Трудности бытия Яндэрэ

— Таким образом, восьмого мая тысяча девятьсот сорок пятого года в одиннадцать часов вечера по центральноевропейскому времени был подписан акт о безоговорочной капитуляции германских вооружённых сил... Кто-нибудь мне назовёт, кто подписывал акт со стороны Советского Союза? Класс молчал. Но одна девочка с розовыми волосами и голубыми глазами подняла руку. — Да, Март. — Ну, мне кажется, что Сталин... — К сожалению, нет. Господин Сталин не покидал территорию СССР ради этого. Ещё есть варианты? Саша? На последней парте сидела девушка и просто смотрела в окно. Она часто ходила с распущенными светло-голубыми волосами... — Саша? — повторил учитель. Когда она снова не ответила, он подошёл к ней и вытащил провод наушника из уха. — Ай! — встрепенулась девушка и шокированно уставилась на мужчину перед собой. — Что? Я не!.. — Кто подписывал акт капитуляции германских войск? — снова спросил он. — А, ну... — Саша задумчиво пилила взглядом парту, — Георгий Константинович... Жуков Георгий Константинович являляся маршалом Победы... Вот, короче... — Хм? Верно, — сказал он, — И это тебе что-то напоминает?.. — Я не... "ДЗИ-И-И-ИНЬ" — раздался звонок и все повскакивали со своих мест, включая Сашу. Девушка подхватила рюкзак и уже намеревалсь скрыться из кабинета вместе со своим классом, но тут он снова сказал: — Саша, задержись, пожалуйста. "Вот бли-и-ин," — подумала она и медленно развернулась. Мужчина подошёл к своему столу, отряхнул пыль с радиоприёмника и включил его. Прекрасный голос начал разливаться по кабинету. Учитель сел на свое кресло, открыл журнал и что-то начал втирать про плохие оценки и два за семестр. Но Саша его не слушала. "We rise together as our destiny unfolds. We face the darkness and our trials are yet untold," — девушка по радио пела удивительную, полную надежды песню. Как только Саша захотела уже закрыть глаза и подпевать, перед ней заспавнился какой-то парень. Он быстро выключил радио, положил на стол какие-то бумаги и сказал: — Галлахер-сан, у меня спорная оценка за семестр выходит, не могли бы, пожалуйста, дать мне дополнительное задание! — с горящими глазами произнёс он. Мужчина лениво перевёл на него взгляд, тяжело вздознул и сказал: — Ладно, Сандей, так уж быть... В этот момент Саша уже хотела незаметно пробраться к открытой двери и сбежать, но не тут то было: — А тебя я пока ещё не отпускал, — строго сказал Галлахер, и Саша с самым измученным видом вернулась обратно. — Садитесь, — Галлахер положил два бланка с заданиями на две соседних одиночных парты по центру и на первом ряду, — на что напишите, то и скорее всего поставлю в триметре. Саша посмотрела на парня с серыми волосами и золотыми глазами, который очень уверенно сел за парту и принялся уже что-то строчить. "Хех, а симпатичный он," — подумала она и тут же стукнула себя по голове, вспомнив зачем она вообще здесь. — Ну не может у меня быть всё так плохо... — сказала Саша, посмотрев на учителя истории. — Может, — ответил он, — пиши. Девушка недовольно приземлилась за парту. Сразу почувствовала себя тут неудобно, из-за того, что это была первая парта. Саша не любила так близко находиться к доске. "Русско-японская война, опиумная война, самураи, империя, колонии... Что мы вообще проходим?" Все вопросы и имена в тексте задания Саша видела впервые. Ни одного знакомого слова или имени... Всё какие-то Камуто Хировато и императоры. История древней Японии... Ничего знакомого. Саша наклонилась влево и, вытянув шею, захотела хотя-бы что-то списать с красивого парня рядом. Только она обрадовалась, как тут же поняла, что вопросы совершенно другие... Решила, что сдать пустой лист — равносильно растрелу, Саша понадеялась на Фортуну и вписала первое, что призодило в голову. Парень за соседней партой судорожно всё проверял, как будто от этого зависело его жизнь. Девушка действительно удивилась такому рвению... Как и следовало ожидать, Фортуна Сашу не очень то любила: — Неудовлетворительно, — сказал историк и отложил её лист. — Четыре, — также сказал он, но на этот раз парню. — Этого не может быть! — воскликнул парень и схватил свой тест. — Я же всё верно написал, всё проверил... — Видимо не всё, — съязвила Саша, радуясь его мучениям. "Всё же не одной оставаться в дураках..." Потом парень пустился в самобичевание и совсем задепрессировал — Саше аж расхотелось злорадсвовать. Галлахер, видимо, решился сжалиться и произнёс: — Ладно уж, смогу я тебе пять нарисовать... — Правда? — тут же оживился Пернатик, как его прозвала Саша из-за крыльев, торчащих их зытылка. — Правда, но при одном условии... — Пернатик с открытым ртом слушал учителя, — У класса, который на год младше тебя, через неделю контрольная... Поэтому поставлю за семестр тебе пять, только если вот это вот чудо напишет её на четыре, — Галлахер указал прямо на Сашу. — Э! — возмутилась она. — Всё у меня с ней хорошо! Всегда же четыре-пять было... — В твоих снах. А так в журнале прекрасно видно твоё "хорошо". Одни три да два... Саша недовольно скрестила руки на груди и скривила лицо. Парнишка с крылышками начал очень рьяно доказывать, что он не собирается возиться с какими-то малолетками... Решив, что на этом можно заканчивать, Саша невозмутимо развернулась и сбежала. *** — Ты чего-то долго... Случилось что? — спросила Март, сидя на метровом заборе. — Да так, — оперевшись на колени, Саша переводила дыхание, — задержал один тип. Пф! Как будто я могу выйти на два в четверти... На это Март ничего не ответила, лишь прыжком приняла вертикальное положение и, повесив сумку на плечо, спросила: — Ну так идём домой? — Конечно! *** У Саши было всё, что нужно для счастья. Удивительная Март, что была как сестра. Химеко, такая добрая, словно мама. Она всегда заботилась о своих девочках. Ещё был Дань Хэн! Такой ботан, но добрый и никогда не бросит семью в беде! Ещё был Вельт. Он аниматор и его мультфильмы самые классные! И у него был сын Джоффри! Такой весёлый и любознателтный! Саша любила с ним играть, когда они приходили на семейные ужины к Янгам. Тётя Тесла, пожалуй, самая крутая из всех! Однажды она создала блинометательную машину, за что Саша получила гордую два по труду. А дядя Бутхилл научил её кататься на настоящем мотоцикле! Но за это пришлось заплатить и помогать в мастерской. Зато она научилась работать с машинами! Они были её семьёй, её домом... Был ещё Пернатик. Он смешной, но смышлёный. Не любил радио или телевизор. Не любил песни той девушки... Благодаря его тяге к хорошим оценкам, у Саши получилось написать контрольную на четыре. Галлахер любил музыку... А потом появился Миша! Он был её старшим братом, который нашёлся! Нашёл её! Они вместе гуляли, ели мороженое, смотрели мультики. Михаил был лучшим! Лучшим старшим братом! А ещё у него были такие крутые друзья... Разалина и Тьернан. Она любила их. Они любили Сашу. Всё было хорошо... А ещё у Миши был кот! У него не было имени и Саша решила назвать его Армагеддон. Такой ласковый... Миша рассказывал про свою книгу... про Часика, Зеркальную Принцессу и Капитана Револьвера... Про то, как они бороздили космос на своём корабле "Компас". Про то, как создали Грёзавиль, как боролись против босса Камня. Как Древостарец разрастался своими корнями по всему городу... Как они победили. Про птиц-оригами: Багрового Босса, Салатового Менеджера, госпожу Вермилион, Золотого господина и доктора Лазурь. Их история была такой трагичной и тррогательной. Злой Древостарец избавился от них... Доктор Лазурь стал её любимым персонажем... Орла... — И так Мастер Шляпа попрощался с Часиком, Зеркальной Принцессой и Капитаном Револьвером, — говорил Миша. — А на "Компасе" теперь будет только мастер Шляпа? — Нет, на "Компас" взойдут новые Безымянные и продолжат Освоение. — Круто-о-о... я бы тоже хотела путешествовать вместе с ними, — мечтательно сказала Саша. — Так я могу это устроить! Я замолвлю за тебя словечко и ты станешь пассажиром "Компаса". — Так это же всего лишь история... — Тц, история на реальных событиях, который взаправду произошли, — Михаил улыбнулся. — Здорово! А ты правда это сделаешь? Мне правда можно? — воодушевлённо спросила Саша. — Даю слово! — Миша