Der Blindheit

      — Стелла! — раздался в темноте строгий голос. — Ты почему вернулась так поздно? Это уже не первый раз.       — Я… я… — Стелла испуганно отшагнула и упёрлась спиной в дверь. Взгляд ярко-зелёных глаз устремился в пол. — Ботар-Эль, Я…       — Не мямли! — рявкнул Ботар-Эль, в несколько шагов преодолев разделяющее их расстояние. Схватил её за плечо и тряхнул. — Ну?!       — Ботар-Эль, не кричи! — пропищала Стелла, сжавшись. — Пожалуйста! И отпусти, мне больно!       — Потерпишь. Отвечай, где была! — ярость в Ботар-Эле закипала.       Стелле было страшно смотреть на брата. Её пугали его глаза, напоминающие в такие моменты глыбы многолетнего льда, в которых застыли злость, гнев и ревность. Сколько подобных взглядов на неё было обращено за… последние полгода? или хотя бы три месяца? Стелла боялась всегда. И с каждым разом всё больше. Страх парализовывал её, не давая ни шевельнуться, ни сказать что-либо. Так было и сейчас. Она молчала. А Ботар-Эль ждал. Ждал и сверлил её взглядом, сжимая худенькое плечико.       На длинных влажных ресницах еле держались слезинки. Мелкая дрожь била её, с плечо ныло от боли. Кажется, в кожу впилась металлическая оправа для камешка. Прерывисто выдохнув, она бросила что-то на пол, думая, что сможет заглушить едва уловимый шелест от падения. Но Ботар-Эль всё услышал. И увидел. Он сильнее сжал плечо Стеллы, намекая, что трюк не сработал, но она проигнорировала его и попыталась сдвинуть это что-то ногой под полку, делая вид, что просто переминается.       — А ну отдала быстро.       — Н…не отдам!       — Чего?! — он дёрнул её в сторону и подобрал то, что лежало на полу. Голос стал ровнее и тише, но от этого словно грубее: — Цветок? От кого?       — Н-не скажу! Ты сделаешь всё, чтобы он перестал со мной общаться! — в свете луны заблестели влажные дорожки на её щеках.       — Правильно, я это сделаю. Потому что кто без корыстных целей будет дарить такие редкие и дорогие цветы? — он сломал стебель пополам, зажал его в руке и гаркнул: — Отвечай, кто его тебе подарил?!       — М-мне больно, отпусти!       — КТО?!       — Я ничего тебе не скажу! — всхлипывая и не успевая стирать слёзы, пищала Стелла.       — Ты от родного брата вздумала тайны иметь?! Ты совсем оборзела?! — Ботар-Эль снова дёрнул её плечо. — Давно с отцом не беседовала?!       — Ты мне не брат! Братья так себя не ведут! — выпалила она и тут же застыла в ужасе.       Повисла давящая тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипами Стеллы. Хрустнул стебель несчастного цветка, упал на пол. Ботар-Эль шумно выдохнул. Её плечо он всё-таки отпустил. Чтобы перехватить за запястье и поволочь за собой, игнорируя её плач и мольбы, по пути раздавив цветок и впечатав его в деревянный пол.       Ботар-Эль почти швырнул Стеллу в комнату и запер за ней дверь на два замка. Она кричала так громко, что, возможно, было слышно на улице: на окне башни была лишь решётка. Она билась в дверь, царапала её, ломая ногти. Ей было больно от того, что её не понимает ровно никто. Ведь родители будут на стороне Ботар-Эля всецело и безоговорочно. Стелла понимала, что брат и родители желали ей всего самого лучшего и хотели, чтобы она выросла сильной и достойной женщиной. Только они не спрашивали, хотела ли она жить так, как её заставляли, и воспитывали её по эльфийским королевским клише, которые ей не нравились. Почему она должна учиться плести причёски, если ей хочется играть в догонялки и стрелять из лука?       Едва голова коснулась подушки, Ботар-Эль уснул. Обычно он спал спокойно, не видя никаких снов и не ворочаясь. Однако эта ночь стала исключением. Первым на его памяти. Ботар-Эль метался по кровати, тяжело дыша и судорожно сжимая пальцами одеяло и простыню. Несколько раз чуть не упал, сквозь сон почувствовав, что лежит на самом краю. Было страшно и тревожно, хотелось зарыться с головой во что-нибудь да поглубже, чтобы не увидел ни один шпион и ни одно заклинание. Он не мог понять, спит он или нет, потому не мог и проснуться. У стены мерещилась пара алых глаз, ехидно прищуренных.       