Тайны Нового Орлеана

Девятнадцатое декабря 1994 года. Ни в какой бар Стелла не пошла. Промаялась дома, сидя у телевизора и думая, что Бен сейчас работает и пишет новые песни, а она — тут, в красивом платье и с макияжем, жена, которая толком не имеет отношения к другой части его жизни, пусть порой он и водил её на репетиции, а на каждый концерт у неё был «вездеход». Это ранило даже больше, чем слова той гадалки, к которой Стелла заходила на днях. «Судьба уже всё решила, и тебе в ней места нет, как ни старайся» «Он знает, кто его истинная любовь» Старуха могла бы ей помочь! Стелла точно знала, что могла бы. Она верила в магию, но понимала: не стоит идти в местные эзотерические магазинчики, все тут могут быть связаны с его семьей или с той девчонкой, что смотрела на Стеллу волком. Теперь она была уверена, что ракушки говорили ей про Келли. Неужели между ними уже что-то есть? И Бен поэтому от неё шарахается? Боится, что догадается? Не хочет скандалов и истерик? Стелле было не привыкать, что её бросают. Она мутила с Никки Сиксом до Бена — басист потихоньку теряющих популярность Mötley Crüe отлично трахался, но оказался полным мудаком и совершенно не собирался ради неё уходить от жены и вообще обычно делал на людях вид, что они не знакомы. Будь Стелла поумнее, нашла бы обычного парня из простых работяг, покупавших журнал с её фотографией «девушки месяца», но ей нравились рокеры и полные кретины. Встретив Бена и переспав с ним в тот же вечер, она и не надеялась, что он окажется другим, просто не могла не затащить его в постель: он был слишком красив, пусть и не так популярен. А теперь она крутила вокруг пальца тонкое обручальное кольцо и изо всех сил старалась не заплакать, а то тушь потечет. Она любила Бена. Даже гребаного Сикса так не любила, как его, а уж за Сиксом она побегала, как собачонка, и рыдала в сопли в туалете «Рейнбоу», когда он послал её туда, где солнце не светит. На ту вечеринку она тоже пришла потому, что ей сказали: там будет Никки. Без жены. А Бен… Получается, и ему Стелла тоже не нужна? Никому не нужна. Вещь. Красивая рыжая кукла, на которую можно надеть обтягивающее платье и наблюдать, как другие мужики капают на пол слюной. Стелле хотелось разодрать себе лицо ногтями или порезать ножом, чтобы на неё перестали пялиться, как на девицу, которую можно отжарить в углу, а уйти потом к другой, как ни в чем ни бывало. Кукла в обтягивающем платье, как пресловутая Барби. Даже сиськи, вон, такие же огромные. Телевизор что-то бубнил; она не слушала, вспоминая и вспоминая слова старой негритянки. «Ему придётся признать» Что это за боги такие, если кому-то дается всё, а кто-то — всего лишь игрушка?! Дверь хлопнула, и Стелла быстро вытерла слёзы. Бен вернулся раньше, чем говорил, может, он соскучился? «Или он ходил вовсе не на запись, а к этой девчонке, — мерзко протянул её внутренний голос. Тот самый, что говорил ей спать со всеми музыкантами, от кого между ног случается потоп, чтобы ощутить хоть какую-то иллюзию нужности. — А ты его ждешь тут, идиотка» — Привет, — игнорируя его ядовитые комментарии, Стелла улыбнулась Бену. — Как всё прошло? — Да всё нормально, — отмахнулся он. — Шайя работает с тем, что уже записали и отпустил меня. Я и свалил. Поработал и хватит. Бен быстро поцеловал её в губы. От него пахло алкоголем, какими-то травами и другой женщиной. Стелла узнала бы этот запах из сотни. Так же воняло от каждого из её парней, когда они решали её бросить. Значит, она была права, и Бен ей соврал?.. И виделся с Келли? Или с кем-то ещё? Сердце заныло. — Я скоро, — Бен взбежал вверх по лестнице, не догадываясь об её мыслях. И уж точно Бен не догадывался, что она проберется к ванной и просунет голову в щель между дверью и косяком. Стелла чувствовала себя полной дурой, но муж не позвал её с собой в душ, как частенько звал. Ревность и смутное беспокойство, тяжело ворочавшееся в животе, не желали оставлять её в покое. Она женским чутьем ощущала: что-то произошло, что заставило его обмануть её. Интуиция не ошибается. От мужа Стеллу отделяла только тонкая занавеска. Зеркало зато висело таким образом, что часть происходящего в ванной всё равно была видна, а Бен ещё и неплотно закрыл занавеску. Он уж конечно не думал, что жена захочет подглядеть за ним. В зеркале она видела его фигуру — точнее, правый бок, сплошняком забитый татуировками. Вода из лейки душа стекала по его волосам, шее, плечам и спине, капли замирали в ямочках на пояснице прямо над крепкой задницей, и Стелла переступила с ноги на ногу. Очень хотелось раздеться и юркнуть за душевую занавеску, к нему. Может