Единство равносильно любви

      «Дорогие читатели, пока юные дебютантки порхают вокруг зеркал, поправляя свои наряды и нанося румяна на прелестные щеки, до острого слуха вашего автора, — можете не сомневаться, что это не так, — дошла самая, пожалуй, шокирующая новость этого сезона. Все мы безукоризненно подчиняемся и уважаем джентльменов, которые освоили высшие науки и закончили университеты, но как мы поступим с девой, что осмелилась войти в круги ученых мужей в Королевской академии искусств? Старшая дочь ныне покойного маркиза Джейкоба Эрншо, мисс Марлена Эрншо, явно не без поддержки маркизы Летиции Эрншо и крупного пожертвования, стала ученицей академии. Одним словом — скандал! На памяти всей Англии нечто подобное случается впервые, и может быть, если повезет, такой смелый шаг станет большим прорывом «блокады» в застарелых мнениях уважаемых леди и предубежденных джентльменов по поводу слабости первых. Ваш автор искренне желает сил леди М. и выдержке мадам Л. Посмотрим, удастся ли им справится с бурей — этот год обещает быть воистину необыкновенным!

Светская хроника леди Уислдаун, 17 апреля 1814 года».

Выпуск всем известной сплетницы в утро понедельника потряс всех и вся. Молодые аристократки шептались между собой и недоумевали, старшее поколение женщин открыто высказывали недовольство, а мужчины и вовсе считали, мол, раз дочь маркиза решила учится, то не преуспела в своих делах, как женщина — а ведь она даже не была представлена в этом году на балу дебютанток у королевы Шарлотты, который вскоре должен пройти. — Вот будь жив маркиз, то не допустил бы подобного безобразия! — Уму не постижимо, как только академия могла до такого опуститься…. Репутация мисс испорчена, и вряд ли ей удастся ее очистить. Говорили всякое в бильярдных клубах и этим разговорам не было предела. Для Ее Величества эти вести оказались не шибко удивительными, ведь она прекрасно знала, что произошло на днях, и решила понаблюдать, что случится с бедняжкой, судьба которой будет примером для других молодых леди, ведь умные люди учатся не на своих ошибках, а на чужих. К тому же, предложенная временным выполняющим обязанности маркиза сумма была достаточно внушительной, произносить которую было бы смелостью. В светлой гостиной дома Бриджертонов, где музицировала Гиацинта и читала книгу Элоиза, сидя на своем любимом диване, находилась и Вайолет Бриджертон, мерявшая комнату шагами из стороны в сторону, причитая, ознакомившись с новым выпуском этой Уислдаун. Вдовствующая виконтесса была потрясена не меньше остальных, находясь в замешательстве. Женщина не была недовольной, но и восхищением это чувство было назвать нельзя. — Всякое бывало, но такого — никогда, — твердила Вайолет, сжимая в руке газетку, — о чем думала маркиза, когда шла на это? Такой скандал, такой скандал…. Бедная девочка, сезон вот-вот начнется, судачить будут только так на мероприятиях. — Считаю, что мой дебют будет довольно неплох, — воодушевленно и задумчиво произнесла Элоиза, закрывая книгу и смотря на мать. — Чисто гипотетически, брат согласился бы отправить и меня в какую-нибудь академию? — Элоиза, имей совесть. — Вздохнула мать семейства, красноречиво посмотрев на дочь и приложив пальцы к вискам, стала массажировать их. — Это уж вряд ли, Эл. — В комнату вошел Бенедикт, плюхнувшись в кресло и смотря на женщин. За ним следом вошел и Энтони. — На сей раз я согласен с Беном. — Подтвердил виконт, опускаясь на стул и беря в руки газету. — К слову, как успехи в академии? — После вопроса старшего брата, второй Бриджертон спохватился, вскакивая со своего места под внимательным взглядом Энтони. — Более чем, мне как раз уже пора идти, братец. Увидимся. — Он ловко подхватил свой пиджак, поспешным шагом выходя из гостиной и избегая лишних вопросов, но тут услышал голос самой близкой из всех сестер — Элоизы. Девушка отпросилась у матери к Пенелопе Фезерингтон, выбегая вслед за ним и останавливая прямо у выходной двери. — Если ты встретишь леди Эрншо, обязательно расскажи мне, какая она! Точнее, как она смогла добиться разрешения учиться. — Не отстанешь от меня, если не узнаю? — Скрестил руки на груди Бриджертон. — Ты отлично меня знаешь — именно. — Улыбнулась девушка фирменной семейной улыбкой. Бенедикт вышел из дома и запрыгнул в седло уже подготовленной лошади, пришпорив животное, отправился в академию. Его одолевало любопытство к новой студентке, как и то, коим образом поведут себя и что говорят друзья, с которыми он учится вместе. Впрочем, он вполне себе подозревал, что они думают и как будут себя вести — для них прибытие в коллектив женщины не в качестве натурщицы, а равной соученицы подобно оскорблению. Мужская гордость вещь хрупкая. Но раз взяли Марлену учится, значит, она не безнадежна. «Ей будет тяжело, не думаю, что она долго протянет в мужском коллективе, еще и под давлением колких взглядов и сплетен женской части аристократии», — размышлял Бен, замедлив шаг скакуна и выпрямивши спину, смотрел вперед, сопровождаемый взглядами прохожих. Пусть он второй сын и возможный наследник титула, хотя сей сан он отдает своим будущим племянникам, что говорит о том, что виконтом ему не стать, после Энтони на пару с Колином, а в будущем и Грегори, он становится одним из самых видных женихов. Ведь, как говорят многие мадам и леди Уислдаун в своих выпусках, женщины отдадут замуж своих дочерей либо за герцога, либо за Бриджертона. Уже находясь у стен художественной академии, Бенедикт Бриджертон остановился приблизительно в десяти ярдах от входа, завидев остановившуюся карету, кучер которой быстро переместился к двери, открывая ее. Сначала показалась тонкая женская рука в короткой светло-бежевой перчатке, после немного согнувшееся тело, и в конце концов, из экипажа вышла девушка, чей рост был ниже шести футов. Одета незнакомка была весьма сдержанно и закрыто: длинная светло-коричневая юбка, переходящая на талии в зауженный корсет, заправленная свободного кроя бежево-розоватого оттенка блуза с рукавами эпископа, то бишь зауженной частью у кистей и более свободного пошива выше них. В области груди рубашка имела украшение в качестве складок, идущих вертикально вниз по рядам, высокий воротник, закрывающий шею и небольшая круглая брошь. Темные, шоколадного оттенка волосы (у Энтони и Элоизы Бриджертонов похожий оттенок, как показалось Бенедикту), гувернантка убрала в густой пучок. Сомнений не было: это она, иначе какая бы леди показалась тут, кроме нее? Вот дебютантка сделала несколько движений головой, рассматривая место своего обучения и высокие железные витиеватые ворота, и второму Бриджертону удалось получше разглядеть ее лицо, когда он приблизился еще немного, оставшись незамеченным: приятного теплого оттенка кожа, не похожая по цвету на ту, которая бывает поголовно у всех англичанок; чуть вздернутый носик, четкие линии губ, широкие и ровные темные брови, а за счет одежды, и очевидно, шляпки, лицо казалось несколько заостренным, чем могло бы быть на самом деле, а возможно, все дело было в точке освещения, но в целом вид ее был приятен глазу художника. Похожую внешность могла бы иметь злодейка, описываемая на страницах любовных романов, которые тайком листает сестра Бенедикта — Франческа, дебютантка следующего сезона. Тут же вслед за хозяйкой из кареты вышла еще одна девушка — ее гувернантка в простом темном сарафане с длинными рукавами и воротником, закрывающим шею, но отсутствовали перчатки, что ясно говорило о статусе. В руках камеристки имелась кожаная сумка, сшитая на подобии мужской, в которой помещались многие необходимые вещи хозяйки. Дочь покойного маркиза что-то сказала кучеру, и тот откланялся, скрываясь вместе с каретой дальше по дороге, и к этому моменту открылись ворота академии, из которых вышел средних лет мужчина в темно-синем сюртуке, встречая Марлен и заводя ее внутрь. Этим мужчиной был преподаватель, который будет сегодня вести первую лекцию у самого Бриджертона, и вероятность того, что новенькую представят именно на этом занятии, была высока. Леди Марлена Эрншо, сопровождаемая неким сером Эвансом, весьма скупым на разговоры мужчиной с невысоким ростом, презрительным взглядом, и верилось с трудом, что такой человек работает на творческой профессии учителя. Преподавателя. Разницы нет никакой. Стены академии казались довольно старомодными, но у того, кто выбирал стиль оформления помещений, определенно был отличный вкус. Если смотреть глазами художницы, то в коридорах было темновато, как и в некоторых аудиториях, которые мисс удалось увидеть, проходя мимо. Дочь маркиза слушала преподавателя Эванса, который вскользь под нос бубнил свое недовольство, о котором мадам Летиция дочь предупреждала. — Завтра будьте добры явится с сопровождающим лакеем, мисс Эрншо. — Он остановился перед закрытой деревянной дверью, предупредительно смотря на молодую девушку. — И будьте осторожны и внимательны в том, что говорите и как себя ведете в кругу джентльменов. Мне остается лишь надеяться, что Вы готовы к непониманию с их стороны, а также уповать, что не произойдет ничего, что могло бы навредить леди. — Сэр Джеймс Эванс, мое имя и достоинство разбиты в щепки, и хуже быть уже ничего не может. — Спокойно и сдержанно ответила Марли, про себя подумав. — «Если этот недовольный петух думает, что может меня переубедить, то мне придется сильно разочаровать его. Хотя петух будет куда благороднее, чем этот». Послышались поспешные шаги по скрипящему полу, и одна из наследниц титула увидела мужчину, идущего в ее и преподавателя направлении. Незнакомец был высок и симпатичен, темноволос, атлетически сложен, что и подчеркивал его костюм — фрак имел темно-синий цвет, белоснежная рубашка с более светлым синим жакетом с золотистыми узорами, из кармашка которого можно было заметить позолоченную цепочку от карманных часов, и бардовый галстук, немного приспущенный, повязанный на шее. Когда сер подошел совсем близко, то Джеймс нахмурился, одаривая подошедшего тяжелым взглядом. — Бриджертон, Вы прекрасно осведомлены, что опозданий на свои лекции я не терплю. — Произнес Эванс. — Сэр, я ничего не пропустил, а следовательно, не опоздал. Леди, добрый день, — он учтиво кивнул, и в его зеленоватых глазах блеснул огонек, после чего мужчина скрылся за дверью, за которой можно было услышать его приветствие с товарищами и говор вторых в ответ. Когда Бриджертон проходил мимо, Марлена почувствовала легкий аромат мужского одеколона, отдававшего сочетанием кедра и вербены –насыщенный и свежий запах был особенно притягателен. — Бенедикт Бриджертон, если не ошибаюсь? — Переспросила девушка, взглянув на преподавателя и получив его кивок, задумалась. — «Я многое слышала о его семье, но лично никогда не была знакома. Madre рассказывала, как на прошлом сезоне сияла его сестра, ныне герцогиня Гастингс, а в этом году, очевидно, в свет выйдет Элоиза Бриджертон». Джеймс Эванс, сказав еще пару слов сеньоре, пригласил ее зайти, указывая поставленный у самой стены мольберт, стул и столик, на котором размещались базовые необходимые принадлежности: разные кисти, карандаши и мелки, клячка, бумага, стакан с водой, чернильница с пером и даже чистая тряпочка, если вдруг понадобится для чего-либо. Профессор вышел вперед, где стоял его мольберт, на стене висела доска и располагался мел с указкой. Мужчины затихли не сразу, но постепенно в помещении воцарилась какая-никакая, но тишина — пока представляли девушку, вошедшую в коллектив художников, на нее смотрели по-разному: кто-то перешептывался и сально ухмылялся, явно не думая о чем-то пристойном, другие не скрывали своего высокомерия и застарелых нравов, в которых считали женщину недееспособной к учебе, а оставшиеся вовсе кормили безразличием.       Следующие два часа аристократка сосредоточилась на материале, стараясь не обращать внимания на шепот вокруг и косые, не менее заинтересованные, взгляды. И каково было удивление, когда видя, что происходит в аудитории, Джеймс не сделал решительно ничего, чтобы навести порядок и направить джентльменов на учебу. Возможно, это было сделано намеренно, однако как показали следующие дни, ничего не менялось. «Умно: если хотите учится, пожалуйста, а если нет, то сидите, деньги все равно платите», — хмыкнула про себя студентка. После окончания занятия, профессор вышел, покидая помещение, и начался небольшой перерыв, который сопровождался шумом, прямо как в обычной школе. Марлена переваривала то, что узнала сегодня: материал и форма его изложения были для нее в новинку, особенно в таком-то коллективе и обстановке, пока ее размышлений не прервал приход двоих мужчин с весьма смазливыми личиками и улыбками на губах. — С чего такое прелестное создание спустилось в нашу темную преисподнюю, а, Марли? — Сладким голосом спросил первый подошедший аристократ. — Eccoci qui… — Тихо возмутилась итальянка, обратив внимание на мужчин. — Марлена. Леди Марлена Эрншо, господа, не «Марли». — Есть разница? — Насупившись, спросил второй незнакомец. — Между простолюдинами и аристократами, манерами и невоспитанностью — определенно. И к тому же, если мне не изменяет память, никто из вас не соизволил представится. Так кто вы, простолюдины или же просто невоспитанная знать? — Первый насупился так же, как и его друг: настроение было испорчено. — Еще успеем познакомится. — Наконец, сказала все та же личность, после чего мужчины оставили в покое «прелестное создание», отходя к сотоварищам и делясь впечатлением. Барышня вновь была удостоена не самыми приветливыми взглядами. Следующая была живопись, а после нее — история. На второй лекции они рисовали с натуры: девушка стояла по центру в полуобнаженном виде. Ее внешность была воистину роскошной и заметной, а как исказилось ее лицо, когда она увидела девушку, сидящую среди мужчин-художников. Возможно, она не знакома со слухами, либо просто не верила в то, что говорили, оттого и было ее удивление — она быстро отошла, войдя в роль и начала позировать. От внимательного взгляда Марлены не ускользнуло то, как незнакомая натурщица строила глазки кому-то из присутствующих здесь джентльменов. Но слава Богу, время второй лекции подошло к концу, и вскоре началась история, с которой благо, Эрншо была достаточно неплохо знакома. Роберт Браун, профессор по части художественной истории был пожилым человеком, невысоким бурчливым старичком. Во время лекции, когда он выкладывал материал и требовал ответов на то, что уже было изучено, юная леди хотела ответить, но ее просто на просто игнорировали. Под конец терпение студентки треснула по швам, поэтому, когда закончилась пара, она последовала прямиком к преподавателю. — Мистер Браун, — она окликнула старичка с очками на кончике носа. — Если Вам, мисс, что-то было не понятно, подойдете как-нибудь позже. — Недослушав девушку, произнес мужчина в ответ. — Нет, месье, мне было все прекрасно ясно, если говорить о материале — даже позволю похвалить себя, я знала еще до того, как рассказали его Вы. Мне было непонятно то, почему Вы игнорировали меня на протяжении всего учения. — Прошу прощения? — Извиняю. А теперь требую объяснений от Вас — я не хуже джентльменов, которые здесь обучаются и не готова терпеть такого пренебрежения. — Вы весьма грубы, леди Эрншо, не забывайтесь — если я не спросил Вас, значит так посчитал нужным! — Заметно нервничая, отвечал пожилой преподаватель. — Нет, Вы просто считаете, что раз я женщина, то ничего не смыслю в науках, кроме вышивания, светских бесед и музицирования. Многие, с кем я знакома, утверждают, что у меня по-мужски развиты мозги и прелесть, которая свойственна лишь женщине. — Наступило секундное молчание, и губы Роберта тряслись от возмущения, пока одинокая прядка волос девушки выбилась из прически, свисая на лбу. — А еще упрямость ослицы. — Спросите меня о чем-то! Все, что угодно, что касается истории, которую мы изучали на уроке или ранее без моего присутствия. Или же подскажите, что я могла бы изучить, дабы иметь возможность на равных отвечать, как и все присутствующие здесь. — Проигнорировав оскорбление, настаивала Марли. Пожилой профессор, сверкнув серыми глазами, вздохнул, обводя взглядом ученицу. — Что можете рассказать о Джошуа Рейнольдсе и его работах? Видели их когда-нибудь? — Джошуа Рейнольдс был первым президентом Королевской академии искусств, все его картины есть изображением людей: и детей, и взрослых. Основал литературное общество, читал лекции и был приверженником большого статурного стиля. — Что Вы понимаете под статурным стилем? — Если говорить о статуях и картинах, тогда это изображение в полный рост. Двух вопросов оказалось мало пожилому профессору, поэтому пока аудитория не опустела, он не отстал от новенькой. Как ни странно, мужчина улыбнулся, смотря на упорство дочери маркиза и слушая ее ответы: порой не совсем связные, но в целом точные и верные. Роберт призадумался, замолчал, а после все же кивнул. — Хорошо, я убедился, что познания леди отвечают необходимому уровню для обучения в академии. — Марлена довольная собой, улыбнулась в ответ, гордо вскинув подбородок. Старичок улыбнулся, снисходительно кивнув. — Виноват перед Вами, леди. Даю слово джентльмена, что более такого не повторится. Довольная собой, итальянка покинула опустевшую аудиторию вместе с прислужницей, и медленным шагом направилась прочь из академии. День выдался не менее захватывающим, сколь и утомляющим, однако аристократке он пришелся по вкусу, и она была им более чем довольна — жаль только, что завтра прибыть она увы не сможет, ведь выход в свет, то бишь дебют, никто не отменял. Маркиза вряд ли поведется на уговоры дочери, как бы и в чем бы не потакала ей в прошлом.       Уже выйдя из стен Королевской академии в сопровождении служанки, аристократка заметила, что кучера с каретой все еще не было, и как бы ей это не нравилось, ничего не оставалось делать, как дожидаться его приезда. Мимо проходили компании мужчин, направляющиеся в большинстве своем в бордели либо же в клубы, и лишь малая часть, если таковы вообще были, сразу же сворачивали по домам. Брюнетка стояла у дверей, не обращая ни на кого внимания, пока ее камеристка чувствовала и ловила косые взгляды, брошенные на нее и ее госпожу, отчего становилось некомфортно и даже жутковато. — Леди Эрншо, — послышался чей-то голос, окрикивающий задумавшуюся дебютантку. Она не сразу поняла кто и из какой стороны ее зовет, но вскоре увидела направляющегося в ее сторону высокого джентльмена, которого уже видела сегодня. — Мистер Бриджертон, — она сделала легкий приветственный реверанс, слегка удивившись такой чести и смелости: сегодня к ней, кроме двух неких обалдуев, никто и подойти не осмелился. — Чем обязана Вашему обращению ко мне — предложите игру в бильярд, коли я уже студентка? — Возможно, как-нибудь в следующий раз. — В ответ дочь маркиза лишь лукаво усмехнулась, шевельнув бровью. К этому времени Бенедикт уже стоял рядом, смотря на собеседницу сверху вниз и только сейчас заметил милые и едва заметные веснушки, рассыпавшиеся на ее лице. — Кого-то ожидаете? — Свою карету, сэр, однако уверена, что это едва ли касается разговора, с намерением в котором Вы подошли. Я слушаю. — Чтож, советую быть осторожнее с господами Меркьюри и Джонасами. — Поцелованная солнцем лишь вопросительно выгнула бровь, явно не понимая, о ком говорит собеседник. — Они подходили к Вам сегодня — те еще по… Ну, в общем не самые приятные личности. — Подонки, мерзавцы, слюнтяи — такие оскорбления и я знаю, можете не мелочиться в другой раз. — Шутливо ответила девушка, бросив мимолетный взгляд на дорогу: экипажа все еще не виднелось, поэтому, дабы не скучать, можно и беседу продолжать. Лицо брата виконта Бриджертона немного вытянулось в удивлении, но он довольно быстро взял себя в руки. — Благодарю за совет, учту. Бенедикт Бриджертон смотрел на новую знакомую, и ему становилось любопытно, отчего она решилась запятнать репутацию себя и своей семьи? Не просто же так, из-за упрямства, она подалась в академию… Хотя кто знает, кто знает. — Учение в академии непростое — как прошел первый день? — Если говорить откровенно, то думала, что будет хуже. Мне даже удалось поладить с сэром Брауном. — А с этим настырным и ворчливым старикашкой, — шутливо прокомментировал Бен, на что Марлена, неожиданно для себя, пропустила смешок. — Он не так уж ворчлив — возможно, не немного придирчив. — Задумавшись о своем, студенты продолжали вежливо улыбаться, однако молчание постепенно становилось неудобным и напрягающим. Впрочем, положение спасла карета маркизы Эрншо, что как раз показалась на опустившей улице, остановившись неподалеку от младшей леди и ее гувернантки. — Чтож, прибыл мой фаэтон, поэтому вынуждена откланяться. — Конечно, доброго вечера. — Кивнул средний брат Бриджертонов, на прощание отвесив поклон, исходя из правил этикета. Он стоял на месте, провожая взглядом удаляющийся элегантный женский силуэт, как она обернулась, махая рукой, при этом произнося: — Мне было приятно познакомиться и побеседовать с Вами, мистер Бриджертон. Растерявшись, он так ничего и не смог произнести в ответ, опомнившись в тот момент, когда карета укатилась дальше по дороге, скрываясь за поворотом — и все же такая личность, как леди Марлена Эрншо весьма интересна! Не зря и Элоиза ею интересовалась этим утром, как только прочла свежий выпуск Леди Уислдаун. Мария Магдалина вошла