Быть мироходцем

      Представь, каково это — быть мироходцем. Жить сотни лет, видеть миллионы разных лиц, спасать тысячи миров.        И забывать.        Беспрестанно забывать о том, кто ты есть.        Сделай над собой усилие. Сделай глубокий вдох, затем — плавный выдох. Закрой глаза. Сконцентрируйся на том, что я хочу до тебя донести. И представь.        Ты просыпаешься в Арнире.        Здесь трава всегда зеленая-зеленая. По ней хочется пробежаться босыми ногами, впитать чуть огрубевшей кожей влагу утренней росы и, наполнив легкие свежим мокрым воздухом до такой степени, что вздувается грудная клетка, — упасть, упасть спиной, раскинув в стороны руки, надеясь, что застенчивый ветер поймает. А не поймает — не страшно.        Молодость бьет ключом — где-то вдалеке журчит ручей с кристально чистой водой. Она булькает и плещется, формирует руслице из податливой рыхлой почвы, усыпанной перезревшими ягодами с куста неподалеку и мягкими листьями диковинного деревца.        Вдох. Изобилие лесных ароматов дурманит обоняние. Пахнет мокрой землей. Если лечь набок, прислушаться — из ее недр непременно будет доноситься еле уловимое копошение червей.       Жизнь здесь везде. В каждом неокрепшем росточке, что тянет юные лепестки к ультрафиолету, в только-только вылупившихся голодных птенцах в укромном гнездышке, которое надежно запрятано средь плотно усыпанных листвой ветвей, и в сердце, что шумно бьется в груди.       Ты вызываешься помочь, потому что тебе кажется, что так нужно. Много работаешь, устаешь, напрочь выматываешься, и в мышцах чувствуется приятная боль от ручного труда. Делаешь все, чтоб дойти до конца, ведь ты дал обещание. На твоем пути множество лиц и преград, миры сменяются один за другим, пока ты собираешь осколки, падая и спотыкаясь, но все равно всегда поднимаясь на ноги.       Веки закрываются. Виднеется далеко не чернота — персиковое, иногда алое, когда солнечные зайчики начинают бегать по глазам сквозь качающуюся на ветру листву.       Ты просыпаешься в Даливарике.        Улыбка рисуется на лице, когда тело по прежнему ощущает приятную прохладу от земли. Здесь пахнет древом жизни и магией — ее присутствие в воздухе ощущается каждой клеточкой молодой кожи. Она будто питает все живое, просачивается в поры и наполняет собой организм, искрится в жилах и венах, переливаясь. Ты чувствуешь свое могущество, что жжет огрубевшие кончики пальцев.        Ты ничего не помнишь, но тебя это мало заботит. Тебя зовет приключенческий дух: нужно все исследовать, обойти весь свет, пробежавшись по высокой траве и перепрыгнув речки по замшелым валунам. Ты ощущаешь, что это твое призвание.        Сгущаются свинцовые тучи над головой, в воздухе пахнет озоном, и раскаты грома разносятся по округе. Молния не бьет дважды в одно и то же место. Или бьет?       Ты заводишь новые знакомства. Стучишься в двери с расспросами и приветливой улыбкой, никогда не унываешь, даже если тебе отказывают в помощи.       Ты лежишь в тени, что отбрасывает крона могучего древа. В ее шелестящей листве — тысячи лиц и отголоски навсегда потерянных душ. Ты настороженно листаешь хрупкие страницы ветхого дневника, но не можешь понять ни единого слова в нем.         От непредвиденных потерь слезятся глаза, а осознание собственной сущности будоражит дух. Ты чувствуешь, что у тебя впереди слишком много жизней, но ты хочешь остаться здесь, греясь истинно-адским пламенем и осторожно поглаживая пальцами желтую чешую дремлющей на коленках змеи.        Здесь ты впервые узнаешь о своей особенности. Тебе говорят о древней силе и пустоте, но ты пропускаешь это мимо ушей, разглядывая прозрачные красивые крылышки твоей маленькой спутницы, что подрагивают на ветру.        