быть, она так бы и сделала, если бы не один чертов факт. Уперевшись рукой в покрытую мелкими капельками стену, Бен дрочил. Стелла видела, как напрягаются его мышцы, как он, закусив губу и зажмурившись, яростно дергает рукой и шипит сквозь зубы, и чутье, которое ещё никогда её не подводило, говорило: думает он вовсе не о ней, не о своей жене. Он думает о той девчонке. Стелла это знала. В желудке заворочалась, поднялась к горлу тошнота. Эта девица была его племянницей! Да, пусть не родной по крови. Да, пусть Стелла, несколько лет «варившаяся» в модельном бизнесе, видела разные извращения, а одна из её модельных подруг спала с собственным отцом и ничего такого в этом не видела. Но плевать она хотела на чужие дела, не плевать ей было на Бена и их брак!.. Горло сдавило, на язык скользнул горький привкус рвоты. Стелла тихо сглотнула. Она знала, что думает Бен именно про Келли, но, когда он едва слышно выдохнул «Келс…», Стелла всё равно оказалась к этому не готова. Колени подкосились, и она ухватилась за стену, пытаясь устоять на ногах. Сердце зашлось острой болью, словно в него нож воткнули. Её муж дрочил на сопливую малявку в бохо-платье из семидесятых. Её муж! Не муж Келли! На ослабевших ногах она попятилась к двери и буквально выпала в коридор. Слёзами застилало глаза. Тошнило. Дура, дура, дура. С чего она решила, что Бен будет ей верным? Что захочет бороться с судьбой, о которой говорила та старуха, ради неё?! Нелепым и идиотским показалось и платье, и завитые в кудри волосы, и макияж, окончательно потекший по щекам. Стелла кое-как спустилась вниз. Держась за стенки, добрела до входной двери. Нет, она не сдастся. Она не может… не может сдаться… это её муж! Бен — её! Она сжала руки; обручальное кольцо впилось в палец. Она придумает, что делать. Она будет бороться. Вода наверху перестала течь. Как «Отче наш» Стелла знала, что сейчас Бен закутается в полотенце, пройдет в комнату, найдет чистые джинсы и футболку. Влезет в них, а потом захочет спуститься вниз и поужинать. Но видеть его она пока не хотела… не могла… Сунув ноги в туфли и содрав с вешалки куртку — вешалка закачалась и едва не упала, — Стелла открыла дверь. Она будет бороться. Но сейчас она хотела напиться. * * * В баре играл какой-то старый рок-н-ролл. Стелла не очень понимала в старых песнях: ей нравились рокеры, но в музыке она разбиралась отвратительно, ей просто либо нравилось, либо нет. Здесь музыка хотя бы не мешала ей пить. А напиться очень хотелось. Ей было больно, и сердце ныло в груди. В конце концов, её муж дрочил на племянницу в душе!.. Что за обычаи у них в семейке, если для них это нормально?! Пофиг, что она не родная, всё равно же родственники! Или родители Келли не знают, что их дочь лезет в штаны к нему, а он и не против?! Как только Стелла вновь начинала думать об этом, её мутило, и она закидывала в себя очередной глоток виски, чтобы легкий шум в голове, возникающий по мере опьянения, заглушил её мысли. Чертов Бен. Придурок! Чертова девчонка. В баре было сутолочно и душно, а, может, душила боль, острыми когтями вцепившаяся в сердце и не отпускавшая. Стелла одним махом допила виски — а что, думали, девица модельной внешности пить не умеет? — и поставила стакан на стойку. Дно глухо стукнуло о дерево. — Ещё порцию, — она окликнула бармена, который едва успевал наливать местным туристам. Почему-то они предпочитали какую-то адскую местную смесь из абсента и бурбона. Стелле вот Бен сразу сказал не брать эту дрянь. Опять Бен. Снова Бен. Будто ей не хватило того, что видела. Но Стелла не могла не думать о нём, потому что любила, и от этой любви болела душа. — Разбитое сердце? Она вздрогнула от чужого голоса. Надо же, не заметила, как на соседний высокий стул примостилась молодая женщина с такой темной кожей, что казалась почти эбонитовой. Вместо ответа Стелла как бы невзначай положила на стойку левую руку с обручальным кольцом, поблескивавшем в неверном барном свете. Негритянка усмехнулась. — Разве брак от разбитого сердца оберегает? Стелла не любила делиться переживаниями в барах — кто знает, чьи уши рядом греются? Но то в Эл Эй, где можно было плюнуть и попасть в знакомого и узнать потом, что твои проблемы разнесли по всем углам, а здесь, в Новом Орлеане, никто её не знал. По крайней мере, она не заметила признаков узнавания. Сальные взгляды мужиков — это да, но они преследовали её везде, куда бы она ни пошла. Стелла привыкла. Почти. К такому нельзя привыкнуть до конца. Поэтому она просто отпила ещё виски. — Не хочешь говорить — не надо, — негритянка пожала плечами. — Но Эрзули могла бы тебе помочь. Старая