в городское поместье, отдавая накидку подскочившему к ней дворецкому. Везде ярко горели свечи, а в коридоре показалось двое слуг, несущих поднос с вином, бокалами да легкие закуски, среди которых виднелись и фрукты. А по лестнице, приподняв немного юбку платья, бежала Диана — третья младшая сестра семейства Эрншо. Ее нежно-розовое платье, напоминающее по оттенку лепестки пиона, элегантно подчеркивало тонкую талию и красоту своей хозяйки: светлая кожа, медовые глаза, пухлые губки и каштановые волосы, ниспадающие на хрупкие плечи. — Ди! — Старшая Эрншо тихо подозвала к себе сестру, махая в свою сторону рукой. Девочка осмотрелась по сторонам, и на носочках, не касаясь каблучками пола, подкралась к леди. — У нас гости? — Да, Марлена — сэр Морган приехал около часа назад, madre в гостиной его принимает. — Понятно, ну тогда пойдем. Я уж подумала, что кто-то другой пришел — Чарльза Моргана я рада всегда видеть. — Виконт Морган был хорошим другом покойного маркиза Эрншо, и после его преждевременной кончины взял на себя смелость отвечать за все дела его семьи, заботясь и о том, дабы девочки получали достойное образование, лучшие наряды и ни в чем себе не отказывали. Всем четырем сестрам нравился временный управляющий, да и Летиция относилась к мужчине с должным уважением и теплотой — лично для него выгода составляла в том, что и его роду будет какой-то процент пользы даже после того, как одна из девушек выйдет замуж, сделав своего суженого маркизом. Таково было завещание. — Алессия и Кристина уже там? Не успела Диана ответить, как они уже оказались в гостиной, увидев сидящую за фортепьяно Кристину — вторую сестру, а также самую младшенькую, которой было всего девять — Алессию. Первая упомянутая девушка, сидящая за музыкальным инструментом, была безумно красива, что глаз не оторвать: густые локоны черного оттенка были заплетены в прическу, ее пышные формы подчеркивались с помощью роскошного, пусть пока закрытого и девического пепельно-лилового платья с белыми кружевами; тонкие светлые руки нависали над клавишами, а карие очи улыбались, пусть губы оставались расслабленными. Младшенькая же сидела рядом с Чарльзом Морганом, свесив ножки с софы и будто не дыша, слушала мать и гостя, искрящимися глазками смотря на них. Алессия, завидев старшую, вскочила с места, подбегая к ней и обнимая настолько крепко, насколько у нее хватало силенок. — Марлена, ты вернулась! Я переживала за тебя. — Проговорила девочка, смотря на девушку снизу вверх. Волосы ее, как ни странно, были короткими, но не нарушая традицию, переняли цвет у матери-итальянки — сильной не только духом, но и телом женщины, которая могла даже в стрельбе посоревноваться с мужчиной, оставаясь при этом элегантной и благородной. — Юная мисс, переживать не стоило, — выдохнув и улыбнувшись, молвила леди, погладив рукой по головке девочку. — Сэр Морган, madre, добрый вечер. — Мужчина поднялся, приветственно поклонившись, а Летиция Эрншо продолжала сидеть на месте, держа в руке бокал вина. — Благородная леди Эрншо, добрый вечер. — Произнес широкоплечий брюнет — у которого седина только-только начинала прорисовываться в волосах — обводя взглядом подопечную. — Как прошел первый день в академии? — О, не представляете, это стоит целого рассказа…. Который, пожалуй, стоит послушать и моим сестрам, возможно будет полезно — матушка, Вы не против? — Нет, конечно, нет. — Произнес в ответ женских мелодичный голос, и ее рука похлопала на месте рядом с собой на софе. — Садись рядом, мне не терпелось наконец увидеть тебя, bella. Летиция Эрншо, в давнем прошлом Родари, как только дочь присела рядом, нежно обняла ее, после чего кивнула слуге, который тут же подошел и наполнил бокал вином насыщенного бордового оттенка, чуть меньше половины, подавая его старшей леди. Дебютантка приняла бокал, немного отпивая его содержимое — терпко-сладкий вкус разлился во рту, и тогда, довольно расплывшись в улыбке, девушка принялась за беседу, обращаясь к сэру Моргану. — Лорд, скажите мне, отчего мужчины так боятся, дабы девушки наравне с ними получали образование? — Полагаю, что причина лежит совсем на поверхности, дорогая Марлена — многие джентльмены всего на всего боятся серьезной конкуренции. — Вот и мне так думается. Следующие четверть часа семья в своем почти полном составе провела в гостиной: Марли делилась впечатлениями о прошедшем дне, высказывала как свое недовольство, так и то, что ее забавляло. В ответ мадам лишь посмеивалась с дочурки, с некой грустной ностальгией в глазах — еле заметной — смотря на нее, и Чарльз не отставал, открыто смеясь и внимательно слушая воспитанницу. Кристина же тихо музицировала, больше задумавшись о своем, нежели слушая то, о чем толкует старшая сестра, Диана и Лесссокращение от Алесся. пытались вникнуть в суть, но в силу своего юного возраста, стало скучно, поэтому они сидели рядом ради приличия и боязни обидеть Марли. Впрочем, старшая Эрншо заметила окружающую атмосферу, поэтому поспешила сменить тему, с которой они медленно перешли к ужину. Бенедикт, как и многие джентльмены, «потерял» дорогу домой, отправившись к своему приятелю — Генри Грэнвиллю. В его клубе по обыкновению было многолюдно и весело: мужчины с расстегнутыми рубашками, взъерошенными волосами и кистями в руках; пестрые и видные женщины в непристойном виде подобно кругу, в котором находились. Здесь правил гедонизм и здесь находились гедонисты, которые с наступлением утра превращаются в благороднейших аристократов, представителей известных родов и титулов, настоящих джентльменов и очаровательных хозяюшек. — Бриджертон! Вы пришли, рад видеть. — Его окликнул Генри, подходя к дорогому гостю с бокалом в руках. — Добрый вечер, мистер Грэнвилль. — Мужчины пожали друг другу руки, приветственно кивнув. Бенедикту предложили бокал вина, который он принял без оговорок и препирательств. — На долго Вы к нам сегодня? Оставайтесь подольше в этот раз! Уверен, что нам есть о чем посплетничать. — Брат виконта непонимающе выгнул бровь, а после устало выдохнул, услышав ответ. — О прехорошенькой даме, чье состояние весьма заманчиво. Хотя прелестных женщин в нашем обществе не занимать, однако это другое. — Вы о мисс Эрншо? Я порядком устал от этих разговоров и в ней пусть и есть нечто любопытное, однако женщина в любой ситуации остается женщиной. А я пока не заинтересован ни в женитьбе, и уж тем более в поиске невесты. — И очень зря, мой дорогой друг — титул, владения и уверен, сама молодая леди недурна собой. — Бенедикт неопределенно кивнул, соглашаясь с товарищем. — И если надумаете, то думайте скорее, иначе опомнятся другие джентльмены, и тогда выбор у нее будет преогромный. — С чего Вы так решили? — Сначала нужно определить, что важнее: чистота ее репутации или же деньги — а я больше, чем уверен, перевесит второй аспект. — Отсалютировав бокалом, лорд Генри Грэнвилль удалился дальше к другим гостям, пока не скрылся из виду в одной из комнат. Бен же остался стоять на месте, переваривая все то, что сейчас услышал — не нравились ему намеки друга. Возможно все дело в том, что он был воспитан в иной среде и все эти расчетливые помысли были ему чужды, но тот был все-таки частично прав. Осадок же остался на душе, отпечатавшись и на размышлениях, поэтому надолго Бриджертон не задержался. День вторника прошел весь в хлопотах: проводились итоговые примерки нарядов, при необходимости подшивались и доводились до безупречного вида, который обязан подчеркивать не только молодость дебютантки, но и ее внешние достатки, скрывая им противоположное. Украшения, прически, репетирование реверансов и танцев, среди которых был как обычный вальс, так и кадриль. Все эти тонкости и моменты леди, выходящая в свет и начинающая вести взрослую жизнь, должна знать так, чтобы в случае ночного пробуждения она смогла прибыть на бал и не забыть из-за сонности и усталости.       Молодая синьорина хоть и любила наряжаться, доводя свой образ до той стадии, которая ей нравилась, процесс мерки и подготовки к первому реверансу перед Ее Величеством, утомил знатно. Особенно если учесть то, что ее выхода в свет никто не ждет — после такого-то скандала! Конечно, Мария Магдалина знала и понимала изначально, на что и ради чего идет, поэтому жаловаться было нечего. Вдовствующая маркиза порхала вокруг старшей дочери только так, разглядывая ее со всех сторон. — Марлена, постой же смирно и ровно — ткань только лишними телодвижениями помнешь раньше времени! Dio mio! — Заметная женщина еще раз прошлась вокруг юной красавицы, наконец, довольно улыбнувшись и кивнув Женевьев Делакруа, выказывая свое одобрение и восхищение. — Маркиза, юная леди выглядит в меру роскошно и подчеркнуты все нужные места. — Заметила модистка, в чем была права: ткань ясного молочного оттенка придавала débutantеперевод с франц. — дебютантке более нежных и ласковых выражений, обозначая рассвет юности и молодости. Золотые вставки и детали на декольте, коротких рукавах-фонариках, юбке и длинном шлейфе добавляли наряду особой изюминки, без лишних слов говоря о том, что перед двором предстает леди с благородной кровью. — Мадам Делакруа, Вы отменно справились с поставленной задачей — платье великолепно! Уверена, что и другие платья, что мы заказывали будут выполнены выше всяких похвал. — Произнесла мадам Л., на что француженка с благодарностью ответила реверансом. — Когда нам ждать наряды? — Ваше Сиятельство, позвольте первую часть прислать Вам этим вечером, а вторую через два дня, однако я пойму, коли Вы пожелаете получить платья ранее — быть может, завтра? — Не торопитесь, я подожду — главное качество. Модистка на сим откланялась, покидая стены дома четы Эрншо, и старшая юница поспешила снять с себя наряд, доверив его на дальнейшие заботы служанок. Теперь же оставалось подобрать украшение, которые, впрочем, подходили одни для такой расцветки: золотое ожерелье с сережками, которые имели цветочные мотивы — неумирающая классика. Другие же виды украшений останутся на завтрашний вечер, на первый бал сезона, который по обыкновению проводит леди Агата Денбери, очень амбициозная и невероятно мудрая женщина.       Этот день настал — оставалось лишь задаваться вопросом, как девушки и их матери смогли заснуть ночью, ведь бал королевы Шарлотты не абы какое событие в жизни каждой молодой леди. Аристократки толпились в коридоре за закрытыми дверьми, за которыми их ждала не только Ее Величество и аристократия, но и новая жизнь. «Эти перья…. Из-за них хочется чихать. Как жаль, что они смотрятся неплохо, иначе бы вышла без них». — Подумала Марлена Эрншо, любуясь своим отражением у зеркала: убранные в прическу шоколадные локоны, легкий макияж на лице, перчатки… Походила на фею, но в данной ситуации, где все девушки были одеты фактически одинаково, то была одной из набора матрешек. И перья только действовали на нервы. — Maledico sinceramente l'uomo che ha introdotto le piume nella moda. — Sono d'accordo con te qui, caro. — Кивнула женщина, завуалированно усмехнувшись, после чего почти шепотом добавила, продолжая на итальянском. — Penso che valga la pena passare all'inglese. Пришло время объявлять имена, и красавицы одна за другой по очереди стали выходить к королеве, а доходя до нее, исполнять лучший свой реверанс, надеясь стать бриллиантом сезона. Также быстро аристократки в сопровождении своих мама́ возвращались обратно в расстроенных чувствах от совершенной улыбки либо же без звания главной мисс сезона. — Мисс Марлена Эрншо, в сопровождении вдовствующей маркизы Эрншо, — объявил распорядитель бала, читая имена с подаваемых ему карточек. Как только двери отворились, из них в залу с благородной осанкой и гордо поднятым подбородком, ступала представительница дома маркиза, устремив взгляд темно-карих глаз на королеву, величественно и скучающе наблюдающей за церемонией. За ней стоял верный слуга и секретарь — Бримсли, а рядом с ним и фрейлины королевы, в руках которой, у каждой сидел шпиц. Идя по центру ковровой дорожки и не смотря по сторонам, дебютантка сезона могла услышать и уловить ропот, прошедший среди гостей — они переглядывались между собой и перешептывались, а королеве Шарлотте это как будто приходилось по нраву, поскольку она иронично и высокомерно усмехнулась, несколько переменив положение на своем троне. Когда старшая Эрншо с ее madre приблизилась к царской особе, то плавно остановилась, исполнив глубокий реверанс, приопустив веки вниз и на некоторое время задерживаясь, замерла на месте, будто мраморная статуя. Сердце перестало отбивать учащенные удары, а уши более не улавливали серый шум на заднем плане — была лишь она, ее выход и королева. Аристократия продолжала наблюдать за скандальницей, что-то между собой между делом обсуждая. Правительница встала с трона, и одна из фрейлин поспешила подать ей руку, однако женщина отмахнулась от помощи, спускаясь по трем ступенькам и равняясь напротив вышедшей молодой дворянки. Рукой она велела выпрямиться, и темноволосая красавица повиновалась, взглянув в глаза супруге короля. — Блестяще, мисс Эрншо. — Проговорила она, оценивающим взглядом осматривая Марлену. — Вы шокировали последними новостями все общество — не думала, что решитесь выйти в свет в этом году. Я поражена, это невероятно смело. — В таком случае, я достигла своей цели, Ваше Величество — получить похвалу от Вас для меня великая честь. — Ответила Эрншо-старшая, продолжая улыбаться. Маркиза внимательно слушала и наблюдала не только за поведением дочери, разговаривающей с королевой Шарлоттой, но и за тем, что происходит за ее спиной. Но вот наконец, после кивка супруги короля, шлейф юницы приподнял лакей, после чего та сделала три шага назад, еще один реверанс и последовала дверям, размещавшимся за королевой, в которые благополучно вошла и смогла выдохнуть.       Самый, пожалуй, волнительный и ответственный момент в жизни каждой юной представительницы прекрасного пола подошел к концу, и к удивлению, бриллиант сезона не был выбран — неужели среди всех представленных красавиц не найдется той самой? Быть может, королева еще не забыла первооткрывательницу сия титула — Дафну Бриджертон, сейчас же герцогиню Гастингс. Что же задумала Ее Величество? Ведь все девушки были по-особенному прекрасны в этот день — нарядны, милы и обаятельны. Чета Эрншо вернулась домой — маркиза, Кристина и разумеется, Марлена — с особенной страстью обсуждали прошедшее представление. Темой для разговоров служил также предстоящий первый бал сезона, диалог старшей сестры с правительницей, новые вышедшие в свет аристократки. У них также нашелся целый список дел и мероприятий: от мелких чаепитий до более серьезных раутов, в том числе и бал, который устраивает их дом в первых датах следующего месяца. И нужно столько всего подготовить! Приглашения, угощения, выбрать музыкантов, украшения и тематику. Впрочем, до этого времени куда больше, чем мероприятие леди Денбери. А она выкроила лучший вечер, который только возможен: тепло, но не слишком душно, нет дождя, и звезды с нетерпением ждали, пока красавицы Лондона в полном своем вооружении сразят наповал всех и вся. Цветы радовали глаз и ненавязчиво доносили свой аромат до ноздрей каждого пришедшего гостя, музыканты на ура исполняли каждую мелодию для танцев, а пары в самом центре уже невзначай переглядывались и флиртовали, дабы грозные мама́ не отругали их за проявленную глупость и легкодоступность. Но вечер прошел тихо и довольно удачно для многих леди, кроме Марлены. Ее никто не посетил на следующий день после бала, и за это она лишь поблагодарила леди Уислдаун и свою репутацию.       На протяжении следующих двух дней напряжение так и витало в воздухе, а от заказов мадам Делакруа не было пределов! Как же повезло дальновидным матерям, которые подготовились к началу сезона и заказали платья на первый месяц заранее, иначе возникли бы некоторые проблемы и накладки. А ведь следующий бал был за королевой во дворце — это не меньше важное событие! На нем может быть выбран бриллиант сезона: надежда умирает последней. И скорее всего, так и будет, ведь смутьянка-писательница играла с огнем, упоминая о том, что королева обязана выбрать первую леди сезона и не ошибиться. Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая в ответ на такое заявление желала встряхнуть этот год настолько, чтобы поставить этой Уислдаун шах и мат, который та запомнит надолго. Марлена Эрншо еще раз до дня бала посетила академию, удостоверившись в том, что мнение джентльменов не измениться никогда, по крайней мере этот момент она вряд ли застанет. Светское общество с трудом меняет свое мнение. Впрочем, некоторые моменты оказались и неожиданными в этим напряженные дни. Изображение, черновик, будущая картина выходила сносной, но…. Что-то было не то, и молодая художница не понимала, что именно. Возможно дело в цветах, точнее пока что в их отсутствии, а может все крылось в том, что глаза видели одно, а воображение совсем иное. В аудитории, как ни странно, было совсем тихо: каждый был занят своим полотном, и глаза смотрели лишь на него и натурщиц, на сей раз изображающих греческих нимф. — Линии слишком ровные, — послышалось замечание сбоку. Мисс Марлена обернулась, встретившись с зелеными глазами среднего Бриджертона, который буквально на миг вновь взглянув на холст, вернул взгляд на нее. — Они не должны быть такими идеально ровными — я покажу? — Буду весьма…. Признательна? — Несколько растерянно согласилась барышня, и тогда мужчина подошел к ней, внимательным взглядом окидывая изображение и чуть стерев некоторые его части, дорисовал новые, попутно объясняя тонкости и свое видение — с особым блеском в очах, который может возникать лишь тогда, когда человек занимается любимым делом. Его голос был ровным и относительно тихим — видимо старался никого не отвлекать лишним шумом — словом, доходчивым. Его приятно и понятно было слушать. — Так намного лучше, не считаете? — По окончанию, поинтересовался брат виконта, и синьорина согласно качнула головой. Он улыбнулся, встав возле своего мольберта. — Спасибо, мистер Бриджертон. — Рад помочь, обращайтесь, а то, ха-ха, — он кивнул в сторону куратора, сидящего в углу на кресле с свисающим на цепочке моноклем и мирно похрапывающим, очевидно, ведя десятый сон. — Тот месье вряд-ли нам поможет. Иногда мне здается, что тишина на его лекция обеспечена ради того, дабы он спал и не расхаживал лишний раз, как злой индюк на ферме. Марлена еще раз посмотрела в сторону профессора, который во сне чуть вздрогнул, что его отнюдь не потревожило, и пырхнула, прикрыв рот ладонью, а взглянув и на веселого соседа, посильнее сжала губы, дабы не расхохотаться еще громче. Тот делал тоже самое, пытаясь вернуться к прежнему занятию, но появившаяся веселость в воздухе, не давала убрать смешливую улыбку с лица. И снова музыка, снова головокружительные танцы и блеск золота вокруг, шорох платьев и светские беседы. Бенедикт Бриджертон увел свою сестру Элоизу, не находившую удовольствие танцевать с кавалерами, предложенными матерью, после чего сестрица скрылась с глаз вместе с Пенелопой Фезерингтон. Завидная участь — покинуть душный зал. Мужчина стоял с бокалом шампанского в руке, осматриваясь по сторонам, мысленно молясь о том, чтобы вечер закончился как можно скорее: одинаково светлые ткани платьев ослепляли глаза, становясь скучным и ничуть не вдохновляющим видом, среди которого просто невозможно узнать ни одного знакомого лица, его просто-на-просто не заметишь среди этого множества. Забавляло лишь раздраженное лицо Энтони, которому не единожды приходилось терпеть то, как юная леди наступит ему на ногу или же собьет ритм танца — смех, да и только! «Ничего забавнее не видел, бедный братец, он может надеяться на мое сочувствие», — про себя подумал мужчина, и его взгляд зацепился за тех, кто сейчас стоял перед царственной хозяйкой бала, в особенности молодая девушка в светло-персиковом платье с цветочным узором на декольте и подоле, у которого была квадратная горловина, открывающая и подчеркивающая тонкую шею, на которой держалось золотое ожерелье со светло-розовыми, не былыми жемчужинами, которые были и на заколке, украшающей убранные на верх волосы; красивую, упругую грудь. Кроткие рукава-фонарики и подходящие к наряду длинные перчатки открывали вид на аккуратные и вполне обычные женские руки, которые в академии держат кисти и поправляют что-то на холсте. Марлена Эрншо стояла рядом, очевидно, с матерью и еще каким-то мужчиной средних, возможно ближе к старшим годам, вежливо улыбаясь королеве Шарлотте, пока та что-то им говорила, и наконец, не отпустила, принимая приветствия от других гостей. Джентльмен наблюдал за гостьей издалека, провожая взглядом, пока не столкнулся с ее теплыми карими глазами — приветственный легкий кивок стал «зеленым светом», который давал знак того, что Бриджертон может подойти, и именно это он и сделал. Аристократка, усмехнувшись, переглянулась с madre, глазами указав в сторону идущего к ним мужчину. И когда тот подошел, то учтиво поклонился, получив реверансы женщин в ответ. — Madre, граф Морган, позвольте представить вам моего нового знакомого и студента Королевской академии — мистер Бенедикт Бриджертон, брат виконта Бриджертона. — Представила леди джентльмена. Чарльз пожал руку подошедшему, обменявшись с ним парочкой банальных приветствий, после чего тот обратил