Прошли долгие минуты, и Ботар-Элю стало спокойнее. Но ненадолго. Он прикрыл глаза и вдруг почувствовал, что лицо колет… снег? Ошарашенный Ботар-Эль огляделся и понял, что стоит на поле боя, заваленном высокими сугробами. Всюду летали и взрывались огненные шары, звенели мечи и топоры. Откуда-то издалека, но по ощущениям у самого уха слышался рёв. Некто высокий с чёрным плащом и с воронёными латами, под которыми виднелся бордовый поддоспешник, поднялся ввысь. Дал команду.       Сгусток огня попал ему в плащ; застёжки заклинило, и снять его не получалось. Его обладатель замер в ужасе. И Ботар-Эль не знал, почему он это делал. Чувствовал, что должен был. Он отбежал от артиллерии, которую выстраивал, на ходу доставая стрелу и целясь в плащ, как он понял, союзника и второго командира. Попал. Спас.       Спустя время он достал особую стрелу. Ботар-Эль знал, что она особенная, но не мог вспомнить почему. Не до того было. Он прицелился в огромную ледяную драконицу, но выстрелить не успел.       Сон Ботар-Эля прервал стук в дверь. Он рыкнул и поднялся сразу на ноги, чтобы не уснуть снова. Кукушка отпела четырежды; крики из башни всё ещё слышались. Мысленно обругав пришедшего и всю эту ночь, Ботар-Эль открыл дверь и увидел стражника. Его вид был не из довольных.       — Командир, ну выпусти ты девчонку-то, ну надоела визжать! — буркнул тот. — У меня уши завяли уже! Сколько можно?       — Сколько надо, столько и можно. Будет знать, как себя должна вести эльфийка королевской крови, — Ботар-Эль старался не зевать, чтобы выглядеть грознее.       — Да подумаешь, загулялась, ей же общение нужно!       — Мне, как брату, лучше знать, что ей нужно. Тебе должность сильно нужна?       Стражнику ничего не оставалось, кроме как извиниться и уйти обратно на пост, выслушав наставление о том, что нельзя лезть в чужие семьи. Ботар-Эль, выругавшись уже вслух, пошёл к кровати. По пути понял, что уже не хочет спать, и просто сел. А всё-таки интересный был сон… а главное такой естественный… как жаль, что Ботар-Эль не верит в вещие сны и прочую дрянь. Он снова лёг и попытался уснуть, не обратив внимания на алый глаз за окном.

***

      — В смысле пропала?! Вы вообще трезвые?! — Ботар-Эль едва не перевернул стол, узнав о пропаже сестры. — Вы как это допустили?! Как её могли похитить из чащи сада с охраной в шесть амбалов?! — он закрыл лицо руками и выдохнул, почти рыча. — Собрать отряд. И драгоценности на выкуп. Быстро!..       …когда звон стих, по Залу перемещения разнёсся разъярённый рык. Неистовствуя, девушка с собранными в причудливый пучок волосами, в бледно-голубых лёгких латах и с белой кожей прыгала на месте, норовя пробить пол, бдуто это могло открыть какой-то новый портал. Она кричала что-то непонятное и, как казалось Ботар-Элю, просто нечленораздельное. Его ноги ломило от холода, но он продолжал стоять. На миг глянув вниз, понял, что только благодаря тому, что его ноги были заключены в ледяную глыбу и примёрзли к полу. В не самом удобном положении.       Успокоившись, девушка обернулась. В её ярко-жёлтых глазах полыхнула ещё более сильная и неконтролируемая ярость. Она бросилась к Ботар-Элю и дала ему пощёчину. Он не мог ничем ответить: руки были слишком тяжёлыми, более того — он почти не чувствовал их. Всё тело болело, словно его пронзали одновременно тысячи игл и резали сотни мечей. Ботар-Эль одновременно чувствовал и не чувствовал его. Медленно, мучительно медленно боль поднималась всё выше. И выше. И выше. Вот она уже в груди… в скулах…       Девушка что-то проговорила себе под нос. Потом приблизилась к самому лицу Ботар-Эля, опалив