За всё тебя благодарю

— А это что такое? — с интересом спросила донна Эдна, указывая ладонью на одну из многочисленных восточных сладостей. — Похоже на французский круассан. — Это кааб-эль-гзаль, что в переводе с арабского означает «рожки газели» — традиционный марокканский десерт, который мы обычно подаём к чаю. У Латифы они получаются лучше всех, — Жади с улыбкой посмотрела на сестру. — Ну что ты, дорогая! — Латифа смеясь, покачала головой. — Ты мне очень помогла, без тебя бы я не успела всё это приготовить! — Подождите… — гостья удивлённым взглядом обвила богато накрытый стол. — Вы хотите сказать, что вдвоём это всё приготовили? — Не совсем. Некоторые блюда нам помогали готовить наши дочери, — Латифа аккуратно взяла армуд, наполненный горячим чаем. — И сколько времени ушло на готовку? — С учётом коротких перерывов — два дня, — Жади последовала примеру сестры. — Надо же… — прошептала женщина. — И у вас так всегда? Жади кивнула ей, искренне улыбаясь. Её умиляла такая восторженная реакция гостьи на всё восточное. — Конечно! — весело воскликнула Латифа. — Прошу вас, угощайтесь! Супруга Аугусто Альбьери, улыбнувшись, секунду помедлила и, определившись с выбором, взяла рожку газели. — Ммм… Это так вкусно! — восхищённо прокомментировала она. — Я никогда ничего подобного не пробовала! — Благодарим! — Латифа вся светилась от радости.– Шукран! — Можно попросить у тебя рецепт, Латифа? — донна Эдна, взяв со стула сумочку, достала блокнотик с ручкой. Такой интерес к рецепту очень порадовал младшую племянницу Али Адиба. Пока она увлечённо рассказывала собеседнице этапы приготовления рожек, её сестра незаметно ушла в сторону. Этого никто не видит, но Жади в последнее время сама не своя. Она не находит себе места. Но это ничего не значит. Она улыбается. Ей уже не привыкать. На празднике жена успешного бизнесмена должна быть приветливой. Она не должна показывать своего истинного состояния. Состояние одиночества, безмерной тоски, скованности, парализованности, бессилия, страха и холода. Состояние некоторой притупленности всех чувств, когда ты делаешь всё на автомате, по инерции, по привычке, выработанной годами. Нет, Жади очень рада приезду любимого дяди. Она всегда рада его видеть, но на душе всё равно неспокойно. Саид периодически весь вечер смотрит на неё. Долго. Серьёзно. Проницательно. Во взгляде нет ни капли тепла. От его взглядов Жади часто цепенеет. Она первая отводит взгляд. Зачем? Зачем он её сюда привёз? Неужели она не справилась со своей ролью хорошей жены и матери? После рождения дочери, Саид больше не упоминал о прошлом, за что Жади была ему очень благодарна. Хадижа помирила родителей, скрепила их союз, их отношения. Они стали друзьями, если можно так выразиться. Любой, кто на них посмотрит, скажет, что дружба в семье — это замечательно. Но... Между мужем и женой, между мужчиной и женщиной, в принципе никакой чистой дружбы быть не может. К этой дружбе обязательно примешано кое-что ещё. Вот этого «кое-что ещё» Саид всё время и добивается от Жади. А она… Она не может ему этого дать. Просто потому, что не испытывает этого чувства к нему. Как она может дать ему то, чего у неё нет? Да, Жади родилась в Марокко и первые три года своей жизни провела там. Она марокканка по рождению, но не по духу. По духу она бразильянка. Пятнадцать лет, наполненные свободой, смехом, танцами, побегами на пляж и на вечеринки к подружкам, кассетами с фильмами, лёгким кокетством, комплиментами от учителей и одноклассников, а также многими другими приятностями, сделали из Жади ту, кем она является. Жади — девушка, которая, живя в Бразилии столько лет, впитала в себя её культуру, культуру запада. Жади — девушка, которая имела возможность хоть что-то решать и выбирать. Жади — девушка, которая познала вкус свободы, вынуждена была вернуться на свою родину, на восток, туда, где нет ничего из того, к чему она привыкла. Туда, где то нельзя, это нельзя. Ничего нельзя. Туда, где мужчины решают, а женщины им подчиняются. Когда Жади только приехала в Фес, дядя Али сначала пообещал, что позволит ей учиться, а потом вдруг заявил, что она выходит замуж, добавив, что теперь муж будет решать, пойдёт ли она учиться. Этого Саид ей так и не позволил. Дядя Али тогда даже не спросил племянницу, согласна ли она стать женой совершенно незнакомого ей человека, хочет ли она этого. Он просто поставил её перед фактом. Жади хотела сорвать помолвку. Позвонила и наврала жениху про свою внешность. Вышла забавная история: Саид пришёл к дяде Али отказываться от невесты, а в итоге дар речи потерял, когда увидел её. Жади всегда знала, что она красива. Она всегда знала, как понравиться окружающим, особенно мужчинам. Но в тот вечер она была бы не прочь превратиться в неприметную девушку-невидимку. Живя с Саидом в браке, поначалу она думала, что он быстро даст ей развод, но нет, он оказался на редкость терпеливым. С каждой новой попыткой довести мужа до белого каления, Жади получала ровно обратный эффект — сама злилась, а после чувствовала всё более и более выраженные приступы астении, сильного бессилия. Восемь лет она добивалась развода. Восемь лет ей понадобилось на то, чтобы Саид в один прекрасный момент потерял своё потрясающее самообладание и сделал свою жену по-настоящему счастливой — дал ей долгожданный, столь желанный развод. Вот только счастье девушки, мечтающей получить образование, длилось недолго. Вскоре ей уже самой не нужен был этот развод. — Мамочка, что с тобой? — услышала Жади звонкий голосок дочки. — Ничего, моя принцесса, ничего… — Ты снова грустишь… — для своего возраста Хадижа была чересчур проницательна, что вызывало у женщины лёгкое волнение, ведь она понимала, что есть вещи, о которых её дочери лучше не знать. — Нет, Хадижа, это не так. Тебе показалось, мой цветочек! Я просто задумалась, — Жади улыбнулась, поправляя дочери причёску.

