миссия невыполнима: любовный приворот

      Ноги ступают по мокрой почве, вокруг все покрыто мхом и плесенью. На деревьях выступают растущие мухоморы и поганки. Это было измерение русалочьей бухты, где все тут много лет назад было подвержено вечной влаге и затоплению. Местный люд приспособился к этому, со временем с помощью частицы магии отрастив жабры. Ноги их покрылись чешуей и после вообще срослись в общий хвост. Обитают здесь не только русалки, но и другие водоплавающие и земноводные.       — Так и что мы тут ищем?       — В книге указано то, что нам нужен особый вид уток, — перешагивая через торчащие корни деревьев, Кирстен дышала грузно. Воздух тут очень влажный, облака в этом месте опущены ниже обычного уровня и на ощупь как самая настоящая вата. — Они записаны "мандаринками". Короче, ищем уток с очень ярким окрасом, скорее всего, рыжим и белым, и мелким клювом. Сами по себе утки маленькие.       — А для чего весь этот маскарад? — Том продолжал ряд вопросов, показывая на себя: в белой рубашке и свободных штанах, заправленных в сапоги. Для безопасности третий глаз прикрыт стереотипно-пиратской повязкой, а рога спрятаны за платком.       — Ну, во-первых, это и красиво, и удобно. А во-вторых, так мы особо не выделяемся, — Кир поправляет бандану на лбу и пояса на талии, которые она незаметно стырила у своей тетушки-капитанши. — Пираты — частые гости здесь, они суются сюда из-за древних богатств под водой. Поэтому, нам, может, повезет остаться незаметными и целыми и мы не получим от них люлей.       Двигаются оба, по настояниям Сольберг, тише воды и ниже травы. На берегу стоит просто могильная тишина, которую нарушать нельзя. Иначе можно сделать себя легкой мишенью как для жадных разбойников, так и для болотных сирен. На горизонте не видно ни одной птицы, как назло. Том лишь хмурится, напрягая глаза.       Это у него резко замылились глаза, или просто видеть стало сложнее?       — Да где же эти- бля-я.. Так, а вот сейчас будь осторожней. Видимо, под ночь у них поднимается туман, — Томовы глаза разглядывают только беловатый свет фонарика сквозь туманную пелену. И чувствует руку Кирстен на своей. — Если не хочешь упасть в болото и там же умереть, то держись за меня. И просто ступай аккуратнее.       Шагать через это непроглядное зарево было трудновато. Глаза слепятся от дымки, шаги делаются хаотично, а ноги идут за Сольберг.       Удивительно, как они оба еще не разосрались в край, думает Люцитор. Это первые их пятнадцать минут спокойствия — новый рекорд, в прошлый раз он насчитал двенадцать с половиной. Иногда Кир может не быть конченой выводилой, а Том может покорно ее слушать. Ее шевелюра сейчас скрыта в тумане, единственное, что он видит от северной принцессы — это ее ладонь. Было умным решением для Кирстен схватить его за руку до полной мути в глазах. А еще ее ладонь приятно морозила его.       Все же, иногда Кирстен не такая уж и мразь. Но Том этого не признает.       Тепло руки Люцитора было достаточно мягким. Да и вообще как-то Кирстен упустила момент, когда между ними тишина продержалась достаточно долго, а в адрес друг друга еще не сыпались издевки. Том мог быть покладистым — это она сегодня выяснила. Ну, хоть какое-то положительное качество должно у него иметься.       Да и Вразмелиор Люцитор еще до этого не жаловала Северную принцессу, а если уж ее оповестят о том, что Кир утопила ее сына в болоте — Северному королевству несдобровать. Поэтому да, нужно быть аккуратней, если Кир, как хорошая дочь, не хочет, чтобы на плечи отца сбросилось еще больше ответственности.       Сузив разномастные глаза, Кир пыталась вглядеться в туманную темень. Под ногами мох, слякоть, а впереди сплошная непроглядщина. Видны лишь очертания кустов можжевельника и громоздкие ветви плакучих ив.       Дышать с каждой минутой становилось попросту невмоготу: присущая этому измерению чрезмерная влажность забивалась в нос и усложняла дыхание. И эту влажность хотелось выкашлять, однако нарушать местную гробовую тишину было опасным решением, и Кирстен просто не могла рисковать. Попасть в плен к заморским пиратам или в пасть здешней сирене не звучало заманчиво. Потому надо было в темпе вальса отыскать сраных уток и линять с ними отсюда побыстрее.       