Вивьен отказалась обратиться к ней ради тебя, верно? Стелла вздрогнула. Несмотря на духоту в баре, почему-то стало холодно, по спине побежали мурашки. Откуда она знает?.. В магазинчике точно никого не было. Или были, просто Стелла не видела, а старуха не сказала? — Не понимаю, про что ты говоришь, — выдавила она из себя. Эта женщина вдруг начала её пугать. Чужая улыбка блеснула и пропала — острая, хищная. Незнакомка подманила бармена: — Налей-ка нам своего самого лучшего виски, а не то пойло, которое ты бедной девочке плеснул, Джо, — она подмигнула, и бармен кинулся к полке с алкоголем. Стелле почудилось, или он испугался? — А мы пока поговорим. Почему эта тётка не хочет оставить её в покое? И почему сама Стелла не может встать и просто уйти, будто её приклеило к этому барному стулу? Два стакана с плещущимся в них алкоголем стукнулись о барную стойку, и бедняга бармен смотался на другую сторону бара, с опаской косясь на посетительницу. — Я тебя видела, — женщина поднесла стакан к носу, глубоко вдохнула запах виски. — И, если бы Вивьен согласилась помочь, ты бы не рыдала на улице, когда вышла от неё. Я была неподалеку. А ещё только женщина с разбитым сердцем будет сидеть здесь, в этом паршивом баре, с размазанной косметикой и в красивом платье. Эрзули помогает всем женщинам, чье сердце разбили мужчины, но ты должна хорошо её попросить. Разбитое сердце… Да, Стелла хорошо знала, что это такое. С Беном она верила, что её шрамы затянутся, а душа излечится, однако нож в спину оказался ещё больнее. Она понимала, что даже не сможет поговорить с ним, потому что Бен спросит, какого черта она следила за ним? И будет прав. Она хотела бы вернуть себе мужа. Вернуть то время в Эл Эй, когда они были счастливы, потому что им не нужно было притворяться друг перед другом кем-то, кем они не являлись, а Бен доверял Стелле и делился и своими поражениями, и своими победами, зная, что она поддержит его в любом случае. Она хотела бы снова быть счастливой. Неужели ей придётся обратиться для этого к вудуистским богам? А почему бы и нет? Стелла была готова умолять мадам Вивьен о помощи тогда. Она понимала, что не сможет довериться здесь ни одной обычной колдунье, потому что не сможет рассказать всё, как есть. Какая разница, поможет ей мадам Вивьен или кто-то ещё?.. Если, конечно, эта женщина вообще предлагала ей помощь. Но сейчас, после её слов, Стелле показалось: да, предлагала. И страх, засевший холодком между лопаток, отступил. Ей протягивали соломинку, и она с отчаяньем за неё ухватилась. — Эрзули?.. — спросила она, глядя в свой стакан. — Да, — кивнула женщина. — Эрзули помогает женщинам в любви. Поможет и тебе. — Но как? — Не в баре же об этом разговаривать, — женщина даже расхохоталась. — Меня зовут Агнес, кстати. Я живу на болотах Манчак, чуть дальше, чем местные возят туристов. Если не побоишься моей помощи, приходи завтра на пристань Марины на Кост-Гард. Здесь любой таксист эту пристань знает. Там тебя будет ждать Гарри, лодочник. Он отвезёт тебя в мой дом и привезёт обратно. Денег не возьмет, ему плачу я. Что-то в её словах беспокоило Стеллу. Агнес говорила так, будто всё уже было решено. Будто Стелла уже согласилась, а не просто спрашивала, как же Эрзули поможет ей. «Ну и что? — её внутренний голос был куда более решителен. — Ты хочешь вернуть Бена или нет? Может, та девчонка его приворожила? Мало ли, что у них в семье принято, если они держат магический магазинчик! То, что Бен в магию не верит, не значит, что её не существует или что она не действует. Ударь врага его же оружием!» Стелла никогда не билась за то, что любит. Она плакала и уходила, чувствуя себя ненужной, нелепой, беспомощной. Но сейчас… Это ведь был её брак. Её Бен! Человек, с которым она хотела прожить всю жизнь! И она должна бороться за него. Если Агнес может ей помочь, может обернуть чужую магию вспять, пусть будет так. — Вот и отлично! — женщина хлопнула в ладоши. — Тогда я буду ждать тебя завтра. Постарайся приехать на пристань с утра, вечером у меня будут другие клиенты. Буду ждать тебя, Стелла! — и она растворилась в толпе, словно и не было её. Бармен вздохнул, быстро оглянулся и наклонился к Стелле. — Не слушала бы ты её, а? — он покачал головой. Губы его дрогнули, в глазах мелькну страх. — Мало кто Агнес потом за её помощь благодарен, но лоа ей благоволят. Стелла ничего не ответила. Какой-то червячок сомнений всё ещё грыз её душу, но она собиралась раздавить его в кашу, ведь её брак — это единственное, что у неё оставалось. И единственное, за что стоило бороться. Только вот… разве она говорила этой женщине своё имя?..