«Что-то я зачастила с этой фразой: «Тебе показалось», — она тяжело вздохнула. — Но что я могу поделать? Помоги мне, Аллах…»

— Мама… — зелёные, обычно лучистые глаза Хадижи встревоженно смотрели на неё.

«Эти глаза… этот взгляд… как же она похожа на него…»

— Танцуй, моя принцесса, танцуй! — ласково произнесла Жади. Приобняв дочь, она искренне улыбнулась ей и сама сделала одно из первых базовых движений у лица, которым когда-то учила Хадижу — волну на уровне глаз, отчего девочка сразу повеселела и, радостно повторив жест мамы, упорхнула дальше танцевать.

«Какое счастье, что я тогда не совершила страшный, непростительный грех! Боже, как я вообще могла додуматься до такого?!» — женщина на секунду зажмурилась, отгоняя от себя эту мысль.

Да, в первые ночи, пока Саид спал, у Жади мелькали такие безумные мысли в голове, но об том никто не знает. Это было от отчаяния, от неприязни к нему. От осознания того, что он всё-таки добился своего — навсегда соединил их судьбы. Но Жади очень быстро отказалась от этой идеи, решив, что не готова брать на себя такой тяжкий грех. И несмотря на то, что Саида она по-прежнему сторонилась и не подпускала к себе, когда она почувствовала первые толчки своего ещё не родившееся ребёнка, то испытала ни с чем несравнимое ощущение. С каждым последующим месяцем беременности у Жади всё сильнее и сильнее проявлялась привязанность к ребёнку. Как-то уже не столь важно было, от кого зачато дитя. Жади полностью утонула в ощущениях. Она вела непрерывный мысленный диалог с малышкой. Почему-то она была уверена, что ждёт девочку. Дочку. Жади с дрожью вспоминает тот вечер и ту ночь, те самые часы рождения Хадижи. Чего она только не говорила Зорайде. Все сказанные тогда слова были произнесены из-за страха потерять дочь. Только во время родов к ней пришло осознание того, что у неё нет никаких прав на ребёнка, которого она носила под сердцем всё это время. Все эти девять месяцев. Она плакала больше не от боли, а от понимания того, что скоро, совсем скоро произойдёт то, чего она так боится: САИД ЗАБЕРЁТ ЕЁ РЕБЁНКА СЕБЕ. Боль её вообще не волновала. Она старалась не кричать, кусая полотенце и с силой сжимая простынь. Она терпела до последнего, не хотела, чтобы мужчины, находившиеся внизу, на первом этаже, слышали её крики и понимали, как ей плохо. Уж кому-кому, а Саиду она не подарит лишних эмоций, воспоминаний. Она ни за что не подарит ему чувство триумфа, победы и осознания того, что ИМЕННО ОНА РОЖАЕТ ЕМУ РЕБЁНКА. Когда Жади услышала плач своей девочки, она поняла, что всё то, что она пережила до этого, всё то море боли, в котором она плавала, всё это стоило того, чтобы увидеть свою малышку. Момент, когда Жади впервые увидела свою дочку, свою девочку, она считает самым счастливым: эти маленькие нежные ручки, ножки, черные волосики… эти голубые глазки, с интересом смотрящие на неё… Девочка одним своим появлением поделила жизнь матери на до и после. Когда Саид сказал, что девочку будут звать Хадижей, Жади улыбнулась. Она была рада, что он выбрал именно это имя, потому что именно так её хотел назвать отец. Но