Тайны Нового Орлеана

Двадцать первое декабря 1994 года.   Бен прикончил уже которую порцию вискаря, катнул стакан дном по гладкой и потертой барной стойке. Несмотря на довольно раннее время — всего пять вечера, бар только недавно открылся, — здесь уже сидели несколько завсегдатаев, а группа на небольшой импровизированной сцене готовились к вечернему выступлению.   Когда один из них выдал фальшивую ноту, пока настраивался, Бен поморщился, а потом ухмыльнулся, представив, что сказал бы Майкл, всегда чувствительный к чужой фальши в музыке. В этом баре он был не впервые — пару раз они заходили сюда со Стеллой, и от воспоминаний горько сжималось сердце.    — Привет, — к нему подсела девушка: мини-юбка, открывающая стройные ноги; кислотно-розовая блузка и светлые волосы. — А я тебя знаю, когда-то по телеку видела! Ты в группе поешь. Можно к тебе присоединиться?   О, ну охренеть…   Бен смерил её взглядом. Язык чесался сказать ей что-нибудь такое, чтобы отстала, но он только отрезал:   — Нет, - и кивнул бармену: — Повторите.   Девчонка, кажется, обиженно хмыкнула, но всё же сунула ему под локоть салфетку с накорябанным на нём номером, а потом вернулась к своим подругам.   Бармен ловко налил в его стакан очередную порцию виски. Прищурил тёмные глаза, рассматривая Бена, потом облокотился о стойку и произнес:    — А я вас помню, кстати. Вашу жену тоже.   Закатив глаза, Бен вздохнул. Судя по всему, некоторые бармены, хочешь — не хочешь, тоже равно запоминали его физиономию, как и другие люди после нескольких случайных столкновений. А, может, парень запомнил его по рыжеволосой, яркой и грудастой жене. Ну, или этот парень был геем.    — Автограф дать?   Бармен моргнул.    — Зачем? Просто хотел сказать, что видел вашу жену на днях. Вот буквально позавчера, что ли, она тут сидела, как вы, со стаканом виски, пока к ней не подсели. Вы бы своей жене сказали, что с той женщиной не стоит связываться, а? Никто здесь не будет связываться с ней, если уж совсем не приспичит.   Бен едва удержался, чтобы снова не фыркнуть. Новый Орлеан — город большой, самый большой в Луизиане, но сплетни здесь разлетаются быстрее, чем в маленьких городках, где в одном доме ты чихнул, а с трейлерного парка тебе пожелали доброго здоровья.   Однако что-то в словах бармена его насторожило.    — О чем ты? — зацепился он.   Не будь парень таким чернокожим, он точно побледнел бы. Отвёл взгляд, кашлянул.    — Да… вы ей скажите просто. Она поймет.   Бен почувствовал, что внутри в который раз за этот день вскипает что-то тёмное и злое. Сначала ему недоговаривал врач, потом отказал в помощи Адам, а теперь ещё и этот придурок стоит тут, что-то вякает, но при этом не хочет говорить до конца!..   Это его выбесило.   Перегнувшись через барную стойку, он прихватил парня за форменную футболку и рванул на себя. Зашипел в лицо:    — Послушай меня, придурок… либо ты мне говоришь всё, что знаешь, либо я разобью бутылку о твою голову… ну?!   Бармен уперся ладонями в стойку, замотал головой:    — Сэр, если я скажу, она меня прикончит, зуб даю, сэр, как пить дать — прикончит!.. — его лицо плаксиво скривилось. — Вы не представляете, на что она способна, у неё везде уши!   Верхняя губа у Бена дернулась, и он, ещё сильнее подтянув к себе бармена, процедил тому на ухо:    — Если ты не скажешь мне, что ты несешь, я тебя через эту стойку перекину так, что костей не соберешь. И чужую барабанную установку тоже.   Парень зажмурился и выпалил:    — Она ведьма и живет на болотах! Агнес её зовут, и она проводит те ритуалы, которые никто проводить не рискнет, и она разговаривала с вашей женой и дала ей свою визитку, а больше я ничего не знаю!    — Да ну? — хмыкнул Бен. — И как к ней попасть, тоже не знаешь?    — Н-н-не… — начал бармен. — С пристани Марины к ней возит людей Гарри! Там спросите, вам покажут!   Бен выпустил его, и парень по инерции попятился назад, едва не впилившись затылком в полки с бухлом. Кто-то из посетителей в баре наблюдал за ними с интересом, но защищать бармена что-то никто не бросился. Краем глаза он заметил, что наконец-то поднялся вышибала, который здесь явно разнимает всяких драчунов.    — Проблемы? — этот парень был выше Бена где-то на голову и шире в плечах.    — Никаких. Все без претензий. Спасибо за информацию, — он вытащил из кармана купюру в двадцать долларов и кинул на стойку. — Сдачу оставь себе.   Вышибала смотрел на него тяжелым взглядом. Да уж, на таких, как он, сила Бена не подействовала бы явно. Непробиваемый мужик. С ним разве что драться… и кулаки даже чесались кому-нибудь наподдать, но инстинкт самосохранения Бен ещё не до конца себе отбил. Поэтому он просто ушел.   Прохладный уличный воздух неплохо прочищал голову.   Значит, Адам не ошибся — черт, когда этот придурок вообще ошибался? — и Стелла связалась с вудуистами. Судя по испугу этого местного парнишки, с весьма сильными. Богиня, зачем…   Осознав, что впервые за долгие годы он обратился, к Богине, Бен вздрогнул и встряхнул головой. Не время, не место. У него есть другие дела. И, если врачи не могут помочь, он сам пойдет к той, чье колдовство превратило его жену в овощ, и сделает всё, чтобы Стелла вернулась к нему.   «А Келли? — его внутренний голос не отставал, даже когда Бен попытался отмахнуться от него. — Она — твоя истинная, и ты не можешь с этим ничего сделать»    — Могу игнорировать, — пробормотал он себе под нос. — Я разберусь с ней позже.   Но Бен, хоть и злился на себя за это, не мог не испытывать облегчения от того, что в их со Стеллой беде Келли не была виновата, и теперь он это знал точно.    * * *   Ждать утра Бену очень не хотелось, но он всё детство и юность жил в Биг Изи и знал, что в ночи по Манчаку его не повезёт даже самый отбитый лодочник. Даже тот, кто прислуживает чертовке Агнес, или как её там зовут… В ночи можно напороться на аллигатора, и тогда поездка станет для тебя последней, если гад окажется достаточно прыгучим. Поэтому он проворочался до утра, сбивая простыни, но так и не уснул. Пытался написать песню, но ничего не вышло, и думал, думал, думал.   И гнал от себя мысли о Келли.   Чертова мелкая засранка влезла к нему в душу и расставила там мебель, и Бен умудрялся вспоминать о ней даже теперь, пока его жена лежала в больнице под капельницами с искусственным питанием. Он думал, не об этом ли предупреждала его Келс, когда кричала в лицо про «долину туманов», а он ей не поверил? Ведь не зря говорят, что души тех, кто находится на грани жизни и смерти, ходят в тумане и слышат голоса своих близких.   Слышит ли его Стелла?   Его будто разрывало пополам, но он уже сделал выбор и не собирался его менять. Бен знал: он пойдет к Агнес и заставит её вернуть Стеллу. Как угодно — угрозами, деньгами, но заставит. И под утро, когда небо начало понемногу светлеть, он уже стоял на пороге. Чашка кофе и сигарета помогли очистить мозги.   На пристани уже кипела жизнь. Первые экскурсии на болота, состоящие из «ранних пташек», отплывали от берега. Бен кинул дотлевающий окурок в урну и направился к одному из лодочников.    — Кто из вас Гарри?   Парень выпрямился, вытер ладони о джинсы. Вскинул брови:    — Что, ещё один к Агнес, да прям с утра? Так зудит?    — Так кто? — хотелось нагрубить, но Бен сдержался.    — Вот тот парень с лодчонкой, если что, — парень махнул рукой куда-то вправо, — и есть Гарри. Только он немой и не особо потому разговорчивый, — хохотнул и вернулся к своей работе.   Везти Бена к Агнес Гарри поначалу отказался наотрез. Вытащил из кармана блокнот и засаленный карандаш и крупно, с ошибками написал, что возит к ней лишь тех, кого Агнес ждет сама. Помотал головой для наглядности.   Бен сплюнул прямо на пристань. Хотелось врезать ему и раскрошить ему нос, вдавить кулаком прямо в череп, но он понимал: если хочет, чтобы его доставили к местной колдунье, нужно быть вежливым. Хотя бы попытаться.    — Слушай, моя жена к ней плавала буквально пару дней назад! Рыжая, высокая, красивая. Не можешь не помнить, — на всякий случай он даже вытащил из кармана куртки полароидный снимок с их со Стеллой свадьбы, ткнул Гарри под нос. — Ей хреново после этого, она умирает, понимаешь? Мне нужна помощь твоей хозяйки!   