такой солнечный, такой добрый... он смотрел прямо в душу. Светился идеей Освоения... "— Давай с нами на Экспресс! Я за тебя словечко замолвлю! А то, чего тебе тут на планете Нереальности полы мыть в самом деле, а? — однажды предложила Саша. — Правда можно? — восхищённо спросил Миша, полный желанием присоединиться к Безымянным. — Даю слово! — весело отозвалась Саша. Она пообещала." — М-миша? — Саша замерла, а из её глаз начали валить слёзы. Она дёргала губой, пытаясь заглушить плач. — Это я, — сказал он и положил руку на её голову. — Пора возвращаться... — Я-я... — слёзы строились по щекам. — Ты взойдёшь на борт "Компаса", я обещаю тебе. Надо только вернуться... *** Сидя на коленях в Большом театре, она пыталась сдержать крик. Ей снился сон... у неё забрали это... слёзы... Марионетки Порядка сказали это всё отложить на потом — шпага готова к бою. *** Когда Келус и Март пришли в бар "Проснись и пой", их встретили Вельт, Дань Хэн и Шивон. — А где Саша? — спросил Келус. — Она вела себя странно и совершенно не многословно... Когда я только увидел её после пробуждения, она сразу очень крепко обняла меня и, не сказав ни слова, ушла прочь, — сказал Дань Хэн. — Со мной было также, — отозвался Вельт. — Видимо сон Эны для неё оказался хуже кошмара. — Вы разве не заметили? — удивилась Шивон. — Что? — Она надела больше чёрного, чем в нашу первую встречу. Я даже сначала хотела сказать, что не позволю разносить бар снова, но... чёрные ленты в волосах и этот взгляд. Мы говорили о Пенаконии, Безымянных и Галлахере... "За Пенаконию. И за тех, кто ушёл," — сказала она мне и осушила бокал. Я дала ей бутылку самого крепко и горького алкоголя. Видимо, такова жизнь, — рассказала Шивон. *** — А, это ты, — она расстроилась. — Зарянка... — Я не хочу слушать твой бред! Мне противна твоя манера речи! Мне всё в тебе противно! — кажется, появление Саши стало спусковым крючком для выплеска всего накопившегося. — Я ненавижу таких людей, как ты! Несерьёзных! Неспособных брать ответственность! Постоянно живущих в детстве!!! — Я... — Саша запнулась на секунду. — Знаешь, мне снился сон. Такой добрый и светлый. Тот мир, он... в один момент мне показолось, что это мой дом... Я уже не помню, какое название носил мой дом, я не помню тех людей, не помню ни имя матери, ни отца, не помню их лиц... Я не помню даже своего имени. Всё, что у меня есть, это осколки воспоминаний, которые все называют бредом. Может поэтому я так за них цепляюсь? Они — это единственное, что связывает меня с моим прошлым. Я просто не хочу всё забыть. Я хочу, чтобы осталось хоть что-то, хоть какая-то капелька о них... Я надеялась всегда, что кто-то да запомнит мои слава. В конце концов, вся моя память разрушится. Рано или поздно... Я даже не уверена, что это мои воспоминания! Это всё, как далёкий сон, который на утро забудется, но всё же... я боюсь потерять эти осколки... я боюсь остаться без дома. Дом — это место, где ты родился и вырос, где растёт трава, где цветут те луга, по которым ты бегал, где живут дорогие тебе люди... В конце всё исчезнет. Исчезнет дом, люди... Всё исчезнет, как и ты сам... Я не помню. В моей голове сплошная каша. Всё виляет от одного события к другому... Я не знаю, сколько раз мне исполнялось шестнадцать, я не знаю, сколько раз праздновала пятидесятилетие и праздновала ли вообще... И в конце концов, я поняла, что дом — это не просто место, не культура, не воспоминания. Дом — это люди, которых ты считаешь своей семьёй. Мне повезло, что мой дом рядом. Я так счастлива, что они остались целы и невредимы... Я люблю их, каждого... Ты лишилась своего дома. И я даже немного жалею, что приложила к этому руку, но... твой дом угрожал моему. В том сне, который создал твой дом, не было моего. Лишь клоны, основанные на воспоминаниях. Они были похожи. Я даже подумала, что там мой дом... Экипаж Звёздного экспресса — мой дом. Может, поэтому именно их я видела во сне? Знаешь, в каждом сне был свой фатальный изъян, а в моём их было безумно много. Но я не хотела обращать на них внимание. Я не хотела просыпаться! И пусть