Зной, который прокрался в храм

      Со злостью хлопнув по матрасу и тихо протяжно простонав, Эвтида села. Сон безвозвратно покинул ее с первыми намеками на рассвет. Лежать глядя в потолок теперь больше походило на пытку. К ее счастью она не знакома была с пытками, потому смело разбрасывалась ассоциациями. Оперевшись на руки, хмурым взглядом обвела комнату — по торчащим из-под тонкого одеяла кудрям мирно сопящей Дии, по свернувшейся калачиком в ее ногах кошки, которую Исман навязал девушкам, используя наглую лесть о самых заботливых и самых прекрасных — о них. — Надо бы дать тебе имя, — прошептала Эва открывшейся на мгновение паре медовых глаз, которые ей напомнили хищные и внимательные глаза наставника, от чего девушка поежилась. — Если бы ты была котом, я бы назвала тебя Реммяу. Кошка навострила уши, но осознав, что ей это странное имя не грозит, лениво зевнула и зарылась обратно в теплоту покрывала.        Эва с грустью попрощалась с кроватью и, тихо ступая, пробралась в крошечную комнату, что служила уборной. Зачерпнув в широком тазе воду, погрузила лицо в ладони и задержалась. Хотелось смыть ночные мысли, что чередовались одна за другой, не давая щадящий покой. Невыносимое ожидание наказания за спор, лучшие варианты ответов, что пришли в голову так запоздало, необъяснимые короткие вспышки сближения с Рэймссом. И те самые бесстыдные мысли о том, что было бы, если бы она встала и в ответ на его невинный поцелуй в щеку прикоснулась к его губам. Расплела сложную прическу, с которой так долго возилась и зарылась пальцами в ночную гладь волос и чуть сжала бы их на затылке, вырывая тихий стон.       Эвтида громко фыркнула разбрызгивая воду, и надрывно прошипела своему испуганному отражению в начищенной до блеска пластине:       — Катись ты в Дуат, Рэймсс! Ожесточенно растирая масло люпина в кожу, девушка отчаянно пыталась придумать кучу отговорок, что могли ее спасти. Каждая казалась удачнее предыдущей, но все они разбивались об очевидное — он все равно ведь придет за ней, еще и не упустит лакомого шанса насмехаться над ее трусостью. Кривя губы от обиды на саму себя, Эва дрожащей рукой пыталась провести одинаковую черную стрелку на втором глазу, но линия издевательски не укладывалась под нужным углом. Уступив в неравном бою с кистью, она обреченно выдохнула и, почувствовала толчок маленькой головы в ногу.       — Могла бы и подсобить, — прошептала Эвтида кошке в надежде, что Бастет услышит ее через свое очаровательное дитя.       Под равнодушное к ее страданиям мяуканье, девушка сбросила в кошачью миску, которую сама расписывала незатейливым орнаментом, свою порцию вчерашнего мясного рагу. Потрепав по изогнутой спинке мгновенно потерявшее к ней интерес животное, Эва на цыпочках прокралась мимо спящей подруги и выскользнула из дома в день, которого она хотела бы избежать любыми путями.