когда муж заявил, что через сорок дней придёт за дочкой, Жади похолодела. Её радость и улыбки сменились печалью и слезами. В подтверждение своих слов Саид не стал читать обязательную молитву, предназначенную для новорождённых детей, предоставив это дело дяде Али. Жади тогда очень удивилась. Уж она-то знала, как сильно он хотел от неё ребёнка. Этим поступком муж чётко объяснил ей, что развод состоится, он не намерен с ней мириться. Вот так легко он показал, какая невидимая каменная стена образовалась между ними. А Жади до того момента даже не замечала того факта, что её отношения с Саидом, можно сказать, закончились. В течение сорока дней Жади практически не спала. Утром и днём можно было увидеть, как она счастлива и спокойна. А ночью Зорайде раз за разом приходилось будить и успокаивать свою любимицу, поскольку та кричала, плакала, металась по кровати. Когда Жади узнала о том, что Саид собрался жениться, её меланхолию как рукой сняло. На смену ей пришла ярость: КАК ОН СМЕЕТ!! Она вынашивала и рожала дочь не для того, чтобы какая-то там Наджа или любая другая девка воспитывала её! Пока все вокруг думали-гадали, почему же Саид Рашид, уехавший в командировку, отказался от помолвки, у племянницы сида Али зрел план по примирению с ним. Поначалу она думала, что муж придёт если не к ней, то к дочери, но вскоре поняла, что надеяться на разговор с глазу на глаз не стоит. Видимо, он решил не докучать её своим присутствием и дать возможность побыть наедине с Хадижей. И тогда Жади пошла на хитрость. В последний день, ночью она сбежала вместе с дочерью. Обычно, когда люди сбегают, они берут с собой всё самое необходимое: документы, деньги и минимум вещей. А Жади не взяла ничего. Ей это было ни к чему. Её главной целью было не сбежать, а вернуться. Она знала, что бывший муж пойдёт их искать. Он никогда не откажется и не отдаст своё. В этом они с Жади похожи. Она тоже никогда не откажется от дочери. Поэтому расчёт был прост. Шокировать Саида своей искренностью, правдой, слезами. В тот момент Жади готова была на всё. Она готова была стать такой, какой он хотел бы её видеть. Она готова была стать чуточку послабее. Не сопротивляться ему. Не отдаляться от него. И даже в некотором смысле сдаться ему. Лишь бы он не забирал у неё дочь.

«Удивительно, как рождение Хадижи изменило меня. До её рождения у меня были совершенно другие приоритеты, цели, мечты… — Жади улыбнулась Хадиже, которая танцевала вместе с Самирой. — В тот момент мне никто не нужен был, кроме неё...»

Жади посмотрела на Саида, сидящего на диване спиной к ней. Беспокойство не покидало её. Она не знала, о чём он думает. О работе? О завтрашнем дне? Она почувствовала, как сердцебиение ускоряется, а тело напрягается.

«Зачем? Зачем ты мучаешь меня? — мысленно спрашивала она его. — Зачем привёз меня сюда? Зачем ты так рискуешь? Рискуешь возродить то, что уже прошло? — от нервов её ногти вонзились в кожу левой ладони. — Хочешь потешить свою эгоистичную душу? Неужели так трудно понять, что я не хочу встречаться с Лукасом?!» — на имени незабытого женщина закусила губу.