его холодным дыханием, и заглянула в глаза. Её белоснежная рука легла на его подбородок, уже не способный пошевелиться. Прорычав что-то про месть, она прошлась языком по замёрзшей щеке Ботар-Эля и, отойдя, вскинула пальцы вверх. Он уснул…       …а просыпаться не хотелось. Но пришлось. Почему-то было очень холодно и мокро. Шевелиться не хотелось вообще, хотелось просто лечь в тепло и съёжиться. Смирившись с недосягаемостью этого, Ботар-Эль протёр глаза и осмотрелся, после чего сделал осторожный шаг. За ним ещё один. Не увидев порожек, поскользнулся и чуть не упал — его поймали. Сначала поблагодарив, а потом сообразив, Ботар-Эль отскочил от того, кто был рядом с ним. Рука по привычке легла на пустую ножну.       — Ты кто? — Ботар-Эль недоверчиво осмотрел, как он понял, юношу в золотых латах и с кудрявыми волосами с ног до головы.       — Я — золотой дракон Гилтиас. Я пришёл, чтобы вызволить тебя из ледяного плена и помочь тебе добраться туда, где тебя ждут почёт и покой.       Ботар-Эль застыл. Такой малый объём информации чуть не взорвал ему мозг. Неосознанно подставляясь под потоки тепла, исходящие от Гилтиаса, он пытался вспомнить, что с ним случилось до того, как он уснул. Но память ему будто стёрли. Гилтиас подошёл к нему ближе, продолжая греть Зал перемещения магией и растапливать лёд, оставленный Метелью. Слегка склонил голову набок, ожидая ответ.       С большим трудом Ботар-Эль наскрёб в закромах памяти женский образ, за который и зацепился. Через минуту силуэт обрёл более чёткие очертания. Хрупкая фигура в нежно-васильковом платье, чёрные волосы, сплетённые в милую корзинку, острые аккуратные ушки, наклонённые чуть ниже бровей, улыбка, яркие зелёные глаза, похожие на молодые росточки.       «Стелла!»       Больше Ботар-Эля не интересовало ничего. Сестра. Ни произошедшее с ним, ни Эния, ни прошедшие годы. Только сестра. Хотя остальное тоже можно… Кивнув самому себе, он выпрямился и строго посмотрел на Гилтиаса. Прокашлялся и произнёс полукомандирским тоном, хрипя:       — Так… по порядку. Что со Стеллой? Где мы? Что произошло в принципе?       — Поменьше напрягай голос, — Гилтиас поправил его капюшон. — Тебе подробно или кратко?       — Кратко.       — Насколько я помню, ты заточил свою сестру в башне. Её похитили. Ты пошёл её спасать, но здесь, в зале перемещения на тебя и твою армию напала Метель. Тебя заморозили.       — А армия? Где… где полторы сотни воинов?       — Они мертвы. Вместе с лошадьми.       — Чёрт… Метель… сволочь, — Ботар-Эль сжал пальцами свою сумку и с рыком выдохнул. — Я не прощу ей этого. А… а Стелла?       — Она мертва. Уже четыре века.       — Ск…       Ботар-Эль потерял дар речи. Осел на пол, чувствуя, как всё тело становится ватным. Голова упала на руки. Внутри что-то сломалось, обломками впившись в ставшее вдруг слишком мягким и беспомощным сердце. Устремившийся куда-то в пол взгляд был полупустым. Верить в это не хотелось. Опоздал… всего на четыре века. Получается, он тут стоял… а сестру в это время могли даже пытать.       Мысли роились в голове Ботар-Эля подобно пчёлам: жужжали, гремели, с бешеной скоростью сменяли друг друга, ни на миг не задерживаясь, чтобы развиться. Он заставил их замолчать. Просидев в кромешной тишине несколько секунд, выдохнул. Встал. Прерывисто вздохнул. Выпрямился.       — Я собственноручно вспорю брюхо той скотине, что повинна в смерти моей сестры, — прорычал Ботар-Эль, сжав руки в кулаки. — Метели не жить. Где она сейчас?       — На Ксентароне.       — Не продолжай, — жестом остановил Гилтиаса Ботар-Эль и поднял с пола лук. Портал на Ксентарон всё ещё был активирован.       — Ты куда?       — За Метелью.       — Зачем?       — Я не прощу ей гибель своей сестры и воинов. Если бы не она, я бы успел спасти Стеллу.       — Подожди… Ты… ты хочешь отомстить? — Гилтиас был в изумлении и, кажется, недоумении. — Но почему? Это ведь тебе ничего не даст.       — В мире много места, — Ботар-Эль цыкнул, — но двоим в нём тесно…       Гилтиас подошёл к Ботар-Элю и положил руку ему на плечо. Встретился с ним взглядами. Его расстроили ненависть и жажда смерти, бушующие в душе Ботар-Эля. Гилтиас считал его примером для подражания, хотел с ним встретиться… но он не ожидал, что заслуженный полководец, воспеваемый легендами и бардами, способен на такие низкие и гадкие мысли. И ладно бы не был вменяем…       — Ты же герой. Может ли месть служить для тебя мотивом? — повисла тишина. — Ты выполнил свой долг, насколько был способен. Это больше не твоя война.       — Какой долг?! Какой?! Мёртвая сестра и армия?! Стелла даже совершеннолетней не была!!! Гилтиас, я пойду на Ксентарон. Я должен туда пойти. От судьбы не уйдёшь.       — Вот именно, что не уйдёшь.       Не найдя, что ответить, Ботар-Эль направился к порталу. Гилтиас понял, что не сможет его переубедить, и, обратившись в дракона, пошёл за ним. Проходить в портал в родном обличии было неудобно, но появляться на Ксентароне в гуманоидном было опасно. К тому же Ботар-Эля нужно было как-то защищать. И не только его.       Ощущение дежавю не покидало Ботар-Эля всю битву. Ему казалось, что он где-то видел эти сугробы. И безжизненные скалы. И бледное, будто больное солнце. Но думать об этом ему было некогда, нужно было построить артиллерию для атаки. А до неё ещё нужно было дойти, при этом не поймав собой огненный шар, стрелу или глыбу льда.       Ботар-Эль уже успел познакомиться с Деймосом, с которым ему предстояло поладить и руководить армией. И сейчас направлялся к башне, где тот находился, чтобы увести его оттуда: очень уж ему не нравились маги под ней.       Увидев летящий то ли сгусток огня, то ли просто булыжник, Ботар-Эль упал в сугроб и закрыл голову руками и луком. После с трудом привстал и осмотрелся. Хотел было идти дальше, но увидел в небольшой расщелине какое-то свечение. Убедившись, что опасности поблизости нет, подполз к ней и сунул туда руку. Защищённую кожаной перчаткой для стрельбы ладонь обожгло. Ботар-Эль с удивлением достал из расщелины стрелу и осмотрел её. Позолоченный стержень, оловянный наконечник, воронье и совиное оперение… Стрела Судьбы!       «Быть того не может. Как же ты вовремя!» — Ботар-Эль убрал Стрелу в колчан и побежал к башне.       Сообщив Деймосу о находке и убедившись, что ему не нужна подмога, Ботар-Эль добрался до западного укрепрайона, где была артиллерия. И снова дежавю. Построение. Загоревшийся плащ Деймоса. Меткий выстрел, спасший его. Всё это Ботар-Эль будто дублировал. Где-то увидел и повторил. Или следовал чётко написанному сценарию.       Опустив взгляд вниз, он увидел девушку в серебристой мантии, смотрящую на Деймоса нежно. Почему он смотрит на неё без гнева? почему говорит с ней? и почему Ботар-Элю она знакома?       Эту девушку он видел ещё не один раз. Она постоянно была около Деймоса, пыталась прикоснуться к нему и словно бы светилась, когда тот смотрел на неё. Странно это всё.       В пылу борьбы Свет начал терять свои силы. А Тьма — нет. Метель уставать даже не думала, и каждая новая её атака была сильнее предыдущей. Чувствуя своё превосходство, она смеялась, словно сумасшедшая, и улыбалась во весь рот, тут же выдыхая на полумёртвую армию ветер с крупицами льда.       «Дева Нариэль, сохрани наши грешные души… Дева Нариэль, сохрани наши грешные души… — молился Ботар-Эль, понимая, что она его, скорее всего, не услышит. Ведь она хранительница Энии, а не Ксентарона. — Дева Нариэль, сохрани наши грешные души…»       Обе армии замерли. Свет — от удивления. Тьма — от боли. На отвесной скале стояла девичья фигура. Полы её мантии развевались на ветру, а руки были вскинуты к холодным небесам, заволочённым бураном. В то же мгновение она вспыхнула искрой, ослепив всех, но урон нанеся только стороне Тьмы. Свет, придя в себя через пару мгновений, посмотрел на взлетевшего без плаща Деймоса. Рисунок на его латах сиял, как и шипы рукавицы. Обернувшись к своей армии, он скрестил руки на груди и развёл их в стороны. Из его солнечного сплетения и ладоней показались яркие лучи, опутавшие собой всех солдат.       