Старик смотрел на него так, будто не понимал, и тяжело моргал. Потом вновь глянул на снимок Стеллы, которым Бен тыкал ему в лицо, и взгляд его прояснился.   Он кивнул и крупно вывел в блокноте: «Я тибя атвизу. Хазяйка тибя ждет».   Будто вспомнил что-то, и Бен вовсе не хотел знать, что именно. Подумает об этом позже. Когда посмотрит в глаза этой Агнес и вытрясет из неё правду, что она сделала с его женой.   ...Весло плеснуло по воде. От топей Манчак шел тонкий гнилостный запах, и Бен отлично знал, что под обманчивой зелёной гладью скрываются не только поджидающие зазевавшихся туристов аллигаторы, но и сотни гниющих трупов тех, кто не был достаточно осторожен. В болотах для него не было романтики, лишь опасность, которая могла угрожать и приезжим, и местным. Ведь Манчак берут свою дань, не считаясь ни с кем.   Когда Бен был маленьким, он где-то услышал историю, будто на болотах люди однажды держали в плену могущественную ведьму вуду. Мучаясь из-за невозможности выбраться из топей, она прокляла Манчак, и теперь души всех, кто утонул в его водах, обречены скитаться по островкам, скользить между деревьями и пугать проплывающих мимо жутким воем и плачем.   Разумеется, никаких призраков на манчакских топях не жило, но человеческая натура любит страшные сказки и верит в колдовство.   Стелла тоже поверила.   И забыла, что за любое колдовство нужно платить.   «Неужели ты так хотела вернуть меня, Стелла? — подумал Бен с нежностью. — Дурочка...»   Только вот… пусть дурочка, но она чувствовала — он больше не принадлежит ей. Не полностью. Быть может, была права. Но они справились бы и без вуду. Обязательно справились бы.   Он слушал, как шлепают по воде весла и как шелестит ветер в ветвях кипарисов. Большинство территорий здесь уже лет десять как охранялись государством, их как раз выкупали, когда Бен уехал в Кали, но были и места, где продолжали жить каджуны. И, видимо, некоторые вудуисты.   Он слушал тихие всплески воды и старался успокоиться.   Главное — не сорваться. Не психануть. Ради Стеллы.   Лодка ткнулась носом в берег.    — Я знала, что ты придешь, — ведьма уже ждала его в дверях покосившейся деревянной хижины. — Проходи, Бен Рассел. Жизнь твоей жены — в твоих руках. И постарайся быть вежливым, а то я отсюда чую твою злость.   Чует она! Сука чернокожая.   Бен стиснул зубы. Он должен успокоиться, иначе колдунья отправит его восвояси.    — Почему ты это сделала?   Колдунья рассмеялась, сверкнув белыми зубами.    — Я ничего не делала. Лоа забрали её душу взамен их помощи, но разве твоя жена не добилась, чего хотела? Разве ты не здесь, чтобы спасти её? И разве это не значит, что ты её любишь?   Бен сцепил зубы. Хотелось прихватить её за горло, сжать пальцы покрепче и заставить её вернуть Стеллу, отмотать время назад. Он вновь сдержался.    — Что ты хочешь?   Она вскинула брови. Чёрные глаза блеснули насмешкой.    — А ты? Чего хочешь ты и что готов отдать за это?   Бен криво усмехнулся. Что ж, это уже предметный разговор. Деньги? У него найдется достаточно. Выразительно похлопав по карману, он произнес:    — Я заплачу.    — Заплатишь, — кивнула ведьма. — Но мне твои деньги не нужны. Ты заплатишь, когда придёт время, и ты узнаешь, какую плату я попрошу.    — То, чего дома не знаю?   Она снова расхохоталась.    — Не торгуйся со мной, Бен Рассел. Ты хочешь вернуть жену или нет?   В её хижине пахло травами и кровью. Бен с мрачным удовольствием разгромил бы здесь всё к чертям, но он не мог. Он должен был вернуть Стеллу, а, значит, приходилось держать себя в руках.   Присутствие чуждой для него магии он чувствовал кожей. Кончики пальцев покалывало, а волоски на затылке и на руках, наэлектризовавшись, вставали дыбом. Он ощущал, что за любым действием колдуньи прятался кто-то древний, возможно, такой же древний, как сама Богиня, и понимал: нарываться не стоит.    — Я знаю твою судьбу, — Агнес рывком сдернула покрывало с зеркала высотой примерно в человеческий рост; зажгла перед ним черные свечи. В воздухе запахло животным салом. — И я знаю, что твоей жене в ней места нет; так я ей и сказала. Но каждый волен пытаться свою судьбу переломить, попробуй и ты. Душа твоей жены бродит в долине туманов, на перекрестках среди жёлтых трав, и пути душ, там потерянных, знает лишь Барон Самеди. Попроси его вернуть твою жену, попроси хорошо, и, быть может, он послушает тебя. Сделай всё, как он скажет. Ошибешься — и она умрет.   