даже я говорю, что во сне это были не они, а клоны из воспоминаний, но они всё равно были живыми. Я всё равно проживала те моменты вместе с ними. Мы жили там! Даже осознав это, я хотела остаться... Но потом я вспомнила, что ИХ тут нет. Нет тех, с кем я путешествовала. У них могли бы быть свои сны, в которых даже не было бы меня! А я хочу оставаться в памяти других! Я ненавижу Воскресенье за это! За то, что показал мне то, чего я так жажду! За то, что дал почувствовать счастье! И теперь я не могу с этим смириться. Мне было больно терять тех, кто был во сне. Они сказали, что поймут, поймут если я их развею своим пробуждением! Они были спокойны! Они знали на что идут, но всё равно заставили меня проснуться! Мне было больно. Чертовски больно просыпаться! В конце концов, я даже потеряла своего кота. Я не сдержала обещание данное Мише, не взяла его с собой на Звёздный экспресс. А Галлахер после всех этих намёков и подсказок на то, как спасти Пенаконию, просто улыбнулся и сказал "пока"! Знаешь, что помогает мне держаться? Воспоминания о Звездном экспрессе! Он всегда был, есть и будет оставаться моим домом. Я проведу из сквозь звёзды! Я не дам никому навредить им! Я ведь....я ведь...просто хочу быть дома... Так, может, выпьем? За Пенаконию. За тех, кто ушёл. Ух... какой горький... Шивон сказала, что Галлахеру бы понравилось... Саша пила из горла бутылки. Она смотрела на Грёзы внизу... Этот летающий корабль, словно рассвет, что ведёт Пенаконию к будущему. — Саша... я... Я не думала, что всё окажется так. Прости, что нагрубила. — нет, это ты прости, что затеяла всю эту нервотрёпку. Правильно говорят Вельт и Химеко, надо держать себя в руках. — Может, всё же не стоит топить боль в алкоголе? — поинтересовалась Зарянка. — Мы в Грёзах, что может... — Когда Порядок пал, здесь стала возможна настоящая смерть, — сказала девушка, но заметив выражение лица Саши, добавила: — Ты же это и так поняла... — Да, Порядок позволял избегать смерти. И также он позволял более изощоённо изменять мир грёз... Теперь же он мне недоступен. — Тебе идёт чёрный, — заметила Зарянка. — Хах, спасибо, — и Саша снова сделала глоток. — Уже половина бутылки, а я так и не сходила на могилы... — Ты сделаешь это вместе с Безымянными. А пока лучше насладись фестивалем. — Насладиться? — Саша не хотела праздновать, хотела сказать, что Зарянка ничего не понимает, но... промолчала.  Она обязана соблюсти траур. Хотя бы один день. Мёртвым будет всё равно. Но это нужно ей, ведь траур хоть немного, но поможет убавить груз чувства вины. *** Эвакуация застала Сашу у бара. В тот момент она уже допивала третий стакан "Горьких слёз". Смерть — жестокая правда, но память о вас навсегда останется в анналах истории... Что к чему осознавать Саша начала только тогда, когда её начали толкать на выход. Во всём этом балагане Саша хотела найти свою семью, но ничего не вышло. Полностью допив бутылку, предоставленную Шивон, Саша посчитала, что экипаж — не дети, с этой маленькой проблемой сами разберутся. Ладно, сначала она честно пыталась пробиться сквозь Гончих, но те совершенно не хотели пропускать подвипившую гостью в заминированное судно. И на её слова о том, что она Безымянная, просто повертели пальцем у виска. Разозлённая Саша посчитала, что она как раз в том состоянии, в котором ходят на инквизиции и взбираются на Эльбрус. Первым в списке на жестокое отмщение стал Авантюрин. Одному только Богу известно, как Саше удалось ликвидировать двух КММщиков на входе в номер. Не то силой воли, не то силой горлышка разбитой бутылки. Авантюрин, который в этот момент спокойно мылся, чуть со страху не помер, когда в ванную комнату ввалилась бухая Безымянная с розочкой бутылки наперевес. Тут удача, кажись, сыграла против Авантюрина, потому что Саша с улыбкой победителя уже через полчаса вышла из номера. До второго и третьего антагониста добраться было сложнее. Гофер Древ, как Саше сказали инсайдеры, скончался. (Она очень хотела верить, что это действительно так.) А красивый пернатый Голубь — в подвалах Семьи. Проблема... *** Уже более-менее