свое внимание мадам. — Маркиза, леди, позволите угостить вас шампанским? — Спросил он, после чего с улыбкой добавил. — Ее Величество королева, верно, не поскупилась на лучшее из его видов. — Буду весьма признательна, мистер Бриджертон, благодарю. — Брат виконта взял бокал у подошедшего официанта, подавая его матери Марлены и ей самой, получив удовлетворительный ответ — женщины сделали два небольших глотка, одобрительно кивая, после чего поспешили развить беседу и не дать никому заскучать. — Мне не удалось увидеть дебют мисс Элоизы Бриджертон, однако уверена, что она справилась не хуже герцогини Гастингс, полагаю. — Сказала мисс Эрншо, смотря на художника, который неоднозначно пожал плечами. — Думаю, что Вы правы, леди. — Ответил он, и услышав, что началась новая мелодия, а пары выстроились в новые ряды, то протянул руку в приглашении. — Не окажите честь подарить мне свой первый танец? — С удовольствием, мистер Бриджертон. — Кивнула она, положив свою руку в руку мужчины, последовав за ним на танцевальное поле. Очередь была за вальсовым котильоном, и как только пары расположились по своим местам, расформировавшись в три круга по четыре танцующих пары, заиграла музыка, увлекая за собой танцоров. Девушки положили руки на плечи мужчин, а вторые вложили в их ладони, доверивши ведущую позицию им — Марлена не стала исключением, доверившись ритму танца и движениям Бенедикта, полностью передавая ему ответственность. Дочь маркиза смотрела на напарника снизу верх, и с ее губ не сходила легкая улыбка даже во время их разговора. — Вы сама вежливость, Бриджертон, — произнесла она, пока танец только-только начинался. — А как же иначе? Я ведь джентльмен — могу для убедительности добавить капельку светской напыщенности. — О, не стоит, уверена, такому человеку как Вы, она будет не к лицу. И если все-таки насмелитесь сделать это, тогда будьте уверены, что я оставлю Вас здесь, не дав закончить танец. — Они тихо рассмеялись, и улыбки были широки настолько, что можно было увидеть часть белоснежного ряда зубов. Но в ближайшие минуты они не смогли говорить, ведь партнеры время от времени менялись, хотя почти тут же возвращались первостепенные — не находя тем для разговора, они предпочли полностью погрузиться в музыку и движения, продолжая неотрывно заглядывать в глаза друг друга — и их губы отчего-то, больше не улыбались, что не мешало сохранять прежнее настроение. Даже не заметив, как быстро пролетело время и мелодия постепенно затихала, пока полностью не умолкла, и партнеры благодарили друг друга реверансами и поклонами за оказанную честь станцевать. Бен отвел дебютантку к столику с шампанским, как до их слуха донеслась игра трубы, обращающая на себя внимание. В зале тут же все затихло. Королева сошла с небольшого возвышения, держа руки собранными и чуть согнутыми, и пришедшие гости тут же стали напротив нее, слушая обращение. — Ваше присутствие замечено и ваша королева весьма признательна. — Начала говорить Мекленбург-Стрелицкая, овладев всем вниманием юных леди и их матерей. — Позвольте мне теперь с честью представить вам бриллиант этого сезона, — ее голос говорил четко и внятно, в тоже время задавая интригу своей интонацией и блеском в глазах. Женщины напряглись, позабыв, как правильно дышать. — Мисс Эдвина Шарма. Музыка заиграла вновь, и Бримсли последовал вывести к королеве бриллиант. С этого момента Эрншо-старшая более не наблюдала происходящее, посмотрев на своего собеседника, отсалютовав ему бокалом. — Полагаю теперь будет меньше разговоров и вздохов о том, кто же станет бриллиантом. — Сказала она, сделав глоток. — Бедная девушка, отбоя от кавалеров точно не будет. — Почему бедная? Полагаю все в этом зале были бы только рады заполучить в свои игральные карты какого-нибудь герцога, графа или Бриджертона. — Губы изогнулись в лукавой улыбке, а взгляд исходил из-под ресниц. — А Вы? — Ни в коем разе, лорд. Мне намного, намного спокойнее просыпаться с мыслью о том, что нет необходимости развлекать пришедших гостей, к тому же, я заинтересована пока совсем в другом. Эдвина в это время стояла рядом с королевой и ее приветствовали аплодисментами и завистливыми улыбками, начиная расходиться обратно по залу, но… Королева неожиданно подняла руку, останавливая аристократов. Бриллиант и четверо кавалеров, стоящих напротив нее, среди которых находился и виконт Энтони Бриджертон, вопросительно взглянули на Ее Величество, как и другие представители знатной верхушки. Ничего не понимала и леди Денбери, подозревая, что у давней подруги явно был какой-то туз в рукаве, который вот-вот будет выложен. — Что такое бриллиант? Для нас он стал символом изысканности, доброты и утонченности, и для каждой молодой леди эти качества должны стать верными спутниками. — Говорила королева, обводя глазами толпу в чьих-то поисках. Нашла. — А вот рубин надеется символизировать решительность и настойчивость характера, которые проявила иная леди. — Большинство дворян переглянулось между собой, вернув глаза обратно на правительницу, а когда она объявила имя знатницы, то расступились перед идущим Бримсли. — Мисс Марлена Эрншо. Итальянка чуть не поперхнулась, на что Бенедикт ответил еле заметным смешком, не сумев сдержать себя, после чего, от греха подальше, забрал бокал с напитком, поставив его на стол рядом. Она овладела собой и с благодарностью приняла подставленный секретарем локоть, под музыку последовав за ним к королеве, дабы поблагодарить и принять все заслуженные лавры. Идя к царской особе, девушка не могла не увидеть взгляд матери, который излучал противоречивые чувства гордости и подозрения, виден был и граф Морган, который провожал ее с ободряющей улыбкой. Повернуться и посмотреть на Бриджертона она не могла…. Да и зачем ей на него смотреть? Не важно ведь, что он о ней думает…. Поравнявшись на одной линии с бриллиантом, дебютантка выполнила глубокий реверанс правительнице, выказав несколько благодарностей, после чего повернулась лицом к аристократии, перед этим посмотрев на Эдвину Шарма — молоденькая и милая девушка со всей искренностью в глазах поздравила дочь маркиза, что та даже сумела растеряться, однако не забыла обменяться любезностями и поздравлениями в ответ, про себя отметив, что Эдвина не только недурна собой, но и очень добра. Далеко не сразу, лишь когда затихли аплодисменты, к рубину подошел высокий джентльмен — барон Корнинг — а вслед за ним… Бенедикт Бриджертон? «Все, как и предполагал Грэнвилль — аристократы будут думать, взвешивать все за и против. С одной стороны завидное состояние, титул, а с другой репутация». — Подходя, он поклонился королеве, а за тем и Марлене, ободряюще улыбнувшись. — «Пусть думают, не было бы потом поздно». — Братья пересеклись взглядами: Энтони непонимающе и несколько удивленно посмотрел на среднего брата, однако его внимание тут же переключилось на бесподобную, которая согласилась подарить ему танец; Бенедикт же украл у рубина второй ее танец за этот вечер.       Леди Денбери, когда начался вальс, подошла к королеве, пристально наблюдая за парами, в особенности за братьями Бриджертонами, которые выбрали лучшие из камней сего королевского мероприятия. — Таким образом Ваше Величество решили переиграть леди Уислдаун? — Спросила статная дама, посмотрев на Шарлотту. — «Свежей, неординарной личностью» Вы выбрали леди Эрншо. — Она встряхнула свет, не успев с ним познакомиться и подает большие надежды. К тому же, звание бриллианта Вы не находите банальным для такой особы, леди Денбери? Леди Агата согласно кивнула, натянуто улыбнувшись, после чего ее взор и внимание вновь обратились на беззаботно танцующих девушек и мужчин. Все эти улыбки, блестящие взгляды, невзначай брошенные на представителей противоположного пола, сопровождаемые элегантными движениями и музыкой… Чудесное время. — И как Вам первые минуты в звании рубина? — Нарушил царившее меж ними двоими молчание, мужчина. — Я вот только сейчас поняла кое-что, — ответила Мария Магдалина, покружившись вокруг своей оси, держа за руку Бенедикта. — Королева назвала меня не элегантной и не утонченной? — Полагаю, что она нашла элегантным и утонченным некоторые иные Ваши черты. — Молвил он в ответ, продолжая восхищенно и искренне улыбаться: глаза необычно сверкали, сердце учащенно забилось, отвечая некоторым соображениям…. Краем глаза оглянув округу, он победительно и еле заметно задрал подбородок. — Уверен, что леди стоит ожидать наплыва новых ухажеров, и надеюсь, что среди них Вы не позабудете своего старого друга. — Вы не так уж стары, мистер Бриджертон. — Просто Бенедикт. — М-м, мы уже настолько сдружились? — Усмехнулась знатница, однако тут же поспешила добавить. — Тогда называйте меня просто Марленой, Бенедикт.       Время шло неумолимо быстро, и на часах дело близилось к полуночи. Сколько танцев к этому моменту было станцовано, сколько эмоций пережито — дочь маркиза танцевала этим вечером с братом виконта последний раз, иначе нельзя, удостоив еще нескольких джентльменов чести быть партнершей в танце: лорда Корнинга, герцога Глостера и бедного юнца маркиза Эшданского. Мистер Бриджертон больше не танцевал, и казалось, ушел куда-то глубоко в себя, однако его веселость не угасала. Тому подтверждением служили его беседы с Энтони, когда они уже возвращались домой с бала. — Как танцевалось с рубином? — А тебе с бриллиантом, братец? Эдвина Шарма уже очарована тобой? — Это всего лишь вопрос времени, Бен. — Или в старшей мисс Шарма, а? — Усмехнулся средний брат под испепеляющий взгляд виконта. — Советую попридержатся с высказываниями. — Пробурчал Бриджертон-старший, после чего уставился в окно. — Кэйт Шарма не станет большой сложностью, уверен в этом. Бенедикт театрально закатил глаза и в присущей ему манере, саркастично вытянул лицо — но, как ни странно, Тони никак на это не отреагировал, продолжая смотреть в окно, за которым пролетали улицы и дома, из окон которых можно было увидеть свет. Художник не стал более докучать братцу, поэтому последовал его примеру, выглядывая в окно, виды из которого его ничуть не интересовали, постепенно перестав проноситься перед глазами из-за отвлеченных мыслей. Кареты четы Бриджертонов довольно быстро оказались у их дома, и семья отправилась по своим комнатам отдыхать, ведь время было позднее, а ноги гудели от усталости. Впрочем, кое-кого все же мучила бессонница — Бенедикт, успевший снять душный пиджак и наконец развязать галстук, расстегнув чуть меньше половины пуговиц рубашки, выглянул в окно, и к своему удивлению увидел, как за кронами деревьев на качели покачивается светлый женский силуэт. Элоиза. Вышедшая в свет девушка отчего-то до сих пор не находила покоя, уединившись в ночной темноте, сидя на качели, пока ее волосы тревожил легкий ветерок, а голову — навязчивые мысли. Мужчина решил, что не стоит оставлять ее одну с последними пунктами, поэтому довольно тихо, не дав двери скрипнуть, как и половице, он проскользнул мимо спальни Грегори, затем продвинулся по лестнице вниз и вышел, прикрыв за собой входную дверь, после чего почти в одно мгновение оказался в саду, спугнув сестру и застав ее с сигаретой в руке. — Бен, ты меня напугал! Нельзя же так подкрадываться. — Возмущенно заметила дебютантка, вдыхая в себя пары сигареты, и когда брат подошел ближе, то протянула папиросу мужчине, который благодарно кивнул и сделал одну, затем вторую затяжку, выпустив дым. — Не спиться? — Что-то вроде того. — Согласно кивнула Элоиза, не смотря на брата и некоторое время молча смотрела в одну точку. — Высшее общество утомляет — леди, которые только и думают, что о выходе замуж и всяких ненужных побрякушках, мужчины считают себя неотразимыми и видят в нас только инструмент для продолжения рода…. А ведь они даже не могут поддержать беседу! — Не все так облачно, как кажется. Однако соглашусь в том, что озабоченные мамаши утомляют только так. — Конечно, тебе, братец, досталось, наверное, лучшее из общества, в котором побывала я — как леди Эрншо? Ты нас так и не познакомил, хотя после сегодняшнего вечера меня одолевают сомнения и желания с кем-либо познакомиться не возникает. — Молвила девушка, посмотрев на старшего брата, который задумчиво скрестил руки на груди, посмотрев на звездное безоблачное небо. Он вдруг понял, что за несколько дней, в течении которых он имел удовольствие разговаривать и находиться рядом с упомянутой мисс, он ничего, совершенно ничего толкового не узнал о ней. Их разговоры базировались на чем-то отвлеченном, не имели каких-то определенных тем… И тем не менее беседовать с Марленой казалось легко и увлекательно. — Она очень хорошо рисует, и когда занята картиной, то преображается — не знаю как, но иногда кажется, что она живет в другом мире — наблюдать за движениями рук или как она скептически поджимает губы, когда что-то не нравиться. Еще у нее веснушки на лице, которые еле заметны. Речь поставлена отлична, уверен, тебе бы понравилось с ней беседовать, как нравиться мне. — А вот твоя речь только что была бессвязна, Бенедикт. Если ты, конечно, этого не заметил. — Прокомментировала мисс Бриджертон. — Ты что, только и делал, что рассматривал ее, совсем не интересуясь увлечениями, книгами? Что она думает по поводу всех этих светских раутов или хотя бы выпусках леди Уислдаун? — Средний брат семейства виконта хотел было что-то возразить, но сестра умело и быстро прервала его, продолжив свою тираду. — Ну и правда, все мужчины весьма посредственны и поверхностны, но о тебе я думала иначе. О чем вы разговаривали вообще? — Дорогая сестрица, тебе не понять. — А ты поясни, и я попробую это сделать. А еще лучше представь нас лично и поверь, если она так же хороша, как ты отзывался, я буду твоей должницей и… Пожалуй этого достаточно. — Идет.       Скачки — долгожданное и щекотливое событие, которое даже дамы не могут пропустить. К ним вернулся и Колин Бриджертон из своих путешествий по миру, пусть это было лишь совпадением. Леди с зонтиками в руках и маленькими шляпками, джентльмены их сопровождающие и пытающиеся произвести должное впечатление и конечно же, поделиться знаниями об лошадях, которые будут учувствовать на соревнованиях. На лавках в ожидании начала сидели почти все известные семьи Лондона: несомненно, Бриджертоны, Фезерингтоны, Каупер, Коринги и даже Эрншо, среди которых не хватало лишь одной особы, отсутствие которой заметили очень многие, а некоторые даже несколько огорчились. Вышедшая недавно в свет леди Марлена не посетила мероприятие, хотя сегодняшним утром несколько лордов желали сопроводить ее. Ранним утром, когда солнце только-только отошло от горизонта, поднимаясь высоко на небо, по лестнице тихого городского поместья маркизы Летиции, кралась Марлена, держа в руках свою обувь, дабы не помешать сборам сестер или не выдать своего тактического отступления в академию. Ее светло-зеленая юбка с узорами едва касалась ступенек, а белоснежная блуза с высокой, однако не до конца, горловиной и длинными простыми рукавами с маленькими золотыми запонками прекрасно сочеталась с низом. Волосы юная мисс по обыкновению убирала наверх в пучок, когда ходила на учебу, закрепив ее шпильками и добавив ниточку жемчуга на шею. — И отчего юная леди крадется по своему дому, как вор после черного дела? — Послышался звучный женский голос за спиной крадущейся. Итальянка мысленно чертыхнулась, поворачиваясь лицом к матери с виноватой и молящей улыбкой. Вдовствующая мадам стала медленно и величаво спускалась к старшей дочери, пока не оказалась рядом. — И куда же направляется моя маленькая девочка? Не в академию ли? — Да, madre, Вы снова правы. — А как же кавалеры? Некоторые из них обещались навестить сегодня сопроводить тебя на скачки. — Я не желаю ехать на скачки, прошу, позвольте не ехать. Зачем я поступала в Королевскую академию, коли собиралась посещать ее раз в неделю? — Они могут нагрянуть с минуты на минуту, bella. — Заметила Летиция, лукаво усмехнувшись. — Если я выйду сейчас и отправлюсь верхом, а не в экипаже, то никто и не заметит. После кивка, Марлена бегом одолела ступени, в конце них обулась и выбежала во двор, где лакей помог ей снарядить и оседлать вороного коня, который смело поскакал по улицам рысью под управлением своей хозяйки. Легкий ветерок бил в лицо, отчего некоторые прядки выбились из прически, а карие глаза смотрели вперед, примерно подсчитывая, сколько осталось времени до прибытия и сколько еще нужно проделать путь. Улицы заметно опустели, что сделало дорогу намного приятнее и быстрее. И студентов в академии было несколько меньше, но время лекций не сократилось и работали в прежнем режиме. Невозможно было не заметить, что в особенности запоминающихся личностей не наблюдалось, например, самое первое, что, точнее отсутствие кого первым бросилось в глаза: Бенедикта Бриджертона. Этого обаятельного и привлекательного мужчину можно было увидеть всегда, как и его отсутствие. Она даже заметила, что несколько огорчилась, что Бенедикта нет сегодня, но оно и не мудрено — скачки самое важное событие сегодняшнего дня, а по заметкам леди Уислдаун, виконт собирается ухаживать за мисс Эдвиной Шарма, и вся семья должна присутствовать на мероприятии, дабы показаться возможной невесте и люду. Только, почему это так ее задело?.. Заметки, зарисовки или просто запоминание того, что ведают преподаватели — очень непросто и так увлекательно. Это все не давало возможности отвлечься на лишние мысли, как и на большом перерыве, время которого леди решила провести в комнате для отдыха, где было все необходимое для творчества и приведения гармонии душевного состояния. В помещении она оказалась не одна — натурщица и двое каких-то джентльменов, которые с ее приходом удалились, оставив женщин одних. Вооружившись своим блокнотом и карандашом с резинкой, студентка принялась перерисовывать образы из своей головы на бумагу, не обращая внимание на то и тех, кто ее окружал. Однако взгляд незнакомки было невозможно не ощущать на себе, что несколько сбивало с толку и напрягало, пока русоволосая девушка не приблизилась к ней и после паузы, заговорила: — Сначала я не поверила в слухи о том, что женщина будет учится наравне с остальными здешними джентльменами, — незнакомка на некоторое время замолчала, а аристократка подняла на нее глаза, ожидая, пока та продолжит. — Но теперь мне интересно, что думает представительница знати о том, чем я занимаюсь. Марлена Эрншо поняла любопытство простолюдинки и на самом деле ни в чем ту не осуждала. Губы слегка дрогнули, изогнувшись в усталой улыбке. — Я не жила той жизнью, что жили Вы, поэтому судить не желаю и не стану. Я здесь, чтобы учиться и творить красоту, и больше ничего. Дамы сели вместе и разговорились. Чисто по-женски: легко, о всяких мелочах, разбавляя их более важными вещами и интересами. Но когда время перерыва закончилось, они расстались и сегодня не виделись более, ведь дорога развела их по разным тропинкам, и когда леди Эрншо вышла, то встретила того, кого совсем не ожидала встретить в этот день.       