Ты смотришь на свернувшегося клубочком спящего енота в углу, ложишься в постель и закрываешь глаза, погружаясь в тревожный сон.       Ты просыпаешься в Алотерре.        Куда-то ведут. На операционном столе нельзя шелохнуться. Ты отключаешься.       Вой сигнализации заставляет снова резко распахнуть веки. Тебя вырывает из сна, содержание которого тут же выветривается из головы. Голубое небо кажется таким далеким, а до горизонта будто бы никогда дойти не получится, сколько бы ты ни шел. Ты ищешь в людях отзывчивость и доброжелательность, но все они одинаковые и идентично друг другу вторят что-то про Империю.        По телу бегут мурашки, когда ты читаешь непонятное сообщение. Тебе кажется, что ты забыл что-то важное, когда компьютер в голове озвучивает ключ дешифрации, но как бы ты ни пытался напрячь мозг — в памяти беспросветная тьма.        Ты бродишь среди стеклянных небоскребов и неоновых вывесок. Ты понимаешь, что единственное твое желание — это помочь людям, но понятия не имеешь, что к этому умозаключению ты приходишь уже в третий раз.        Ты снова узнаешь о том, что обладаешь неким органом межпространственного перемещения. Пытаешься заниматься тем, что тебе кажется простым и родным — строишь свой дом, роешь шахты и исследуешь пещеры, основываешь целое поселение. Рядом с природой и дышится лучше, и душе как-то привычнее.       Ты снова сталкиваешься с магией, и каждый раз она удивляет тебя как в первый.       Ты совершаешь убийство.        После этого ты уже не можешь называть себя хорошим человеком. Убийство пахнет как чувство вины, как красный цвет. Как багряная кровь, стекающая вниз по блестящему лезвию ножа и капающая на скрипучий деревянный пол.        Ты возглавляешь восстание и свергаешь правительство. Ты — имя, которое скандируют эти одинаковые люди. Ты — знамя, которое трепещет черно-голубым шарфом. Ты — тот, кто открыл им глаза.        И сам же свои закрываешь.       Зажмуриваешься, когда ощущаешь жжение меж ребер после озвученного ответа на вопрос, что терзал тебя столь долгое время.       Ты просыпаешься в Эрессии.        Яркое солнце слепит глаза. Ядовито-зеленая трава, порхающие бабочки и ясное небо — тебе кажется, что все встало на круги своя.        А потом ты начинаешь слышать голоса в голове, видеть окровавленные обезображенные лица и надвигающиеся катастрофы. Тебе кажется, что ты сходишь с ума. Земля уходит из-под ног — катаклизм или сумасшествие? Страх. Страх бурлит в твоих жилах, когда ты видишь перекосившиеся лица с гниющей кожей и вытекшими из глазниц желтыми белками.        Ты обезвреживаешь страшного дракона, крепко стискивая пальцами новый меч, отливающий бирюзой. Он ощущается в руке странно и лежит в ней неправильно. Ты не понимаешь, почему это чувствуешь, но он определенно шепчет тебе о своих приключениях и вдохновляет на новые.       Ты женишься на принцессе, строишь свой дом подле замка и свои туманные планы.        А потом проваливаешься в сон.        Ты просыпаешься в Междумирье.        Косишь взгляд влево. Там — обглоданные зловонные кости.        Ты просыпаешься в Эрессии.        Там — говорящие кадавры.        Ты просыпаешься в Междумирье.        Тебе уже трудно отличить сон от реальности, потому что все вокруг кажется абсурдным.        Ты не знаешь, когда наступает день. Ты не знаешь, когда наступает ночь. С высоты на тебя смотрит чернильное небо, усыпанное точками-звездами и окрашенное переливами сияющей лазури. Перед тобой возвышаются мощные стены и мрачная башня, а когда с ее стороны дует ветер, тебе начинает казаться, что ты слышишь истошные крики.        