Неизвестность буквально сводила её с ума. Лишала покоя, а иногда и сна. Жади не знала, чего хочет Саид, чего он добивается. Вернее, она, конечно же, понимала, он сам ей говорил, но боялась, что он сделает то, что обещал в их первую брачную ночь… Неужели он это сделает? Нет, она не могла в это поверить. Саид не настолько безумен, чтобы совершить убийство Лукаса здесь, в Бразилии. Подсознание подкинуло Жади слова, которые он не так давно ей говорил ей:

«Эта поездка будет испытанием для нас. Для нашего брака».

Она боится испытаний.

«Я долго боролся за тебя».

Она это знала. Хорошо и безмерно приятно чувствовать любовь мужчины. Она видела. его поступки, егоотношение к ней. Чувствовала. По тому, как он каждый раз касается её, когда она, например, проходит мимо. Жади всё чувствовала. Эти взгляды, поцелуи. Ночи, в конце концов.

«Ты меня не обманывала. С самого начала ты пыталась отказаться от меня».

Что можно было сказать на эти слова?

«Но только в Бразилии я уверюсь окончательно. Только там ты можешь похоронить свои воспоминания».

Это так сложно сделать. Особенно когда понимаешь, что не справишься. Она вынуждена была согласиться. Саид просто не оставил ей выбора.

«Думаю, если бы ты была с ним, ты была бы счастливее».

Зачем так точечно бить по больному?

«Все люди думают о том, что не состоялось, Жади. Несостоявшееся мечты обладают большой силой. Я тоже думаю, хотя я люблю тебя, я думаю: А если бы я с тобой развёлся и нашёл другую жену, может быть, и я был бы счастливее? Всё было бы ещё лучше?»

Ну почему? Почему именно она так запала в его душу? Почему именно она поселилась в его сердце?

— Мне кажется, ты хочешь столкнуть меня с Лукасом!

— Я не стремлюсь к этому. Но и избегать не стану.

Опасную, жестокую игру он затеял. Жади устала сопротивляться ему.

«Если ты проиграешь, Саид, то вини в этом себя! Не меня. Только себя!» — мысленно обратилась она к мужу, буравя взглядом его широкую, по-королевски прямую спину.

«Это невыносимо больно — любить женщину и чувствовать, что она думает о другом мужчине…»

Жади даже представить себе не может, каково это — любить того, кто тебя не любит. Из-за этого она порой чувствовала острую вину перед мужем.

«Я стал бы самым счастливым мужчиной в мире, если бы увидел в твоём взгляде равнодушие к нему…»

Каким бы эгоистом Саид не был, иногда ей было жаль, что она не может полюбить его. Порой Жади жалела, что встретила Лукаса. Не случись этого, она, возможно, смогла бы полюбить мужа. Но что поделать… Это судьба. Мактуб. Она заметила, как Хадижа, пританцовывая, подошла к улыбающемуся и аплодирующему ей Саиду, что-то ему сказала, отчего он рассмеялся. Затем дочь села отцу на колени. Жади не слышала, о чём они говорили, но по лицу Хадижи, поняла — разговор серьёзный. Ещё до её рождения, Жади знала, что Саид будет прекрасным отцом. Растить дочь ей было несложно, даже интересно. Она с уверенностью может сказать, что годы раннего детства дочери были для неё самыми яркими в жизни.

«В чём я ошиблась? Что я сделала не так?»

«Может быть, я какая-то неправильная, раз не чувствую себя сейчас счастливой?»

«А что такое счастье? Действительно ли моё счастье — это Лукас? — задумалась Жади. — Не знаю… Может быть, моей любви мало для этого? — она быстро смахнула слезу, чтобы никто не увидел. — Ведь он отказался от меня. Не стал бороться за меня. У него другая семья…»

— И снова ты одна, Жади, — услышала она голос родного дяди позади себя. — Любишь ты быть одной, — он посмотрел на неё с прищуром. — Ну что вы такое говорите, дядя. Я просто… — Жади запнулась. — Ты просто отошла, — он кивнул. — Я видел.

«От него ничего не скрыть… Тогда, может быть, он поймёт меня без слов?»

