сумела промолчать в нужный для этого момент. В зрачках Равана вспыхнули искры глубокой благодарности…