Теплое ощущение Томовой руки в своей обнадеживало, что она здесь не одна. Его руку она сжимает сильнее, так как интуиция почему-то начинала потихоньку дребезжать с каждым шагом по мокрой земле. А предчувствие Кир никогда не подводило.       Не подвело и сейчас: вдалеке перед собой она украдкой выглядела слабый отголосок голубого света. «Межизмеренческие пираты обычно носят с собой фонари с синим огнем, это их так одна колдунья прокляла» — вспоминаются слова тетушки, и все ее тело вмиг напрягается. С заморскими пиратами она слишком хорошо знакома, чтобы знать наперед, что люди они — жадные, злые и жестокие, любящие поиздеваться над пленными и наблюдать за чужими страданиями. Поэтому как только Том открывает рот, чтобы что-то ей сказать, та впечатывает свою ладонь в его лицо.       — Тихо, — отрезает Кирстен. Руку его она не отпускает даже тогда, когда Том пытается отцепиться. — Да спокойнее! — она прикрикнула шепотом. — Видишь вдалеке свет? Это межизмеренческие пираты.       И одного упоминания о них Тому достаточно, чтобы начать молчать в тряпочку.       Кирстен шагать продолжает неуверенно, перед каждым шагом прощупывая почву. В темноте ее драконьи глаза безусловно помогли бы, но вот в тумане.. она совсем немного беспомощна.       Заостренными ушами Кир мельком улавливает мелодию. Незамудренную, слабо слышимую, но такую.. чарующую. Откуда она исходит Кирстен понимает не сразу, однако вибрация голоса чувствовалась из самых глубин местных водоемов. И тут зеленоватое сияние само подсказывает ей.       Том только крепче сжимает ее руку, когда его сапоги начинают касаться чего-то липкого — точно не мха. Он оглядывается, но вокруг видит примерно ничего. Сплошной туман уже каплями въедался в глаза, и свободной рукой Том трет все три глаза, но уже отчетливо ощущает, как его щиколотки оказываются в захвате чьих-то лап.       — О боже, сирены! — Том забывает про правило тишины и зацепляется за Кирстеновы рукава рубашки, а ногами продолжает отбиваться он липких чешуйчатых рук, чувствуя касания ладоней Кир в районе боков и подмышек.       Кирстен моментально светит на сирен фонариком, обхватывая Тома руками посильнее. Лица у этих русалок покореженные и заплывшие, глаза слепо рыбьи и ужасающе бездушны, а кожа покрыта чешуйчатым мхом. Как только нездешний свет фонарика стреляет в глаза этому существу, оно заходится в истеричном вое, сотрясая все, что находилось в расстоянии пяти метров.       И Кирстен глаза округляет, тут же переводя взгляд на синенький огонек вдалеке. Тот уже стремительно приближается.       Тома Кир обхватывает поперек и начинает тянуть его на себя посильнее, убрав фонарик в карман. Люцитор, сжав челюсти вместе, с трудом вытаскивает ногу из мертвой хватки сирены и пинает ту в подбородок.       Вой зачарованной русалки вмиг сменяется на ультразвуковой визг. Оба жмурятся, не в силах унять боль в ушах, а издалека доносится корабельный рёв и лязг мечей. И Кирстен напрягается, действуя быстрее и резче.       Только вот русалочий вопль не прекращается и продолжает терроризировать чувствительный демонический слух, сбивая с толку Северную принцессу. Она ослабляет цепкость рук, и это послужило ее главной ошибкой.       — Кир-!       Крик соперника растворяется в болотных пузырях, когда хищная сирена утаскивает его на глубины водоема.       Сольберг падает на руки, кашляя и давясь туманом. Хочет закричать Тома и броситься его бездумно спасать, но широкая рука в грязной перчатке, закрывающая рот, и крюк, приставленный к горлу, не позволяет даже двинуться.       — Стенли, ну ты посмотри! Тут такая нажива попалась!       — Что там, Фред? — сквозь лесные дебри слышится мужская хрипотца, и из ивовых ветвей выходит заморский пират в маске.       — Тут принцесса той снежной страны, помнишь? Вон, глянь на рога, — у Кир рот закрыт, а руки связаны веревкой, блокирующей способности. Ей хочется одним касанием приморозить этих придурков в разморенной земле, но мерзавец, задержавший ее, дергает Сольберг за рога на лбу. — Кому-то на черном рынке точно пригодятся.       Его друг хмыкает, подходя ближе и садясь перед ней.       — Тут не только рога сгодятся, но и глазки сойдут. Их можно продать на украшения и обереги, а волосы пойдут на парик.       Кирстен слушает внимательно, как и в каком порядке ее будут расчленять, попутно придумывая план побега с палубы, как спасет Люцитора из лап той рыбины и найдет злосчастных уток-мандаринок.       А тем временем ее уже погружают на корабль.