Рассвет

Измир встречает ее промозглым дождем, от которого дрожат руки на улице и как бы она не куталась и не прижимала к телу пальто, это не спасает. Тяжёлые капли легко впитываются в ткань, проникая внутрь. Суна передёргивает плечами ощущая, как все больше одежда становится до мерзости влажной и прилипает к телу. Ноги ноют от долгого сидения и стоять несколько непривычно. Оглядывая улицу, она хмуро отмечает, что из-за погоды было уже слишком темно, не смотря лишь на четыре часа. И все же она идёт по улице, оглядывая дома и объявления на дверях открытых заведений. Суна все чаще сжимает телефон в кармане пальто, скрепя сердце. Она ругает себя за опрометчивость, ведь могла сменить номер ещё в Стамбуле или по дороге. Но забылась, не подумала об этом, а теперь этот вариант отметался больше, чем снова включить телефон для звонка хозяйке. Выйдя к морю, она глубоко вдыхает, смотря на темные бушующие волны, набегающие на каменный выступ набережной. Если бы вода могла унести и все ее мысли, ее прошлое, которое никогда не было счастливым. Или… было? Был ли в ее жизни хоть один день счастья? Хоть одно мгновенье? Выдох срывается с ее губ, оставляя этот безмолвный вопрос без ответа. Пройдя ближе к зданиям, прячась под навесом, она все же вытаскивает телефон. Смотря на него не меньше минуты прежде, чем включить. Но даже после этого на него не приходят ни сообщения, ни звонки… на губах мелькает усталая и грустная улыбка. Глупая, разве стоило переживать? Не останавливаясь больше, Суна набирает последний номер, надеясь, что жилье еще не сдали, пока она ехала сюда. Длинные гудки нервируют, и она закрывает глаза, готовясь смириться с очередной неудачей. Это было ожидаемо, не смотря на фотографии, цена была слишком низкой… — Да? — скрипучий голос обрывает ее мысли. — Здравствуйте, госпожа, — Суна открывает глаза, сжимая телефон сильнее, надеясь этим же движением ухватить возможность, — я звонила вам в обед, квартира по вашему объявлению еще свободна? — Твоими молитвами, — женщина выплевывает слова, будто девушка была виновата в этом. — Можно ли встретиться с вами и посмотреть… жилье? — проигнорировала она ее настроение. — Через двадцать минут могу спуститься, иди по адресу, — не дожидаясь ответа, хозяйка сбрасывает трубку. Суна сглатывает, прикрывая глаза. Она так устала подстраиваться под всех и снова попала на тяжелого человека, который будет лишь больше напоминать о прошлом, о семье, о тете и отце, о их вечных правилах. Еще не встретившись с этой женщиной, лишь слыша ее голос и слова, она будто наяву видела, как каждый раз дышать будет сложно. Но она не имела понятия получится ли сразу найти работу и тратить все деньги на жилье было слишком страшно. Даже сейчас у нее останется лишь пять тысяч лир. Сделав глубокий вдох, она вновь взглянула на телефон, вбивая адрес в карте и повернув направо, сделала новый шаг в новую жизнь. Весь путь она слушает море и это отчего-то дает ей спокойствие несмотря на непогоду. Будто она делает все правильно, она не ошиблась и впервые решает что-то для себя. Может это было ее удачей, что дом находился рядом с набережной? Сама судьба давала ей возможность спокойно продолжить жить дальше? Подходя ближе к нужному месту, Суна не спешит повернуть в темный переулок, надеясь, что ошибается. Но перепроверяя дважды адрес, смиряется со своей судьбой. Суна щурится, вглядываясь в фигуру впереди, ожидающую прямо возле нужного дома. Тучная женщина, сгорбившись, одной рукой сильно сжимает трость, явно недовольна тем, что пришлось выйти в это время на улицу. — Доброго вечера, госпожа, — говорит Суна, подходя ближе к женщине. Она замирает, ожидая что сделает хозяйка. Но та так и не подаёт ей руки для поцелуя, оглядывая ее с ног до головы. — Доброй ночи, — женщина хмурится, чуть поднимая зонт, и оглядывая улицу за ее спиной, — а ты значит ищешь жилье? Одна? Суна начинает жалеть, что не смогла найти другое жилье по нужной цене. Так еще и пришла с пустыми руками на ночь глядя. — Да, собираюсь жить одна. — вновь отвечает она, надеясь, что больше вопросов не будет. — А чего так? — Так уж вышло, семьи нет. — пожимает плечами Суна, даже не поведя бровью. Кажется ее слова заставляют женщину ещё больше нахмуриться. — Что же, что же. Идём, раз пришла. Женщина проходит в закуток, который Суна и не заметила пока шла к дому. Небольшая дверь, отчего приходится нагнуться, прежде чем войти. Небольшой двор, в котором она не могут уместиться вдвоем, Суна отмечает мимоходом, понимая, что его даже не сфотографировали. Стены дома были выкрашены в чистый белый цвет, будто пытались скрыть их изъяны, но даже в темноте Суна отмечает трещину над раковиной, на деревянном полу видны следы краски. Один кухонный стол и даже плита, ванная комната, закрытая лишь занавеской, с большим медным тазом и унитазом… — Вот, что сдаю, — хмуро выговаривает женщина, останавливаясь в пустой комнате. Суна оглядывается, окно, которое было единственным на весь этот крохотный дом, скромно прикрывала прозрачная занавеска. Оно выходило на стену следующего дома, который был слишком близко, чтобы была даже минимальная возможность для дневного света… — Мне все нравится, — проговорила она, развернувшись к женщине тут же добавляя, — я могу оплатить сразу месяц. Суна смотрела прямо, сжав сумку холодными пальцами. — Водить никого нельзя, — резко сказала хозяйка. — и воду нужно экономить, свет…. — Я понимаю, — кивает Суна, перебивая ее. — все нужно беречь. Только так можно прожить эту жизнь, не так ли? Женщина щурится, но больше не говорит ей ни слова, молча принимая деньги, пересчитывая на ее глазах. — Как я могу к вам обращаться? — спрашивает Суна, когда та, наконец-то отдает ей ключи. — Можешь звать меня госпожой Айдын, — отмахивается она, направившись к выходу. — Простите, не могли бы вы дать одеяло… только на эту ночь? — Суна идет следом за ней, еле успевая вставить это, пока женщина не ушла. — Это тебе не отель, — поджав губы говорит Айдын, оглядывая ее с ещё большим подозрением, чем в начале. — магазины ещё открыты, у тебя есть ноги, чтобы до них дойти. Суна не успевает уточнить, где они находятся, как женщина уходит, оставляя ее одну. — Все… могло быть хуже, — говорит она самой себе, прикрывая глаза. — могло быть хуже, мне уже повезло. Отложив сумку на пол, она смотрит на телефон и выдыхает, выключая его окончательно.

