Воплощение нашей страны

- Понимаешь, я... мне приснился кошмар... - Причина для столь позднего визита веская, не спорю, - сказал Иван. - Не злись, ты не так понял... - Это я ещё не злюсь, зол я был, когда нашёл тебя у подъезда! - Ну извините, что доставил вам неудобства! Несколько дней я пытался вспомнить все моменты, связанные с тобой, а потом, когда мне приснился кошмар, я тут же бросился к тебе, потому что... потому что... - бормотал Алексей, нервно сжимая и разжимая руки. - Так, - тяжело вздохнув и потирая переносицу, начал Иван, - Садись за стол, я сейчас быстренько что-нибудь приготовлю на завтрак, ты поешь и расскажешь всё по порядку. Хорошо? Алексей молча кивнул и сел за стол, забившись в самый дальний угол, внимательно наблюдая за Иваном. Уже через 15 минут перед ним стояла большая яичница и кружка чая. Увидев, как жадно набросился зеленоглазый на еду, Брагинский слабо улыбнулся. Сам он не ел, помешивая давно остывший кофе. - А ты чего не ешь? - спросил Алексей, видимо смутившись своего поведения. - Аппетита нет. - А не врёшь? - нахмурившись, спросил Донской. - А даже если и вру, что от этого изменится? Завтрак - не то дело, которое меня сейчас занимает. - Неудобно есть, когда ты прямо передо мной сидишь, взглядом прожигаешь и только кофе и пьёшь. - Какие мы нежные оказывается! И вообще, если по совести говорить, я пока готовил всё время твой взгляд чувствовал. Ты, я вижу, уже доел, поэтому рассказывай, какого лешего, ты припёрся к дому в три часа ночи. С самого начала. - После той встречи на официальном знакомстве я начал вспоминать все моменты, связанные с тобой. Несколько дней из-за этого не ел и не спал. Знаешь то, что я вспомнил мне не понравилось от слова совсем... А потом я всё-таки лёг спать и... я уже даже не помню, что мне конкретно приснилось, но я понимал, что мне нужно тебя увидеть... я вообще не понимал, что я делаю и зачем, но... там было что-то ужасное... кажется ты в том сне чуть ли не умирал... Я не знаю почему, но... я должен был увидеть тебя и всё тут... Иван тяжело вздохнул и пробормотал так, что, как он думал, зеленоглазый ничего не услышал: - И из-за этого ты вымотал мне все нервы, лишил сна и аппетита, замёрз, как не знай кто... - Зря я наверное так... - сказал Ростов-на-Дону и поднялся со своего места, - Я сейчас уйду... - Боже мой, да сядь ты уже... Я ещё ничего ты такого не сделал ты уже бежишь сломя голову, не пойми куда, - вздохнув, с раздражением сказал Иван и уже более спокойно и терпеливо начал говорить, - Я вовсе не говорю, что меня как-то раздражает твоё присутствие или я не рад тебя видеть, но... Пойми, я сильно переживал и волновался, когда увидел тебя у подъезда... И вся эта злость... Она вызвана исключительно волнением... И я вовсе не пытаюсь тебя прогнать!... Так что садись и рассказывай, о чём ещё ты хотел со мной поговорить... Алексей сел на место, задумчиво посмотрел на Ивана и резко спросил: - Ты чувствуешь всё, что происходит с людьми в стране? - Смотря, что ты имеешь ввиду... В мирное время практически нет. Обычные убийства - скорее неприятное ощущение в душе, будто кто-то уколол в сердце и всё. Терроризм, различные катастрофы или стихийные бедствия, вроде лесных пожаров летом в Сибири, отражаются сильной физической и душевной болью, а иногда и серьёзной болезнью. Например, от частых лесных пожаров по всему телу появляются ожоги и как будто ты сам горишь в том огне... Но, конечно, хуже всего бывает во времена войн или революций. Во время войны, даже не очень большой, я чувствую боль, слышу мысли и испытываю чувства каждого солдата... или каждого русского человека, если это Отечественная война... А во время революций, свержения политического строя... Там ещё хуже... Адские головные боли, вскрывающиеся старые раны, а из-за противоборствующих сторон, кажется, меня разрывает на части... Я это называю ломкой. Алексей с нескрываемым ужасом смотрел на Ивана, пытаясь что-то сказать. - Звучит, конечно, ужасно, но всё не настолько плохо, - сказал Брагинский, искренне сожалея обо всём, что он сказал. - А я... - горько посмеиваясь, начал зеленоглазый, - А я - неофициальная криминалистическая столица Российской империи и СССР! - Алёша... - Нет подожди, получается, я всё это время убивал тебя, как в том сне... - Алексей Донской! - громко и холодно сказал Иван, прекращая эту тираду, - Ты хоть понимаешь сейчас, что берёшь на себя вину всей страны? Всех людей что живут на моей земле? Да ладно только России, ладно всего мира, но брать на себя вину стихий, серьёзно? Ты осознаёшь, какую чушь говоришь? - О чём ты? - О том, дурная твоя башка, что боль стране причиняет не один конкретный город: во-первых, во многих городах помимо Ростова-на-Дону живут люди, которые могут пойти на преступление, во-вторых, боль стране причиняют не только проблемы внутренней политики, но и внешней, а, в-третьих, за стихийные бедствия вообще мало кто может нести ответственность. Проблемы, которые приносят нам боль, пускай и небольшую, всегда и везде были, есть и будут. - Прости... - смущённо пробормотал Алексей, - Я наверное всё ещё не отошёл от того кошмара... - Понимаю, а кроме того ты наверняка вспомнил тот момент, когда в 90-ые я приезжал к тебе. - И это тоже... Ты тогда был мягко говоря не в лучшем состоянии... Болезненно бледный, худой, синяки под глазами, глаза красные больные, ты еле на ногах стоял... - Не лучший момент в моей жизни, но в основном так происходило из-за ломки, а к ней уже потом добавились преступность, наркомания и падение русского духа в целом. Мне до сих пор интересно, как я тогда выжил... Ведь одной ногой в могиле стоял... - Не говори так, - пробормотал Алексей и вдруг крепко обнял Ивана. С минуту они молча просидели, а потом Ростов-на-Дону сказал: - Не знаю, почему так происходит... Я вроде взрослый человек, а рядом с тобой ребёнком себя чувствую... - Просто, ты мой город - мой сын, - тихо ответил Иван, перебирая тёмные кудрявые волосы.