Под простынёй нет звания

Отпрянув от внезапных нежностей Дитера, девушка смотрела на него парой встревоженных глаз. На место нервной фазы пришло негодование и даже злость. Отойдя на несколько шагов назад, она сказала: - Да что с вами не так? - бархатный голос понемногу срывался и переходил в истерический — Сначала вы меня запугиваете, а потом делаете такие вещи, вы серьезно? Эйфельд себя чувствовала полнейшей дурой. Казалось бы, ей нужно бежать, а не распинаться с этой тварью. «Тварью?» - отскакивала от стенок назойливая грубая фраза. Что-то в девушке боролось с желанием так его назвать. Девушка ломала нить зрительного контакта с Гестаповцем, но тот в попытке увидеть что-то кроме отвращения, постоянно ловил его и возвращал на землю. Но точно ли это было отвращени? - Да, вы правы. - поджав губы ответил Майор. Казалось он был разочарован, но все еще не понимал в ком. В Ханне, которая моментально обрезает все мосты отношений. Или в самом себе, что так сразу впустил в сердце отчужденца Рейха. Который, как заноза, мог всплыть в самый важный момнт. Одна ошибка сегодня была допущена. - Вы правы, - повторился он, больше уверяя свои внутренние чувства. - По уставу не положено — Дитер снял мокрую фуражку, чуть нервно перебирая ее в руках. - По уставу уже целоваться нельзя? Глупости. Хельштром выпустил смешок, все еще смотря вниз. В его голове явно летала куча мыслей, что закручивали водоворот между собой и колющей болью отдавали в животе. Это была самая смешная вещь, которую он слышал за день. - С врагами Рейха — нет. - Дитер твердо отрезал и поднял голову, в его глазах читалась доля грусти, он считал, что проявил огромную слабость, и ему — Штурмбаннфюреру - это не свойственно. Ханна не находила в себе силы сказать все слова, которые крутились у нее в голове. Казалось, они добирались до ее головы, но тут же падали в коробку с «Неудачными фразами». Ей было непонятно как такой на вид строго потыкающий законам человек может спокойно признавать об укрытие врага. Понимая, сколько эмоций переживает сейчас девушка, хотя нет, он тоже это чувствовал прямо сейчас, решил не продолжать разговор. Может так им удасться сохранить запятую между ними. Надев фуражку обратно на голову и чуть побалтав головой, в надежде придумать исход событий, Майор нарушил давящую тишину. - До встречи, Ханна. - Ни проронив ни слова больше он развернулся и направился в дом. Ответа от девушки не последовало. Оставшись одной по среди темной улицы, где с приходом позднего вечера заметно понизилась температура, и теперь, некогда расслабляющий ветерок, стал пощипывать нос. А может это в слезах, медленно стекающих по ее лицу, накопилось много боли, которая со временем в душе образововала ледяные кристалы и только сейчас они получили доступ наружу. Закат уже давно скрылся за горизонтом, дождь, который недавно закончился, распугал всех людей на улице, так что даже любители поздних вечерок не решались сунуться... *** Прийдя домой девушка мгновенно скинула с себя платье, что от воды неприятно прилипала к телу. Силы уже были на исходе. Не хотелась ни пытаться разобраться в своих чувствах, ни думать о будущем. Разве это не может кончиться так? Просто забыть обо всем, просто ходить на работу, просто умереть, будучи забитой до смерти или застреленной. Грудь сковывало стальная цепь на ней вычурными буквами было черкнуто: Ключ потерян. Девушка еще долго лежала на постели, слушая разговор по телефону на лестничной клетке. Он постепенно терял смысл, а потому сознание переключилось на пересчет трещин на потолке. Досчитав до 23 девушка окунулась в сон. *** Эйфельд находилась в одном из помещений местной полиции, где уже во всю распологались Гестапо. Комната была в серых тонах и по-своему создавала затхлый душный воздух. Впереди была лишь шторка через которую пробивались лучи раннего солнца. Позже в потоке света стали пробиваться очертания двух фигур в форме. Один более низкий и тучный сидел за рабочим столом, кажется приемная внуренних дел. Внутренними делами считались происшествия особого характера, не имеющие большой огласки, ноесли быть честными, то во главе с немецкими офицерами, она заботилась лишь об «переселении вреев на восток» Напротив него стоял высокий и худой, по голосу примерно 25 лет. Он оперся на рабочий стол, сложив на него локти. В руках у него был листок, где он постоянно что-то черкал после слов офицера. - В окраинах Франции все зачистили. - Докладывал тот. - Отлично... - медленно смакуя сигарету отвечал старший, - Ну, тогда пора браться за центр. Нам даже повезло, сам Ганс Ланда дал наводку на некоторых крыс. Вот сукин сын, думает мы нуждаемся в его помощи. - в голосе офицера проскакивала заметная нотка зависти. Она распространялась и на помощника, но тот не был стль красноречив. - Побойтесь офицер, ему доверяют, нам не нужны проблемы. Чуть помедлив тот продолжил, явно понимаю свой еще один проигрыш. - В общем вот документы на Мимье и Ханну...Как ее там? - Он протер глаза, заслезившиеся от летающего рядом дыма. - Эйфельд. Он назвал еще пять или десять фамилий, но Ханна уже не слушала. Мысли, бегающие в ее голове, были лишь побочкой страха внутри. Дыхание участилось, легкие все выше и выше поднимались при нервном вздохе. Ее даже не волновала мысль как она здесь оказалась и что здесь делала. Хотя немудрено дело. Во время сна вкололи ей что-нибудь и привезли ее сюда. Заперли в комнате, как птицу в клетке — ъотели посмотреть на ее рвение вырваться. И у них получилось достигнуть пика этого леденящего ужаса, что проходил волной до кончиков пальцев. - Отнеси Райду, пусть распечатает «Приглашения провести время в трудовых лагерях на востоке». Пусть доставит в нужные места. - Так точно! - Молодой парень подошел к двери, за которой сидела девушка, и потянулся к ручке-дельфин