***

Кайя закрывает глаза, не веря в происходящее. В доме, из которого его жена не выходила, разве что кроме спортзала, она исчезла без следа. Куда смотрела охрана вопроса не было. Ведь вся эта охрана была вместе с ними, пока они искали везде Сейран. Даже сейчас он просто не выдержал, не сумев дозвониться до жены за весь вечер, и не понимая что именно говорит Латиф. Сердце билось в удушающем страхе, что пока они рванули за одной машиной, его жену сумели тоже увести какой-то уловкой… он хотел удостовериться сам. Хотел понять… Но все равно не ожидал увидеть пустой шкаф. Его жена ушла… сама. Это не укладывалось в его голове. Это казалось иллюзией. Злой шуткой похитителя. Могли ли они знать о том, что они были на грани развода и так замести следы? Легко. Ведь они ругались при слугах, сюда приезжали и Шанлы, и… жених Сейран. Акын. Акын… Кайя поднимает телефон, ещё до того, как он осознает, что делает. — Ферит, кажется, я знаю кто нам нужен, — шипит он, сдерживая всколыхнувшуюся ярость. — Ты нашел Суну? — тут же задаёт вопрос Ферит. — Нет, но учитывая, как пропала Суна… я уверен, что это Акын. Кайя не может поверить, что его жена могла сбежать. Нет. Ей потребовалась бы помощь. Она не сможет это сделать в одиночку. Ее обманули, он уверен в этом. А Акын… выглядел вполне порядочно для этой наивной девушки.