Выйдя из светлых стен академии — вместе с пришедшей позднее гувернанткой — где далеко не всегда царило наслаждение своей работой, и на мгновение остановившись, девушка осмотрела округу, высматривая свой экипаж, который сегодня вновь задерживался. Как и тогда, юная мисс услышала, как ее позвали — перед глазами появился Бенедикт Бриджертон, которого она встретила улыбкой, что появилась сама по себе и блистала всей искренностью. — Бенедикт, добрый день. Я рада видеть Вас, но вовсе не надеялась. — Вы лишили чести лицезреть себя на скачках, и я почему-то сразу догадался, где Вас искать. — Увы, порадовать леденцом за сообразительность не смогу. — Они одновременно рассмеялись. — Но, если это кого-то обрадует, то я потратила время некоторых кавалеров, от которых сбежала, даже не удостоив вниманием. — Даже так? — Усмехнулся мистер Бриджертон, с неким восхищением и толикой забавы глядя на собеседницу, на миг залюбовавшись ее милыми веснушками, невольно задержав взгляд на пухленьких розовых губах и карих глазах красавицы-аристократки. Он прочистил горло. — Впрочем, я пришел, дабы попытать удачи в предложении представить Вам свою сестру Элоизу, которая жаждет познакомиться. Вы сейчас свободны и можем ли мы отправиться в Бриджертон-хаус? — Мне невероятно приятно получить такое предложение, и я сейчас свободна, однако…. Меня одолевают некоторые сомнения по поводу того, что меня будут рады видеть все члены семьи лорда, в особенности виконт и, верно, вдовствующая виконтесса Бриджертон. Я бы не хотела ставить ни себя, ни их в неудобное положение. — Можете не беспокоится на сей счет — они не против и знают о предполагаемой гостье. Осмелюсь предположить, что матушка успела подготовиться. Марлена Эрншо сдалась на заманчивое предположение Бенедикта Бриджертона, а потому последовала за ним в карету, безусловно в сопровождении камеристки, пообещав ей по приезду к Бриджертонам, послать слугу к маркизе и уведомить, что она задержится в гостях и не вернется позднее восьми часов. Ехали почти молча, и они тайно друг от друга смогли рассмотреть предмет своего интереса и знакомства. Когда мужчина повернул лицо к окну, пока его руки, сжатые в некрепкий замок, покоились чуть выше области колена той ноги, которая была закинута на вторую ногу, Марлена в который раз отметила, что мужское тело прекрасно и пропорционально сложено. В особенности ее привлекали широкие плечи и… Руки. Это были руки человека, не знающего тяжелой роботы, которые уверенно держали и шпагу, и кисть. Ногти аккуратно сострижены, на одном лишь мизинце левой руки из всех красивых его пальцев отчетливо виднелся золотой перстень с красным камнем в центре. Чувствовать малейшее прикосновение этих рук, вкладывая в них свою в танце или просто в качестве помощи, невероятно приятно и волнительно… Любопытно, сколько девушек побывали в его объятиях? Он ведь мужчина и уже давным-давно не мальчик, и явно бывал в обществе женщин, отношения с которыми явно переходили грань простого танца, беседы или поцелуя. На щеках невольно выступил легкий румянец, а глаза метнувшиеся к лицу Бенедикта лучше не сделали: он недавно брился, о чем говорила кожа его лица; у краешек глаз, которые теперь смотрели на нее, можно было увидеть небольшие мимические морщинки, тонкие расслабленные губы… Леди Эрншо только через несколько секунд поняла, что ее глаза были прикованы к губам Бриджертона на нее смотрящего, поэтому плавно отвернулась к окну, не поняв, почему она так смутилась. «Глаза есть, потому и рассматриваю — что здесь такого? Посмотреть на что ведь есть, Бенедикт очень остроумен и харизматичен, и я не открыла чего-то нового». — Фыркнула про себя дочь маркиза, смотря на проносящиеся мимо улицы. — «Осмелюсь даже сказать, что он определенно в моем вкусе, коли смотреть на внешность». Незаметно для Марлены, Бенедикт чуть усмехнулся, ничем себя не выдав: что скрывать, порой ее реакция забавляла, особенно, что случалось крайне редко и на его памяти это было впервые, она смутилась. А может растерялась, кто знает — кроме самой женщины, что перед ним сидит. Ровная осанка, плавные изгибы талии, бедер и груди — почти все ее тело скрывалось под тканью наряда, не считая небольшой открытой зоны шеи и лица, тон кожи которых был ровным и кое-где можно было разглядеть не только веснушки на щеках и носу, но и родинки. И сколько еще таких маленьких родинок на ее девичьем, упругом теле? А о чем она думает? Теперь Бену казалось, что вопросы задаваемые Энтони каждой леди, с которой он общался в поисках невесты, не так бессмысленны. Книги, вкусы в картинах и музыке, увлечения и иностранные языки — теперь среднего Бриджертона постепенно начинало интриговать и появлялось желание узнать все это у нее! Одно можно было знать точно: мисс Эрншо дочь маркиза, и явно получила достойное образование, а вместе с ним и хорошие наследственные черты личности. «Сейчас нас будто разделяет пропасть, но я сумею ее сократить и убрать вовсе. Я узнаю, как достичь желаемого». — Безмолвно поставив себе цель и заметив, что они уже остановились напротив Бриджертон-хауса, как истинный джентльмен, средний брат поспешил выйти и подать леди руку, помогая ей выйти. Следом за ней вышла и камеристка Анна, которая явно отметила и заметила поведение не только аристократа, но и своей хозяйки. От открывшегося вида невозможно было не ахнуть: аккуратный цветущий палисадник раскинулся перед домом, белоснежные ступени и такая же входная дверь так и манили, дабы ни один гость не прошел мимо, не коснувшись рукой таких же светлых перил, поднимаясь к хозяевам хауса. Благоухала сирень, а ноги ступали по ровной дорожке — Бенедикт сопровождал ее к двери, легонько поддерживая руку, открывая двери своего и семьи дома. К ним тут же вышел дворецкий, а неподалеку от входа показалась милая женщина в светло-голубом платье и убранными волосами в прическу, приобнимая рукой девочку с темными волосами в милом ситцевом розовом платье, очевидно, это была ее дочь. — Мама, Джосинд. — Заговорил аристократ, когда они подошли к ним достаточно близко. — Хочу представить вам леди Марлену Эрншо. Марлена — виконтесса Вайолет Бриджертон и моя младшая сестра Гиацинт. — Добрый день, мадам Бриджертон, мисс Бриджертон. Мне очень приятно познакомиться с вами, — юная мисс выполнила реверанс с милой улыбкой на лице, открыто смотря на вдовствующую виконтессу и ее дочь, которая также выполнила поспешный и еще до конца не отрепетированный реверанс в ответ. — Здравствуй, леди Эрншо — мы тоже безмерно рады знакомству и рады принимать Вас у себя. Проходите же, не стойте у дверей. — Добродушно ответила Вайолет, широко и по-своему обаятельно улыбаясь. Она рукой указала направление в светлую гостиную, где сидела Элоиза вместе с Франческой. — Леди, у нас гостья. Девушки поднялись — старшая из них в особенном нетерпении — и когда брат вместе с матерью и Гиацинт провели в комнату, то выполнили реверансы, самостоятельно представившись и поприветствовав аристократку. Все присутствующие на данный момент расположились на мягких диванах, и только Бенедикт занял свое любимое кресло, которое по счастливой случайности оказалось совсем напротив места, где расположилась мисс рубин, а рядом с ней и Элоиза. Мужчина продолжал незаметно наблюдать за приятельницей, пока она пыталась поддержать разговор со всеми Бриджертонами одновременно, но с нескончаемым любопытством Элоизы и многочисленными попытками отвести диалог в другое русло Франческой, ей это удавалось с трудом. Хозяйка дома распорядилась подготовить всем свежий чай и принести угощение в виде сладостей и фруктов, тщетно попытавшись хоть немного остудить пыл своих девочек. — Дома у меня чудесная библиотека, и количества ее книг я не осмелюсь точно назвать, как и жанров. — Ответила Марлена, смотря на мисс Элоизу Бриджертон, которая буквально смотрела ей в душу. — В каких же жанрах Вы предпочитаете читать? Я вот больше склоняюсь к научной и серьезной литературе, хотя не раз пыталась прочесть поэзию того же Байрона. Я нахожу ее довольно занудной и весьма…. Впрочем, на любителя. — Творчество Джорджа Байрона предпочитают многие, видимо находят в нем что-то к себе близкое, и даже я, ознакомившись с некоторой его поэзией немного прониклась, но не стала продолжать знакомство с его работами. А что до книг, — девушка задумалась, пока собеседница томилась в ожидании. — То в первое свое знакомство с ними, я читала все под ряд, и спустя некоторое время в каждом жанре находила что-то интересное. Мисс Бриджертон не находит, что книги — это такое окно, которое отворяет нам вид в неизведанные края? Скажем, романтика покажет и расскажет про любовь, приключение откроет двери в потаенные уголки мира или нам недоступные страны, а философия поможет понять себя и свою душу. — В Ваших словах есть смысл, пусть я не совсем согласна с ними. В романтических писаниях зачастую изображен недостижимый идеал мужчины и женщины, а в философии высказана точка зрения только автора, и некоторые из них не приводят весомых аргументов ее верности. — Но эту точку зрения мы воспринимаем под другим углом — так мы будем мыслить, а не бездумно пролистывать страницы. Все несет свою пользу, даже выпуски леди Уислдаун. Франческе и ее матери порой было неловко, и они даже чувствовали еле уловимое напряжение, во время которого так и хотелось перевести тему, которая будет более легкой и непринужденной. Особенно этого желала виконтесса. — Леди Эрншо, — заговорила миссис Бриджертон, обращая на себя внимание гостьи. — Нам весьма любопытно, как зачастую Вы проводите будни? Возможно, Вы предпочитаете прогулки по городу либо скучаете по родовой резиденции — все-таки, свежий воздух и сельская местность предоставляют большую свободу в развлечениях. — Я везде нахожу возможность прекрасно провести время, мадам. — Улыбнулась в ответ молодая аристократка, слегка повернувшись в сторону Вайолет. — И в Лондоне, и дома мне предоставляется свобода действий, конечно, в некой мере. Прогулки верхом, оттачивание своих навыков в рисовании лучше всего происходят за пределами города, а здесь у меня есть прекрасная возможность учиться, бывать в обществе и заводить интересные знакомства. И должна сказать, что я безмерно рада знать Бенедикта Бриджертона, его сестер и виконтессу. — При этих словах она смотрела на лорда, встретившись с ним взглядами, на этот раз не отведя глаз. — «Почему же он молчит и словом почти не обмолвится?». — А Вы играете на фортепиано? — Подала голос Джосинд, до этого скучающе сидевшая подле старшего брата на диване. — Несомненно — возможно, не так искусно, но да. — Может, исполните нам что-нибудь? Если, конечно, Вы не против. — Добавила Франческа Бриджертон. — О, было бы чудесно! Хорошее предложение, дорогая. — Подхватила мать семейства, и взоры устремились на Марию Магдалину, которая не смогла бы отказать после столь радушного и теплого приема. Она встала с дивана, заняв место за фортепиано, открыв его крышку и посмотрев на клавиши. — Ах, что же мне вам сыграть? — Дочь маркиза перелистнула парочку страниц с нотами, которые стояли на подставке, остановившись перед одной из мелодий Амадея Моцарта. — Опирайтесь на свой вкус, леди Марлена. Я помогу Вам с нотами. — Впервые за долгое время подал голос Бен, поднимаясь с кресла и подходя к девушке и ставая рядом за ней, дабы семья видела, как она будет играть, касаясь руками черно-белых клавиш. — Благодарю, Бенедикт… — Ответила знатница, благодарно подняв уголки губ и приковав внимание к нотам, перелистнула на страницу назад, прочитав название композиции: «Мелодия сердца» В. А. Моцарт. Пальцы стали касаться нужных клавиш, лицо сосредоточилось на чтении нот, одновременно поглядывая за руками, дабы случайно не ошибиться. По гостиной заструилась мелодия — нежная, наполненная чувствами и проникающая в самые фибры души. Что-то в этой музыке было и печальное, вызывающее ностальгию и волнение. Люди замерли, не осмеливаясь потревожить играющую и не спугнуть ритма — Бенедикт Бриджертон вовремя переворачивал страницу, не давая музицировавшей сбиться или остановиться. Джентльмен с наслаждением наблюдал за открывшейся ему картиной, которую хотелось запечатлеть на бумаге, но подвести Марлену он не мог, поэтому постарался запомнить каждую маленькую деталь, дабы потом нарисовать ее у себя в альбоме: портрет получиться волшебным, в этом сомнений не возникало. Вайолет Бриджертон, опомнившись от нахлынувших воспоминаний, переключилась на сына: его взгляд, поведение ей стало понятным, ведь глаз в этаких делах уже был наметан. Неужели ее мальчик очарован? Привел девушку к ним в дом под предлогом представить ей Элоизу, предложил ее семью и ее саму в качестве гостей к ним в Обри-холл на прием, и даже приглашение уже было готово, оставалось лишь вручить лично или отправить. Коли посчастливиться, то в этом году будет целые две пышные свадьбы, и сразу двое ее сыновей отыщут свое семейное счастье. Если только оба отбросят свое упрямство, несерьезность и сухое видение супружеской жизни. Помочь им нужно как-то, или поговорить — Энтони может не послушать и сделать по-своему, а Бенедикт может прислушается, но поступит так, как надумает. А необходимо поступить так, как повелит сердце — эх, мужчины! Мелодия затихла, и на ее месте образовалась звенящая тишина. Не сразу, отходя от восхищения, присутствующие одарили мисс Эрншо старшую аплодисментами и словами восхищения — особенно Франческа, не оставшаяся равнодушной исполнением и самой исполняющей. Молодая девушка, которая в следующем году должна была выйти в свет, практиковала старательно и упорно свои умения на фортепиано, и она уже приближалась к своему идеалу. Младшая Бриджертон тут же подступила к приятельнице брата, прося ей показать в чуть более медленном темпе, как исполнять мелодию, которую та только что играла. — Мисс Эрншо, Вы прекрасно играли, я осталась под глубоким впечатлением. — Добродушно произнесла Вайолет, поднимаясь со своего места и кивая сыну, дабы тот подошел, когда удостоверилась в том, что гостья посвятила свое внимание Франческе. Мистер Бриджертон нехотя оторвался от своего места, подходя к виконтессе и выходя вместе с ней в коридор. — Да, матушка? — Сынок, что ты думаешь о мисс Эрншо? — Задала она свой интересующий вопрос без лишних утаек. — Мама, я порой не совсем понимаю Вас, право. Давайте не будем заставлять Марлену уставать от общества Джосинд, Элоизы и Франчески — Вы ведь их знаете, ничто не остановит, если вовремя не помешать. — Ловко вывернулся мужчина, обворожительно одарив мать улыбкой, вернулся в общество сестер и начинающей художницы. — Бенедикт, ай, Бенедикт. — С насмешкой протянула женщина, укоризненно покачав головой вслед второму сыну. — «И как же давно он называет девушку так фривольно — просто по имени? Любопытно, и эта леди так же к нему обращается?». Вскоре домой вернулись еще две заблудшие души: сначала виконт, а затем и Колин. К этому времени семья попила чай и угостилась угощениями, приготовленными поварами Бриджертон-хауса. А там и время покидать добрую хозяйку и ее детей пришло дочери маркиза, перед этим получившей приглашение на прием в Обри-холле, на который прибудет она и madre, а также их опекун, само собой разумеется, если найдет свободное время. На улице стемнело, на небе появились пасмурные тучи, скрывая за собой блеск звезд. Перед дверью стояла карета, присланная маркизой, на которой висело два фонарика, дабы кучеру было видно куда ехать и дабы не наскочить на что-нибудь или кого-нибудь в темноте. Художник вызвался посадить аристократку в карету, поэтому они вышли из дома после того, как она со всеми попрощалась. — Спасибо за прекрасное время, проведенное с Вашей семьей, Бенедикт. Я с теплотой на душе буду вспоминать сегодняшний день. — Подул прохладный ветерок, отчего юная мисс слегка поежилась. Мужчина снял свой пиджак, накидывая его на женские плечи. — Не мерзните, миледи. — Молвил он, и сердце пробило тяжелый удар, прежде чем затрепетать: из уст само по себе вырвалось «миледи». — Я рад, что Вам понравилось — надеюсь, компания моих сестер Вам не наскучила. — Отнюдь. Они интересные личности и собеседницы. — Она мягко держала рукой край пиджака, дабы он не спал с ее плеч. — Когда мы встретимся в следующий раз, то я верну его в целости и сохранности. А встретимся мы примерно через неделю? Чуть больше. — Да… — Задумчиво ответил Бенедикт: послезавтра они отправятся в Обри-холл ожидать семейство Шарма и леди Денбери, подготавливаться к приему и остальных гостей, а завтра виконт планировал не без помощи братьев, закончить некоторые дела в городе, чтобы его душа была спокойна и он мог сосредоточиться на своем бриллианте, по имени Эдвина Шарма. — Но я буду с прежним нетерпением ждать нашей с Вами встречи. — В таком случае я спокойна. Доброй ночи, мистер Бриджертон. — Доброй, леди Эрншо. Лик и стан рубина скрылся за дверью экипажа, который тут же тронулся с места, разлучая мисс и джентльмена. Звук цокота копыт и колес вскоре стих, после чего Бен смог сдвинуться с места и вернутся домой, где при входе его застала Элоиза, как раз выходящая с гостиной. — Она уже уехала? — Брат молча кивнул сестре, и та выдохнула, продолжая. — Творческие люди воистину своеобразны! Пусть я не так представляла леди, которую ты расхваливал, но это уже далеко от разочарования. — Знаешь ли, не звучит, как похвала, Эл. — Произнес в ответ мужчина, остановившись на полпути от младшей сестры. Что-то ему не понравилось в словах мисс Бриджертон и это что-то задевало все то хорошее и трепетное, что он ощущал по отношению уехавшей пару минут назад молодой аристократки. Мария Магдалина — настоящая женщина с большой буквы, которая, не опасаясь того, что о ней подумают или скажут, поступила как понравиться ей прежде всего. Ей даровали звание рубина, признала сама королева, поставив наравне с бриллиантом. Слова Элоизы стали плевком в его душу, что было намного хуже пощечины. — Ты столько твердишь про права женщин и презираешь всех тех, кто не разделяет твоих убеждений, но ничего не сделала, дабы дать понять, что стоит о них задуматься. — Довольно холодно заметил аристократ, и в его глазах читалось разочарование. Когда он поднимался по лестнице, Элоиза лишь непонимающе и хмуро смотрела брату вслед, пока он не скрылся за поворотом, а вскоре и за дверью своих покоев. Девушка задумалась и искренне не понимала, что такого она сказала, но достаточно было увидеть то, что это не понравилось Бенедикту и сильно задело его. Дебютантка почувствовала вину, однако сразу же бежать и просить прощения… Еще чего! Стремглав поднявшись по лестнице и развернувшись на каблуках в противоположную сторону, которой пошел брат, она последовала в свою комнату, держа в руках какой-то толстый томик. Чтение впервые не давалось. Слова брата так и въедались в ее мозг, как вино на белоснежный наряд. Захлопнув книжку, она встала с места, расхаживая по комнате взад и вперед — тяжелый вздох оборвался с ее губ, а темные брови нахмурились. Бенедикт единственный, кто понимает ее и принимает такой, какая она есть — из всех братьев и сестер он самый к ней ближний по душе — а она, пусть и ненароком, но огорчила его. Не дело это, ссору затягивать, к тому же из-за этакой мелочи… Не-е-т, чувства брата не мелочь. Элоиза направилась к двери, выходя в коридор: пустота и тишина. Направляясь к комнате Бена, она увидела поспешно выходящего от него Колина Бриджертона, который улыбался во всю ширь своего рта, параллельно говоря следующее: — Стоит ли напомнить, что когда помолвишься, больше не придется убегать от напористых мамочек?! — После его слов, он со всей прытью закрыл дверь, в которую в ту же минуту что-то врезалось с той стороны. Кол наконец увидел остановившуюся Элоизу, ободряюще ей улыбнувшись. — Ты что-то хотела? — Да. Бенедикт уже свободен? — Вдохновение полностью поглотило его и вряд-ли до утра отпустит. А что? — И мне все-таки придется побеспокоить его. — Твое право. Ну, я к себе. Доброй ночи. — И тебе, брат. Когда и Колин скрылся за дверью, мисс Бриджертон тихо подошла к двери, и поднеся руку, постучала. Тишина в ответ. Еще раз постучав, она послышала монотонно задумчивое «да», после чего вошла. В комнате было относительно светло и царил творческий беспорядок, пока хозяин этого помещения лежал на диване, закинув ногу на ногу, при этом держа в руках свой альбом и карандаш, старательно что-то вырисовывая. Вокруг него на полу лежали скомканные листы бумаги, его лицо выражало сосредоточенность, а в глазах светилось увлечение и… Трепет? — Бен, я вынуждена ненадолго прервать тебя и твое…. Вдохновение. — Карандаш в руках мужчины замер, и он не сразу, но поднял голову на гостью, обращая свое внимание на нее. — Часом ранее я не подумала, что могла обидеть тебя своими словами. Извини меня за это. — Слово — его искусство непостижимо. Может, как и ранить, так и исцелить — простого «извини» бывает достаточно, чтобы забыть минувшие обиды. — Произнес художник и его сестра успела напрячься, как он широко улыбнулся, махнув рукой. — Все в порядке — я тоже наговорил тебе всякого, так что считай мы квиты. — Спасибо. — Кивнула Элоиза и улыбнувшись, кивнула. — Доброй ночи, не стану мешать больше. — Ага, доброй, Эл. — Кивнул Бенедикт Бриджертон, опять вернувшись к своему занятию, пока сестра удалялась из его комнаты. Девушка шла медленно и нерешительно, будто о чем-то раздумывая, и когда уже намеревалась закрыть за собой дверь, остановилась и повернулась, произнеся нечто неожиданное: — Ей бы безделушка какая-то понравилась. — Вопрошающий мужской взгляд остановился на ее лице. — Ты разве не заметил? Сережки, запонки, еще и в волосах заколка. Будь наряд подходящий, цепочку бы надела вместо запонок. Иль браслет, или что там еще носят. Неуверенно кивнув в ответ, Бен вдруг засмеялся, с долей иронии смотря на дебютантку. — А говоришь на Дафну не похожа. — Не неси чушь! — Хлопнув дверью, леди удалилась к себе, и брат виконта мог слышать, как по коридору разносятся ее шаги.       В это же время Марлена Эрншо уже вернулась домой, успев принять теплую ванну, переодеться и перемолвиться словечком с маркизой, передав ей официальное приглашение от семейства Бриджертонов. Мадам Летиция передала своей служанке конверт, который та отнесла в кабинет госпожи рода, после чего женщина поведала, что послезавтра в своем дворце их ожидает встреча с королевой, где также, скорее всего, будет присутствовать и род Шарма с их покровительницей леди Агатой Денбери. А оно так и оказалось. Однако прежде, как дорогой читатель перенесется ко дворцу, где проживает Ее Величество…. Марлена в ночном платье сидела у зеркала, пока ее камеристка расчесывала волнистые шоколадные волосы, в дверь постучали и тут же отворились — на пороге стояла прелестная Кристина Эрншо в милой белоснежной ночной рубашке, поверх которой накинула тонкий розовый халат. — Я не помешала, sorella? — Спросила она, вопрошающе вглядываясь в карие глаза старшей барышни. — Ничуть, проходи. — Махнув рукой и таким образом отпуская Анну, английская поданная переместилась на диван, где расположилась и Тина. — С начала сезона и до него мы так и не говорили по душам, но теперь я готова тебя выслушать. — Улыбнулась. — Да что я-то? Madre сейчас с тебя на меня переключилась, мол, за год необходимо улучшить манеры, танцевальные движения и все в этом духе. Хотя, мне не все так трудно дается, как тебе когда-то. — Это верно — ты очень способная и усидчивая, поэтому я не сомневаюсь, что в следующем году ты станешь бриллиантом сезона. Готова поставить все свои личные сбережения на это. — Я запомню твои слова. — Сестры громко рассмеялись, и на их сердцах тут же стало спокойнее и теплее. — Как все прошло в гостях у Бриджертонов? — Шумно, весело и поначалу даже утомительно, но, — дочь маркиза замолчала, и с ее губ не сходила странная улыбка. — Так незабываемо. Мне было более чем комфортно, как будто оказалась в кругу старых друзей или дома, в Перуджи. — Настолько хорошо? — Переспросила вторая Эрншо, вспоминая как они с сестрой могли часами пропадать в зеленом винограднике, прячась либо от учителя по философии, либо от дядюшки Орландо, а когда ягоды винограда уже поспевали, то могли выбирать лучшие виноградинки из грозди и съедать их. Конечно, пока не знали меры, то уже к вечеру чувствовали себя неважно, но со временем такие промахи прекратились. А как же Тина завидовала сестре, когда той исполнилось пятнадцать и ей впервые дали попробовать вина! И к большому сожалению и разочарованию младшей, когда пришло ее время, то отпив глоток, она тут же выплюнула его, не оценив вкуса. Чудесное было время. — Да. — Уверенно кивнула дебютантка, мечтательно вздохнув. — Ты ведь видела Бенедикта Бриджертона? — Увы, мы не встречались… Расскажи о нем. — О, я не так много могу о нем поведать, однако… Юная мисс погрузилась в описание внешности, характера и привычек, которые она замечала и наблюдала за Бенедиктом. Поток слов так и исходил из губ девушки не прерываясь, будто она выучила их, как ноты или стихотворение. Она говорила красиво и рассудительно, кое-где с трепетом и восхищением, не скрывая своих чувств и эмоций, а по окончанию и пожеланием доброй ночи, поняла, что начинает питать теплые и ранее неизведанные ощущению к одному человеку….       