Ботар-Эль наблюдал за этим с недоумением. Посмотрел ещё раз на утёс и увидел деву в изумрудном платье, обнимающую ту девушку в серебристой мантии. Она смотрела на Деймоса, но перевела взгляд на Ботар-Эля. Время словно замерло. Дева Нариэль услышала его?       Через несколько секунд лучи померкли, и Деймос спустился на землю. Армия, почувствовав резкий прилив сил, встала и пошла в атаку. Метель, оторопев от такого поворота, поперхнулась и неуклюже выплюнула маленький буранчик на своих же воинов.       — Ботар-Эль! Стрела!       Точно! Стрела Судьбы!       Выйдя на возвышение, Ботар-Эль достал Стрелу. Наметил цель и зарядил её в лук. Рука дрожала, он не решался выстрелить, хоть и знал, что Стрела поразит свою мишень в любом случае, не промахнувшись и не дав жертве шанса на выживание. Он прицелился в грудь Метели, туда, где у неё могло бы быть сердце. Время снова замедлилось в ожидании. Исход битвы зависел от него. Ну же…       — Эта стрела для мрази, из-за которой умерла Стелла. Прощай, Метель.       Стрела полетела. Ботар-Эль опустил лук, провожая её взглядом. Прикрыл глаза и выдохнул, ощущая, как с души спадают оковы битвы. Все звуки вмиг стихли, что позволило ему услышать свист позади. Он рефлекторно повернулся.       Башня, на которой он стоял, была высокой. Достаточно высокой, чтобы разбиться насмерть от падения с неё. Даже в снег.       Часть армии собралась вокруг мёртвого Ботар-Эля, солнечное сплетение которого насквозь пронзила Стрела Судьбы. Остальная же часть продолжила наступление, пользуясь замешательством армии Тьмы. На снегу возле Ботар-Эля алели брызги крови, под ним слабо виднелась багровая лужица. Как это получилось?       Через несколько минут Ботар-Эль открыл глаза. Удивившись с того, насколько лёгким было его тело, он встал и осмотрелся. Поняв, что стоит в эпицентре обсуждений, отошёл и чуть не потерял сознание. Не каждый день можно увидеть свой труп. Особенно когда этого не ждёшь.       — Ботар-Эль… Ботар-Эль…       Какая-то женщина звала его. Он, забыв о своём теле, покорно пошёл на зов. Голос был мягким, нежным и уверенным. Ему хотелось доверять. Точнее, его обладательнице.       Он не понял, как забрался на утёс, на котором видел Деву Нариэль. Но сейчас он стоял в нескольких шагах от неё. Она поманила его к себе жестом руки, второй обнимая девушку. Ботар-Эль подошёл.       — Ст… Стелла?..       — Да, это твоя сестра. Она долго хранила на тебя обиду… но смогла себя пересилить и простила тебя, чтобы сейчас выйти на поле, к своему любимому, начертанному ей Судьбой, и помочь ему и его армии. И тебе в том числе, — Дева Нариэль говорила спокойно, словно снизу не было никакой войны.       — Стоп-стоп-стоп! Я ничего не понимаю! Почему я мёртв?! Почему Стелла была на меня обижена?! Какой к чёрту любимый?! Что происходит?!       — Тише, Ботар-Эль, тише. Стелла, иди к Деймосу, ему нужна твоя помощь, — Дева Нариэль позвала Ботар-Эля, пребывающего в недоумении, за собой. — Я должна рассказать тебе нечто очень важное. То, что ты… возможно, видел, но не хотел правильно понимать. Или принимать.       — В смысле? — только смог выдать Ботар-Эль.       Дева Нариэль предложила Ботар-Элю присесть. Убедившись, что он не упадёт, она начала рассказ, и с каждым словом Ботар-Эль путался сильнее и понимал всё глубже одновременно.       