Серебро и Золото

Но я обещанья сдержу до конца.

Не буду я спать, не дойдя до конца.

Не буду я спать, не дойдя до конца.

Роберта Фроста «СНЕЖНЫЙ ВЕЧЕР В ЛЕСУ»

Перевод hojja_nusreddin

Эмма вздохнула, перебирая очередную стопку бумаг на столе в своем кабинете. Дело за делом, файл за файлом проскакивали перед ней, пока черные надписи не расплылись в головокружительные узоры. В порыве разочарования Эмма швырнула стопку обратно на стол, отчего несколько папок упали на пол, завалив небольшое пространство скомканными страницами. Прижав пальцы к переносице, шериф опустилась на стул. Ей казалось, что она не так уж плохо справляется со своими обязанностями, если работает весь день и до самой ночи. Принятие значка поначалу казалось ей победой — ведь она показала Генри, что может победить, играя честно, не так ли? Но Эмма знала, что не может продолжать так вечно, даже если это означает, что она сможет видеться с сыном время от времени. Ребенок — ее ребенок — был также ребенком мэра. Не биологически, но Реджина вполне могла быть хорошей матерью. Потому что, если быть честной с собой, Эмма понятия не имела, как быть матерью, не говоря уже о том, чтобы быть примером для Генри. Прицепив этот значок к поясу, она надолго привязалась к городу. Это означало, что у Эммы Свон есть причина оставаться в Сторибруке, защищать своего сына всеми способами, которые имеют значение, как бы мэр ни старался держать Генри подальше от нее. Но ей помогли стать шерифом. И Эмма не знала, когда перестанет быть должницей местного ломбардщика. Пронзительный звонок телефона вернул ее к реальности, разорвав все мысли. Пригнувшись к углу стола, она поспешила ответить на звонок, гадая, кому может понадобиться ее помощь так поздно вечером. — Шериф Свон, — вздохнула она в трубку. — Эмма? — произнес дрожащий голос на другом конце. На узнавание ушла всего секунда. Ее брови нахмурились, а рот сжался в линию. — Руби? — Эмма, пожалуйста, поторопись, — быстро прошептала девушка. — У него пистолет! Шериф услышал щелчок, и линия оборвалась. Эмма запрыгнула в машину и помчалась к закусочной, благодаря за отсутствие пробок, одной рукой держась за руль, а другой крепко держа пистолет. Вес пистолета в руке был непривычным, и она с ужасом поняла, что, возможно, ей придется впервые воспользоваться оружием, в зависимости от того, в какой ситуации она окажется. Кого могла иметь в виду Руби? Несмотря на то что часы на башне показывали, что уже далеко за полночь, Эмма надеялась, что Генри дома, крепко спит в постели и видит сны. А не «У бабушки». Эмма затормозила и выпрыгнула из патрульной машины, оставив дверь со стороны водителя открытой, а машину заведенной. Она направила пистолет на входную дверь, ведущую в закусочную, молясь, чтобы ей не пришлось ни в кого стрелять, но сердце колотилось достаточно громко, чтобы заглушить все мысли. Шериф проскользнула внутрь, и звон колокольчиков над ее головой возвестил о ее прибытии. В помещении было жутко тихо. Она обратила внимание на нескольких человек, сидевших за столиками и кабинками, — невинных жителей городка. Они пили, откусывали кусочки еды, читали свежий номер " Ежедневного зеркала», но не осмеливались заговорить. Эмма поднесла палец к губам, подавая знак молчать. Ее взгляд метнулся к барной стойке. Там на табурете сидел тот самый человек, который всего двадцать четыре часа назад внес залог за себя. — Еще, — грубо прорычал он, указывая на пустой стакан на стойке. Дрожащими руками Руби шагнула вперед и наполнила стакан почти до краев, янтарного цвета жидкость плескалась по бокам. Она отступила назад и медленно приблизилась к Эмме, которая беззвучно приказала ей не двигаться дальше. Взгляд Эммы остановился на пистолете, лежащем рядом с ним, и она узнала его еще в тот раз, когда застала его в доме после взлома. В ее голове возник образ мужчины, избивающего Мо Френча, и шериф шагнула вперед, не сводя глаз с мужчины в черном костюме и снимая оружие с предохранителя. — Никогда бы не приняла вас за буйного пьяницу, мистер Голд. При этом он просто осушил стакан, взял в одну руку трость, в другую — пистолет. — Так, так, мисс Свон, ваше присутствие здесь совершенно необязательно, — с досадой пробормотал Голд, лениво держа пистолет на боку и небрежно помахивая им. — Вы же видите, что никто не пострадал? — Он жестом указал на нескольких перепуганных гражданских позади себя. — Пока что, — заметила Эмма, разглаживая лицо в безразличную маску, решив сохранить контроль. Она протянула пустую руку. — Отдайте мне пистолет, Голд. Мужчина мрачно рассмеялся, в его шоколадных глазах загорелся огонек, который, казалось, мгновенно затух. — Нет, пожалуй, нет. Не сейчас. — Его трость ритмично постукивала, когда он сделал несколько уверенных шагов по направлению к ней — единственный звук, заполнивший безмолвную пустоту, которая так неспокойно расположилась в закусочной. Он остановился достаточно близко, чтобы Эмма уловила в его дыхании резкий запах алкоголя, смешанный с диким затхлым ароматом, который она узнала, напомнив ей неприятный запах немытых стриженых овец. Громким щелчком мистер Голд напомнил ей, что он вооружен. — Видите ли, Шериф, этот город принадлежит мне. И, следовательно, вы принадлежите мне. В его глазах мелькнул какой-то блеск, да так быстро, что Эмма подумала, не привиделось ли ей. Но нет, он улыбался ей, пара золотых зубов сверкала на свету, угроза нависла над ней, как дождевая туча, обдавая Эмму Свон страшным предвкушением. Она ненадолго задумалась, а не сошел ли он с ума, обнаружив, что ему трудно признать кризис среднего возраста. Это, конечно, объясняло бы большое количество выпитого виски, хотя его речь и поведение, казалось, не подверглись влиянию этого напитка, остались прежними. Так почему же такая враждебность? Зачем держать ее на мушке? — Так или иначе, но за это позднее вечернее шоу вы все равно можете получить билет в один конец обратно в камеру. — Она позволила себе полуулыбку, несмотря на то, что знала: если дело дойдет до серебряных браслетов, он, скорее всего, выручит себя сам. Все в городе знали, что у него есть для этого средства. Но она была шерифом — тем, кто должен был следить за соблюдением правил, установленных Реджиной, правил, которые он всегда нарушал. А иногда и вовсе разрушал. — Мы бы этого не хотели, верно? Голд, из которого постепенно улетучивались все силы, опустил оружие. Он поднял трость — в этот момент Эмма напряглась, — а затем позволил ее концу коснуться пола с мягким деревянным стуком, резко переходящим в деловой тон. — Возможно, — проговорил он, — мы могли бы заключить сделку. Ей потребовалось огромное самообладание, чтобы удержаться на месте. Заключить сделку? «У бабушки»? Размахивая оружием? Сейчас было не время и не место. Но, — рассуждала Эмма, — если это единственный способ уберечь людей от травм… — Что вам нужно? На мгновение он тяжело оперся на трость и уставился на нее так, словно видел ее насквозь. Как будто он знал, что она готова играть в его маленькие игры, если это означает спасение невинных жизней. — Я хочу, чтобы вы проводили меня обратно в мою обитель. И есть несколько вопросов, которые, как мне кажется, нам нужно обсудить. Эмма почти бессознательно стиснула челюсти, как всегда, когда слова вылетали из его рта и обволакивали ее, выдавливая воздух из легких, с тихим шипением в обоих ушах. Они уже проходили этот путь однажды, и наступающая ненависть к себе была неизбежна. Подавив дрожь, она спросила: — В обмен на… ? — О, я не знаю… — Его самодовольная ухмылка внезапно появилась. Голд пожал плечами. — Полагаю, я буду у вас в долгу. Хотя это предложение ничего не значило для нее, и она знала, что ему это