трезвая Саша решила напоследок прогуляться по Рифу потока сновидений. Доктор Лазурь больше не отзывался на имя Орла. Орлы больше нет. — Чирик! — Да, — согласилась она. — Чик-чирик! — Не думаю... — Чи-и-ирик! Чирк! — Серьёзно? — Саша! — окликнула её Март. — О, а вы тут? — Пришли попрощаться с Пенаконией, — сказал Вельт. — Да, я тоже. Прощай, доктор Лазурь! За тебя, за Багрового Босса, Салатового Менеджера, госпожу Вермилион, Золотого господина и доктора Лазурь. За Ночных дроздов. Вон, Фишер, Джоуи, Барлоу и Орла, за вас, за грёзотворцев! — и Саша сделала глоток из любезно предоставленного Келусом стакана. — Разалина, Тьернан, Михаил-Шарль Легворк. — Галлахер. — Риф. Пенакония. Тосты были произнесены, "горькие сны" выпиты, а Безымянные стояли у кресла Часовщика. Старик сидел, прижав пузырь грёз, как и сидел уже давно. Не двигался. Не разлагался. Но был мёртвым. Может, это даже не его тело, а лишь конструкция из мемории... Это сейчас даже не важно было. Март подняла тему того, что мы, как прошлые безымянные. Сквозь строки так и шла мысль: "мы тоже канем в лето?" У Саши разрывалось сердце от таких мыслей. Было больно представлять, что рано или поздно всё кончится... Химеко говорила, что в этом смысл Освоения. Келус — что надо ценить настоящее время. Март захотела как-то разрядить атмосферу, но Дань Хэн не поддался на провокацию. — Размышления о будущем ещё никому не вредили, — сказал Вельт. — Однажды нам всем придётся расстаться... Саша не хотела. Не хотела никогда их отпускать. Она хотела держать их рядом. Она хотела ВЕЧНОСТЬ быть со своей семьёй. Она не хотела плакать, но плакала. — Да, рано или поздно мы все умрём. Канем в Небытие и от нас не останется совершенно ничего. Я не хочу вас отпускать, не хочу! — глаза предательски были на мокром месте. — Вы — это всё, что у меня есть. Вы — моя единственная семья. И я обещаю вам! Я вас никогда, слышите! Никогда не забуду. Саша склонила голову, пытаясь хоть как-то скрыть слёзы, но всё уже и так прекрасно видели, как она дрожит и всхлипывает. Первой подскочила Март. Она обняла её крепко-крепко. — Я тоже боюсь будущего, боюсь, что нашему совместному приключений придёт конец! — слёзы накрыли и Март. Келус подошёл и обнял девочек. — Даже если этому и суждено случиться, то я обещаю, что приложу все усилия, чтобы это случилось как можно позже, — Келусу тоже было грустно, но он был полон решимости бороться за счастливое путешествие. Следующей подошла Химеко. — Таково Освоение. Но это не значит, что мы должны бояться этого день за днём. Мы будем переживать и счастье, и горе. Вместе! — Химеко обняла их. Глядя на объятия, Вельт и Дань Хэн поняли, что в стороне стоять тоже неправильно. — Я с вами, — сказал Дань Хэн. — Химеко права, наше путешествие хоть и короткое по сравнению с космосом, но оно не менее прекрасно. И рад, что наслаждаюсь им вместе с вами! — сказал Вельт. Они обнимались вшестером. Эти объятия в какой-то степени помогли им всем. Будущее неизвестно. Смотря на события Пенаконии, нельзя утверждать, что следующая остановка будет менее опасной. Кто-то из них только начал жить свой век. Кто-то уже пожил и готов к жизни в середине. А кто-то на своей заре. Им отведено разное время. Разная судьба и, в конце концов, разная смерть. Что ждёт дальше? Никто из них не знает. Но они уверены, что хотят запомнить это путешествие на всю жизнь. — Спасибо. Мне с вами очень повезло... *** — Саша, почему мне КММ выставили счёт на то, что ты в нетрезвом виде напала на трёх сотрудников КММ? — спросила Химеко, после того, как успокоила плачущую Пом-Пом. — А там без подробностей нападения? Имена? Должности? — после встречи с Хранительницей воспоминаний настроение у Саши куда-то скатилось. — Нет ничего... — Ха! Стыдно ему стало! Ну я даже не нападала, справедливо говоря. Просто помогла Камешеку помыть голову, заодно провела над ним ребрендинг. Теперь у него бабий макияж и нежно-розовая шевелюра! Ляпота!.. — Да как так можно! — разозлилась Пом-Пом. — От тебя спиртным за километр пахнет! — Ну, это не я или не совсем я... — алкоголь к этому