***

      Не смотря на пронзительно выжигающие лучи солнца, Эвтида чувствовала озноб. Поправила в очередной раз плетеную широкую шлейку сарафана, что упрямо сползала под весом сумки, норовя оголить непримиримо много для взора прохожих. Ее наряды, которые она безмерно любила, сложно было назвать скромными, но показывать лишнее прохаживаясь по полупустой улице, не хотелось. Ее сопровождала наивная вера, что сокрыв чуть больше, она сможет остановить наглые взгляды мужчин. Знала — это не работает, мерзавца не остановит и мешок надетый на тонкие девичьи плечи.       Отводя взгляд от почти полностью обнаженных служителей храма, что принимали утреннее омовение в озере, девушка укрылась от слепящего солнца в пустующем главном зале. Она еще раз дернула шлейку и огляделась. Через колонны виднелась трапезная, где помощники жреца, что совсем недавно был назначен из Хомону, раскладывали на широком столе подношения божеству. Молчаливый каменный Теут, обличенный в маску священного ибиса, скучающе взирал за поднимающимся паром, что шел от свежих лепешек и блестящие капли воды на спелых фруктах. Будет ли благосклонно сегодня божество, благодаря таким дарам, одному ему и было известно. Встретившись взглядом с худым юным прислужником, чьи локоны по бокам соответствовали его возрасту, Эва приветственно улыбнулась. Юноша задержал на ней взгляд и, качнувшись вперед, призывно махнул рукой. Все еще сомневаясь точно ли адресовано приглашение ей, Эвтида подошла. — Вы мне?       Он не ответил, лишь смущенно опустил длинные ресницы, которым девушка успела позавидовать, и указал на стол тонкой рукой покрытой старыми зажившими шрамами, что так ярко выделялись на фоне ослепительно белого одеяния. Она постаралась не задерживать взгляд на отметинах, что возможно достались ему от жестокого отца или от травм полученных во время тяжелой работы. — Это же для… — шепнула Эва и перевела внимание на глаза юноши, кивком головы указывая на все также горделиво молчащее божество.       Он усмехнулся лишь уголками губ и, резко посерьезнев, произнес мелодичным голосом: — Узри Тота, увенчанного Уреем, да вселит он любовь к тебе, защиту и сладость в утробы всех людей. — …всех вместе, — завершила строчку из молитвы Эвтида и благодарственно коротко поклонилась.       После благословения, она посчитала будет ужасно невежливо отказаться и подняла из блюда плотно облепленную ягодами огромную ветвь винограда. Вымытый утренней водой, он все еще хранил легкую прохладу и теперь казался особо привлекательным. Капли ударялись о каменный пол, прочерчивая тонкую дорожку. Обернувшись, ей на секунду показалось, что глаза священной птицы расширились от такого наглого воровства предназначенных ему даров. А вот служитель наоборот — мгновенно утратил к ней интерес, принявшись окуривать зал белым сандалом.       Чтобы скрыться от недоумевающего взора бога, Эва повернулась к трапезной спиной. Сбросив сумку на пол, она задумчиво смахнула охристую пыль с широкого парапета и, придерживая норовящую разбежаться гроздь, забралась на еще не успевшую нагреться солнцем поверхность. Лениво отщипывая сладкие ягоды, она словила себя на неприятном открытии, что пожалуй можно было и не сбегать из дома в такую рань. И компания мирно сопящей Дии была более уютной, чем полупустой зал храма. Предательская сонливость медленно подбиралась, звала прислониться к стене и не сопротивляться. Разговоры учеников, что медленно заполняли зал, убаюкивали.       — Поверить не могу своим глазам!       Эвтида резко дернулась, наткнувшись на теплое плечо Рэйма и мгновенно вынырнула из падения в невесомую глубину покоя.       — Испугал, — как тихое «приветствие».       Оттолкнувшись от парапета, некроманту пришлось подождать пока мимо пронесутся шумные слушательницы главного травника. Девушки, наткнувшись на преграду в виде высокого парня, что замер прижав к себе холщовую сумку, переглянулись и торопливой стайкой рыбок, разделились плавно его огибая. Они обернулись вслед и оживленно зашептали склонившись друг к другу, переходя в задорное хихиканье.       — Ни одна не приглянулась? — как можно менее заинтересованно спросила Эва сонным голосом.       