Тёмный менестрель

      Зима. Бешено воет вьюга, сбивая с ног одинокого путника. Плащ-куколь из тёплой овечьей шерсти развивается на сильном ветру, почти не грея. Капюшон всё время сносит с головы, так что он даже не старается придерживать его, и кончики эльфийских ушей покраснели от мороза. В руке отлучённый сжимает верную лютню. Отлучённый. Это слово болью отозвалось в груди. Он больше не маг. То, к чему он стремился столько, сколько себя помнил, было безжалостно отнято Конклавом. «За соучастие». 20 лет назад, когда его Шалафи закрыл врата Бездны изнутри, Конклаву просто необходимо было найти козла отпущения. И им это удалось. Они отняли у него всё: дом, магию, единственных близких ему людей и, самое главное, правдивую память в народе о всех событиях. Что такое 20 лет для эльфа, пустяк, он научился жить без магии, порой ему даже доставляло наслаждение его дело, но слыша в тавернах лживые байки о героизме Конклава в нëм колыхалась жгучая ярость. Эти высокомерные тупицы выставили его самовольным отступником и предателем, а Шалафи – опасным тщеславным глупцом. И только благодаря непосильному труду, мужеству и громадным жертвам Конклава мир остался жив. Конклав – герой, а он – отступник и предатель. Он вынужден тащить своё существование жалким изгнанником, бродячим менестрелем без имени и прошлого. Что ж, в какой-то мере, он заслужил это.       В дали забрезжил свет. Неужели набрёл на деревню? Странно, если судить по карте до неё ещё порядка 7 миль. Да ну это и к лучшему. Метель завывала всё яростнее, всё беспощаднее, руки онемели, ещё чуть-чуть и до обморожения не далеко, а в деревне можно напроситься на ночлег, может, если повезёт, ещё и накормят. Пройдя ещё с полмили, Даламар понял, что ошибся. На опушке стояла одинокая сторожка, сквозь закрытые ставни пробивался свет, из трубы клубился дымок.       - Да-да? – раздалось из-за двери в ответ на стук       - Добрые люди, не пустите ли на постой одинокого путника? – эльф легонько провёл пальцами по струнам лютни.       Дверь отворилась. На пороге стоял рослый, коренастый мужичок в заячьем зипуне.       - Проходите, господин хороший, давненько к нам менестрели не заворачивали.       - Благодарю, - Даламар галантно поклонился и прошёл в избу.       Домик был не большим, но очень уютным. У дальней стены стояла печь, в которой потрескивали дрова. На лавках у длинного стола сидело ещё несколько человек – то ли родственники хозяина, то ли такие же путники, случайно зашедшие на огонёк, как он сам. На полу играли хозяйские ребятишки.       - Пожалуйте к столу, я вона давеча тетерева подстрелил, жена сейчас похлёбку сварит, отужинайте с нами.       - Почту за честь.       Эльф встрянул свой плащ и повесил на крючок у двери. Не уж то судьба наконец-то решила повернуться к нему если не лицом, то хотя бы встать в пол оборота, что ж, грех таким не воспользоваться.              - Дядя эльф, а что это у вас такое? – младшая из хозяйских дочек потянулась к лютне.       - Регета, а ну, иди сюда, хватит докучать гостям, не видишь, дядя эльф устал с дороги. Вы уж простите её, она такая любопытная, всегда к гостям рада. – скала жена хозяина и, подхватив на руки дочь, отправилась укладывать спать детей.       Остальные же взрослые завели разговор о делах давно минувших дней, о последней войне, о катаклизме, погубившим Истар и о… его Шалафи       - Хорошо хоть Конклав закрыл его в этой Бездне, а не то, не ровён час, погубил бы всё да и сам бы заодно помёр бы.       - Во-во, взбредёт же дурь, повивальная бабка видно бошкой в младенчестве уронила.       - Да не смог бы он даже Врата открыть сам, это всё жрица эта, как же её звали-то, она его поднауськала, брешут люди шо светлая жрица.       - Верно говорят люди, всё от них, от баб.       Все собравшиеся дружно загоготали, но тот час притихли, услышав какой «ласковый» тон приняло мирная до этого колыбельная.       - А ты чего молчишь, менестрель? Не уж-то добавить нечего?       - Я бы рад, но я слишком хорошо помню, как всё было на самом деле, что бы потакать лживым байкам Конклава. Но если вы желаете, могу поведать вам правдивую легенду – о проклятых вождях, о том, что Свет – не есть Добро, о позабытых королях, о величайшем тёмном маге и о прекрасной деве, которой он когда-то присягнул и которую предал.       И во всеобщем затаённом молчании он заиграл, ловко перебирая пальцами по струнам.                     Стук в дверь. Хозяин тихонько, чтобы не прервать красивый, чистейший как весенний ручей, голос менестреля, впустил путника. Дверь всё таки скрипнула, Даламар быстро взглянул на вошедшего, не переставая играть. Лишь когда прозвучал последний аккорд, он позволил себе внимательно рассмотреть путника, глаза заскользили по белому шерстяному плащу поверх кожаной куртки на меху и задержались на серебряном медальоне. В голове мелькнула безумная мысль: «А может?»       