— Дядя Али… — дрожащим голосом прошептала она. — Жади, Аллах всё видит. Не стоит так сильно переживать. — Но у меня не получается, дядя… Саид, он… — от волнения она не смогла договорить. — Саид слишком импульсивен, Жади. Покой не для него… — сид Али вздохнул. — Для него жизнь — это борьба. — Что мне делать, дядя? Я не хочу терять Хадижу… — племянница сида Али легка закусила губу. — Быть спокойной. — Но… — …И не усложнять ситуацию. — Это сложно… Саид сам… — женщина посмотрела в сторону и увидела, как Хадижа прижимается к своему отцу. — Я знаю, Жади, знаю. Но, видимо, так нужно, — сид Али тоже посмотрел на Рашида. — Ты спрашиваешь, что тебе делать… Ты сама должна это понять. Я тебе в этом не помощник. — Но дядя… — Жади, ты же сама прекрасно понимаешь, из-за чего и почему Саид так поступает. И только ты можешь повлиять на его решение. — Не правда! — возразила ему племянница. — Ты женщина, Жади. Его любимая женщина. В этом твоя сила. — Я не согласна! Если бы Саид по-настоящему любил меня, он бы берёг меня! Он не привёз бы меня сюда! Жади воскликнула так громко и темпераментно, что несколько человек, стоящих неподалёку и разговаривающих между собой, обернулись. В их числе были Латифа с Мохаммедом и донна Эдна с доктором Альбиери. Ей в тот момент было всё равно, что про неё подумают. И слышал ли её Саид.

«Мне всё равно, слышишь?! Я не железная!» — эмоции взяли верх над её разумом.

Она заметила, что в отличие от гостей, он не обратил внимания на её выходку. Казалось, Саид ничего не замечает, он всецело был занят дочерью. Хадижа звонко смеялась от того, что папа качает её на своих руках, как годовалую малышку. Это длилось лишь пару мгновений, но было так показательно. Всем, кто на них посмотрит, поймёт, что Саид Рашид души не чает в дочери. — Тише, мы тут не одни, — спокойно, как будто ничего и не было, произнёс сид Али. Он многозначительно замолчал, ожидая, пока племянница успокоится. — Жади, ты меня совсем не слушаешь, — Али специально понизил голос: — Почему тебе нужно объяснять то, что ты и без меня прекрасно знаешь? — мужчина посмотрел на неё так, как смотрят на любимую, но капризную дочь. От его взгляда Жади стало стыдно перед ним. — Дядя Али… — она не смогла скрыть печаль ни в голосе, ни в глазах. — Я устала… — Это плохо, — лицо сида Али выражало серьёзность. — Ведь от твоих решений сейчас многое зависит. Вы с Саидом являетесь отражением друг друга. — Что вы хотите этим сказать? —Жади непонимающе посмотрела на родственника. — А ты сама догадайся! — сид Али широко улыбнулся. — Неужели ты не понимаешь, сколько в тебе силы? Я глубоко убеждён, что женщины с рождения наделены Аллахом хитростью! — Дядя… — щёки Жади покрылись румянцем. — Да-да-да! — он закивал, посмеиваясь. — Я до сих пор вспоминаю день вашей первой встречи с Саидом! Его племянница заулыбалась. В глазах появились искорки. — Ты очень хитра и коварна, Жади! — дядя Али кивнул вперёд, в сторону, где сидел Саид, которого куда-то тянула Хадижа. Видимо, она хотела, чтобы папа встал и потанцевал с ней, так как заиграла одна из её любимых зажигательных песен. — Мне даже жаль его. Он до сих пор околдован тобой! сид Али не выдержал и подмигнул ей. — Мне есть в кого такой быть! — обнимая дядю, с улыбкой произнесла Жади. Настроение улучшилось, особенно когда она увидела, как Хадижа, кружась возле отца, заставила его, почти двухметрового мужчину, встать с дивана. — Я предлагаю всем потанцевать! — весело и ярко заявила девочка. — Мама, тётя Латифа, дядя Али, дядя Мохаммед! Присоединяйтесь к нам! Латифа с детьми окружили Мохаммеда, он засмеялся. Саид всё-таки сдался дочери. Жади позабавила эта картина: было смешно наблюдать за тем, как он, после нескольких мелодий, пытается встать с колен, а Хадижа не даёт ему это сделать. Наконец он ей что-то сказал, и она смилостивилась над ним. — Видно, что Саиду не очень удобно танцевать с ней из-за своего высокого роста, — смеясь, подошла к Жади Латифа. — Именно поэтому он чаще всего предпочитает не танцевать с ней, а, сидя на диване, аплодировать столько, сколько потребуется, — ответила Жади, подмигнув ей. Время шло, сёстры вели свои женские разговоры, пританцовывая на месте. — …Я очень, очень расстроена тем фактом, что в Бразилии совсем, ну совсем нет тех нарядов и платков, которые есть в Фесе! — негодовала Латифа. — Мне приходится делать на заказ всю свою одежду, Жади, Всю! Абсолютно всю! Жади по-доброму улыбалась, глядя на то, как сестра переживает по этому поводу. — Хотя нет… Я немного лукавлю… В здешних торговых центрах часто вижу очень красивое нижнее бельё… — Латифа смутилась, исподлобья глядя на свою собеседницу. Жади не выдержала и громко, от души рассмеялась. — Латифа… — она подошла к ней ближе. — Моя Латифа… — заключив в свои объятия, жарко прошептала ей на ухо: — Я могу сшить тебе любой наряд, какой захочешь! Даже танцевальный. Я уже давно сама себе всё шью. — Жади… — Латифа не ожидала такого предложения. — Почему ты молчала? Почему ничего мне не говорила?? — Честно говоря, не знаю… — улыбнулась её сестра, делая шаг назад. — Даже не думала о такой идее… — Это ты зря! — Латифа резко перешла на шёпот, улыбаясь, но прикрывая рот ладошкой. — Жади… Саид та-а-ак на тебя смотрит… — Как? — Жади обернулась через плечо и поймала пристальный, в высшей степени заинтересованный взгляд мужа. Рашид стоял в другой стороне гостиной в компании Мохаммеда и нескольких своих деловых партнёров. Похоже, он не слышал, о чём они говорят, так как неотрывно смотрел на неё. — Он часто так смотрит, — отворачиваясь от супруга, Жади произнесла эти слова так, как будто это обычная ситуация в её семейной жизни. — Ну не знаю… я хотела бы, чтобы Мохаммед также смотрел на меня хотя бы иногда… — мечтательно ответила Латифа.