Через день маркиза со старшей дочерью, вышедшей в свет, уже стояла в королевском саду вместе с сестрами Шарма и леди Денбери. Старшие женщины их компании стояли поодаль от младшего поколения, говоря о своем, а Эдвина, Катани и Мария Магдалина сидели на лавке болтая о всяких пустяках, пока не прибыла королева Шарлотта. Женщина была в хорошем расположении духа, а посему болтала без умолку, рассказывая о дивных зебрах и других животных, которыми могут похвастаться ее зверинца. Она как бы невзначай выведывала и дела двух своих драгоценных камней, и если бриллиант защищала ее старшая сестра, отводя внимание на себя, то Марлене приходилось парировать самостоятельно. И когда Шарма ушли осматривать другие части дворцовых угодий, то наследница Эрншо оказалась обязана составить компанию герцогу Саффолку — среднего возраста, весьма серьезного мужчине, не лишенного чувства собственного достоинства и благородства. Очевидно, Шарлотта надеялась создать крепкий и выгодный союз для своего рубина: выбранный ею кандидат имел благородное происхождение, стабильный и внушительный доход, а также земли и титул. — Я слышал, что леди увлекается живописью, — заметил Эдмунд Саффолк. Женская рука покоилась на его локте, а он сам заинтересованно наблюдал за кандидаткой в невесты: молода, красива и предельно вежливо. Пока что. — Расскажите, что Вас вдохновляет и отчего Вы так воодушевлены рисованием? — На самом деле, я не могу точно ответить Вашей Светлости на сей вопрос — душа тянется сама по себе изобразить нечто прекрасное на полотне, а руки лишь послушно водят кистью по поверхности, перенося фантазии в реальный мир. — Ответила леди Марлена, не смотря на лорда. — В моем поместье есть множество чудных картин и портретов, которые, уверен, стоят внимания. Но тем не менее, я надеюсь освежить стены своей небольшой галереи. — Уверена, что герцог отыщет картину или художника, который будет отвечать всем его вкусовым предпочтениям. — Ответила аристократка и мягко, вместе с тем настойчиво, убрала руку с локтя дворянина, останавливаясь под непонимание спутника. — Ваша Светлость, не думайте, что я не понимаю, для чего сопровождаю Вас и имела честь быть представленной Вам самой королевой, однако не могу и не желаю давать Вам призрачных надежд. — Я чем-то оскорбил или обидел мисс? — Нисколько. Ваша Светлость по-своему приятны и обаятельны, а также добры душой, но я не подхожу Вам. — Не говорите подобного! Из леди получилась бы прекрасная герцогиня… Почему Вы не желаете узнать меня получше? Дочь маркиза не знала, как правильно ответить, да и врать не горела желанием. Не оставалось ничего, кроме как сказать правду и уповать на то, чтобы герцог принял ее ответ с пониманием и не стал дальше настаивать на своем. — У меня…. Я чувствую симпатию к другому джентльмену. Эдмунд Саффолк замолчал, будто рыба, переваривая услышанное и принимая решение. По его лицу было видно, что возникли вопросы и возражения, но через несколько мгновений он понимающе кивнул, после чего они вместе отправились к Ее Величеству в молчании, больше не соприкасаясь руками. Там мужчина откланялся и от правительницы с маркизой и леди Денбери. — Мисс Эрншо отказала герцогу Саффолку? — Скептически подняв одну бровь, поинтерисовалась Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая. — Я благодарна Вам, Ваше Величество за столь интересное знакомство, однако я вынуждена была отказаться от лестного предложения. — Ваше Величество, проявите свою милость и войдите в положение юной леди. Пусть насладиться балами и вниманием. — Молвила достопочтенная Агата, смотря на давнюю подругу, королеву, которую знает уже долгие годы. — Пожалуй, так и поступлю. — После молчания ответила мэм, после чего маркиза и леди Эрншо поблагодарили за прием и приятные беседы, а также приглашение, вскоре удалившись из дворца. Дни пробежали незаметно — гости-кавалеры досаждали и утомляли, да и в академии дела обстояли не лучше. Ноа Меркьюри все еще не мог принять в коллективе женщину — видите ли, это против природы и вообще отвлекает от получения знаний — поэтому бросал все силы, дабы задеть девушку, что с его стороны было мерзко и просто смешно. А самое поразительное было то, что с ним большинство было согласно и не старался препятствовать происходящему. Ebbene, Dio sia con lui! перевод с итал. — Ну, и Бог с ним! Что самое важное, так это наступление того дня, как множество карет выехало за пределы Лондона, отправляясь в Обри-холл, родовое поместье Бриджертонов. Пекло солнце, летала всякая живность, а ветер, как на зло, был горячим. На лбу то и дело появлялась испарина, чувствовалась вялость и хотелось повернуть назад, но и здесь возникала некоторая сложность: во-первых, был проделан и без того долгий путь, а во-вторых, выстроилась приличная очередь из карет приглашенных. Хорошо хоть, что еще немного и они будут на месте. — Mamma, resteremo ad Aubrey Hall per circa una settimana… E il tuo ballo arriverà presto, come vanno i preparativi? Posso aiutarla? — Поинтерисовалась Марлена, обмахивая себя веером и смотря в окно, пока экипаж медленно-медленно продвигался вперед. — Bellezza, questa è la nostra palla, non mia. E no, organizzare eventi è compito mio per ora, se Dio vuole, presto farai tutto questo. — Vuoi dire che presto mi sposerò. — Не спрашивала, скорее констатировала леди Эрншо. — А ты разве так не считаешь? — Летиция лукаво улыбнулась, искоса посмотрев на дочь. — Не будь ты близка с Бенедиктом Бриджертоном, мы бы не получили приглашения и сейчас были бы в Мейфэре. Тебя бы посещали такие же уважаемые — и не очень тоже — джентльмены, а также ты вряд-ли бы так скоро отказала Саффолку. — Откуда Вы знаете, мама? — Услышала ваш с Кристиной разговор, да и, дорогая моя, я ведь не вчера родилась. Прекрасно все вижу и понимаю, пусть ты мне не говоришь об этом. Впрочем, давай не об этом: как будешь готова, сама мне все расскажешь. — Произнесла в конце концов маркиза, серьезно посмотрев на свою девочку. — Не важно, какие слухи ходят вокруг нашей семьи, ты, как старшая наследница, должна поддерживать дружеские отношения с многими аристократическими семьями, поэтому постарайся наладить контакт с юными леди и джентльменами. Веди себя так, как обычно: будь собой и старайся лицемерить, когда это в край необходимо. В этом нет ничего трудного. — Конечно, madre. Я все поняла, и Вы можете рассчитывать на меня. А как идут дела с производством вина и иных напитков? — Все, как и всегда: никаких проблем с виноградом нет, как и землей. Будем надеяться, что ничего не случиться и не помешает его созреванию и сбору. А коли будет так же жарко, то поспеют ягоды на несколько недель раньше обычных сроков. — А арендаторы? — В последний раз, когда я интересовалась делами, то все было в порядке и выплаты поступают регулярно. — Продолжала спокойно отвечать Ее Сиятельство. — К тому же, мистер Морган достаточно дальновидно и умело ведет все дела, а копии отсчетов каждый из наших получателей аренды мне присылает, и таким образом, я могу из тени наблюдать за всем. — Но это значит, что ты не доверяешь Чарльзу Моргану! — Заметила Мария Магдалина, скрестив руки на груди и сложив веер. — Не «не доверяю», а проверяю. — Знаешь, — младая дева вздохнула, и ее уголки губ поползли вниз. — Я немного соскучилась по дяде Орландо. — По нему или вашим играм в покер и бридж? — Ухмыльнулась женщина, тем самым развеселив и дочурку. — Ну, и поэтому тоже. Было весело и беззаботно, но…. — Прервавшись на размышления, Марлена через некоторое время продолжила. — С одной стороны хочется после окончания весеннего сезона сорваться домой, в его поместье в Перуджи и не возвращаться в Англию, а с другой… Здесь есть то и те, что мне дороги. — Я тебя понимаю, милая. — Мать нежно коснулась девичьей руки, заглядывая в карие глаза красавицы. — В свое время мне то же самое говорила моя мама: никогда не нумеруй то, что тебе ценно, никогда не выбирай между теми, кто тебе дорог, ведь они не вещи, которые можно взять и выбросить из твоей жизни, как лишний пункт в твоем списке. Прошло еще около часа с четвертью, и леди Эрншо поприветствовали хозяйку дома и ее детей, после чего их провели в покои, в которых располагались две вполне удобные кровати с новым бельем, шкаф, тумбы, в которых уже было положено несколько полотенец и сменное спальное белье. В коридоре можно было услышать говоры женских и мужских голосов, вежливые и монотонные голоса слуг, провожающий приехавших господ в их комнаты. Марлена, как только за ними с матерью и двумя служанками закрылись двери, плюхнулась в кровать перед окном, а мадам Летиция расположилась на оставшейся постели. Она шумно и довольно выдохнула, хорошо потянувшись и перевернувшись на живот — какая чудная мягкая кроватка! Светлые стены и потолок вызывали чувство комфорта и давали больше света в помещении, на круглом столице стоял в вазе букетик цветов, дополняя интерьер и придавая большего уюта. За окном можно было увидеть не улицу и дома напротив, а голубое небо с широким-прешироким светло-зеленым полем и лес. Ветки деревьев слегка покачивались от ветерка, отдавая приятное шуршание листьев, в густоте которых с трудом можно было разглядеть гнезда птиц и их самих, поющих целый день. Глаза слипались от усталости и наступившего умиротворения. — Tesoro, я все понимаю, но у нас не больше двух часов на приведение себя в порядок и отдых. Ванна уже готова. — Тихонько разбудила маркиза задремавшую девочку, погладив ее по плечу. Юная мисс без промедлений встала и отдала себя на заботы служанок, которые сняли с нее одежды и помогли погрузиться в воду, подавая мыло и мочалку. Много времени не понадобилось, поэтому довольно скоро Марлена стояла у зеркала, примеряя легкий летний наряд. Платье имело насыщенный изумрудный оттенок и короткие рукава-фонарики, а вместе с ними и круглую горловину, подчеркивающую изящную шею. Убрав волосы для удобства на верх, сменив свои прежние сережки на комплект вместе с теми, что идут со скромным кулоном, девушка покинула маркизу, выходя на улицу, где располагались беседки, под которыми скрывались от солнца, в основном молодые леди. Чудесные цветочные композиции венчали дом, играла веселая музыка, можно было наблюдать, с другой стороны, сады виконтессы Бриджертон… О, а вот и она сама с герцогиней Гастингс, Дафной Бассет, рядом с которыми стоял и ее супруг — Саймон Бассет; поодаль мисс Элоиза секретничала с мисс Пенелопой Фезерингтон. Сформировались так называемые «фракции», отдельно друг от друга располагающиеся и ведущие самые разные беседы. — Это же леди Эрншо… Мисс Эрншо! — Спасаясь в тени одной из беседок от палящих лучей солнца, за столиком располагался хозяин поместья и его особые гостьи — Эдвина и Кэйт Шарма. Прелестный бриллиант заметила рубин, только что появившуюся на дворе и находившуюся в одиночестве, решилась пригласить девушку к себе и познакомиться поближе. Милая дебютантка в нежно-розовом розовом платье встала со стула, приветливо улыбаясь и махая рукой дочери маркиза. — Не желаете ли присоединиться к нам? — Марлена приветливо улыбнулась в ответ, медленным шагом направляясь к будущим знакомым. Энтони Бриджертон, когда она подошла совсем близка, встал, приветственно кланяясь, а в последствии отодвигая стул, дабы аристократка могла присесть. — Виконт Бриджертон, мисс Шарма, мисс Эдвина Шарма. — Красавица-дворянка исполнила легкий реверанс, присоединяясь к компании четвертой. — Обри-холл находиться в не менее прекрасном месте, нежели он сам, Ваша Милость. — Благодарю, приятно слышать. Вам удобно в покоях, в коих разместили Вас и Ее Сиятельство? — Спросил виконт, как хозяин гостью: достаточно сдержанно и формально. — Покои весьма удобны, а вид из окон будоражит не меньше. — Благодарно кивнула Марлена, теперь же обращаясь к мисс Эдвине Шарма: девушка сияла от удовольствия и восхищения окружающей обстановкой и обществом, в котором оказалась. — Мисс Шарма, какие впечатления произвел на Вас Лондон? Вы же, верно, не из здешних мест. — О, Лондон прекрасен! Пусть я иногда тоскую по родному дому в Индии, но если бы меня спросили еще раз, пожалела ли я, что приехала, то я бы смело ответила, что не возникало подобных мыслей. — Искренне и со всей элегантностью ответила Эдвина. — Вы бриллиант, коих не найти, леди Шарма. — Ах, прошу Вас, просто мисс Эдвина — Вы ведь тоже стали не менее интересной личностью в этом сезоне. Формальности ни к чему. Беседа продолжалась, однако больше всего в ней принимали участие Эдвина и Марлена, пока виконт лишь отмалчивался, изредка вставляя в разговор и со своей стороны слова, точно также, как и старшая сестра бриллианта — Кэйт. Драгоценные королевы обсуждали свои родные земли, не забывая и о возможном женихе и сестрице, пока разговор не зашел об охоте и умении старшей Шарма стрелять. Почти в этот же миг, как будто подслушав разговор, подошел второй лорд Бриджертон — Бенедикт. Мужчина кивнул особым гостьям старшего брата, ему самому, задержавшись подле мисс Эрншо старшей. Художник был облачен в синий фрак со светлой рубашкой под пиджаком вместе с серым жакетом с геометрическим узором. Шею обвивал галстук под цвет пиджака, а на руке нельзя было не заметить рубиновый перстень, который мужчина носил, казалось бы, не снимая. Возможно, этот перстень подарил кто-то ему важный либо же просто нравился, кто знает. — Леди Эрншо, добрый день. Я рад видеть Вас — уже видели окрестности Обри-холла? — Только те, которые можно вскользь окинуть взглядом, милорд, не больше. Однако надеюсь, что за дни пребывания здесь, смогу оценить все имеющиеся здесь красоты. Бен кивнул, и его улыбка стала шире: именно это его шанс… Только сейчас они с приехавшими лордами отправляются на охоту, и он не сможет отложить для себя сие событие. Еще целых несколько дней впереди, да и к тому же, быть слишком навязчивым тоже не дело. Придется обождать. Он посмотрел на Энтони. — Готов к охоте? Все уже заждались. — Разумеется, — Его Милость встал с мягкого стула, выравнивая руками пиджак, как Эдвина взволнованно заговорила. Только ее речи Марли уже не слышала, ведь в ее голове одно-единственное слово навевало страх: охота. Если это охота, то и следовательно, мужчинам выдадут оружие и пули, вышедшие из дул ружей, будут лететь со скоростью ветра, насквозь пробивая плоть и поражая насмерть. Лик красавицы-аристократки побледнел — ей стало дурно. В глазах сразу же всплыло белоснежное лицо отца, лекарь, заплаканная беременная madre, которая в последствии потеряла ребенка. Несчастный случай — револьвер каким-то образом выстрелил, и пуля попала в колено. Долгое время лекари боролись за безопасность здоровья совсем еще молодого маркиза, и казалось бы, что все самое страшное миновало, но…. Не уследили, рано расслабились: заражение крови, а затем мучительная смерть. — Леди, Вы в порядке? — Из тумана ужаса ее вывел голос Бенедикта, который обеспокоенно смотрел на нее, заглядывая в глаза, в которых все еще крылась боль. — Вы тоже отправляетесь на хоту, Бриджертон? — Тихо спросила Марли, поджимая губы. — Да. — Последовал короткий ответ. — Бенедикт, будьте осторожны… Пожалуйста. — Еще тише сказала девушка, став похожей на маленького, запуганного ягненка или беззащитного котенка. — Буду. — Я пойду составлю леди компанию за беседой. Когда виконт сдался и позволил Катани учувствовать в охоте, при условии, что ее будет сопровождать камеристка, мужчины поголовно все отправились вслед за хозяином празднества, а Мария Магдалина притихшая и пытающаяся привести чувства в порядок, направилась в сторону мадам Летиции и той женской компании, которая собралась сыграть парочку партий. Бенедикт же смотрел знатнице вслед, не понимая, что такого ужасного было упомянуто в разговоре, отчего дочь маркиза повела себя подобным образом. Еще бы немного и ее бросило бы в дрожь. Джентльмена это беспокоило и в тоже время, он понятия не имел, должен ли что-то сделать или нет, ведь раньше он никогда не задумывался о таких вещах: одно дело девушка для развлечения и увлечение, но совсем другое, когда речь идет о благородной даме и соответствующих чувствах. Бенедикт был растерян, и эта растерянность его беспокоила, даже терзала.       В это же время, пока женская половина гостей отдыхала под тенью беседок и распивали чай, Марлена вместе с некоторыми леди, угощалась черным чаем с жасмином, медом и молоком. Поначалу дочь маркиза приняли довольно прохладно и с некоторым нежеланием, однако воспитание и кроткость по натуре взяли свои, решив беседовать, как ни в чем не бывало и на отвлеченные темы, однако вскоре, отношения меж ними чуточку потеплело. — Как Вы находите чай, леди? — Поинтересовалась леди Халивелл. — Я непременно попрошу мама́ узнать у виконтессы Бриджертон рецепт. — О, и мне он по нраву — как узнаете, поделитесь и со мной секретом, будьте добры. — Согласилась мисс Карделия Патридж, после чего посмотрела на Марлену Эрншо, обращаясь уже к ней. — А Вы не находите сей чай приятным на вкус? — Чай? Он неплох, я бы даже сказала, что и правда приятен. А что леди думают по поводу природы здешних мест? Пусть всем сидящем девам было интересно разговаривать ни о чем, сидя в зелени трав и деревьев, Марлене в какой-то момент стало тоскливо. На лице, если хорошо присмотреться, можно было разглядеть усталость, а глаза так и слипались, намереваясь прикрыть веки хотя бы на миг, дабы вздремнуть. И, о Боги, небо начало затягивать тучами, а вскоре заморосил дождь, после чего слуги стали собирать все беседки и стулья в поместье, а леди, немного успевшие намочить свои платья, быстро переместились в покои, дабы сменить наряд и к вечеру сверкать за ужином уже в компании мужчин. Дождь лил, как из ведра, с улицы пахло прохладой и сыростью. Сон рукой сняло, как только юная мисс Эрншо прилегла в постель. Это удручало и разочаровывало, однако взяв в руки карандаш и свой небольшой альбом, любуясь видом из окна и перенося на бумагу то, что видела. Такое занятие заняло ее вплоть до ужина, а после него, когда за окном достаточно стемнело и дождь постепенно подошел к концу, знатница продолжала безмолвно лежать, со скукой и пустотой в голове, рассматривая узоры на потолке. Свечи погасила маркиза, умащиваясь на своей постели, и после некоторого молчания, заговорила: — Милая, ты уже решила, какое платье наденешь на наш бал? Он фактически на носу, я даже успела разослать половину приглашений перед нашим отъездом. — И для меня все еще под секретом тема бала. Летиция хмыкнула, усмехнувшись и перевернувшись на бок, лицом к старшей наследнице. — Нет повести прекраснее на свете… — Чем повесть о Ромео и Джульетте. — Маркиза заливисто рассмеялась, а младая аристократка закатила глаза. — Но почему именно Ромео и Джульетта? — Мы с твоим отцом планировали вместе этот бал. — Уже тише и грустнее произнесла мадам. — Даже все записали в наш дневник воспоминаний и планов. Решили, что именно неразрывная любовь должна стать основной идеей для бала, главной героиней которого будешь выступать ты. Некоторое время в комнате воцарилось молчание. Марлена и ее мать задумались о чем-то своем, пока младшая не произнесла: — Я надену то красное платье, что ты мне выбирала. — Отличное решение. Вскоре Ее Сиятельство погрузилась в крепкий сон без сновидений, а вот ее старшая дочурка в чужих стенах не могла найти покоя и мирно заснуть, крутясь в постели в поисках удобной позы для сна, но все было не то. Нечто толкало ее не спать, а уличная прохлада и вырисовывающееся темное небо, затянутое облаками, манило наружу. Поступив на поводу у своего внутреннего голоса, девушка тихо отыскала длинный халат, обула первые попавшиеся туфельки с низким каблуком и вышла из комнаты, по темным коридорам направляясь к выходной двери. Жаль, что главный вход оказался закрытым, поэтому пришлось искать пути иные. Петляя коридорами, тихими шагами, подобно