История

      — Итак. Это — доска. На ней можно рисовать и писать. Вот так. А эта кнопка стирает нарисованное. — Пять Галек по какой-то причине был сегодня необычайно заинтересованным и энергичным. Арти даже удивилась, когда очередной наблюдатель, которого она повстречала, не транслировал ей какой-то мусор, а наоборот сказал следовать к ФП.       И вот она в его камере, и он с особым рвением ей рассказывает как пользоваться его компьютерными технологиями для двусторонней коммуникации между ними.       — А теперь проверка. Для начала нарисуй как сегодня прошёл твой день, — Скомандовал Пять Галек с всё ещё пылающим энтузиазмом. Техник же тупо смотрела на итератора, образовалась пауза, которая стала затягиваться, поэтому биомашина уже засомневалась в интеллектуальных способностях животного. Возможно, она настолько порабощена своей животной потребностью, что… Однако вот слизнекошка переводит взгляд на невиданную доселе технологию и прикасается к ней одним из своих трех пальцев, начиная выводить кривые неровные линии, будто ей тяжело даётся это задание.       Она не была художником.       И тем не менее у неё вышло нарисовать корявый схематичный труп, по-моему, элитного мусорщика, от которого шёл дым, и себя рядышком, танцующую победный ритуальный танец. А потом она провела линию от трупа мусорщика и стала рисовать много-много-много меленьких черточек своим коготком с усердным и сосредоточенным видом.       — Ты ведёшь счет убитых мусорщиков? — С некоторой даже усмешкой произносит итератор. Серьёзно? Это было бессмысленно, цикл все равно их возвращал. Её цикл встал навечно. От этого её мог спасти теперь только колёсник. Техник кивает на вопрос итератора и убирает лапку. Пять Галек пробегается глазами по этому «забору». Двадцать три черточки. — Твоя система счета крайне объёмная. Да и твои художественные способности меня не особо впечатляют. Но это лучше, чем ничего. Теперь сотри. — Это была ещё одна проверка, в основном, насколько она внимательно слушала его. Техник повозила лапкой по «монитору», пытаясь стереть нарисованное, как будто по привычке стирают рисунки с земли или других поверхности, но ничего не вышло, она просто замазала свой же рисунок. Увидев это, она замерла в непонимании, но тут же вспомнила о той заветной кнопке стирания. Нажала она её раньше, чем ПГ успел возмутиться на счёт того, что его не слушали.       Дальше Гальки просто проверял интеллектуальные способности кошки. Память, логика, ассоциативное мышление, творческие наклонности, математика, письмо… Это было утомительно. И чаще всего он доходил до момента, когда уж совсем становилось ничего непонятно. Особенно когда он решил перейти на язык науки и спрашивать её про эволюцию, развитие, химические элементы, создание чего-либо из подручных материалов, анатомию, биологию, что-то ещё…       И в конце концов ей это всё настолько наскучило, что она развернулась и уже приготовилась прыгать отсюда. Мусорщики уже её заждались, но не настолько, чтобы убивать друг друга вместо неё.       — Нет, стой, подожди. — Он снова будто ожил, в голосе появились эмоциональные нотки, а не только сухое изучение. Техник остановилась, сводя бровные дуги к переносице. Ей не нравилась эта пустая трата времени. Она устала. Что ему ещё надо? Неужели он ещё не насладился этим развлечением? — Ещё один вопрос. Последний. — Техник повернула свою мордашку к ПГ и раздражённо фыркнула, кривя недовольную гримасу. Она подергала ушами, давая ему своё согласие. Ладно. Валяй.       — Ты ведь устойчива к взрывам, ведь так? Тогда откуда у тебя этот шрам? Он явно от бомбы. — Кошка замерла, осмысливая вопрос, а после зашипела и выгнулась дугой, издавая крайне злые звуки. Пять Галек молча показал на холст. Он не понимал. Не понимал её. Не понимал её гнева. Её боли. Её утраты. Её причины. Её. Убийца сцепила клыки, поднялась и подошла к монитору, что-то усердно рисуя. Поэтапно, много, картинку за картинкой.       Слизнекот и два детеныша рядом.       Слизнекот дает детенышам летучих мышей.       Слизнекот и детеныши бегут, над ними облака.       Детёныш берет жемчужину с большого черепа-маски.       Слизнекот и детёныш убегают от мусорщиков и копий, над ними много облаков, второй детёныш мертвый с копьем в голове.       Слизнекот с детёнышем на спине прыгает через водную яму, в них летит бомба, очень много облаков.       Взрыв.       Слизнекот лежит у стены со шрамом, мертвый детёныш под водой в пиявках, льёт дождь.       Техник прекращает рисовать и смотрит на свое произведение искусства, тяжело глубоко дыша. Пять Галек тоже смотрит на эти картинки и молчит. Он подлетает поближе, рассматривая эти картинки детальнее. Они оба молчат.       — Печальная история. — Спокойно произносит итератор и протягивает руку к животному. Кошка настораживается, но ничего не предпринимает — она знает, что он не может ей навредить. Она чувствует, как до её головы дотрагивается его рука и… Начинает гладить её. Она стоит, не шевелясь.       А потом её прорывает на слёзы и на надрывный вой. Пять Галек сторонится такой реакции, сразу убирая руку, но, видя горе своего горожанина, возвращает ту назад, приближается и приобнимает животное.       Она продолжает надрывно выть, задрав голову и проливая слёзы, даже не сопротивляясь объятиям.       Пять Галек усаживается на пол своей камеры, прижимая кошку к себе и утешающе её гладя.       В конце концов она затихает, опускает голову и лишь изредко подвывает, прижавшись к итератору.       Кажется, сегодня они стали ближе друг к другу.