Ему не пришлось в отличии от девушки подтягиваться, чтобы сесть на высокий парапет. Оказавшись совсем рядом, они вновь соприкасались горячей кожей. Эвтида лишь удивленно повела бровью, но не сдвинулась.       — Кто там может приглянуться? — искренне недоумевал Рэймсс. — Они же юные совсем, совсем ты обо мне плохо думаешь.       — Я о тебе не думаю вообще, — Эва беспокойно хмыкнула от собственной лжи, пересеклась с ним взглядом и незаметно оперлась еще больше на его плечо. Смахнув ресницами повисшее замешательство, некромант слабо толкнул ее бедро своим:       — Так почему же ты так рано здесь?       Поразмыслив над тем какой саркастичный вопрос может последовать за ее ответом, девушка подняла гроздь винограда, поддерживая ладонью:       — Будешь?       Осторожно удержав ее запястье, вытащил ветвь из пальцев, занес выше и губами оторвал самую крупную ягоду, следом еще одну.       — Опять меня кормишь, я ведь так привыкну, — пережевывая невнятно пробормотал Рэймсс пытаясь придать голосу игривый тон.       — Не надумывай себе, я украла виноград из подаяний, — воспользовавшись резкой сменой настроения, что пролегло складкой между бровей некроманта, Эва добавила, — плохо спала, решила прогуляться.       Рэйм, в отличии от нее, спал хорошо, о чем свидетельствовали и ровные линии подводки и умелые драпировки длинного схенти с острыми линиями складок и идеальная коса с вплетенным в нее тонким платком, что был искусно вышит золотистыми листьями лотоса. Коса под внимательным взглядом Эвтиды соскользнула с плеча падая тяжелым хлыстом вдоль спины некроманта. Не разбирая куда упирается руками, девушка отклонилась.       — Это же мой платок! Рэймсс не мог увидеть кончик косы, но все равно бросил взгляд через плечо, точно зная какой там вплетен платок.       — Нет, ошибаешься, милая. Это мой платок, — некромант расплылся в той самой глупой улыбке, что выдавала его смущение. И сейчас, с еле скрываемым удовольствием наблюдал как ладошка девушки нашла упор на его бедре прожигая теплом кожи даже через ткань, а тело почти полностью завалилось на его бок. Перебросив косу вперед свободной рукой, помахал перед ее лицом:       — Мне больше идет, не станешь же спорить? Эва вздрогнула и поспешила убрать руку пока не наткнулась на ехидный комментарий. Но не успела:       — Если ты захочешь меня потрогать еще…       — Заткнись ради всех богов, — девушка погладила свободно свисающие кончики бывшей вещи и тихо призналась, — платок мне идет больше, глаза подчеркивает… но тебе тоже неплохо, можешь оставить.       — Я и не думал возвращать, еще вчера тебе об этом сказал. Я уже даже выстирал с него запах твоего приторно сладкого масла.       Врет.       Достав вечером из сумки платок, он по-мальчишечьи подкинул его в воздухе, дунул снизу, чтобы ткань подлетела выше и словил пальцами, поднес к лицу и, стесняясь собственного порыва, вдохнул тонкий аромат нагретых на солнце фруктов, вплетенных в сложное сочетание.       Эвтида цыкнула. Он цыкнул в ответ и, слегка придвинувшись, погладил ее по спине. Первый раз безмолвно спрашивая разрешения и касаясь лишь кончиками пальцев, второй раз смелее, замедлив движение. Девушка устало, а день ведь еще только начинался, уперлась щекой в его плечо, спустив один из широких браслетов ниже. Браслет не удержался и съехал по плечу. Рэймсс, бережно скользнув пальцами под ее голову, коснулся щеки и, отодвинув ее лицо, опустил оба браслета вниз. Незатейливый жест. Но колючая горячая искра внутри живота Эвы откликнулась и скользнула вниз. Пронеслась обжигающей мыслью о том как падают, ударяясь со звоном, друг о друга браслеты, когда он раздеваясь бросает их на матрас. Как глухим шершавым шелестом раскручивается ткань схенти, ослабляя плотный узел вокруг талии, волосы ниспадают на грудь непослушными волнами, укрывая спокойное лицо… «Пощадите богини. Это все потому, что давно ни с кем не сближалась, или не выспалась…»       Девушка фыркнула, притворно ругая себя за чересчур смелые мысли. Рэймсс доедал виноград — отщипывая ягоды, закидывал в рот пытаясь ловить на лету, от чего голова Эвы то и дело дергалась. Получив от нее строгий шлепок по руке, он сорвал последние и напихал полный рот. Прикрыв глаза, Эвтида подумала, что ей бы сейчас хотелось положить голову на колени наглого некроманта и, укрывшись в его руках, проспать добрый час, а то и два. Но пробивающийся свет через тонкие веки заслонил темный силуэт пугающе возвышаясь над девушкой. Эва вздрогнула от строгого:       — Хватит по углам зажиматься, я загляну в трапезную и жду вас в зале. Молчаливым согласием стал вздох Рэймсса. Он нехотя отодвинулся от девушки и поднялся с парапета. Эва растерла ладонями лицо, вытаскивая себя из приятной полудремы, в которую пробрались постыдные мысли. Дело точно было в том, что она не выспалась! Она задержала взгляд на некроманте, чтобы убедиться в своих выводах и наткнулась на вопросительно вздернутые брови:       — Что?       — Ой, вспомнила! — ответила Эва и, подхватив с пола сумку, передала оторопевшему Рэймссу свернутую юбку, радуясь, что сумела выкрутиться от подбирающегося румянца.       — Я не буду твою одежду стирать.       — Передай Нейт, только осторожно, — Эва оставила его шутку без ответа.       — Осторожно передать или осторожно положить? — запнувшись о тяжелый взгляд, уточнил, — так почему не передашь через Рема? Эвтида замотала головой, натягивая улыбку, что служила способом убеждения и памятью о договоре с ткачихой:       — Нет, Нейт сказала отдать тебе. Нахмурившись, задержался на пестрой ткани в поиске объяснения и положил на дно сумки, осторожно положил.       — Вы еще тут?! — донесся звонкий голос Реммао. Задержавшись на выходе из трапезной, он на ходу жевал свежую лепешку. Требовательно махнув головой в нужное направление, он откусил крупный кусок и исчез среди толпы учеников.       Они переглянулись.       — И…что ты мне придумал в наказание? — как можно увереннее спросила Эва, понимая, что отступать дальше некуда.       Она все время помнила о споре и о своем проигрыше. Стоило ли ее любопытство к эмоциям наставника и любовь к соперничеству того или нет, ей было сложно сказать. Но она точно знала, что тревоги в голосе не покажет и посмотрела в темные глаза соперника так, чтобы об ни на мгновение не подумал, что она струсила. А вот Рэймсс забыл, на то недолгое время, что сидел прижавшись к горячей коже девушки и ссутулившись, чтобы ей было удобнее положить голову на его плечо. Помедлив, он не глядя достал из сумки тонкий туго скрученный маленький свиток, что больше напоминал записку и понизив голос, проговорил:       — Ты перепишешь то, что здесь написано своей рукой и отдашь Реммао, когда он попросит на проверку.       Отодвинув потянувшуюся к нему руку, он подтянул ее сумку и закинул свиток. Эвтида почувствовала как по спине пробежал холодок, она ухватилась пальцами за шнурок, что стягивал ткань в нетерпении проверить, что за участь ее ждет. Ее сердце забилось быстрее, предательски пропуская отравляющее волнение в кровь.       Рэймсс сделал осторожный шаг вперед, рассеянно обернулся и, нервно усмехнувшись, добавил: — Видят боги, я хотел тебя пожалеть, но что-то мне подсказывало, что ты бы меня не пощадила.       Эва отрицательно замотала головой подтверждая его слова и он продолжил: — Скорее всего, ты будешь в ярости, поэтому я должен это сделать сейчас, боюсь потом не доведется.       Эвтида недоумевающе подняла руки, чтобы уточнить, что должен, но он склонился раньше. Задержавшись лишь на космически ничтожное мгновение в нерешительности и, скользнув ладонями по ее щекам, он опустил глаза вниз и отчаянно борясь с эмоциями, поцеловал. Лица Эвы коснулись волнистые пряди волос и тонкий ягодный аромат, ее руки замерли все в том же вопрошающем жесте. Обволакивающая теплота мягких губ была обжигающе нежной и пугающе волнительной. Во избежание пересудов в сторону девушки, Рэймсс быстро отстранился, упрямо пряча громкие требовательные удары сердца. Эва медленно прикусила нижнюю губу пытаясь принять мысль, что желание касаться друг друг ей не показалось.       — Пойдем, — первые звуки утонули в волнительной шероховатости голоса и Рэймсс повторил, — пойдем же, Реммао будет злиться, можешь потом меня ударить…       Чувствуя себя глупее, чем блаженный, что поет на рынке песни для ослов в загоне, Рэйм резко развернулся и указал рукой в нужную сторону будто она не знала куда идти. Плетясь рядом в полной тишине, Эва лишь тихо хмыкнула, словив себя на мысли, что ей хотелось провести носом по его гладкой щеке и вдохнуть аромат кожи, но он отстранился раньше, чем она позволила себе это.