призраку, Марлена Эрншо заметила белоснежную дверь, за которой была кромешная темнота и походу, покои пустовали. «Буду надеяться, что никого не застану в неловкий момент или, это не окажутся чьи-то покои. Впрочем, гостевую половину я уже покинула, наверное», — мягко коснувшись рукой ручки, она аккуратно отворила двери, поблагодарив Бога за то, что внутри никого не оказалось. На улицу можно было выйти через застекленную веранду, но перед этим, девушка осмотрелась вокруг: судя по всему, это была гостиная. На стенах висели картины, на высоком шкафу на всю стену размещались книги, а в центре можно было посидеть на диванах и креслах за чашечкой чая. На одном из столике леди заприметила какой-то прямоугольный объект, а подойдя ближе поняла, что это было чьим-то альбомом. — «Хоть лезть в чужие дневники аморально, но здесь ведь никого нет, а мне чересчур любопытно». Взяв в руки папку, она открыла ее, пытаясь рассмотреть изображения, правда, без освещения эта задача казалась не постижимой, но вот один листок выпал из рук девушки, которая тут же нагнулась, дабы поднять его. На стороне, что была повернута лицом к потолку, можно было рассмотреть какие-то строки, но разглядеть написанное не удавалось, как и то, что было изображено на другой стороне. Но вот в комнате неожиданно появился свет, и Марли в первый миг неожиданности увидела, что на листе была изображена очень знакомая девушка, а с другой стороны, просвечивалось всего несколько слов: «… она не что иное, как дуновение ветра, приносящего…». — Кто здесь? — Донесся до слуха аристократки знакомый голос: в двери появилась фигура Бенедикта, и гостья Обри-холла заметно выдохнула. — Боже мой, Бенедикт, Вам удалось меня застать врасплох и взбудоражить! — У него не было привычного галстука на шее, пиджака и жакета, а лишь белоснежная рубаха с расстегнутыми сверху пуговицами и брюки. — Марлена? Что Вы делаете здесь посреди ночи? — Удивился мужчина, а когда его глаза опустились к рукам юной леди, то он тут же подскочил, аккуратно забрав свое. — Это Ваше? — Да… Я-то думал, где их оставил. — Он бережно закрыл свои наброски, вопросительно смотря на наследницу Эрншо. — Я и не знала, что Вы и пишете, Бенедикт. Почему Вы ни разу не рассказывали об этом? — С восторгом поинтересовалась Марли. — Не люблю распространяться и бахвальствовать своими…. Талантами. Но Вы так и не ответили на мой вопрос: что Вы здесь делаете? — Оу, — она неловко опустила взгляд, рукой заправив локон себе за ухо. — Я хотела выйти, подышать свежим воздухом, но двери закрыты, и я искала другой выход. Прошу прощения, что без разрешения бродила поместьем. Но сейчас не об этом, забудем. Я и предположить не догадывалась, что Вы пишите, не только рисуете. — Неловкость тут же исчезла, и на ее месте появился задор и живой интерес. Бенедикт усмехнулся, в который раз доказывая девушке, что его харизма неотразима. — В таком случае, предлагаю провести Вас на улицу и заодно немного посплетничать. — Я с величайшей благодарностью и радостью принимаю Ваше предложение, Бенедикт. Мужчина шутливо подставил свой локоть, и женская рука легла на него, отчего Бриджертон почувствовал себя увереннее и его сердце, как ни странно, успокоилось. Они покинули комнату, и лорд повел спутницу коридорами к выходу на улицу, однако когда они дошли до лестницы, внезапно для брата виконта, рука Марлены соскользнула с его локтя, а сама девушка подойдя к достаточно широкому поручню и сев на него, легко съехала по нему вниз с широкой улыбкой на губах. Мягко говоря, Бен был поражен и…. Приятно удивлен. Леди Эрншо ловко спрыгнула на пол, а повернувшись лицом к джентльмену, кивнула в сторону тех же поручней. — Ну же! Попробуйте! Это весело. — Она бы рассмеялась, сдержав себя только из-за того, что их не должны были ни в коем случае застать. Бену же захотелось впасть в детство: это чувство появилось из ни от куда, и не заметив ничего, он очнулся, когда уже спустился по перилу вниз, а юная мисс запрыгала на месте, бесшумно захлопав в ладоши. Мужчине захотелось приобнять спутницу за талию и поцеловать в висок, но уж сей порыв ему пришлось сдержать. Потопая в веселом блеске карих глаз, Бенедикт Бриджертон продолжал вести красавицу, ощущая ее нежную руку на своем локте. Они тихо перешептывались в темноте, ведь свечу оставили в гостиной, что делало этот момент глубоким и интимным. Как только собеседники вышли на улицу, им в лицо ударил свежий холодный воздух, наполненный сыростью после дождя, как трава росинками по утру. Шоколадные женские волосы развеивались по ветру, который ласкал и ее шею, тревожил легкую ткань ночного платья и халата. Сверчки цвиринькали где-то в траве, вдалеке слышалось шуршание ветвей деревьев. Мужчина куда-то отошел, попросив немного подождать и подержать его альбом, скрывшись в темноте особняка. Через несколько минут средний Бриджертон показался на ступенях, держа в руках два стула, которые он поставил неподалеку от цветочных арок. — Уверен, что стоять будет не так комфортно, а сидеть на мокрой траве — то еще развлечение. — Когда аристократка опустилась на предложенный стул, то почувствовала, как джентльмен накинул на ее плечи покрывало. — Скажите, если станет холодно, мы сразу же вернемся обратно. — Мне приятна Ваша забота, Бенедикт. Благодарю. — Молвила рубиновая дебютантка после того, как художник опустился на второй стул рядом с ней. — Для меня честь. В ночной тишине, которая нарушалась лишь звуками леса, укутанная в покрывало девушка и широкоплечий мужчина с ней рядом, погрузились в молчание, наслаждаясь волшебной тишиной вокруг. Пусть их уста молчали, говорили души, слова которым диктовал не разум — сердце. Марлена смотрела на затянутое облаками небо, а Бенедикт глядел на нее. — Днем, когда шла беседа об охоте, Вы выглядели напуганной. — Прошелестел мужской голос. Девушка вздрогнула, посмотрев на аристократа. Она помолчала несколько секунд, сформировывая мысль, которую хотела выпустить на волю. — Вы, верно, когда-то слышали о кончине моего отца? — Бен утвердительно кивнул: об этом ужасном событии знали все, однако вскоре забыли и не предавали большого значения. — После этого я стала бояться оружия, каким бы оно ни было, а также за тех близких, которые имеют с ним дело. — Но столовые ножи — это тоже оружие. — Нет, это другое. — Запретила Марлена, попытавшись разглядеть зеленые, с голубым отливом глаза Бриджертона в ночной темени. — Только пожалуйста, никому не говорите о моем страхе — я рассказала Вам, потому что доверяю. — Я не предам доверия мне оказанного. — Кивнул мужчина, про себя подумав. — «Она беспокоилась обо мне?». — С одной стороны эта мысль согревала душу и подавала какие-то надежды, но с другой… — Вы не пытались преодолеть сей страх? — Нет. — Отрицательно качнув головой, ответила красавица, продолжая рассматривать мужские черты. — Моя мать ловко владеет револьвером, Кристина тоже училась его держать в руках, а я… Я хотела в будущем стать достойной преемницей, носительницей титула маркизы, а когда пришло время, то мне захотелось отстрочить этот момент на некоторое время. — Увы, я не в силах полностью понять, что Вы чувствуете, дорогая Марлена, но всю жизнь наблюдая за старшим братом, могу утверждать, что нести бремя и ответственность за семью — трудная задача. — Он мягко, как бы спрашивая, дотронулся до нежной женской ладони, забыв о том, что у них обоих нет перчаток. Леди позволила себя коснуться, оставив ладонь в руках мужчины: они были теплыми, немного шершавыми, но на ощупь приятными. — Определенно не стоит пытаться в одиночку справляться с трудностями — надежный партнер поможет справиться со всем. — Партнер должен быть не только надежным, caro amico. — Улыбнулась брюнетка, смотря из-под ресниц. То, как она назвала мужчину на неизвестном ему языке, было скорее признание самой себе, точнее сказать, принятие. Блеск карих глаз, изгиб губ, голос и просто ее присутствие рядом — приятно будоражило Бенедикта Бриджертона. — Мы должны любить друг друга, должны создать взаимопонимание и принимать друг друга такими, какие мы есть, поддерживать. А не быть сожителями. — Вы желаете замужества. — Моего замужества желают правила наследования и традиции общества, а я желаю найти любовь всей своей жизни. Это две совсем разные вещи. Джентльмен понимающе и согласно кивнул, пока в голове тут же выстрелила мысль: как переводиться то слово или слова, что она сказала. — Ты сказала что-то вроде: оми… Коро. — Каро амико. — Поспешила поправить она собеседника. — Да. Что это значит? — Что это значит? — Уточнила Мария Магдалина, закусив губу, криво улыбнувшись. — Друг. Дорогой друг. — Выкрутилась. — Изысканно звучит. Карие глаза опустились на их руки, которые все еще держались вместе. — Вам кто-нибудь говорил, что у Вас красивые руки? — молвила она, проведя пальцем по мужской ладони. — Руки? Вполне обычные. — Пожал плечами Бриджертон. — Это только Вам так кажется. Разговаривали они очень долго. С каждым словом узнавая что-то новое друг о друге, становилось спокойнее. Марлене Эрншо удалось уговорить caro amico поделиться своими писаниями и набросками, взамен пообещав показать и свой альбом. Время пролетело с небывалой скоростью, усталость брала свое и девушка начала клевать носом, ее спутник счел верным свернуть их уютные и умиротворенные посиделки, сопроводив прелестную мисс в ее покои. Смотря на то, как красавица-аристократка пытается не заснуть, то и дело встряхивая распущенными волосами, спадающими на плечи. Она буквально стояла и уже спала, что было так мило и забавно. Однако со стороны джентльмена было бы неправильно задерживать в столь поздний час миледи, как бы заманчиво это ни было. К сожалению, дочери маркиза, в предоставленных ей набросках рисунков не оказалось того, которого она видела прошлой ночью, соответственно отыскать и тех нескольких слов ей не удалось. Впрочем, не беда, ведь рисунки были воистину прекрасно прорисованными их создателем, как и те писания, которые тот сочинял на досуге или во время приплыва вдохновения. Его тексты были порой экзотическими, местами наполненными юношескими амбициями и мужским эго, которое просыпается довольно часто, если смотреть на то, что это он писал около пяти-семи лет назад. В целом, читать было легко и интересно, особенно когда пытаешься понять те чувства и смотреть глазами писателя. В рисунках же просыпалась тонкая и чувственная натура автора. Можно было заметить и будущие изображения женских натур, еще не завершенных. Вот набросок натюрморта, а следом за ним девушка залюбовалась тем, насколько тонко была прорисована женские предплечья, шея, часть лица, на котором сияла улыбка. Не было видно ни глаз, ни волос, только изящная шея и хрупкие плечи, улыбка, от которой невозможно оторвать глаз — кто эта женщина, чье очарование изобразил Бенедикт? Он в нее был влюблен или любит до сих пор? Укол ревности возник в ее душе, но потом нечто внутри ее подсказало, что ее волнения напрасны.       Мысли Бенедикта Бриджертона были иными. Просматривая наброски пейзажей, любительские портреты, очевидно, сестер девушки, мужчина задумался о тех словах, которые она сказала ему накануне. Замужество. Она хочет любить и быть любимой, но для благородной представительницы аристократического общества без брака это невозможно, и то, что она это понимает и в какой-то степени готова стать женой для человека, который выберет ее и которого выберет она. Это достойно восхищения. Но готов ли он взвалить на себя ношу благоверного супруга и соответственно, стать главой дома, самим маркизом? В этот вечер он выпил достаточно спиртного, чтобы погрузиться в размышления, а утром, когда его с головой накрыло похмелье, он решил, что лучше он будет наслаждаться не бутылкой вина в одиночестве в моменты напряжения, а вниманием и поддержкой супруги, которая при желании разделит с ним эту бутылочку. Думать о браке, в то время как он даже не признался в своих чувствах и не ухаживает официально — глупо. Для начала необходимо получить подтверждение от самой Марлены, которое он получит в городе, ведь сейчас коронное время его старшего брата, которое он не в праве затмевать собой. К тому же будет больше времени подумать, как правильнее выразиться и подобрать слова. И Элоиза перед поездкой в Обри-холл говорила, что ей бы понравился какое-то украшение…. Об этом тоже стоит позаботиться. Боже, как же это было ново и удивительно! Виконт Бриджертон в самый последний момент сделал предложение мисс Эдвине Шарма, в последствии чего новость о помолвке разлетелась со скоростью света, чему поспособствовала и леди Уислдаун. Ее Величество поддержала свой бриллиант, потешившись тем, что Эдвина выбрала себе идеального кандидата в мужья. Было также решено, что бракосочетание полностью устроит и спонсирует королева, ведь она не могла пропустить сие событие. Теперь же все внимание было уделено Шарме-младшей, в то время как Эрншо-старшая вернулась к своим каждодневной рутине: занятиям в Королевской академии и попытками наладить контакт в женской части аристократии на раутах, изредка заглядывала в фельетоны леди Уислдаун и проводила время в библиотеке либо в своей комнате, предаваясь мечтам, которые уносили ее в мир грез как можно дальше от реалий жизни. За несколько дней до бала маркизы Эрншо, мисс Марлена с камеристкой возвращалась домой из академии искусств — на дороге как раз стояла и ждала их карета — как мистер Бриджертон, средний брат виконта, подоспел к тому моменту, как девушка хотела сесть в карету. Он интересовался у «приятельницы», какие у нее планы завтрашним днем и сможет ли она уделить ему немного своего времени в первой половине дня. Леди Эрншо согласилась встретиться и ответила, что будет ждать его. Когда тронулся экипаж, младая аристократка по-глупому и неудержимо улыбалась, смотря в око: он придет к ней в гости завтра. Что же надеть? Хочется предстать перед гостем во всей красе. Но вопрос того, ради чего он напросился на визит, остается открытым. Скорее бы наступил следующий день. Оставшийся день прошел вполне обычно, а вот ночью старшая наследница долго не могла сомкнуть глаз, но наконец ей удалось отключиться и проспать до утра. Утром юная мисс чувствовала себя сонной и возбужденной одновременно: сидя перед зеркалом и позихая, пока ее шоколадные волосы убирает в прическу камеристка Анна. На плечи и спину спадали вьющиеся локоны, а выше макушки красовались заколки, держащие некоторые волосы убранными в косички. Как только волосы и лицо аристократки было приведены в порядок, ей подали платье, помогая его надеть. Наряд был в благородных зеленых тонах и имел короткие рукава-фонарики, квадратную горловину, по середине которой красовалась золотая брошка с жемчужинами, и в точно таком же стиле, на талии был повязан поясок. — Анна, как я выгляжу? — Покрутившись вокруг своей оси, поинтересовалась Марлена, вопросительно посмотрев на горничную. — Мисс, Вы прекрасно выглядите. — Успела ответить женщина, как в двери постучались, и послышался голос дворецкого. — Мисс Эрншо, к Вам пришел с визитом мистер Бенедикт Бриджертон, я сопроводил гостя в гостиную. — Отлично, Арнольд. Я уже иду. Маркизы дома не было, ведь она отправилась на «чаепитие» с подругами, хотя на самом деле, они больше сплетничали, нежели распивали чай. И сейчас главной в доме осталась Мария Магдалина, следовательно, как временная хозяйка городского поместья, должна была встречать любых пришедших гостей и потчевать их угощениями. Гость, пришедший к ней сегодня, был ожидаемым и желанным. Нанеся последний штрих — парфюм на зону шеи и декольте, а также кожу за ушами — она вышла из своей комнаты, спускаясь по лестнице вниз и проходя в гостиную. Когда мужчина услышал звук ее шагов, то обернулся, встречаясь со сверкающими карими глазами и розовыми губами, изогнувшимися в сдержанной улыбке. Марлена смотрела на Бенедикта, сегодня выглядевшего как-то по-особенному: классический фрак темно-синего оттенка, молочная рубашка, жакет с сине-золотистыми завитками, который был виден только из-за того, что пиджак не был застегнут на все пуговицы. И что самое важное, в него в руках был букет кремовых роз и какая-то широкая, квадратной формы, бархатная коробочка темно-бордового оттенка. — Бенедикт, доброе утро. — Нацепив привычное ей выражение, промолвила приветствие девушка, еще раз пробежавшись по джентльмену взглядом. — Вы собрались на светский раут, о котором я не осведомлена? — Нет, леди Эрншо. Боюсь, что я бы предпочел не знать и не бывать на всех раутах, о которых меня посвятила матушка. — Они усмехнулись. Он подошел ближе, протягивая приятельнице букет и коробку. — Для меня было бы честью, если Вы, Марлена, примете от меня этот скромный подарок. — У нас есть какой-то повод для подарков? — Спросила мисс, принимая цветы и бархатную коробочку, которая была довольно легкой. Хозяйка подошла к столу, положив дары и кивнув Анне, дабы та налила воды в вазу и поставила туда розы, после чего обернулась на аристократа. — Мне приятно получить подарок. Что здесь? — Откройте ее сейчас, а после я продолжу говорить дальше. — Звучит заманчиво. — Шевельнула бровью наследница Эрншо, и послушавшись caro amico, открыла крышку… Зрачки расширились, а пальцы замерли над подарком. На мягком покрытии лежал лист бумаги, на котором была изображена девушка, играющая на фортепьяно, явно увлеченная той мелодией, которую исполняет. У виска свисала прядь волос, черты были потрясающе переданы с черт хозяйки, которой являлась она сама. Рядом с ее портретом, на подушечке был прикреплен кулон, который представлял собой золотую цепочку с кровавой каплей из рубина, искусно гравированный ювелиром. — Mamma mia… Бенедикт Бриджертон подошел к мисс Эрншо ближе, остановившись всего в шаге от нее. Глаза искрились удивлением и удовольствием, ее губы были чуть приоткрыты, и она сама смотрела на него снизу вверх, чуть приподняв подбородок. — Человек живет воздухом, водой и пищей, писатель существует благодаря перу, художник — кисти, а я с недавних пор живу лишь Вами. Каждый танец, каждая беседа, нежный взгляд, я бережно храню в своих воспоминаниях, а в дни, наполненные мраком, достаточно лишь вообразить улыбку, близкую сердцу моему. — Знатница стояла не шевелясь, лишь впитывая слова, которые говорил ей кавалер: перехватывало дух, а в груди трепетало сердце, точно соловей, который вот-вот вырвется из клетки. Бенедикт же затаил дыхание, а из-за того, что в его висках отбивало удары сердце, он не слышал своих слов, однако смотря на реакцию возлюбленной понимал, что говорил все правильно. — Остается лишь гадать, смогу ли получить ответ, который подскажет мне, буду счастлив я, иль же нет. Ожидающе смотря на рубиновую дебютантку, Бриджертон замолк с надеждой получить желаемый ответ. Все вокруг затихло и появилось впечатление, будто они остались одни если не в мире, то в этом помещении так точно, хоть у дверей стоял дворецкий. Молчание изнуряло и заставляло знатно понервничать. Марлена будто испытывала его терпение и спокойствие. — Я не мастерица слова, Бенедикт, но мои слова и чувства также искренни, как и Ваши. Я многого могу не знать и быть неуверенной, однако я уверенна до конца лишь в том, что люблю. Люблю Вас. — После сказанных слов, девушка почувствовала небывалую легкость и радость, а мужчина забыл, как правильно дышать. Глаза заискрились новыми чувствами, с которых спали оковы сокровенной тайны. Мужчина приблизился к девушке еще ближе, взяв ее руки в свои и поднеся их к губам, поцеловал тонкие женские пальцы. Рубин посмотрела на дворецкого, нахмурившись. — Арнольд, даже в такой волнительный момент ты нас не оставишь? — Леди, я обещал Ее Сиятельству, что прослежу за Вами и младшими мисс. — Я беру всю ответственность на себя и буду благоразумной, оставь нас, пожалуйста. Дворецкий покорно поклонился, и выходя, закрыл за собой двери, все же оставшись стоять на страже уже за ними в коридоре. Пара опустилась на мягкий диван, когда дева оставила дары на круглом столике рядом с вазой с цветами. Средний Бриджертон продолжал держать женские пальцы в своих руках, немного поглаживая их, будто ее руки были единственным, что держит его от пробуждения. — Что? — Поинтересовалась Марлена Эрншо, улыбаясь. — Любуюсь веснушками. Не помню, дабы прежде встречал хоть одного человека, которому они так прекрасно подходили. — Ничего примечательного — веснушки, как веснушки. — Это только Вам так кажется. — Они рассмеялись: на душе было тепло и светило ярко солнце. — Я могу просить об одолжении? — Все, что угодно. — Caro amico, не согласитесь ли Вы быть моим партнером на предстоящем балу? — Вы все еще зовете меня другом? — Девушка бросила на него лукавый взгляд из-под ресниц, слегка закусив губу. — Я умолчала о точном переводе своих слов: никогда не обращалась к Вам таким образом, как к другу. Сaro amico дословно переводиться как дорогой друг, это верно, но я имела в виду сердечный друг, что еще означает возлюбленный. — Боже, как ловко миледи обвела меня вокруг пальца. Я восхищен и несколько растерян. — О не стоит, Бенедикт, я поступила не честно. — Элегантно, хитро и предусмотрительно. — Не стану с Вами спорить. Так Вы будете моим кавалером на балу, которые устраивает моя семья, милорд? — Кому, если не мне сопровождать миледи на ее балу? Для меня честь. Увы, на сегодня им пришлось расстаться: девушка была приглашена на променад в компании с несколькими леди и двумя джентльменами, которые сопровождают своих сестер. У Бенедикта Бриджертона не было особых планов, кроме как выслушать расспросы матери и младших сестер о том, как же все прошло у них с художницей. Конечно же, мужчина возвращался в приподнятом и вдохновленном настроении: все прошло куда лучше, нежели он ожидал и готовился. Подарок возлюбленной понравился, его признание ее обрадовало — менял слова и подбирал правильные чуть ли не всю ночь. Сегодня, да и не только в этот день, его ничто, и никто не огорчит.       