моменту почти полностью выветрился из мозга, но не из дыхания и одежды. — И ещё, — сказала Химеко, — почему мне написала госпожа Яшма с просьбой... цитирую: "держите, пожалуйста, своих детей под контролем. И я не про тот случай с тремя сотрудниками КММ." — ... — Ну так что? — Ой, какое небо красивое... — Саша. — Ну как бы тебе сказать... *** Много системных часов назад: Сандей сидел на этом жёстком стуле. Сидел, скованный цепями, за руки, ноги, торс... Бесконечные допросы прошли и осталась лишь пустота. Эта одиночная камера без окон, без света. Смешно! Они жалели электроэнергию на него. Но на цепи не поскупились, вон какие отдали. Он пал. Он подарил им рай, но они воспротивились и свергли его! Теперь его казнят, как предателя и узурпатора... Конечно, об этом сейчас не сказали, но, он уверен, так будет после суда. Сандей долго думал, много погружался в свою память и пытался найти ответ на этот вопрос... искал, но так ничего и не находил. Он... ничтожество? Смириться со своей судьбой... Сандей знал, что никто ему, такому злодею, никто не поможет. Все только обрадуются казни предателя! Но... Глухой стук раздался за дверью. Сандей сначала подумал, что ослышался, ведь изоляция у этих камер отменная, а если слышно было даже отсюда, то что же там... Двери открылись, с характерным шумом расползаясь в стороны. Белый свет падал в тёмную камеру, а на пороге стоял кто-то. Именно, что кто-то, ведь Сандей даже и предположить не мог кто! Одет этот человек был в форму КММ. Но на голове красовалась совершенно не характерная для них маска. Белая, с чёрными фигурами там, где были глаза, красной, длинной линией у места рта и фиолетовая молния, проходящая через один глаз. Странная маска, которая ещё больше не внушала веры в светлое будущее. Такой предмет гардероба подошёл бы серийному убийце, коим с большей долей вероятности этот некто и являлся. Он сделал шаг вперёд, Сандей только сейчас заметил, что приклад автомата КММщика был в чём-то красном... красном и липком. Неизвестный всё же одумался, сделал пару шагов назад и положил две бессознательные туши тюремщиков Семьи на порог. Видимо, с целью, чтобы двери не закрывались. "Умно," — подумал Сандей, давая плюс баллы к личному авторитету этого человека, но откинул подобные мысли подальше, так как его пришли сюда явно не поголовке гладить. Только сейчас Сандей заметил, что этот неизвестный что-то бубнил себе под нос. Или даже не бубнил, а напевал что-то мычанием. Этот тип подошёл поближе, при этом очень сильно качаясь из стороны в сторону. Это его так битвы истощили? — Но почему... словно ты, как падший Мессия...~ Голос не был хрипым... возможно он молод... это парень? Неизвестный перехватил автомат покрепче и, подойдя к Сандею слишком близко, приставил ко лбу. — И так конец... желанный все-ем..~ Страх подкрался под кожу Сандея. Но его всё же смутило то, что от "гостя" воняло перегаром. Он что, пил? — Бляяя... я даж.. ик.. не знау, как им... ик..  пользавася... — раздался пьяный, но до реальной боли для нервов знакомый голос. Она подняла маску, обнажая своё румяное от алкоголя лицо и тёмно-малиновые глаза, которые сейчас даже не могли ничего внятно видеть. Какого чёрта? Сандей хотел стукнуть себя по голове, но руки пристёгнуты кандалами. — У... цепи... ик... кёвые... — Ты пришла меня убить или как? — раздражённо спросил Пернатый. — Да. Я тибя не лювлю. Я на... ик...тибя обижна. Я с тебёй не общавусь. И не... ик... дружу! Катись... ик... к накоманям, насивникам, куртизъёжерам... ик! И прошей лябиде! Во! Ди нахуи! Саша, которую ноги уже не держали, сначала оперлась рукой о спинку его металличесткого стула-трона. Потом она, видимо сообразив, что всё плывёт перед глазами, плюхнулась на Сандея и взглядом начала пилить дверь. — И это всё? — спросил Сандей, с сомнениями смотря на Сашу, сидевшую у него на ноге. — Угу... ик!.. — как-то обиженно она отозвалась. — Ногу... ик.. убири! — девушка приподнялась и рукой подвинула ногу Сандея. Саша села рядом, но теперь прямо на стул. — Ты не тостый... ик... с тибя ни-ик!.. убудит... Воскресенье тяжело