***

Я любил… Я отпустил… Нет, нет, так не могло случиться. Она тянет руку, пытаясь ухватиться за него, но он ускользает сквозь пальцы словно мираж, оставляя ее наедине с темной холодной пустотой. — Кайя, — на ее шепот никто не откликается, но она продолжает озираться, надеясь заметить в этой тьме хоть что-то. Хотя бы частичку надежды, что он не оставил ее, что он всё ещё здесь. — Не отказывайся, — шепчет она, дрожащим голосом, падая вниз в темноту, чувствуя ещё больший страх, — Кайя! Открыв глаза, она сжимает челюсти, будто пытаясь сковать собственный крик. Сжатые ладони в кулак ноют от боли и разжимая их, Суна прикрывает на мгновенье глаза, пытаясь отогнать наваждение. Сердце всё ещё колотится внутри, разгоняя сомнения, что она всё ещё может чувствовать страх хотя бы во сне. Глаза постепенно привыкают к темноте, она оглядывается, проверяя не могло ли что-то внешне вызвать столь ужасный кошмар. Но так и не может найти причину. Она могла списать лишь холод, потому что пришлось спать сидя на полу. У нее неосознанно вырывается смех, когда она вспоминает как отец вечно пытался продать их с сестрой в богатые дома, а она сбежала и теперь живет здесь. Суна вслушивается в тишину, ожидая наступления утра, не сильно веря, что сможет снова уснуть. Громкие вскрики из соседнего дома, в котором она различает детские голоса она слышит спустя вечность. Достав из сумки джинса и темную водолазку, она сжимает ткань пальто, то так и не успела высохнуть. — Был свитер, — шепчет она, вновь нагнувшись над сумкой, — был же… Пальцы натыкаются на коробку, в которую она спрятала кольцо, но тут же отдергиваются от нее, будто обожжённые холодом. Прижимая руку к груди, Суна пытается отдышаться. — Не смей, — шипит она, ненавидя себя за неожиданную слабость, — ты смеешь больше бояться. У тебя нет времени на чувства. Запихивая коробку глубже в сумку, она все же вытаскивает свитер и выходит из дома. Заходя в ближайшие магазинчики, она старается улыбаться через силу, выясняя про работу. И только к вечеру находит лишь одно место, где согласны ее взять, не смотря на опыт. Город, кажется, ужасно холодным, как и его жители, будто желающие ее прогнать отсюда. Вернувшись домой, она устало кладет в комнате тонкое одеяло на пол, которое вряд ли спасет ее этой ночью от очередного кошмара. Прислоняясь к холодному стеклу окна, она выдыхает медленно спертый воздух. Отчего-то ей казалось, что она в той же клетке. Будто до сих пор так и не ушла из ялы. И хотя ее бедный дом не сравнится бы с богатствами особняка, вокруг было так же много грязи, запретов, непрекращающихся правил и критики, которую она сегодня выслушивала от каждого, с кем говорила. Окружающая ненависть снова пыталась окружить ее, сковать руки, заламывая так, чтобы она никогда не смогла ответить. — Нужны деньги, — прошептала она самой себе, — я справлюсь. Это не так уж и тяжело. Она обещает себе это каждый вечер. И с каждым днем она все больше тонет в собственном безразличии к окружающей тьме.

***

Кайя откидывается на диван, вжимая ладони в лицо, не желая видеть окружающую разруху, которую сам же и устроил, не справившись с гневом. Если бы у него были силы уснуть, если бы у него были силы забыть. Вычеркнуть из памяти каждое слово, брошенное ей и оказавшееся последним. Если бы были силы забыть, что снова сорвался из-за ее осторожных слов о сестре с Феритом, если бы не сбросил ее ладонь… Но память услужливо подкидывала каждую ошибку, увеличивая ее и доводя до отчаянья. Сейран, которая спокойно спала в объятьях мужа… Семья, которая успокоилась от осознания, что Суна была не похищена, а сбежала сама… все это лишь ещё больше выбивало из него воздух. Если бы он забыл, как дышать, если бы… — Где ты, Суна? — его шипение раздается в комнате, но так и остаётся без ответа.