В первые, годы после отлучения он страстно желал спуститься в Бездну и вместе с Шалафи отомстить этим идиотам из Конклава. Со временем ненависть к Конклаву остыла, желание отомстить тоже, ему хотелось лишь забрать своего Шалафи из Бездны и жить как раньше. В последние три года он уже смирился со своим положением, мечты стали забываться, но если уж сама судьба решила быть к нему благосклонна, то почему бы не…       - Приветствую тебя, Горан, - Даламар учтиво поклонился путнику, последнему и единственному ученику Крисании Таринской.       Последний раз они виделись на суде. 16-летний мальчуган поддерживал под локоток светлую жрицу, которая, кстати, была одной из тех, кто голосовал против его казни. С тех пор многое изменилось, ученик вырос, возмужал, ушёл на вольные хлеба. «Нести Свет и Добро простым людям».       - Приветствую, Даламар. Чем обязан вниманием великого менестреля?       - Я бы хотел предложить тебе сделку, - собеседник насмешливо вскинул бровь, а эльф невозмутимо продолжил, - я знаю, счастья ищешь ты по свету, дом покинув свой, но мир не стоит суеты, а потому – пойдём со мной.       - С тобой? После отлучения разум помутился? Светлый жрец не напарник чёрному магу, пусть даже и бывшему.       - Твоя Госпожа считала иначе.       - И лишилась зрения. В этом мире лишь Свет укажет тебе путь правды и истины.       - Где Свет – там кровь и правды нет. Фанатичный святоша погубил Истар и лишь Свет убивает неугодных себе маскируя это добром и благой целью.       - А не твой ли учитель был инициатором идеи пойти на Заман войной?       - А не твоя ли наставница указала ему путь. Её гордыня чуть не погубила мир, а твой бог – давно мёртв, ты заблуждался много лет, Жрец, думая, что Свет – это и есть Добро. В этом мире по настоящему сильны лишь тёмные маги. Ты мог бы примкнуть к ним, ты мог бы стать новым главой Конклава. Ну что, идёшь ли ты со мной, вперёд – в бессмертие и Тьму. Кто знает, что такое Свет?       - Что же ты хочешь взамен?       - О, сущую безделицу, ты поможешь открыть мне врата в Бездну.       - Ты точно рехнулся, Отлучённый.       - Прошу, выслушай меня. – лицо менестреля сделалось почти умоляющим. – Мне не нужно мировое господство. Я не желаю выпустить из бездны Такхизис. Не желаю стать Богом. Единственное, чего я хочу – забрать своего Шалафи. – и видя, как скривилось лицо Горана, продолжил уже другим тоном – тоном усталого от этой жизни существа. – Я сирота, изгнанник, ренегат, отлучённый. Мне некуда идти я лишь хочу вернуть себе спокойную и привычную жизнь, какая была под крылом Шалафи. Ты верно не поймёшь этого.       - Я тоже сирота.       - Но твоя Госпожа до сих пор жива и тебе есть куда и к кому возвращаться. Но всё моё право на счастье было отнято Конклавом. Разве Свет не учит, что оно должно быть у всех? А что он в итоге даёт – смерть, пустоту и одиночество.       Повисла пауза. Горан крепко задумался, Даламар устало откинулся, опершись на стену, а хозяин с остальными гостями лишь молча наблюдали за их разговором, не решаясь прервать его хотя бы кашлем, не то что словом.       - Не стану осуждать тебя, не знаю, может ты и прав, - после долгого раздумья, наконец, сказал жрец Паладайна, - но я останусь преданным своей вере и своей Госпоже, слишком, дорого обходиться этому миру союз Света и Тьмы. Наши Наставники чуть не разрушили мир во имя благой цели, а каков итог? Твой Учитель заперт в Бездне, моя Госпожа лишилась зрения. Ты говорил, что где Свет – там кровь и правды нет? Но мой клич: «Творить, не разрушать», а ведь даже попытка открыть врата в Бездну может принести за собой тысячи человеческих жертв. Стоит ли один чародей-отлучённый этого?       - Ты не пойдёшь со мною?       - Нет. Вот всё, что я могу сказать.       Едва-едва затеплившаяся надежда на свою счастье, на то, всё бужет как раньше, погасла, не успев толком разгореться. Сердце вновь сковал лёд скорби и застарелой усталости.       Даламар поднялся из-за стола.       - Ну что ж, да будет так. У каждого есть в жизни цель: тебе – носить Свет и Добро, мне… Мне – нести свой тяжкий грех до конца своей жизни. Вам, светлым – радость и добро, мне – скорбь и вечная печаль. Нам общих не иметь дорог, я ухожу во мрак. Прощай, Горан.       Эльф забрал свой плащ и, стиснув в руке верную лютню, вышел в кромешную, без малейшего лучика надежды, тьму, точно такую же, что была у него в душе. "Что же, пожалуй, я это заслужил."