«Ох, сестра… Когда не можешь ответить взаимностью, то от этих взглядов нет ничего хорошего… Порой я просто устаю от них…» — обречённо вздохнула Жади, поглаживая шею.

— Он идёт сюда. Я пойду к Мохаммеду, — Латифа сделала шаг вперёд. — Нет, пожалуйста, не оставляй меня, побудь со мной… — Жади… — Латифе сложно было понять сестру, — но это же… — договорить она не успела. — О чём вы тут секретничаете? — мягко спросил Саид. Женщины переглянулись и, улыбаясь, посмотрели на него. — О своём. О женском, Саид, — Жади слегка развернулась к нему, чувствуя его руку на пояснице. — А над чем ты так смеялась? — вглядываясь в глаза жены, Рашид с нетерпением ждал ответа, хоть и мастерски скрывал это. Жади переглянулась с сестрой. В гостиной снова раздался смех.

«Интересно… очень интересно…» — ничего не понимая, Саид по очереди смотрел то на жену, то на свояченицу.

— Мне… — Латифа закрыла ладонями пылающие щёки и, ускоряя шаг, тихо произнесла: — мне нужно к Мохаммеду… — Что это с ней? — смотря вслед родственнице, спросил он, сбитый с толку. — Ты смутил её, — Жади поднесла ко рту маленький квадратик любимой пахвалы, аккуратно откусила половинку, прикрыла глаза от удовольствия и запила его чаем. — Я? — Саид засмотрелся на свою жену, на её счастливый взгляд в этот момент, на её губы, покрытые мёдом. Он наблюдал, сохраняя в своей памяти то, как она медленным красивым движением языка облизнула губы, словно она одна, а он не стоит напротив неё.

«Аллах… Что со мной творит эта женщина… — еле оторвав от неё взгляд, он взял со стола стакан и залпом опустошил его. — А вдруг это кто-то ещё увидел?»

«Никогда ещё не видела, чтобы кто-то выпивал горячий чай с такой скоростью и даже бровью не повёл!» — Жади не смогла сдержать искреннего смешка.

— Поступок истинного восточного мужчины, — тихо произнесла она, убирая влажную салфетку с губ. — Что? — Саид не поверил своим ушам. — Это ты мне говоришь? — Эм… нет… — опешила Жади, но буквально через секунду избавилась от непонятного ей состояния и уверенно посмотрела на мужа: — Да, тебе. Они долго смотрели друг другу в глаза. Каждый думал о своём:

«Не верю… Я тебе не верю! А так хотелось бы…» — Саид не смог сдержать усмешки.