известно, она решила, что придется согласиться на эту цену, какой бы странной она ни казалась. Кроме того, что еще он мог предложить? Эмма пообещала себе никогда больше не опускаться до его уровня, если это будет возможно, но в данный момент она действительно была не в том положении, чтобы вести переговоры, особенно когда дьявол пристально смотрел только на нее, ожидая ответа. Шериф вновь протянула руку. — Отлично. Отдайте пистолет, и я отвезу вас домой. Он осторожно положил пистолет в ее руку с явным удовлетворением. Затем он сделал паузу — как полагала Эмма, для пущего эффекта, — костяшками пальцев погладил ее по ладони, чтобы показать, кто на самом деле контролирует ситуацию, кто может легко забрать оружие и устроить резню в городе, если сочтет нужным. — Спасибо, мисс Свон. Эмма последовала за ним к двери, затем остановилась и обернулась, чтобы сказать что-то Руби, а также бабушке, которая, должно быть, вышла из задней комнаты, хотя она понятия не имела, что она могла сказать. «Не волнуйтесь, я вернусь, когда он отключится»? «Не волнуйтесь, он заплатит за ущерб»? «Не волнуйтесь, у меня все под контролем»? Наконец, она неловко кивнула в знак уверения и бодро вышла в холодную ночь. Он ждал в патрульной машине с пассажирской стороны, возился с верхушкой своей трости, которая, как заметила Эмма, тоже была инкрустирована чистым золотом. Эмма мимолетно подумала, специально ли он сменил фамилию после переезда в город, или так его звали всегда, если он всегда жил в Сторибруке. Ломбардщик постучал по стеклу окна, пробормотав что-то о хрупкости материала. Она припарковалась у большого безлюдного дома. Выбравшись из машины, она увидела тщетные попытки мистера Голда выйти к ней. Эмма обошла вокруг, чтобы помочь ему выбраться из патрульной машины, схватив за предплечье, от которого исходило сильное тепло, как от открытого огня. Когда он встал на ноги, он резко оттолкнул ее, но она быстро схватила его за плечи, так как он спотыкался, даже опираясь на трость. Только когда она достала из его кармана ключ и открыла входную дверь, она поняла, что он дрожит. Она усадила его на диван, понимая, что дальше вести его невозможно. На его лбу выступили капельки пота, но он, казалось, не замечал этого. Он просто смотрел на нее, откинувшись назад, и его тонкие волосы образовывали два идеальных занавеса по обе стороны головы, спадая за уши. И когда он, наконец, закрыл глаза, Эмма решила уйти. К черту все его сделки. Но когда она повернулась, чтобы уйти, то замешкалась, ее взгляд упал на трость. Его рука крепко вцепилась в ее запястье, когда она обхватила пальцами деревянный предмет — железная хватка. — Останьтесь, — сказал Голд, и в его голосе прозвучали мрачные нотки, от которых Эмма невольно вздрогнула. — Пожалуйста, Шериф. Присаживайтесь. Она знала, что может отказаться и выйти за дверь. Забыть о том, что все это произошло. Но непреодолимое чувство любопытства заставляло ее оставаться на месте, не сводя глаз с человека, который дал ей многое, но в то же время не оставил практически ничего. Как она могла доверять ему? Как она могла знать, что он не заберет то немногое, что у нее осталось? Но что он мог сделать сейчас? С больной ногой и слишком большим количеством выпитого виски Эмма решила, что сможет одолеть его, если он решит сопротивляться. К тому же у нее все еще были оба пистолета. Впервые с тех пор, как она приехала в Сторибрук, Эмма наткнулась на беспроигрышную ситуацию. Шериф вздохнула и расслабила напряженные мышцы. — Только на этот раз. — Она уселась в стоящее рядом кресло, сложив руки. — И только потому, что утром вы ничего этого не вспомните. Он рассмеялся, по-настоящему рассмеялся. Звук был чужим для ее ушей. — Ах, дорогая Эмма. — Мистер Голд взглянул на старинные часы в углу комнаты, затем снова на свою гостью. — Я уже говорил, как мне