Напевая себе под нос что-то гипнотически-тягучее и жуткое, Агнес положила на тарелку шмат кровоточащего, едва обжаренного стейка, широко плеснула ромом на зеркало и пол рядом с ним. Присела на колени, мелом начертила на полу знак — могила с крестом и ещё что-то непонятное, но очень сильное. От мощи этого знака и того, кто им призывался, у Бена закружилась голова, и он рефлекторно шагнул назад, рукой оперся о стол.   Ему чудилось — вокруг зеркала вьется черный туман.   Чад от свечного огня и сала, которым свечи были пропитаны, вызывал боль в висках, но сквозь него пробивался другой запах — кровь и смерть, болота и ладан.    — Садись сюда! — Агнес цапнула его за руку, потянула к зеркалу, заставляя плюхнуться прямо в нарисованный мелом символ. — И смотри! В зеркало смотри! Папа Легба позволил!   Чужое колдовство окутывало дымом, кружило голову, и Бену почудилось, будто зеркальная поверхность «поплыла», раскрываясь перед ним, как портал. Он сжал кулаки, чтобы не отключиться, но всей его силы — абсолютно с ритуалистикой не связанной — не хватило, чтобы остаться «в себе». Отражение хижины растаяло, и вместо него Бен увидел перекресток, тонущий в жёлтом тумане.   Из этого тумана к нему шагнул человек. Остановился у самой зеркальной рамы и поднял голову — вместо лица у него был скалящийся череп.   Барон Самеди. Собственной персоной.   Голову продолжало вести. Бен рухнул на спину, потолок хижины завертелся над ним, в глазах потемнело. Голос Агнес, напевающей всё ту же жуткую песнь, затихал в ушах. А, когда Бен открыл глаза, он увидел, что лежит на земле. Туман тянул к нему жёлтоватые щупальца.   Страшно почему-то не было. Скорее… странно. Его забросило сюда чужой магией, и он ощущал это всей кожей — его не должно быть здесь. Но он тут, что ж теперь поделать?..    — Интересные у меня сегодня гости, — Барон склонился над ним. — Не соврал Легба! Зачем пришел, колдун?   Бен сел. В башке гудело, будто он потусил у работающей электростанции.    — Барон?..   Тот ухмыльнулся желтыми зубами черепа.    — Бинго, малыш! Дай угадаю — пришел за своей женой? Она бродит здесь, среди таких же неприкаянных духов, пожелавших получить то, что им получить было не суждено.   Бен смотрел на кости черепа Барона Самеди, и что-то казалось ему неправильным. Конечно, в детстве, даже живя в Новом Орлеане, он видел Барона именно таким, но сейчас его инстинкты встали на дыбы, что твои кони, и истерично протестовали.   Однако он пришел сюда с целью.    — Что мне сделать, чтобы вернуть её, Барон?   Самеди повернулся вокруг своей оси. В провалах глазниц полыхнули огоньки.    — Она не мертва, Бен Рассел. Ты можешь забрать её, она пока не в моей власти. Но ты должен узнать её среди других и увести за собой. Вон, видишь, — он махнул рукой в сторону другого перекрестка, где тёмным провалом зиял портал, и в нём, как в кривом зеркале, отражалась хижина Агнес, — там твой проход в мир людей. Найдешь свою жену и сумеешь не обернуться, пока ведешь к нему — она вновь твоя. Если же нет… — он клацнул зубами. — Если же нет — останешься здесь сам. Согласен?   Был в его словах какой-то подвох. Он висел в местном воздухе, таял вместе с туманом, шипел в самые уши. Не могло всё быть так просто, как у Аида с Орфеем, когда он всего лишь должен был вывести свою возлюбленную из загробного царства!   Вспомнилось, что сказал Бену Шайя Бернар: найди свою Эвридику. Эти слова полоснули по сердцу. Вспомнилась вдруг малявка Келли. Вспомнилось её предупреждение: тебя ждет долина туманов! Что ж, он здесь. А, значит, без жены не уйдет.   Бен кивнул. Какова бы ни была цена… был ли у него выбор?    — Я в деле.    — Отлично! — Барон резко свистнул. — Пора тебе познакомиться с моими геде! А, и кстати, совсем забыл… ты узнаешь жену только если по-настоящему её любишь. Но ты же уверен в себе, правда?