По возвращению в Бриджертон-хаус, его, как и ожидалось, встретили вопрошающими взглядами, начиная вдовствующей виконтессой и заканчивая милой Джосинд. Бена буквально окружили, стоило ему появиться в гостиной, но видя взгляд и улыбку своего второго сына, мадам Вайолет поняла все без лишних слов. Впрочем, Колин не стал исключением в считывании поведения старшего брата, а вот Гиацинт, Грегори и Франческе не хватало более подробных деталей. — Дети, как подойдет ваше время признаваться в чувствах и принимать эти чувства, ваши старшие братья и сестра расскажут, как все происходило у них, — прервала многочисленные разговоры младших детей, вдова, садясь рядом с Бенедиктом на мягкий голубой диван. — Мама́, но нас раздирает любопытство! — Заметила мисс Гиацинт, стоя напротив матери и брата. — Придется укротить свое любопытства, как подобает истинной леди, дорогая. — Нежно улыбнулась Вайолет, давая понять младшей дочурке, что на этом разговор окончен. Джосинд было достаточно этих слов, чтобы больше не докучать расспросами, поэтому они с Грегори вернулись к своему прежнему занятию — шахматам. Франческа удалилась в свою комнату, дабы продолжить наслаждаться чтением очередного так называемого «женского романа», а Колин сел напротив Бена и матери, прислушиваясь к их разговору. — Теперь рассказывай: я желаю знать все, что происходило после того, как ты закрыл двери Бриджертон-хауса. — Матушка, беспокоится не стоит — я был собой и это утро запомню на всю жизнь. К тому же, у Вас сейчас много дел, связанных со свадьбой виконта. — Уж поверь, мой дорогой сын, что устраивать свадьбы и заботиться о прочих мелочах также волнительно, сколь и приятно. И еще: побеспокоится все же стоит, ведь в случае того, что у вас с мисс Эрншо все серьезно и чувства будут точно понятны, дело дойдет до помолвки, а за тем и до свадьбы, у тебя будут все права стать маркизом, главой рода. — Женщина с материнским беспокойством и заботой взяла руку сына в свои, заглядывая ему в глаза. — Но это будет потом: я очень рада за тебя и то, что ты нашел свою любовь. — Благодарю, матушка.       С возвращением маркизы Летиции — что было намного позже, за ужином — когда вся семья, носящая фамилию Эрншо, собралась за одним столом. Мать семейства делилась последними новостями, о которых ей поведали старые знакомые, по очереди уделяя внимание беседе с дочерями, пока наконец, не пришла очередь ее старшей наследницы — Марлене. — Дорогая, как прошел твой день? Моя девочка вся светиться. — Она поставила локтя на стол, облокотившись лицом о руки, ожидающе улыбаясь и предвкушая новые сплетни, либо же более интересные новости. Женщина не ошиблась и никогда не ошибалась прежде. — Madre. Ди, Алессия и Кристина уже знают об этом, — начала девушка и выдохнув, продолжила. — Сегодня утром, вскоре после Вашего ухода, ко мне с визитом прибыл Бенедикт, точнее, мистер Бриджертон и признался мне в любви. Я приняла его предложение об ухаживании: завтра мы выйдем на променад по Гайд-парку, а на нашем балу он будет моим партнером. -Ecco la volpe furba: пришел тогда, когда никого из старших родственником леди не было дома! — Прошу заметить, что свое свободное время назначила я еще вчера, когда возвращалась из академии. — Не думай оправдывать своего кавалера. Однако я счастлива, что моя дочь повзрослела и может принимать самостоятельные решения. — Заметила Летиция, откинувшись на спинку стула. — Я так понимаю, что завтра должна сопровождать тебя — виконтесса Бриджертон тоже будет? Нам необходимо спланировать семейный ужин, дабы мы все могли ближе познакомиться. — Madre, но еще слишком рано. — Напомнила младая аристократка, сделав несколько глотков воды. — Я же не говорю, что ужин будет прямо завтра, Марлена: нужно столько всего подготовить и спланировать, к тому же в этот понедельник мы даем званый вечер, на котором, возможно, будет Ее Величество, чье благословение не мало важно получить. — И ты не спросишь, достоин ли он меня? — Помолчав, поинтересовалась Мария Магдалина. — Если ты приняла его ухаживания, если твое сердце выбрало его, и ты чувствуешь с ним счастье, то он достоин тебя. Потому что я бы не воспитала ни одну из вас, девушки, по-другому. Также, — поймав взгляд рубиновой дебютантки, вдовствующая дама продолжила. — Если ты готова ответить согласием на предложение, которое тебе поступит, чувствуя при этом хоть малейшее сомнение, сразу же отвечай отказом. Если не до конца «да» — это сто процентное нет. И это всех касается. — Мы услышали, Madre. — Ответили дочери почившего маркиза. — Раз пока что мы все обсудили, приступим к ужину. Марлена, с тобой мы поговорим позже и отдельно, нам есть что еще обсудить. И последнее: мистеру Моргану я расскажу о Бенедикте Бриджертоне сама.       Выходные пролетели довольно быстро, учитывая то, что дел и планов было море, в которое также необходимо было учитывать малое количество времени. Оставшиеся приготовления, последние утверждение платьев и развлекательной программы для гостей, место для правительницы, променад мисс Эрншо старшей с кавалером…. Летиции всегда нравились такие суматохи, но в некоторые моменты она была готова поклясться, что поседеет раньше, нежели ей положено. Но маркиза обязана все устроить, ведь это важно для нее самой, дочерей, рода…. Все эти заботы доверил ей Джейкоб Эрншо, ее покойный gatto goffo, который доверял ей больше, нежели кому-либо еще. Когда ее обязанности будут выполнены, женщина решила для себя, что переедет в какое-нибудь небольшое поместье и будет коротать свои будни нянчась с внуками, читая книги и нанося визиты приятельницам, либо приглашая их к себе. Может быть, если будет еще в силах, то посетить и родной дом, где главами сейчас выступают ее старший и младший братья, а пожилой отец ушел на заслуженный отдых: явно ворчит при любой возможности, если что-то не нравиться.       Вечер бала выдался довольно душным, но приглашенным гостями не помешало прибыть вовремя и отказаться от его посещения. Молодые леди, только в этом году вышедшие в свет, не могли нарадоваться и не восторгаться тем, что тематикой бала была всеми известная и любимая история о трагичной, но настоящей любви Ромео и Джульетты. Да и не только они. Гувернанткам пришлось очень постараться, дабы придумать и заплести своим леди прически, похожие на те, которые заплетали те девушки из поэмы. Впрочем, все дамы постарались добавить в свои наряды элементы и дух Вероны, а вот джентльмены остались при своих праздничных фраках. Бальные залы были украшены цветами и лентами, говором и смехом гостей, музыкантами, исполняющими веселые и пленительные мелодии, о которых было оговорено еще до начала мероприятия. Напитки стояли на столах и разносились слугами, десерты и другие угощения также заняли свои почетные места на столах, у которых собирались дамы и господа, заводя беседу и угощаясь предложенными яствами. Маркиза со всем присущим ей величием и гостеприимством встречала аристократов приветственной улыбкой и формальным обменом любезностей, следя за тем, дабы никто не заскучал и не остался без собеседника. Все шло хорошо и оставалось надеяться на то, что так продолжиться и до конца светского раута. Сама же Марлена еще не появилась в зале и отчего-то опаздывала, в то время как семейство Бриджертонов уже было здесь: старшие братья и Элоиза с виконтессой. Летиция Эрншо не забыла уделить свое особое внимание этой семье, пообщавшись с Вайолет Бриджертон. Вот только продолжала беспокоится о том, что дочери все нет, хотя она дала ей слово, что не опоздает — а ведь первый танец сего вечера уже приближался! Впрочем, Марлена не соврала… бросив мимолетный взгляд на ухажера старшей наследницы, Летиция увидела, как тот неотрывно смотрит в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, медленно приближаясь к ней. А посмотрев немного выше, поняла отчего хмыкнула, переглянувшись с Вайолет Бриджертон, стоящей в другой части зала, отсалютировав той бокалом, получив в ответ тот же жест. Темно-алая ткань женского платья едва касалась мраморных ступеней, юбка передавала плавные движения своей хозяйки, и не смотря на правила и моду, заметно подчеркивалась талия. Благодаря рукавам-бабочкам, которые по краям имели золотистые тонкие узоры, можно было отчетливо заметить, насколько девственные, молодые руки девушки были тонки, а плечи — хрупки. Вырез был треугольный, обнажая кожу, укрытую достаточным количеством родинок и…. С тонкой шеи на округлую упругую грудь свисала золотая цепочка, держащая каплевидной формы рубин в такой же золотой огранке. Мужской взгляд поднялся к лицу возлюбленной: шоколадные волосы не были заплетены, плавными, мечтательными кудрями свисая на спину, а в ушах покачивались совсем небольшие сережки. Ее руки нежно придерживали подол платья, чтобы не упасть, пока она идет по ступенькам, а торжественный взгляд карих глаз незаметно кого-то искал, параллельно оглядывая пришедших гостей. Собравшиеся в здешнем зале мужчины поглядывали на последнюю, кого они не приветствовали пока что этим вечером, а леди обсуждали наряд, по их мнению, слишком открытый и совсем не скромный. К тому времени, как мисс Эрншо спустилась вниз, поравнявшись со всеми, к ней вовремя подоспел средний Бриджертон, предлагая свою руку для танца. Ладонь Марлены легла на ладонь Бенедикта, который мягко сжал ее пальцами, ведя к собравшимся парам, ожидающих, когда начнется танцевальная мелодия. Первым, как и положено, бал открывала кадриль. Веселая мелодия прекрасно сочеталась с не совсем легкими движениями танца: необходимо было иметь железную выдержку и идеально отточенные навыки, дабы на ура станцевать этот танец. — Вы всех возмутили своим платьем, — заметил джентльмен, когда партнерша вновь вернулась к нему. — А Вам оно нравиться? — Хмыкнула Марлена, передавая себя в руки партнера. — Бесспорно, да. — Ответил Бенедикт. — Вы воплотили Джульетту Капулетти на сем балу. — Так значит, Вы являетесь моим Ромео Монтекки? — Незаметно прищурившись и стрельнув глазками, парировала девушка, кружась в танце. — Буду им, только участь этой пары нас не настигнет, я уверен в этом. В это же время, пока молодые наслаждались небольшими диалогами, музыкой и отсчитывали шаги кадрили, более старшее поколение даже в моменты празднеств подвергалось работе, в особенности почтенные дамы и известные свахи общества, планируя возможные помолвки и всего того, что касается выгодных для их семей союзов. У многих из них тема любви даже не обсуждалась, но находились и такие личности. Мэри Шарма вместе леди Данбери, а также леди Эрншо и Бриджертон стояли рядом, образовав условный круг, в котором обсуждались партии, которые были необходимы не только для родов, но и которые обретали себе человека по сердцу. — Похоже, что оба Ваши старшие сыновья, леди Бриджертон, обретут семьи в этом году. — Точно подметила Агата Данбери, смотря на добрую подругу, держащую в руке бокал вина. — О, я надеюсь, что этому ничто не помешает. — Кивнула Вайолет, мимолетно бросив взгляд на Энтони и Бенедикта, которые танцевали со своими дамами сердца. — Мисс Марлена Эрншо и мисс Эдвина Шарма — прекрасные девушки, по-своему утончённы и воспитаны выше всяких похвал. — Благодарю, — признательно ответила леди Мэри, смотря на будущую свекров дочери. — Кэйт вложила много усилий, дабы Эдвина постигла все, что знаем мы сами и открыла для себя новые горизонты. Если бы не моя старшая дочь, я бы не справилась одна. — Эдвина настоящий бриллиант, Ее Величество не ошиблась с выбором. — Задумчиво кивнула маркиза Летиция. — Марлена взяла лучшее, что было в ее семьях, к которым она принадлежит, в ней сплетаются пылкость нрава и аристократизм, я горжусь этим. — И это и впрямь повод для гордости, мадам Летиция. — Поддержала итальянку, Мэри Шеффилд-Шарма. — Приятно слышать. — Улыбнулась краешком губ вдовствующая маркиза, после чего посмотрела на Вайолет Бриджертон. — Конечно, сейчас, возможно, не совсем подходящее время, однако считаю, что и подходящее одновременно. — Виконтесса стала более внимательно прислушиваться к словам матери Марлены Эрншо, сосредоточив свое внимание на ней. — Нам стоит поближе познакомиться и пообщаться, раз наши дети намерены развивать и поддерживать свои чувства. Предлагаю встретиться за ужином, возможно, где-то через неделю? — Мы послезавтра идем на ужин к леди Данбери и семейством Шеффилд, а после в ближайшее время будем свободны. — Отлично, тогда после бала я отправлю официальное приглашение к нам, коли никто не против. — Мы будем только рады пообщаться с Вами и Вашей семьей, маркиза. — Благодарно ответила вдовствующая виконтесса, широко улыбнувшись. До конца французской кадрили осталось всего несколько мгновений, и как только музыка затихла, а партнеры первого танца отдали честь и благодарности друг к другу, в дверях после объявления, во всей роскоши появилась королева. Аристократы, не смотря на неожиданность, склонились в приветственных поклонах, после чего выпрямились, и хозяйка праздника направилась к царственной особе, за которой следовал верный Бримсли и кипа фрейлин. Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая оглядела зал, неопределенно сжав губы. — Ваше Величество, для меня большая честь приветствовать Вас на сегодняшнем балу, — поприветствовала маркиза Летиция Эрншо королеву, чей взгляд остановился на парах, еще не успевших разойтись. — Я тоже удивлена тем, что пришла сегодня. — Молвила супруга короля в ответ. — Надеюсь, мое время окупиться. Летиция незаметно выдохнула, предложив сопроводить Ее Величество к уготованному стулу, имитированному под трон и стоящему на возвышении от всей толпы. Когда женщина шла, то все расступались перед нею, не смея посмотреть в глаза, наполненные величием и королевской надменностью. Как только правительница и ее свита заняли свои места, давая время, дабы перевести дух, некоторые аристократы решались подойти с приветствиями, пока не начался новый танец, после которого, в центр освободившейся залы, вышли актеры, переодетые в двух влюбленных, стали по очереди радовать зрителей звонкими голосами, исполняющими арию, восхваляющую любовь. После танцы возобновлялись вновь, между которыми было время для передышки и бесед. Некоторые позволяли выйти на небольшую веранду либо во дворик, чтобы подышать свежим воздухом и побеседовать в более приватной обстановке. В одном из перерывов меж танцами, маркиза посоветовала дочери и ее кавалеру поприветствовать Ее Величество, что они и сделали после вторых своих танцев, в котором Бену пришлось составить компанию мисс Коринг, а Марлена — лорду Ламли. — Ваше Величество. — Ваше Величество, — одновременно пара поклонилась королеве Шарлотте, приветствуя ее. Женщина скользнула взглядом по своему рубину, которая держала руку на локте Бриджертона. Очевидно, что в этом году многие леди потеряют нескольких претендентов в мужья, и только избранные приобретут себе супругов из этой семьи. — Мисс Марлена Эрншо, мой драгоценный рубин этого сезона. — Протянула мэм, ухмыльнувшись краешком губы. — Вы нацелены разорить семью Бриджертонов, забрав себе в мужья второго брата. — Вы льстите мне, Ваше Величество. — Скромно ответила художница, немного сильнее сжав пальцами ткань мужского пиджака. — Во всяком случае, у мистера Бриджертона есть все шансы завладеть рубином сезона, и дабы устроить двойную свадьбу вместе с виконтом, время пока есть. — Я весьма Вам признателен, однако вступление в брак для каждой пары — это величайшее событие, которое принадлежит лишь им, а коли две пары будут венчаться, тогда они просто затмят друг друга. После еще нескольких обменов любезностями, мисс Эрншо и мистер Бриджертон оставили королеву, и мужчина предложил оказать ему честь в еще одном, втором танце, на что Марлена не могла не ответить благосклонностью. — После сказанных Вами слов, мистер Бриджертон, не грешно и подарить третий танец. — Произнесла младая аристократка, когда они уже стояли на танцевальной площадке. Прием продлился до глубокой ночи, но королева не осталась до самого конца, пробыв на балу не больше часа. Танцы и беседы утомили всех, глаза слипались от желания заснуть, а ноги гудели после стольких движений. Гости уходили не все разом, прощаясь с хозяйками бала постепенно, и только самые стойкие ушли к часу ночи в свои городские дома. Бедные слуги убирались до самого утра, и только после им разрешили отдохнуть и подготовиться к новому рабочему дню.       Марлена не чувствовала к утру ног, а под глазами можно было с легкостью рассмотреть синяки от недосыпания. Маркиза предлагала остаться сегодня в постели и хорошенько отдохнуть, однако девушка и так с достатком пропустила лекций в академии искусств, посему переодевшись и все необходимое собрав, велела подать экипаж, в котором совсем немного удалось вздремнуть. Ступая по широкому коридору академии в поисках нужной аудитории, студентка подловила себя на мысли, что серый шум в виде косых взглядом и тому подобного, совсем перестала замечать. Впрочем, к ее присутствию постепенно начинали привыкать, и возможно совсем скоро, смирятся и вообще сфокусируют свое внимание на другом. Подойдя с этими размышлениями к двери класса, Мария Магдалина начала открывать двери, дабы войти внутрь, вот только остановила себя, услышав всего двое голосов, ей прекрасно знакомых. Неподалеку от дверей, стояло двое джентльменов, оперившихся о парты и пристально, с некоторой ненавистью, смотрящих друг на друга. Меркьюри и Бриджертон. Девушка, чтобы себя не выдать, даже перестала дышать и двигаться, слушая их напряженный диалог. — Слушай, Бриджертон, чем она отличается от натурщиц? Незамужняя женщина, в компании стольких мужчин… Ничего не говорит? — Абсолютно, Меркьюри. — Холодно ответил Бенедикт. — Вам плевать о том, что написала о ней Уислдаун сегодня? Хотя, и Вы там также играете одну из главных ролей. — Верно. Это даже смешно, что мужчина читает эту сплетницу — мне казалось, что это удел мамочек, которые находятся в поисках мужей своим дочерям и думают, к какой портнихе лучше всего отправить свою ненаглядную. Вас тоже это интересует? — Вы сейчас нарываетесь, Бенедикт Бриджертон. — В голосе мужчины зазвучала сталь, и он выпрямился во весь рост, смотря на соперника по перепалке сверху вниз. — Сей разговор начали Вы, мистер Меркьюри, я лишь отстаивал честь мисс Эрншо, — Бен продолжал спокойно парировать, стараясь сохранять самообладание. — Коли Вам больше сказать нечего, предупреждаю: более я не желаю, дабы Вы вели непристойные разговоры, порочащие честь семейство Эрншо, в особенности старшей из наследниц. По крайней мере, в моем присутствии, иначе ничего путного из этого не получиться. Марли отпрянула от дверей, завернув за угол, когда увидела, что к выходу направляется поверженный злоязычник. Когда последний отошел на достаточное расстояние от фактически пустой аудитории, молодая аристократка решилась войти внутрь, оставляя двери приоткрытыми. Она уверенно подошла к возлюбленному, остановившись с ним совсем рядом — тот поднял на нее взгляд. — Сaro amico, я все слышала. — Бриджертон поднялся, теперь уже смотря на девушку сверху вниз, и как только он это сделал, мисс Марлена обняла его, обвив руками его торс и прижавшись щекой к его груди. Это первый раз, как они обнялись. Первый порыв, на который она осмелилась. — Я благодарна, что Вы терпите все это, оставаясь на моей стороне. — Пустяки — защищать Вас, с того самого дня, мой долг. — Он мягко, как бы боясь спугнуть, обнял в ответ, а после чуть усмехнулся, вдыхая особенный женский запах. — «Я заговорил про долг, подобно брату, уму не постижимо». Стоя вот так и ничего не говоря, было спокойно. Чувство безопасности и единения обволакивало, невинные прикосновения будоражили, заставляя мурашкам пробежаться по всему телу, а сердце, как ни странно, спокойно билось в своем обычном ритме, все же издавая немного иное звучание своими ударами. Увы, пробыть в такой позе им суждено было недолго: услышав шаги, разносящиеся за дверью в сторону аудитории, Марлена ловко высвободилась из объятий Бенедикта, довольно шустро перемещаясь на к своему месту и принимая бесстрастное выражение лица, что довольно-таки позабавило мужчину.       