Моё призрачное королевство...

Часть десятая. Фестивали, конкурсы, концерты… Продолжение. Девушка, милая, я прошу, продлите! Вы ж теперь, как Ангел, не сходите ж с Алтаря! В. Высоцкий. Из песни "Ноль - семь". Вместо эпиграфа… Оголодавший от дорог и волнений ребенок жрал суши, как не в себя! Я потихоньку приходила в себя, рылась в интернете, понимала, что все неблагополучные прогнозы пока пожалели меня. И обошли нашу семью стороной… Ждала ребёнка. Читала блоги на сайте в интернете и привыкала к новой реальности. Переживши тяжелую душевную травму от потери своего ребенка, пусть даже, мысленную, пусть бы и только что придуманную для меня мною же самой, я вспоминала трилогию Алексея Толстого «Хождение по мукам», а в третьей части трилогии, книге под названием «Хмурое утро», революционера - подпольщика, который столько времени и так много раз страдал за Революцию в застенках Царской Охра́нки, что счастлив был во время Гражданской Войны, когда служил в полку заместителем начполка по политработе. И трясся старый, заслуженный, революционер, рядом с начполка Иваном Телегиным, на смирной лошадке по всем полям сражений. И совершенно не умел обращать никакого внимания на мелкие неудобства, неурядицы или всяческие посторонние неприятности. Переживши за несколько дней не раз, а несколько раз, ужасы и му́ку от потери своего ребёнка внутри гигантской Москвы, я тоже отучалась понимать: - А почему же вдруг ссорятся люди?... И даже на сайте, на большом и огромном сайте для всех писателей и читателей, которых не могла бы вместить внутри себя никакая самая большая в мире библиотека с залами огромными и просторными… Столько читателей не смогла бы вместить в себя ни одна библиотека, какими бы ни были большими её залы, если бы эта библиотека находилась бы в реальном мире… И только интернет - сайт, который был намного просторней любой существующей в реальном мире библиотеки, мог поместить в себя всех вместе читателей и писателей - авторов… И люди творили. Каждый день приходили новые уведомления: - Появилось новое произведение. Увеличивал число оповещений виртуальный небольшой колокольчик на одно, два, три, девяносто девять уведомлений с плюсом! И все эти уведомления нуждались в моём немедленном прочтении, были предназначены мне! Думала ли когда - нибудь я, когда набирала раньше, в своем не очень далеком, но деревенском детстве, когда скучала от недостатка новой, интересной информации, и собирала уже прочитанные книги, чтобы отнести их в детскую библиотеку! И шла с тяжелой сумкой вполне реальных и материально - вещественных книжек с острыми углами увесистых томиков, вдоль по улице, мимо пруда, поросшего осокой и засорённого илом и цветущими на поверхности пруда водорослями - ряской. Я шла далеко и долго. А тяжёлая сумка с книгами всё сильнее оттягивала мои руки и настойчиво била под колени. Справлялась с тяжелой, почти что, живой сумкой и огибала пруд. Чуть дальше пруда, в зарослях ивняка́ стояла, скрываясь за молодой порослью деревьев, стареньким но крепким ещё зданьицем, вся детская и сельская библиотека. Я подходила поближе и видела на двери крепкий амбарный замок. И хорошо ещё, если в окне, стояло объявление, прислонённое к стеклу с той, другой, библиотечно - недоступной мне стороны. А на листочке бумаги бывали написаны несколько слов, разборчивым почерком, от руки: - Ушла кормить свинью. Скоро буду. - Тогда можно было сидеть на крыльце, поместивши между ног сумку с прочитанными книгами, и ждать, больше не отсчитывая уходящие часы, как время своего ожидания. Минуты ожидания текли мимо меня, навязчивые, но незаметные. В прудике рядом пели и надрывались от воплей лягушки, шелестели листвой деревья. Я, спрятанная от всех, крыльцом библиотеки и перилами, уже жила в своем собственном, выжидательном, будущем, когда наконец - то появится недовольная и замученная домашними делами библиотекарша, принесет ключ от замка, отопрёт большой навесной замок и откроет дверь. И допустит меня к чтению и книгам! Разрешит походить вдоль книжных стеллажей, выбирая