вздохнул. Ну вот за что ему это, а? — И ты пришла сюда только за тем, чтобы мне это сказать? — Ды... ты уобак! Заибал! Ик! Саша облокотилась на спинку стула, придавливая руку бывшего главы клана Дубов. А Сандей сейчас не понимал абсолютно ничего. Нет, кое в чём он был уверен — перед ним сидит психованая баба. — Усё жи хорошо ик была... но тут бять ты со своим порядоком... ик... и усё! Финиша ля комидия! Иопта! — на последнем слове она поняла, что в вертикальном положении больше не держится, поэтому перешла в горизонтальное, спиной оперевшись в один подлокотинк, а ноги свесив с другого. Воскресенье же напрягало то, что на нем буквально разлеглись. И не абы в чём, а в форме КММ. С тупой белой маской на макушке Саша теперь скользить взглядом по Сандею. — Миша, Галлахер, Армагеддон... они все пропали!А всё из-за тебя! Тебя! Тебя! — на каждом "тебя" Саша била в грудью Воскресенья. Это бы не больно, конечно, но и всё же приятного в этом было мало. — Тебя! Тебя! Тебя! Ик! Тебя! — Да хватит тебе уже! — рявкнул Сандей. Саша перестал бить и, скрестив руки на груди, буркнула: — Тупой Голубь... Скрип зубов Воскресенья был слышен на другом конце галактики. Саша же сидела со скорбным лицом, будто сейчас была готова расплакаться. — Ответь.. ик... мне, посему все касивые мальщики такие гандыны..? Ик! Почиму? — Саша лбом уткнулась в его бок. — Какова хуя ты показ мне сон той чоктуной боженьки-маринетки? Ик... почему? — Саша обхватила его руками за спиной и плотно сжала. Сандей не видел её лица — лицо девушки скрылась в его пиджаке, а сама она как-то нервно дёргалась. — Ты плачешь? — удивился он. — Нет! — голос дрожал, а головы она так и не подняла. — Ты пьяная? — Я не пяная! — И поэтому на пути сюда ты убила дюжину членов Семьи. Саша скривилась в лице и как-то обиженно посмотрела на Сандея. — Вообще-то это ке-ик-чуп. — Я так и поверил, — невозмутимо сказал Воскресенье. — Не-е я сирёзна! Там типа столовка... ик... была, и там типа хот собак жарили... и помидоры... Сандей в своей голове орал благими матом и просил всех Эонов, чтобы эта ненормальная наконец с него слезла. Неизвестно, услышал ли кто-то его молитвы, но Саша медленно подняла туловище, всё ещё оставаясь сидеть на коленях мужчины. Она своими пьяными, тёмно-малиновыми глазами посмотрела в его, золотые, так и горящие праведным светом, который потушили в этих катакомбах. От него пахло пылью, гарью, немножко жжёными перьями, слишком сильно этой дряной тюрьмой и одна капелька, едва уловимая, такая крохотная и незаметная... — Ладан, — произнесла она, когда носом уткнулась в его грудь и втянула побольше воздуха. Она не знала, почему в почти выветрившемся одеколоне Сандея присутствовал ладан. Раньше, она его не замечала... были другие ароматы, но или это на первый взгляд? На первом месте всегда были другие запахи, но вот теперь они выветрились и остался самый стойкий и доселе незаметный. Но почему именно ладан? "— Мне здесь не нравится, — сказал ребёнок. — Потерпи. И молчи, — ответил женский голос. — Но я не хочу, — они говорили шёпотом. — Мне здесь противно... — Не говори так. Особенно здесь и при людях, — прошептала женщина. — Они так ужасно поют... здесь так воняет... — Это ладан. Его жгут. А они поют. Просто поют грустно... — А почему они в белом, когда все мы в чёрном? — Таковы порядки. Им положено быть в белом. — Значит, они радуются? — Я не знаю. — А мне можно радоваться? — ... — Мамочка, давай будем всегда радоваться? Всегда улыбаться и никогда не грустить? — ... Все люди в чёрном стояли с траурный лицами, а лишь на лице одного ребёнка появилась грустная улыбка. Улыбка, которой здесь, в этом месте, в этот час и по такой причине совершенно не должно было быть места..." — Почему все красивые парни становятся злодеями? — она положила руку на его щёку. Казалось, Воскресенье должен был смириться от её действий, но на его лице залегла хмурая тень... Разве он злодей? Разве это так работает? Она встала с твёрдого кресла и, положив обе руки на его щёки, наклонилась к нему. Она смотрела ему прямо в лицо, между ними было каких-то