Стелла, заточённая в башне из-за предрассудков. Синий дракон, похитивший её и использовавший в качестве приманки. Юноша, безжалостно обманутый и против воли преображённый в Деймоса (на словах о нём Ботар-Эль с удивлением посмотрел в его сторону; призрак Стеллы тянул руки к Деймосу, пока тот готовился к выполнению сложного пасса). Ботар-Эль, замороженный Метелью. Деймос, напавший на Энию, потерпевший крах и брошенный на произвол судьбы. Битвы. Смерти. Гилтиас и Дрогбар, случайно освободившие Метель. Гилтиас, разморозивший Ботар-Эля.       — Заключаю свой рассказ тем, что ты сейчас можешь видеть. Битва с Метелью.       Ботар-Эль был рад, что он сидел. Иначе бы упал. Он не хотел это осознавать. Не хотел принимать. Не хотел мириться.       — Это ложь! Этого не может быть! Бред! Абсурд!       Глядя в спокойные глаза Девы Нариэль, Ботар-Эль пытался найти в них подтверждение своих слов. Но не нашёл. И тогда он встал, направившись куда глаза глядят и не слушая, что она говорила ему вслед. Хотелось побыть в одиночестве и вдали от поля боя. Подальше от запаха крови и криков.       Быть неприкаянной душой Ботар-Эль не хотел, но и достойным Призрачного Храма себя больше не считал. Он ходил днями и ночами, и каждый раз приходил к полю, где уже стихла битва и откуда вынесли все тела, в том числе и осколки Метели. Он обходил развалины укрепрайонов и башен и вспоминал ход сражения. И пытался понять, где он видел всё это раньше. Не просто же так он знал, что будет происходить и куда ему нужно идти.       Один раз он пришёл к лазарету в Энии. Как? Он сам не знал. Остановился у его ворот и наблюдал за теми, кто вышел на прогулку. И вот на улице показался Деймос. Под одеждой были едва заметны очертания бинтов на торсе, плече и бедре, а кожа ладоней была будто обожжена и покрыта тонкой коркой. Ботар-Эль бросился к Деймосу и чуть не налетел на нескольких человек, но его никто и не увидел. Попытался дотронуться до него — рука прошла насквозь. А Деймос вдохнул полной грудью, слегка скорчившись от боли, и прошёл к лавке. Ботар-Эль встал рядом с ним.       — Ты изменился, дружище… я помню тебя энергичным, с горящим взглядом и жаждой жизни. Хотя в твоём состоянии не мудрено…       Деймос поднял грустный взгляд к небу. Вздохнув, достал из кармана блестящий лоскут, в который был завёрнут листок. Ботар-Эль предположил, что лоскут от призрачной мантии. Но как?       — Скучаешь по ней? Я тоже… я с ней… в одном состоянии, но при этом я от неё даже дальше, чем ты… — он нервно усмехнулся.       — Ботар-Эль, — послышался мягкий шёпот позади. Он обернулся. — Здравствуй.       — Дева Нариэль, — Ботар-Эль поклонился.       — Мне тяжело смотреть на твои скитания… я вижу, ты всё понял. Почему ты не признаёшь это? Ведь, не признав, ты не примешь. А не приняв, не смиришься. Не смирившись, не упокоишься.       — Я… я боюсь. Боюсь, что Стелла перестанет видеть во мне сильного брата, который поддержит и спасёт её, хоть это ей уже не нужно. Хотя наивно полагать, что она это вообще хоть когда-то видела. Да и смогу ли я упокоиться, зная, что из-за меня случилось?       — Зря ты себя бранишь, — Дева Нариэль подошла к нему и положила руки на плечи. — Она очень любит тебя. Всегда любила. Злилась, проклинала, но всё это на эмоциях — подросток.       — Но я был виной этим эмоциям. И моя семья в целом. Точнее, предрассудки. Сейчас на престоле полуэльф, и Эния процветает. А нужно-то было всего-лишь понять, что не чистота крови важна для девушки, а счастье…       — Я рада, что ты понял это. Что отрёкся от былых убеждений, — она приподняла руки. В них сверкнула серебристая мантия, которую она бережно уложила на плечах Ботар-Эля.       — З-за что?.. — Ботар-Эль оторопел, наблюдая, как Дева Нариэль затягивает и завязывает шнурок мантии.       — Ты достоин её. И достоин находиться в Призрачном Храме. Был ещё давно, с нашего последнего разговора.       — Нет. Дева Нариэль, забери.       — Почему же?       — На моих руках много крови. Стелла… Дельвиэт… Две армии… Король… Торвальд…       — От правды не скроешься. Но ты признаёшь это. Это уже очень большой шаг. Ты сможешь попросить прощения у всех умерших. Но почему ты упомянул Дельвиэта?       — Этого юношу преобразили. Фактически лишили жизни, дав ему другое имя и исковеркав судьбу.       Ботар-Эль посмотрел на Деймоса. Дева Нариэль лишь кивнула. Взгляд Ботар-Эля зацепился за крепкую фигуру вдали, подходящую к лазарету в сопровождении ещё двух фигур: девичьей и юношеской.       — Стоп… Торвальд? Он жив?       — Да. Он не мог упокоиться. Тихо молил о возвращении к жизни, понимая, что он прошёл свой путь. Я не могла отказать, видя страдание сразу двух: живого и мёртвого.       — …не понимаю.       — Торвальда воскресила любовь. Чистая, искренняя и крепкая. Взаимная.       — Чья? — Ботар-Эль едва не сел. Вот это, конечно, новости. Дева Нариэль хихикнула, глянув на ворота лазарета. — Неожиданно. Но как я теперь извинюсь перед ним?       — Ты сможешь явиться к нему во сне.       — Понял.       Они замолчали. Ботар-Эль с интересом наблюдал за живыми, вспоминая время, когда он сам был живым. Странно было осознавать, что он мёртв… непривычно. Был — и нет. Вот так просто. Делов-то…       Те, кто пришёл навестить Деймоса, ушли. И тут на Ботар-Эля снизошло озарение.       — Стоп… раз Торвальда воскресила любовь… то почему Стелла до сих пор мертва? — Ботар-Эль с сочувствием и недоумением посмотрел на Деймоса. — И как он вообще вспомнил её?       — Душа помнит всё, но этого мало. Стелле было не за что зацепиться, Деймос забыл её. Всю свою жизнь он любил только её одну, хоть и пытался забыться среди бесчисленного количества других дам. На битве его душа металась в панике, что он тщательно скрывал, и это помогло ему вспомнить Стеллу, когда она передала ему свои силы.       — Не проще ли было рассказать ему всё?       — Может, и проще… но я не могла так поступить. Деймос не смог бы смириться с этим. Он бы не мстил, но наложил бы на себя руки. И тогда ход истории пошёл бы иначе.       — Разумно… но сейчас? Деймос скучает по ней.       Дева Нариэль махнула рукой. Нежные звонкие переливы привлекли внимание Деймоса. Он удивлённо осмотрелся и замер. Ботар-Эль, увидев это, посмотрел в ту же сторону, что и он. И тоже замер.       Деймос медленно встал, глядя на Стеллу, как на что-то неземное. Из хрупкой, буквально хрустальной и пугливой девочки с огромными глазами и волосами, почти достающими до пола, она стала крепкой и уверенной в себе девушкой, от которой было невозможно отвести взгляд. Васильковое платье смотрелось на стройном теле так хорошо, что не верилось, что это наяву; передние пряди блестящих тёмных волос сплетены в косы и соединены сзади, остальные же свободно развевались на ветру и лежали на плечах; уголки губ приподняты в улыбке, прячущей изумление и лёгкое смятение; такие же аккуратрые ушки всё так же смотрели чуть ниже бровей; в ярко-зелёных глазах бурлили волнение и искреннее счастье.       Ботар-Эль потерял дар речи от красоты своей взрослой сестры. Как и Деймос. Оба рассматривали её, приближающуюся к лавочке. Оба с любопытством и восхищением.       — Привет, Дельви… ой… извини. Привычка…       — Всё хорошо, мой свет, — Деймос буквально таял, слушая её голос. — Как ты…       Стелла нежно улыбнулась и прильнула к Деймосу. Он очень осторожно обнял её, бережно прижав к себе. Слезинки, не удержавшиеся на его ресницах, упали на лепестки цветка, вплетённого в её волосы. Деймос не мог поверить в то, что сейчас происходило. Стелла жива. Это… это… это невозможно. Но при этом реально. Вот она. Живая. Теперь Деймос её не отпустит.       Ботар-Эль с трудом сдержал слёзы радости. Оказывается, не так страшно доверять сестру кому-то не совсем королевских и знатных кровей.       «Деймос ещё будучи Дельвиэтом был бы лучшим мужем для неё… почему я понял это так поздно…»