посреди пыльных книг, случайно и наугад, нужную только лишь мне книжку с полезной или интересной ИНФОРМАЦИЕЙ! И как же страшно бывало тогда ошибиться! Не угадать в библиотечной старой книге содержание, как информацию полезную, нужную, только лишь мою. И раскрывала я пыльный томик книги за пыльным томиком, смотрела в начало книги, в её середину, заглядывала в оглавление, в конце книжки, старалась угадать: - Обеспечит ли меня именно эта книжка интересным чтением на всю следующую неделю, до очередного моего похода в сельскую и детскую библиотеку моего села… А за спиной нетерпеливым и хмурым надсмотрщиком стояла библиотекарша детской библиотеки. Библиотекарь ждала. Клонился день к закату. И сколько же ещё у Моего Библиотекаря оставалось непеределанных домашних дел! Библиотекарша не успевала дополоскать две корзины свежевыстиранного белья, свезти мокрое белье «на родник», к месту, где было оборудовано чуть пониже хрустальной и чистой струи родника, струи, зачем - то упакованной в длинную и железную трубу. И вырывалась вода из трубы, холодная и вкусная. И падала в деревянную лохань всей своей проточной струей. И затыкая пробкой дырку в лохани, каждая полоскальщица быстро получала полную лохань холодной воды. И это единственное, общее для всех неленивых женщин села удобство пользовалось постоянным спросом, потому что освобождало руки от труда принести вёдра с водой, зачерпывая эту тяжелую воду из общего чана с общей же питьевой и хозяйственной водой. Затем вёдра воды нужно было тащить на себе, на коромысле, обеспечивая воде ровную, летящую походку, не покачиваясь туловищем, идти следовало походкою "от бедра". Вода очень не любила спотыкаться. Воде очень не нравилась походка неуклюжая или несобранная... Тогда водичка мстила. Входила в резонанс и начинала раскачиваться вместе с ведром, выплескивалась так, что до дома доносилось не больше половины ведра, вместо ведра воды полного. И взрослые женщины со всего села старательно экономили свои силы, но не своё время. Поэтому грузили постиранное бельишко мокрым в корзинки и вёдра или на тележку и, поскрипывая от натуги, везли всю тяжесть, на родник. С полосканием белья вода из родника добросовестно справлялась сама. Из железной трубы ледяная вода текла и текла. Вода ско́ро и спо́ро наполняла лохань. А, чтобы непослушная вода не выплёскивалась через стенки общественного деревянного корыта и не переполняла лоха́нь, выдёргивала хозяйка белья пробку из днища корыта. Вот тут и начинался цирковой аттракцион. Прорубленная мужиками в днище корыта круглая дырка для слива воды утягивала вместе с течением сливной воды трусы и майки, если на секунду зазеваешься! Течение выпускной воды создавалось сильное. Оно незаметно засасывало бельё под днище корыта и отбрасывало бесхозные полотенца так, что находились они вдруг, смутно белеющими утопленными пятнами, шагах в двух - трех от утопившего их корыта. И уплывали, всем бельём, поспешно по течению, переворачиваясь и взмахивая, прощально, как крылами, то шаговой частью семейных трусов, то рукавчиком от платья, если не успевал рукавок утопнуть, холодной водою напитавшись! А через пять шагов вода из родника вливалась в речку. А через десять шагов, с бурлением, уходила сначала «на глубки», а потом и под мостик. Под никогда не исследованный мною мостик, через который я, в детстве, всегда проходила дважды: По дороге в школу и по дороге из школы. И, если бывало у меня времечко, то наблюдала я, как с гулким бурлением, вода вбивала своё течение под мост. А потом, вода, освобожденная, с пе́нами и с шипением, разливалась широкой лентой после неприятной узости насыпного, деревенского полумоста - полудамбы. Дамба была насыпная из земли и плотного песка в бо́льшей своей части. И никогда, за все время своего проживания в этом селе, я не стремилась исследовать «Путь воды» от родника до самого подмостья. Не то, чтобы боялась, но всегда остерегалась. Уж очень первобытно - сильной, казалась мне в этом месте вода. Такая волна захлестнёт, утащит с собой и утопит. И спасибо