Ты как слепой котенок — пытаешься прибиться к своим, чтобы не остаться в одиночестве, пытаешься найти ответы на миллионы вопросов в твоей голове.       Тебе говорят, что ты мироходец. Ты слышишь это в третий раз, но не подозреваешь об этом. Здесь ты впервые знакомишься с точно такими же существами, и тебе кажется, будто нет ничего лучше, чем иметь полную свободу перемещений и длинную жизнь. Мироходцы — существа поистине удивительные, думаешь ты. И наконец-то будто бы чувствуешь себя в своей тарелке, хотя и не знаешь, где был раньше.       Тебе кажется, что ты всегда поступаешь правильно, наивно делишь поступки на белые и черные, на добро и зло, не подозревая, что на деле все окрашено в серый цвет. Твое призвание — помогать людям. Ты должен спасти всех.       Вместо внутренностей — зияющая черная дыра, пожирающая все остатки человеческого. Тело фактически мертво, говорят тебе, и этот факт вселяет ужас.       Ты разрушаешь Видомнию.        Ты слышишь приободряющие слова близких людей, эхом разлетающиеся по черепной коробке и гулко стучащие по ней изнутри, словно в агонии. Они застревают там, повторяются как мантра, становятся навязчивой идеей.       Conseco — помнишь. Стремительно впитываешь новые знания, потому что ты — последняя надежда на спасение, и это бремя висит тяжелым камнем на шее, топит все глубже в пучину собственных мыслей. Ты должен спасти всех.       Ты совершаешь ошибку. Видишь бездыханное обезображенное тело и слышишь истерические рыдания. Рассудок выворачивается наизнанку и кровоточит обильно, словно ему нанесли около девятисот девяносто трех ножевых ранений. Трудно понять, как поступить правильно, когда тебя заставляют выбирать между жизнями людей, а ты никогда не классифицируешь их по силе и не ищешь выгоды. Ты просто хочешь спасти всех.       На твоих глазах рушатся стены и погибают во вспышках света дорогие тебе люди.        Ты разрушаешь Междумирье, ведь ты сам это затеял, но совершенно этого не осознаешь. Пока. Ты все еще придерживаешься своих пацифистских идей и думаешь, что наконец сумел всех спасти. Звон цепей приглушается, когда с тобой хриплым шепотом говорит само Время.       У тебя дрожат руки, а в глазах меркнет свет. В них отражается сама безграничная пустота.        Ты просыпаешься в Мисре.        Осколки разбитого прошлого впиваются в твое сознание, но ты будто под анестезией — под амнезией привычной. Поэтому ничего не чувствуешь.        От палящего солнца жжется и обгорает кожа на носу. Ты нащупываешь в карманах куртки странные предметы и тут же их теряешь, когда получаешь удар по голове.       Ты куда-то плывешь, вновь доверившись. Ты замечаешь золотую статую фараона и тебе кажется, что где-то ты его уже видел. Она красиво переливается в лучах солнца и бликует на свету.       Жгучий песок забивается в глаза, нос и уши, и его крупицы скрипят на языке. В пустыне будто даже воздух плавится, искажая пространство и формируя миражи.       По твоей вине погибают люди.        Тебя продают в рабство, заставляют прибирать дом и подготавливать спальню и купальню. Госпожа добра к тебе, жизнь наконец налаживается, однако ты чувствуешь, что то, чем ты занимаешься, — вовсе не твое призвание. В тебе снова играет твое любопытство и желание докопаться до истины.        Поэтому ты ищешь загадочные артефакты один за другим. Бороздишь песочные моря и дюны, исследуешь катакомбы и древние библиотеки. Ты даже не знаешь, что ждет тебя в конце пути, но все равно идешь напролом.        Ты узнаешь о своем даре в четвертый раз.       