Флэшбеки тысячи закатов

      — Ты — и полицейский?! Не смеши меня.       — Что тут смешного?! И не полицейский, а следователь Департамента!       — Какая разница?! Ты не похож на следователя, скорее уж на преступника!       — Это я то преступник?! А не напомнить ли тебе, кто напился в пятнадцать, м?       — Даже знать не хочу! Я то думала, что у тебя в друзьях нет алкоголиков...       — Вот только друзей моих не трогай! Все они законопослушные и порядочные граждане!       — Ну да, в отличие от некоторых.       — Это ты на меня намекаешь?!       — Неужели хоть раз в твоей тупой кастрюльке нормальный суп сварился?       — Он у меня хотя бы сварился! А твой давно заледенел! Ах, о чëм это я? Ты же вообще готовить не умеешь!       — Можно подумать, что ты умеешь! — Марина показала брату язык.       — Мне это простительно! — передразнил сестру Никита. — Но ты же девушка!       — Ах да, я же девушка! Подожди, щас сниму свои шпильки и вставлю тебе в глаз! И блëсточками сверху посыплю. — последнее предложение девушка произнесла очень слащаво.       — Да ты чего такая злая сегодня? — поморщился Легостаев-младший.       — Не твоë дело! Хочу и злюсь!       — Как раз таки моë! Ты же злишься на меня!       — Ой-ой-ой, обидели маленького, — Марина демонстративно покачала головой, состроив сочувственное лицо.       — Это кто тут маленький?! Забыла, как я тебя на шкаф посадил?!       — Так, ну всё, хватит, — еле как влезла в их перепалку Ирина Легостаева. Затем повернулась к дочери с мягким выражением лица и примирительно сказала: — Марина, не заводись. Это же хорошо, что он решил встать на стражу мирных жителей. Честное, благородное дело. Это его решение.       — Ну, братец действительно очень благородный, — насмешливо хмыкнув, оглядела с головы до ног вышесказанного девушка, — Такой благородный, что неприятности находит на ровном месте.       — Я что, виноват по-твоему в этом?! И вообще, не тебе ли говорить про влипания в неприятности на ровном месте?       — Я старше!       — И что это меняет? Если уж старше, то точно не ментально.       — Слышь ты!       — Успокойтесь, — вздохнула в который раз их мама. Но это ничего не дало. Вернее, кое-что дало, брат с сестрой замолчали, но не успокоились. Первый нахмурил брови, сморщив нос, да и впрочем он имел довольно надутый вид. У второй было багровое от злости лицо, девушка пыхтела как паровоз. Казалось, ещë чуть-чуть, и из ушей пойдëт пар. Женщина ещë раз вздохнула. Ну и что ей с ними делать? — Значит так, разойдитесь по комнатам, для начала. Остыньте как следует. — виде явное несогласие на лицах своих детей, Ирина строго прибавила: — И чтоб обязательно помирились. А то останетесь без ужина!       — Что?!       — Я всë сказала! — скрестила Легостаева-старшая руки на груди, припечатав каждого ранее ссорившегося грозным взглядом. Она не без удовлетворения отметила, что последний вопрос ребята воскликнули в унисон. Дети малые. Как только они разошлись по своим комнатам, злые, как тысяча чертей, женщина сразу же ушла на кухню. Ничего, помирятся. Всегда мирились. А пока, нужно приготовить что-нибудь на ужин.

***

      Никита сидел в своей комнате, не понимая, за что ему всё это. Да, он решил стать следователем, и что с того? Он думал, что сестра порадуется за него, наконец-то младший братец за ум взялся. Но у девушки было свою мнение на этот счëт. Хотя, по факту, Марина всегда была чересчур непредсказуемой. Просчитать еë мыслительные процессы совершено нереально, для Никиты уж точно. Система принятия решений в еë голове была так запутана и непонятна, что иногда кажется, а не запутывается в ней сама Марина?       По крайней мере, по части колкостей и ядовитых замечаний Марина самый настоящий ас. Да и статьи она хорошо пишет. Значит, девушка неплохо разбирается в своей голове. Но это не отменяет того факта, что Легостаева думает на каком-то совершенно другом уровне, неземном и непонятным. Долететь бы до него — Никита бы дорого отдал за такую возможность. И всë же...       Тут в дверь его комнаты раздался тихий стук.       — Можно? — послышался глухой голос Марины. Из-за двери, разделяющую их, было непонятно, с какой интонацией это было сказано.       — Да, — настороженно отозвался юноша.       Дверь тут же тихонько отворилась, и в комнату осторожно вошла Легостаева-младшая с пристыженно опущенным в пол взглядом.       — Никита, ты прости меня, пожалуйста, — виновато взглянула на брата Марина, — Я немного погорячилась, когда ты сказал, кем хочешь стать.       — Немного? — саркастично выгнул бровь юноша.       — Ну, не немного, — согласилась девушка, — Просто это было так неожиданно, я даже не знала, как отреагировать. Я, правда, очень даже рада, что ты решил помогать людям, из тебя наверняка бы вышел отличный следователь и...       Договорить она не смогла. Она даже не успела заметить, как оказалась в тëплых объятиях своего брата. Замерев от неожиданности и чувствуя, как её медленно поглаживают по голове, Марина вдыхала запах футболки брата. Немного металлический запах пота, дождя и... мандаринов. Да, это определëнно были мандарины. Немного приглушëнный цитрусовый аромат, его хорошо так перебивал запах пота, но от мандаринов всегда исходил сильный запах, их Марина могла почувствовать ещë на лестнице в школе, когда эти экзотические фрукты раздавали в столовке. Но чëрт, как же приятно, так ностальгически, как будто она снова окунулась в те безаботные дни перед самым Новым Годом...       Медленно, словно боясь, девушка обхватила руками спину брата и тоже его обняла. Еë лицо дрогнуло ласковой улыбкой, а в носу против воли защипало. О чëрт, только не это, нельзя расклеиваться...       — Прощаю, конечно, — по интонации было понятно, что Никита улыбается, — Ты же моя сестра, как я могу на тебя сердиться. — Марина подняла на него свои чуть покрасневшие глаза. Естественно, парень это заметил, — Эй-эй, всë в порядке?       Девушка в ответ лишь улыбнулась ему, вновь укладывая голову на грудь брата. Как же хорошо просто так стоять в этих родных объятиях. Ощущать это неземное чувство безопастности и уюта. Простоять бы так вечно...       — Ждать звонка из Департамента в первый же день? — хихикнула Марина. Никита рассмеялся вслед за ней.       — Не волнуйся. Я постараюсь не давать вам повода для беспокойства.       Конечно, он врал. Они оба об этом знали. Но сейчас это было совсем неважно. В этих мандариновых объятиях.