«Письмо домой».

В этот день шел снег. Первый снег. Ветер раскачивал нагие деревья, кружил хлопья белого снега, похожие на перья грациозного лебедя, укладывая снежинки теплым покрывалом. Жители шумного Сеула жили в привычном себе темпе. Как обычно все куда — то спешили. Даже сегодня. В вечер первого снега. Сохни не любила Сеул именно за это. За темп жизни здесь. Ей хотелось вернуться в родной Ульсан. Забыться хотя бы на сутки. И сейчас Пак Сонхи сидела в большом зале, просторной квартиры, находящейся на двадцать пятом этаже в одной из высоток дорого жилого комплекса. В комнате не было света, горела лишь свеча теплым, но тусклым огоньком, освещая лишь четверть помещения. Таявший воск, стекал белыми капельками, капая на стол. Девушка писала письмо. Письмо в никуда. Боль внутри не оставляла выбора. Говорят, когда боль застает врасплох, нужно сесть и написать письмо, чтобы снизить градус. Поэтому Сонхи в день его похорон написала свое первое «письмо домой», рассказывая о том, как прошел ее день, как проходит ее жизнь. Но отправлять уже было некуда. «Привет. Как ты там? Надеюсь, у тебя все хорошо. Признаться честно, очень непривычно и даже неловко писать от руки, во время таких продвинутых технологий. Да, я вновь плачу. Мысль о том, что я больше не увижу тебя, не услышу твой голос, твой смех…это все так больно. Невыносимо больно. От чего встает ком в горле, не позволяя проронить и слово, а глаза застилает белой пеленой слез. Наверное, увидев меня сейчас, ты бы сказал: «Не плач, а то соплями подавишься», а затем вытер бы мои слезы. А еще я сильно похудела, твоя мама говорит, что огонек в моих глазах погас. Ты даже не представляешь, как сейчас хочется выпить панацеи. Без тебя тяжело, но…перестань, пожалуйста, является в моих снах…» Это было первое написанное Сонхи письмо. Тогда она не смогла его дописать, слезы нахлынули с новой силой, заставляя девушку истошно кричать. Это послание она тогда отложила подальше, а недавно нашла. В конверте лежал небольшой клочок бумаги и множество их фотографий. На снимках они были счастливы. Он улыбался самой теплой улыбкой. К сожалению, людей с подобной лучезарной улыбкой Сонхи больше не посчастливилось встретить. Это письмо стало первым и последним написанным Пак Сонхи Чон Чонгуку. И именно оно заставило написать новое. Спустя год. «И снова здравствуй. Я все еще не могу отпустить тебя. И знаешь…если бы меня спросили, о чем я жалею больше всего, наверное я сказала бы: «о том, что в тот день проспала твой рейс, что не сказала как сильно люблю тебя, не поцеловала тебя. Напоследок». Прости, что так давно не приходила к тебе. Просто не могу видеть этот холодный мраморный камень, на котором ты так светло улыбаешься. Я до сих пор живу в нашей квартире. До сих пор ношу твою одежду. До сих пор ем твой любимый, но так мной ненавистный клубничный джем. До сих пор… Ты перестал являться в моих снах. Я тогда погорячилась…заходи иногда «в гости». Всегда рада видеть тебя. Чон Чонгук…я по тебе тоскую. Бывает вспоминаю время, проведенное вместе. Наше детство, юность, время когда вместе учились в универе… Тот день когда ты признался мне в любви, а после мы пошли есть рамен в круглосуточном магазинчике. Через год ты сделал мне предложение, а я тогда еще долго думала соглашаться мне или не стоит, дабы потрепать тебе нервы. А знаешь…в день, когда тебя не стало, я будто лишилась частички себя. Лишилась дома. Хорошо помню тот момент, когда мне сообщили, о том что самолет летевший в Бангкок разбился. Даже страшно представить каково тебе было в тот миг. Я…все еще люблю тебя…мой милый Гуки…» Этими словами Сонхи закончила свое, скорее всего, последнее «письмо домой». А затем вытерев одинокую слезу, скатывающуюся по ее левой щеке, тыльной стороной изящной ладони, она задула свечу, оставшись в полной темноте. Совсем одна. Одна… Так и не сумев отпустить любимого мужа.