нравятся наши беседы? Если бы это был кто-то другой — кто-то, кроме Голда, — она бы улыбнулась. Но каждый раз, когда она смотрела на него, то видела лишь хитрую ухмылку, вспышку золота и свои пустые протянутые руки. Что бы он ни попросил ее сделать, чтобы вернуть долг, она знала, что должна выполнить просьбу. Она приехала всего несколько месяцев назад, а уже заключила сделку с дьяволом. И здесь нельзя было ни выиграть, ни проиграть, не изменить соглашение. Ни один из них не мог получить полную власть над другим. Так и будут они вечно танцевать по кругу, никогда не переходя к делу. — Что еще я могу предложить вам, мистер Голд? — спросила Эмма, не сумев удержать голос от лёгкой дрожи от ярости. Вся вежливость, которую она хотела передать, испарилась быстрее дыма. Ломбардщик сжал кулак и сделал вид, что изучает различные золотые кольца на своей правой руке. — Я решил, что хочу обратиться к вам с просьбой относительно вашего долга передо мной, — объявил Голд. Он понимающе улыбнулся, наблюдая за тем, как меняется выражение ее лица, поднялся на ноги и, ковыляя, подошел к большому шкафу. Взявшись за ручки каждой дверцы, он потянул их на себя, опираясь на небольшой столик из красного дерева. — Надеюсь, вы остались довольны своей частью сделки? Эмма мгновенно открыла рот, чтобы ответить, но обнаружила, что в горле образовался комок. С трудом сглотнув, она повторила попытку, сказав как можно тверже: — Да. Я довольна. — Хорошо. — Мистер Голд достал из шкафа то, что искал. Из-за полумрака комнаты Эмма не смогла разглядеть форму предмета. Но мужчина не торопился, прихрамывая, подойти к ней, и шериф была уверена, что задержка была намеренной, хотя и не могла этого доказать. Однако в его темных, прищуренных глазах она смогла уловить веселье. Как будто его глаза тоже улыбались. Почти сияли. — Вот, пожалуйста, — сказал он, доставая подношение. Эмма неуверенно перевела взгляд с деревянной шкатулки на ломбардщика, ожидая какого-то подвоха, ожидая, что он вывернет ковер из-под ее ног, ожидая развязки. Увидев, что его рот сжался в тонкую серьезную линию, а челюсть напряглась, Эмма обхватила шкатулку и осторожно опустила ее к себе на колени. Мистер Голд на мгновение задержался, пока она изучала странный серебряный замок, а затем вернулся на диван. Он аккуратно сложил руки и сел напротив, молчаливый наблюдатель, следящий и ждущий ее реакции. Она провела рукой по верхней части замка, провела большим пальцем по змеевидной защелке. — Есть ли ключ? На мгновение Эмма подумала, что он разразится смехом над ее нелепым вопросом — ведь у предметов с замками обычно есть ключи, чтобы их открывать — но Голд несколько мгновений хранил гробовое молчание, уставившись на деревянный ящик. — Да, — наконец ответил он, глядя на свои сцепленные руки. — Ключ есть. Эмма обратила внимание на неожиданно меланхоличный тон его голоса, и ей в голову пришли слова бессмысленного утешения. Но она прикусила язык, пообещав себе быть терпеливее, сделать свое любопытство менее явным, а лицо — невыразительным. Шериф промолчала. Впрочем, ей не пришлось долго ждать. — Наступит день, когда вы получите ключ, мисс Свон. Я не могу назвать конкретное время или день, в котором он появиться у вас. Однако, как только он окажется у вас, вы откроете футляр. Вы беспрекословно возьмете то, что находится внутри. И немедленно свяжетесь со мной. Эмма выдержала паузу, впитывая информацию и изучая его лицо в поисках признаков обмана. Не найдя таковых, она нахмурилась, сведя брови вместе. — И что дальше? Мистер Голд тяжело вздохнул, закрыл глаза и откинул голову на мягкую спинку дивана. — Вы сделаете то, о чем я попрошу, Шериф. Эмма обнаружила, что ей все равно, когда она направилась к двери, а пальцы так и чесались открыть футляр. Ведь, как и правила, обещания предназначены для того, чтобы их нарушать.