потом не скажет! А женщины села всегда носили на полоскание резиновые высокие сапоги. И до последнего боролись с жадной водой за своих бельевых «утопленников». И если вырывались, низом, из дырки, простыня или пододеяльник, то бросалась женщина за ними в погоню. И, действуя с проворством и точностью циркового гимнаста - эквилибриста, умудрялась белье у жадной реки выхватить, не давая белью самостоятельно топиться, как жертвоприноситься. И ноги свои в резиновых сапогах не могла сельская баба замочить, потому что родниковая вода всегда была ледяная. И никогда не согревалась, даже в самую жаркую погоду! Но именно поэтому никогда не посылали матери полоскать на родник своих маленьких, не подрощенных ещё, до нужного возраста, дочерей. И обходились пока, в обычной жизни небольшого села, без массовых утоплений детей или пододеяльников... Я выбирала в библиотеке книги. А библиотекарь, время от времени, поторапливала меня. Именно поэтому я торопилась и знала, какой большой и гражданский подвиг ждет нынче нашу сельскую библиотекаршу. Ей надо загрузиться мокрым бельем, пройти через полсела, отполоскаться на роднике, переходя от обычных трудностей к повседневным опасностям. Потом возвратиться и вывесить белье. Еще успеть сходить в магазин за хлебом. До вечера оставалось так мало времени! А вечером в семью возвращался муж, которого, усталого и недовольного нужно было встречать и сытно кормить. Только сытый мужчина становится немного подобревшим и капельку снисходительным. Библиотекарша вписывала новые книги в мой читательский формуляр и жалела. Она мучительно жалела, что оставила на подоконнике библиотеки этот листок с надписью: - Я вернусь. - Вот не оставила бы она этот листок - записку и по́вода бы возвратиться сегодня после обеда на работу у библиотекаря бы совсем никакого не было! Библиотекарь не злилась, но раздражалась на беспокойную читательницу и неугомонную, что в библиотеку приперлась, на меня... А я вываливалась на крыльцо из библиотеки, не до конца понимающая все события. Не думала пока еще, что ценою теории вероятностей, случайностей, ненужных и нужных встреч, я нынче чтением запаслась. И себя чтивом на неделю вперед обеспечила! Рядом вдруг громко и смачно захрустело. Я вынырнула из мыслей - воспоминаний: - Ребенок настолько оголодал в Москве, что подавился сушами или сломал себе зуб о камешек в непромытом полусыром рисе?... Но Уф - ф! От сердца сразу же отлегло. Проголодавшийся в Москве ребенок успешно смёл всю порцию своих суши и теперь остервенело хрустел маринованными водорослями (Нори?...), захрустывая, как зажёвывая, длинные водоросли в зеленом соусе маринованным, ярко - красным ( и, как мне показалось, несъедобным) имбирём. - Тебе еще порцию суши взять? - Спросила я, удивляясь, как быстро и непредсказуемо изменилась на моем собственном веку наша обычная жизнь. От чугунка с кашей из русской печки и кастрюли щей, мы неожиданно перешли к подгрызанию японской кухни с ее сыроедением: Суши - нори… А от дальних походов за информацией по всему селу с печатными томиками книг в библиотеку, к интернет - предложениям числом девяносто девять плюс от разных и самых интересных и неожиданных авторов стихов и прозы, поэзии и фэнтези. Я удивлялась и удивляюсь до сих пор, как много появляется на сайте талантливых и мыслящих новых авторов. И все, что требуется от меня: - Читать, получать информацию, писать о́тзывы и, время от времени, говорить спасибо большое, тем авторам, которые ради меня постарались. И создавали новую информацию, упаковывая ее в литературно - грамотное произведение или короткий блог. Не нужно мне больше выходить на улицу, чтобы найти книгу, прочитать, удивиться или восхититься! Читаю, оставляю о́тзывы в интернете, стараюсь читать быстрее и всё успевать! И как же я удивлена, сто очень быстро изменилась жизнь. За доступ к чтению, за возможность разделить чужую интересную мысль, ощутить накал страстей, теперь благодарят меня, м?... Не понимаю, благодарная за возможность почитать, за лёгкий доступ к информации, я этого!...