«Ничего не меняется. Каким был, таким и остался! Даже спустя столько лет!» — красавица-брюнетка была совершенно спокойна.

— Ты никогда раньше не говорила мне комплиментов, — голос Рашида предательски охрип. — Всё бывает в первый раз, Саид, — Жади слегка улыбнулась.

«Может быть, ещё не всё потеряно?» — с надеждой подумал безответно любящий мужчина. Благодаря этой робкой мысли, он позволил себе искренне улыбнуться.

Саид редко улыбается. Все, кто с ним знаком, знают, что если Саид Рашид так улыбается, значит, на это есть веская причина. К примеру, он почти всегда улыбается, когда общается со своим единственным ребёнком. Во время общения с дочерью он отдыхает душой, наслаждается, когда видит, как она радуется чему-то. Как бы странно это не звучало, но Хадижа была и остаётся для него живым антидепрессантом. Стоит ему на нее посмотреть, и он сразу забывает всё плохое. С ней он забывает о всех проблемах. — Жади? В этот короткий момент, Саид видит, как она счастлива. Она дарит свои искренние улыбки их общей дочери, которая не знает устали в танцах. — Что? — Мне всё-таки очень интересно… — мужчина раздумывал, стоит ли спрашивать или нет. Пока он думал, Хадижа окружила их несколько раз, забирая всё внимание родителей себе. — Мама, папа, ну почему вы не танцуете? — расстроено произнесла девочка, остановившись и опустив руки. — Стоите, о чём-то разговаривайте, разглядываете друг друга! Жади тихо засмеялась, с любовью глядя на дочь. — Мы смотрим на тебя, любуемся тобой, дорогая, — ласково произнёс Саид, наблюдая за своими девочками. — Ты не устала танцевать? — Нет, папа! Я люблю танцевать! Ты же знаешь! — Хадижа засмотрелась на свой новый золотой браслет. — Ты с первых дней своего рождения хотела танцевать, — это воспоминание вызвало улыбку не только у Жади, но и у Саида. — Лежала в колыбели, улюлюкала, веселилась, папе спать не давала. — Да? — девочка с интересом посмотрела на маму. — А ты где была? — Сладко и безмятежно спала, — тепло, с усмешкой выдал Саид, подмигивая дочери. Жади не хотела ему возражать, она вспоминала то самое время.

«Как жаль, что этого больше никогда не будет…» — на минуту ей стало так грустно, что если бы она продолжала думать в таком ключе, точно не сдержала бы слёз.

— Получается, только ты со мной сидел по ночам? — удивилась её дочь. — В основном. Так как ты ночью мало кушала, я редко будил твою маму. — Какая же я умная была уже тогда! — похвалила сама себя Хадижа, чем вызвала смех у родителей. — Ой, меня Самира зовёт, я пойду! — Как давно это было… — прошептала Жади. — Да… — Саиду не понравилась её резкая перемена настроения. — Расскажи мне, что тебя так рассмешило в разговоре с Латифой? Он предполагал, что она снова засмеётся, если он задаст ей этот вопрос. Так и произошло. — Нет, пожалуйста, не проси меня об этом! Я всё равно ничего тебе не расскажу! — поборов смех, весело произнесла Жади. — Почему? — Потому что это только между нами, девочками… — смотря ему в глаза, полушёпотом, загадочно улыбаясь, сказала она.

«Как же ты красива, Жади… Смогу ли я когда-нибудь разлюбить тебя?»

Вдруг раздались первые звуки той знаковой песни, под которую Жади подарила ему свой первый танец живота: Zahma ya dunia.

«О-о-о… — сердце Саида участило свой ритм. — Видимо, уже никогда…»

Жади от удивления приоткрыла рот, но это было лишь мгновением.

«Интересно, помнит ли он эту мелодию? Я ведь очень давно под неё танцевала…» — проскочила мимолётная мысль в её голове. Чтобы проверить это, она послала Саиду свою самую красивую лучезарную улыбку.

Она заметила, что у него чуть-чуть расширились зрачки, а также крылья носа. Его губы зажили своей жизнью: сначала втянулись, потом приоткрылись, чуть увлажнённые, затем всё-таки растянулись в робкой, если не сказать мечтательной улыбке. Это всё дало понять Жади, что он не забыл, он помнит всё, что связано с этой песней. — Потанцуем?