пятнадцать сантиметров. — И всё же... ты мне нравишься, — сказала Саша, а на её лице появилась мягкая улыбка. Она приблизилась к нему совсем близко... Саша его поцеловала. В щёку, едва задев губы. — Спасибо. Благодаря тебе и Порядку я смогла осознать нечто особенно важное. Даже в форме КММ, даже с тупой маской на макушке, даже с пьяным румянцем и перегаром... в этой тёмной комнате... с этим великолепным белым светом, исходящим из дверей... она выглядела прекрасно. Казалось бы, что в этом может быть такого? Что его так зацепило в этом? От чего-то ему стало грустно, а сердце сжалось. Было больно... Он же на самом деле ничтожество. Весь Порядок и абсолютно весь клан Дубов сейчас предстаёт в виде дураков. Глупцов. Идиотов. Другие лидеры кланов наверняка уже во всю делят Пенаконию, пытаясь отхватить кусок побольше... За власть дерутся... Они вцепились в Порядок, как малые дети, как слабоумные, как нищие за мысль о джекпоте! В итоге они остались без ничего. Он остался с ничем. Презираемый всеми... Он ведь лишь хотел создать рай... Почему судьба ему подкинула именно это?.. — Я буду скучать, — она развернулась к нему спиной, а её нежно-голубые волосы встрепинулись следом. Почему-то ему не хотелось, чтобы она уходила. Почему-то мысли об этом всём приносили лишь боль. Что сейчас чувствует Зарянка? Презирает его? Ненавидит? Или ей больно от того, что её все ненавидят за родственные узы с ним? Он один. Совершенно один... — Ох бля! — Саша пошатнулась и грохнулась на пол. Весь образ прекрасной нимфы в миг разрушился под кряхтение Саши о том, что кто-то раскидал в камере автоматы, замазанные кетчупом. К слову, автомат был только один, но об этом Сандей решил промолчать, так как сетовал на судьбу из-за того, что не может сделать фейспалм. Пока бывший глава клана Дубов думал о том, что что-то в мире остаётся неизменным, Саша уже подобрала автомат авантюриновского КММщика и, подняв взгляд с пола, столкнулась с женскими туфлями. Подняла голову ещё выше и увидела платье. Ещё выше — женщина с розовыми волосами, шикарной шляпой и взглядом "я ваша госпожа". Саша подумала, что она является кем-то очень важным и надо соответствовать... а она, Саша, тут. Внизу. На четвереньках ползает пред её ногами. На, ёпта, четвереньках! Саша искренне захотела встать, но, пошатнувшись, снова грохнулась на пол, но на этот раз на бок. "Ох... чёт меня мутит..." Яшма смерила это пьяное чудо, валяющееся у нее в ногах, нечитаемым взглядом и спокойно переговорила с Воскресеньем. Тот немного злился, огрызался и в итоге она решила оставить его на подумать. Ему лишний раз не помешает, да и времени у них предостаточно. Только Яшма захотела уходить, как почувствовала, что кто-то держит её за лодыжку. Точно... кто-то же раскидал всю охрану Семьи прямо перед её приходом... Яшма бы и сама справилась, более деликатно, но такой вариант тоже был. Проблемкой было то, что это девчонка в форме КММ. Это был неприятный минус. Опознать её удалось не с первой минуты, но потом Яшма вспомнила досье на Безымянных и сложила два и два. Сейчас эта Саша стонала на полу от того, что ей очень хреново и всё кружится...  Яшма подумала, что благотворительностью заниматься — это совершенно не в её стиле, потом вспомнила, что обнаружение этой Безымяной, которая совершенно не осилит обратный путь, в тюрьме Семьи вызовет скандал, поэтому женщина пришла к выводу, что лишние кредиты не помешают. Всё-таки, валюта межзвёздного уровня. Яшма схватил бормочущую что-то себе под нос Сашу и потащила прочь. *** — Ну как бы тебе сказать... ну там я просто... случайно... наверное... Перепутала телефон! Во! — Что? — не поняла Химеко. — И он случайно оказался телефоном Розовой леди! — Саша придумывали оправдания на ходу. — А твой где? — спросила Пом-Пом. — Сдох, — честно ответила Саша, доставая насмерть разбитый мобильник. Он всё-таки взаправду сдох. — И мне нужен новый! — Заработаешь — купишь, — отозвалась Химеко, которой пришлось заплатить КММ пару сотен тысяч кредитов. — Только, пожалуйста, чтобы всё легально было. Саша виновато кивнула головой.