А потом тебе говорят, что ты должен будешь умереть. На лице — никаких эмоций, потому что главное, что жертвовать другими не придется. Ты же должен спасти всех.       А потом тебе говорят, что этот незнакомец в оранжевых очках — это ты сам. И пока ты кружишься в танце, ведомый его уверенной хваткой, даже не замечаешь, как оказываешься в невесомости, а весь пустынный мир стремительно начинает отдаляться.        Ты просыпаешься в…        Ты не знаешь, где ты. Ты не знаешь, кто ты. Вокруг суетятся люди с гаджетами и стоит гомон.        Зачем-то ты поступаешь в университет, зачем-то заселяешься в общежитие. Зачем-то каждый раз пытаешься подружиться с неразговорчивым соседом.        Ты проживаешь какой-то день сурка, изо дня в день совершая рутинные действия. Под ногами шелестит опавшая осенняя листва, солнце рано заходит за горизонт, и с каждым днем погода окрашивает окружающий яркий мир в серые тона. Дождь барабанит по зонтику, а летние кроссовки хлюпают в лужах.       Все это — явно не твоя жизнь. Она чуждая тебе, и об этом намекают странные сны, внезапные вспышки перед глазами и визуальные галлюцинации. В один момент тебе кажется, что ты сходишь с ума. Начинаешь копаться в себе и во всем вокруг, обнаруживаешь, что весь этот маленький мир — большая картонная декорация, созданная совсем не для тебя.       Твой персональный спектакль определенно бы включал в себя бесконечные приключения вокруг света.       Наконец идеальная картинка, яркая фотография, дает трещину. Все люди вокруг срывают расплавленную синтетическую кожу, обнажая стальные скелеты и искусственные органы. Ты понимаешь, что нужно бежать.        Ты внедряешься в мафиозные группировки от чужого лица, не имея ни гроша. Это — шанс на спасение. В этот раз спасение нужно тебе самому.       Ты совершаешь убийство раз.        Ты совершаешь убийство два.        Ты совершаешь убийство три.        Уже сбившись со счета, ты не придаешь этому значения. Люди, роботы — все одно.        Ты стучишься в закрытую дверь и слышишь за ней приглушенный смех. Путь на самом деле только один, и он есть ответ на вопрос: кто я?       Ты совершаешь убийство X. В этот раз — ключевое, внутри подсознания, и светящаяся фиолетовым маска холодит кожу лица.        И ты вспоминаешь все.       Так каково это — быть мироходцем?       Ты вспоминаешь, как тебе говорили, что Искра — это священный дар от рождения. Что тебе повезло.        Но тебе говорят прямо сейчас, что Искра — это паразит. Это болезнь, что пустила свои корни вглубь по всевозможным реальностям и отравила их, заставила существ нести это бремя — жить долго и бродить по разрушающимся мирам.       Прежний ты бы сказал, что быть мироходцем — здорово. Прежний ты проживал свою маленькую жизнь в каждом из миров, на которые только ступала твоя нога, и это было просто, удобно. Нет привязанности — нет боли. Нет привязанности — нет причин свернуть с пути.       Но теперь ты все помнишь. Обрывки воспоминаний, словно вырезанные кадры из длинной киноленты, проявляются постепенно, в хаотичном порядке. В горле встает ком, спазмирует мышцы, а легким трудно раскрыться для полноценного вдоха.       Прежний ты никогда бы не задумался о том, что ему не повезло обладать этим могуществом. Никакая из версий прежнего тебя никогда не думала о тебе в будущем, и вот что из этого вышло.       Теперь ты бы с радостью вырвал собственную Искру из груди, выдрал бы ее с корнем, выкорчевал, как какой-то сорняк, что сосет жизнь из твоего организма и питается твоей плотью и кровью. Но ты не станешь. Не сейчас, пока что — нет.       Потому что только когда ты спасешь себя, ты сможешь спасти их всех.