Следующие несколько дней прошли спокойно для многих семей, не считая Бриджертонов. Состоялся ужин у леди Денбери, в компании Шеффилдов, родителей леди Мэри Шарма, который, как выразилась Вайолет Бриджертон, был «весьма познавательным». Эдвина должна была выйти замуж за родовитого и обеспеченного дворянина, дабы получить фонд созданный ее бабушкой и дедом по линии матери, однако по не знанию и сокрытию ее старшей сестрой, все пошло не так, как планировалось — скандала избежать не удалось. Конечно, никто кроме присутствующих тем вечером не знал о произошедшем, однако неприятный осадок остался, который с трудом можно скрыть улыбкой или безмятежным выражением. Впрочем, Бенедикт по секрету поделился положением брата с возлюбленной, которая дала слово не распространятся об этом, искренне выразив свое беспокойство и участие. Вдовствующая виконтесса же надеялась, что вечер у маркизы Эрншо пройдет без неожиданных сюрпризов и в менее напряженной обстановке. И к ее большой радости, так и было, не считая важных решений и некоторых проверок, которые предстоит выстоять среднему сыну семейства Бриджертонов. Ужин протекал более чем хорошо: каждый сидел на положенном ему месте, и никто не был обделен ни столовыми приборами, ни вниманием. Хозяева дома — маркиза Летиция и временный исполняющий должность маркиза Чарльз Морган — сидели рядом: мужчина во главе стола, а женщина по правую руку от него. По левую сторону от мистера Моргана посадили Бенедикта, рядом с ним вдовствующая виконтесса, напротив которой восседала Марлена. Разговор сам по себе завязался еще с той самой минуты, как гости переступили порог дома Эрншо, так и сохранив свою прежнюю динамику, пока блюда сменяли друг друга и наконец не пришло время перейти в гостиную дамам, а мужчинам остаться один на один за бокальчиком бренди. Слуги быстро освободили стол от всего лишнего, принеся два бокала, бутылку бренди и закуски, напоследок, сигареты. После ухода всех женщин, граф Морган показал истинное свое лицо: в нем выражалась серьезность, что говорило и о том, что разговор будет не абы какой, а жизненно важный. Мистер Бриджертон шутить также на сей раз не собирался, принимая во внимание то, что от него сейчас зависит не только его счастье, но и избранницы. — Что ж, полагаю, можно приступить к обсуждению насущных вопросов, которые интересуют всех нас, — заговорил старший мужчина. Крепкий напиток и все принесенное с ним, так и оставалось не тронутым. — Насколько я осведомлен о Вашей личности, мистер Бриджертон, то могу утверждать — право, не обижайтесь на меня — Вы человек творческий, что не есть недостатком, однако при этом не серьезный и довольно, так бы выразиться, не имеющий четкой цели в жизни. В светских кругах получаете не мало женского внимания, которым избалован каждый джентльмен, имеющий хорошее состояние и харизму. Поговаривать могут многое, но я намерен понять Вас и познакомиться лично, удостоверившись в правде или во лжи тех пересудов, о которых мне известно. Понимаете, о чем я? — Бен согласно кивнул, сохраняя хладнокровие и прекрасно понимая, к чему клонит собеседник, который тут же продолжил. — Как Вы знаете, придание барышень этой семьи весьма заманчиво, особенно той, которая замуж выходит первой и не отказывается от принятия титула. Согласись передать все обязанности и подтвердив об отсутствии всяких претензий, я обязан знать, что будущий глава сего семейства будет человеком достойным. Мисс Марлена и ее сестры с самого рождения постепенно обучались и продолжают обучаться всему, что обязана знать маркиза, и насколько я знаю свою старшую подопечную, она искренне любит свой дом и с подходящим ей человеком давно готова стать ее хозяйкой, однако если ее избранник не пожелает брать на себя сию ношу, она также оставит эту идею и отправиться хоть на край света. — Чарльз замолчал, давая молодому человеку хорошенько обдумать все изложенное только что. — Теперь же я желаю, дабы Вы высказались по сему поводу. Конечно же, коли намерения Ваши серьезны — иначе не вижу смысла этого ужина. Бенедикт некоторое время молчал, прокручивая все, что ему и так было понятно, но лишний раз обдумать все не помешает. Ответ уже был известен, оставалось лишь его озвучить. — Я понимаю всю значительность Вашего беспокойства и хочу уверить в том, что мои намерения на счет мисс Марлены Эрншо велики — как только будет готово кольцо, предложение не заставит себя ждать, будьте покойны. Я долго обдумывал, как поступить и старался подойти к вопросу с правильной стороны, в конце концов решив примерно следующее, — мужчина выдержал коротенькую, еле заметную паузу. — Я приму все обязанности главы дома, дабы обеспечить достаток и безопасность Марлены, ведь выходя за меня замуж, она отказывается от всех тех благ, которые были ей доступны при девичестве и под крылом родителей. Кем я буду, подвергнув леди неудобствам и прочему? Не джентльменом. Но так я поступлю только в том случае, коли она пожелает стать маркизой, в противном случае, я найду способ обеспечить нашу семью и не останусь без помощи своей семьи. — Что на счет ее обучения в академии? — Запрещать и запирать в комнате, дабы она ее не посещала не стану, как и высказывать недовольства. Все в ее руках, полная свобода выбора. Их беседа походила скорее на дуэль или спарринг, который происходил с помощью сабли без наконечника. Морган четко и ловко наносил удары словами, и такие же слова отражали удары, убеждая в том, что собеседник также имеет некий опыт в переговорах. Только через долгие четверть часа граф довольно улыбнулся, наполняя бокал Бенедикта Бриджертона ожидающим их обоих бренди. А отсалютировав друг другу и осушив свои сосуды, мужчины некоторое время разговаривали на менее напряженные темы, дабы разбавить поселившееся напряжение. Самые важные формальности были решены, дело оставалось за немногими другими, которые произойдут немного позднее. Чета Бриджертонов тепло распрощавшись с четой Эрншо, вернулась домой, когда на улице уже достаточно стемнело. Перед уходом семьи обменялись любезностями и пожеланиями доброго вечера и ночи: обе стороны остались довольными сегодняшним неформальным раутом. Следующая неделя протекала отчасти умиротворенно: английские подданные занимались присущими им делами, которые считались каждодневными, будничными. Совершались променады по Гайд-парку, читались выпуски Уислдаун, в которых находились самые подходящие или неподходящие персоны для знакомств и контактов, впрочем, ничего необычного. В Королевской академии искусств время вовсе пролетало с необычайной быстротой. Мало кто замечал, как быстро посещал и покидал учебное заведение, в особенности в таких случаях, когда часы проходили без всяких происшествий. Для сливок общества, для своих и среди своих, было решено устроить небольшой вечер — выпивка, картины, натурщицы… Студент Бриджертон согласился присутствовать на скромном пиршестве, однако не планировал оставаться надолго и становиться участником в развратных развлечениях товарищей. Пришел Бенедикт не к самому началу, а позднее, когда собралось достаточное количество гостей, которые уже начинали пускаться во все тяжкие, все еще находясь в трезвом виде и при здравом рассудке. К мужчине тут же подошла небольшая компания его знакомых, располагая к простому разговору и вину или виски, по настроению. Богоподобные натурщицы уверенно чувствовали себя в мужском обществе, не испытывая ни неуверенности, ни стыда. Они смеялись, фривольно вели себя, чем и привлекали пылающих молодостью джентльменов, не обремененных большими обязательствами перед семьей. Взгляды пожирали их, и некоторые уже отхватили дам в свое общество. Глазами Бен увидел пришедшего мистера Меркьюри, который вальяжно взял бокал с напитком со стола, присоединяясь к некоторым своим дружкам. Мужчина старался не обращать свое внимание на этого человека, но ему будто не сиделось спокойно, и он не мог не обратить на себя всеобщее внимание. Самонадеянный глупец. — Бриджертон, не ожидал встретить Вас на сим скромном вечере, — он расстался со своей компанией, приближаясь к брату виконта. Бенедикт переглянулся с товарищами, которые взглядом предлагали то ли помощь, то ли совет держать себя в руках, пусть их товарищ и не был слишком агрессивным по отношению к другим. — Холостяцкая жизнь ведь закончилась — не боитесь, что Ваша «дама сердца» прознает, в чьем обществе находитесь? — Боюсь, что Вы чересчур беспокоитесь моими личными делами. — Как известно, для семейства Бриджертонов нет ничего важнее чести, благородства и… любви. — Мистер М. хмыкнул, взбалтывая бренди в своем стакане. — И уж тем более, когда этой самой любовью добились столь высоких целей. Если кто-то и слышал треск или нечто похожее, то это пошло по швам терпение сэра Бриджертона, который нервно улыбаясь, передал свой бокал одному из товарищей, попрощавшись и любезно предложив выйти Меркьюри с ним на свежий воздух потолковать…       Марлена сидела перед зеркалом в своей комнате переодевшись в ночное платье и заплетя волосы в нетугую косу. Барышня только что закончила писать небольшое письмо, и с появлением ее служанки, протянула той конверт. — Возьми экипаж, пусть тебя сопроводит лакей в Королевскую академию, там найдите залу для отдыха на втором этаже — впрочем, услышите, где оно — и передайте конверт мистеру Бенедикту Бриджертону. — Леди, прошу прощения, но сейчас поздно и по правде говоря, мне страшно идти туда даже с лакеем. Прошу, я могу передать письмо в Бриджертон-хаус или же завтра лично в руки мистеру Бриджертону? — Скромно ответила прислужница, неуверенно опуская глаза в пол: она не раз видела кавалера молодой леди в поместье, но ей и правда было страшно ехать в академию вечером. — Амелия Барнз, здесь нет ничего страшного, а письмо очень важное и его передачу до завтра нельзя перенести. Лакей будет с тобой и защитит при необходимости, которой и не будет. К тому же, я даже разрешаю взять карету. — Настойчиво, и в то же время мягко, повторила мисс Эрншо. — Девушке ничего не оставалось делать, как согласиться ненадолго покинуть стены поместья и передать письмо, получив за это десять шиллингов и еще десять для лакея ее сопровождающего. Барнз спустилась к комнатам слуг, отыскав там одного своего знакомого, здесь работающего лакеем, и передав приказ старшей мисс, попросила ей помочь и поведала об вознаграждении. Дважды просить не пришлось, и получив свои десять шиллингов, Оливер помог прислужнице сесть в карету, направив кучера по нужному адресу. Несмотря на то, что уже солнце закатилось за горизонт и стемнело, на улице можно было увидеть редко проходящих людей и проезжающие мимо кареты. Слуги высадились из экипажа, оставшегося за забором учебного заведения, кучер которого закурил дешевой сигаретой. Амелия восхищенно всплеснула руками, восхищаясь статными и величавыми стенами, в то время как Оливер равнодушно обвел открывшийся вид взглядом: он привык видеть такие строения, ведь часто сопровождал господ в подобные места. Но зайти им так и не представилось возможности, ведь в тот момент, как они приближались ко входу, отворились двери, и на двор по ступенькам вышли двое джентльменов, в одном из которых Амели узнала Бенедикта Бриджертона. Желая как можно скорее выполнить поручение своей госпожи, служанка было зашагала к аристократу, как лакей резко остановил ее, заводя за дерево и велев молчать. — Тихо. Глупая что ли? Господам ведь не до писем сейчас. — Шепнул мужчина, незаметно выглянув из-за дерева: не ошибся. — С чего Вы взяли, Оливер? — Шепнула в ответ Амелия, также выглядывая из-за дерева, но с другой стороны. Девушка остолбенела, приоткрыв рот: Мужчины стояли очень близко друг к другу, Бриджертон зло и эмоционально жестикулировал, говоря довольно-таки на повышенных тонах, что их можно было кое-как расслышать. Бенедикту что-то ответили, и после этого буквально в тот же миг произошел удар. Незнакомец отсахнулся, взявшись рукой за подбородок. Горничная ахнула, прикрыв рот рукой. — Вы… Вы… Вы оскорбили меня! — Донеслось до слуг. — И Вы меня ничуть не меньше. — Заметил мистер Б., поражаясь собственному гневу и несдержанности: он чем-то похож на старшего брата. Он не чувствовал себя виноватым, но и не гордился затеянным конфликтом, который ни к чему хорошему не приведет, а лишь заставляет потратить силы и нервы впустую. — Я требую слышать извинения, иначе быть дуэли. Дуэль?.. Знакомая история. Нет, если из них кто-нибудь погибнет, второй будет вынужден бежать из Англии, если не хочет попасть за решетку или быть приговоренным к смерти. Но извинения…. Это выше его сил. Меркьюри вряд-ли осмелиться выстрелить взаправду, к утру испугается, а он сам может стрелять в воздух, или в крайнем случае, в место, которое будет более-менее безопасным для выживания. — Я…       Ни лакей, ни горничная не стали дослушивать господ, и пока те были заняты, быстро вернулись к экипажу, велев кучеру гнать домой как можно скорее. Девушка тряслась от ужаса и страха: во что она влезла? Она не должна была слышать и быть свидетельницей такого ужасного момента. И что она теперь скажет своей барышне? Письмо ведь у нее. — Амелия! — Встряхнул лакей прислужницу, которая была белее снега. — Д-д-дуэль…. Это ведь запрещен-но, — чуть ли не заикаясь, выдавала из себя Барнз. — Нам нужно было что-то предпринять… И что я скажу мисс? — Слушайте внимательно: Вы приходите и говорите, что мистера Бриджертона мы не нашли, в академии его не оказалось. Мы не решились беспокоить чету Бриджертонов в столь поздний час и решили вернуться домой. Возьмите себя в руки! — Строго говорил Оливер, пытаясь привести в чувства спутницу. — После идешь к себе и спишь, ведете себя точно также, как и всегда. Все, что произошло — не наше дело. Прислужница тряслась вплоть до самого возвращения в поместье Эрншо, однако лакею удалось кое-как привести ее в чувство. Амелия Барнз словно под гипнозом доложила о том, что возлюбленного Марлены они найти не смогли и письмо передать ему не удалось, поэтому она вернула конверт хозяйке. Старшая наследница тяжело и сонно вздохнула, посмотрев в окно: темнота полностью опустилась на улицы Лондона. С Богом отпустив прислужницу, молодая сеньора со странным беспокойством легла спать и как ни странно, провалилась в сон довольно скоро. Горничная же на ватных ногах вернулась в свою небольшую коморку, которую делила с еще одной прислуживающей девушкой. Толком не соображая, автоматически она сняла с себя форму, а переодевшись в ночную рубашку, спряталась под одеяло, повернувшись лицом к стенке и приняв форму эмбриона, стала пытаться заснуть. Только стоило Амелии прикрыть веки, как совесть давала о себе знать: перед глазами вырисовывались картинки плачущей старшей мисс Эрншо, белое и мертвое лицо мистера Бриджертона, у которого из груди сочилась кровь. Из глаз невольно потекли слезы, и она захныкала подобно маленькому ребенку. Кто же она теперь? Почти что убийца и лгунья. «Какая же я дура! Никчемная, убийца…», — она плотно прикрыла рот рукой, дабы не разбудить спящую соседку. — «Ах почему я послушала Оливера?! Негодяя этакого! Мы же теперь соучастники…». Девушка держалась долго. Очень долго — за окном небо постепенно светлело и светлело, вскоре должны были показаться первые лучики солнца, и оно само. Теперь уже Амелия не сдерживала слез, чувствуя, как пухнет от боли голова. По лбу стекали капельки пота, к вспотевшей спине прилипла тонкая ткань ночного одеяния, руки тряслись от паники. Медленно поднявшись и не до конца обув свои балетки, Барнз плохо различая из-за слез дорогу, стала медленно пробираться к выходу, и не скрипнув двери, перешла в главный зал, остановившись лишь перед широкой лестницей, ведущей на второй этаж. Взглянув на стоящие часы, показывающие семь минут шестого, а после переведя взгляд на окно, где уже не было темно, поняла, что должна поторопиться, если еще есть шанс. Бегом преодолев лестницу и не стуча — бесцеремонно — открыв двери, подбежала к мирно спящей и ничего не подозревающей Марии Магдалине, начиная настойчиво будить ее, параллельно говоря полушепотом. — Мисс проснитесь, умоляю… Проснитесь! — Просила Амелия дрожащим голосом, пока с ее подбородка капали слезы. — Мисс Марлена прошу, просыпайтесь… — М-м-м… — Наконец, веки аристократки дрогнули и раскрылись, сощурившись. Наследница не понимала, что происходит, но когда сон наполовину сошел и она стала различать мольбы той, кто ее потревожил, не на шутку оказалась недовольной. — Амелия? Который час? Что происходит? — Марлена села на подушки, потирая глаза и бросая взгляд на зашторенное окно. Заприметив состояние горничной, забеспокоилась. — Говори внятнее и успокойся — что-нибудь с Алессией? — Младшая девочка умудрилась заболеть, и накануне вечером мучилась от температуры и дурного самочувствия. — Н-нет… — Сглотнула, шумно втянув воздух Барнз: истерика завоевывала ее сознание. — Это касается м-мистера Б-бенедикта. — В отличии от меня он сейчас не выслушивает истерики и спит себе спокойно в Бриджертон-хаусе. — Буркнула про себя Марли, взяв в свои руки кисти служанки, призывая ее к спокойствию. — Сделай несколько вдохов-выдохов и говори. — Дуэль. Его выз-звали на д-дуэль. Ах-хнык. — Успела вымолвить Амелия Б., сильно плача и не находя в себе сил успокоится. Сон окончательно спал с сознания молодой знатницы, а сердце в буквальном смысле отбивало учащенные удары в висках. Что? Сатисфакция? Нет, этого быть не может. Она что-то перепутала или не так поняла — Бенедикт ни за что бы в такое не ввязался. Мысли начинали путаться между собой. — Нет, ты наверняка что-то перепутала. Перепутала, ведь так? — В ответ лишь новая порция слез и несвязных оправданий, извинений. Худшие развития событий всплывали в сознании: а если caro amico где-то сейчас лежит, истекая кровь? А если он убил и ему придется бежать? Забывая, как дышать, Марлена соскочила с постели, не давая полу под ее босыми ногами исчезнуть. — Senza vergogna! Буди немедленно Арнольда, пусть готовят мне лошадь. — Дева почти приблизилась к шкафу, но понимая, что прислужница все еще не сделала и шагу, остановилась. — Живо! — Повышенным тоном, проговорила она, и наконец простолюдинка встала и выбежала из комнаты. Впопыхах надевая первое, что попалось под руки — а это было легкое платье бледно-сиреневого оттенка с тонкими природными узорами, рукавами три четверти и квадратным вырезом — выбежала в коридор, не помня себя от переживаний и страха. Бедный дворецкий сам был растерян и спал на ходу, все же выполняя веление первой наследницы, не смотря на свое недовольство. Арнольд будить никого не стал, поэтому в конюшню пошел сам. Девушка чувствовала себя виноватой перед слугой, но она поблагодарит его и извиниться перед ним потом. Потом, когда будет знать, что делать дальше. Марлена быстро оседлала подготовленную лошадь, по-мужски устраиваясь в седле и довольно жестко натягивая поводья, галопом пуская по улицам Лондона животное. Ветер бил в лицо, еще больше путая шоколадные волосы, она кусала губы, чувствуя привкус крови, а силы постепенно ее покидали — чувство беспомощности подобно змее окольцовывало тело. Руки тряслись бы, коли бы она не вцепилась в поводья, ногами подгоняя бедного скакуна. Мысли твердили лишь одно: «Скорее бы… Успеть бы…. Скорее». Перед глазами плыло и добираться приходилось лишь по осколками памяти, не затуманенным страхом перед… Нет, не стоит думать о худшем. Топот копыт эхом разносилось по улицам, тут же исчезая вдали, а когда он прекратился, шум в голове мисс Эрншо заменил гул сердца. Легкие горели от прохладного воздуха и отдышки, ноги стали ватными и совсем не слушались. Кое-как аристократка добралась к белоснежной лестнице, опираясь о перила. Собравши последние силы в кулак, она поднялась и стала стучать в дверь, совсем не беспокоясь о том, что о ней подумает, если кто проснется из соседей от создаваемого ею шума. Слезы злости сами по себе потекли по ее бледнеющим с каждой минутой щекам, а она все продолжала стучать в двери Бриджертон-хауса — время длилось будто бесконечное, уверенность угасала, а сознание постепенно затуманивалось. Наконец-то послышался долгожданный щелчок двери и то, как она открывается, а на пороге появляется заспанный и испуганный дворецкий семейства Бриджертонов в ночном колпаке. Мужчина злился и казалось, что терпению сейчас наступит конец, но увидев почетную гостью хозяев и то, каким было ее состояние, гнев сменился на милость и непонимание. — Мисс Эрншо, что с Вами стряслось? Вы в неглиже, да еще и в такой час! — Б… Бенедикт…. Дуэль… вчера…. — Ее хватило лишь на эти три слова, перед тем как почувствовать, что земля окончательно ускользает из-под ее ног, а тело, как кукла, у которой отрезали ниточки, сползает от бессилия на колени. — Леди!.. Последнее, что услышала Марлена перед тем, как мир перед глазами потускнел, и темнота приняла ее в свои объятия, обволакивая холодом, было то, что слуга поднял шум и вокруг посеялся какой-то хаос, который она уже не видела, не слышала и не чувствовала. Гумбольдт не понимал, что сейчас происходит, как и те, кто сейчас спустился к нему поинтересоваться, что за шум. Первая оказалась мадам Вайолет, с глаз которой сон ушел, по-видимому, сразу, как только на глаза попалась возлюбленная среднего сына. Следом за ней, крепко ругаясь и искрясь недовольством спустился виконт, а за ним и главный герой, о котором пыталась что-то сказать сама нежданная гостья. Бенедикт Бриджертон, узнав в девушке возлюбленную, довольно-таки быстро преодолел расстояние, которое их разлучало, пристроившись на коленях рядом с ней, прижав к себе ее горячее тело. В доме начался настоящий переполох, когда вдовствующая виконтесса, не теряя ни минуты отдавала указание одно вслед за другим: подготовить комнату, принести туда воду и тряпки, а чуть позже и доктора позвать. Мужчина заволновался: бледная кожа, жар, на лбу образовался холодный пот, а все ее тело было до того расслабленным, что становилось жутко. Приоткрытые губы покрылись маленькими ранками из-за покусываний, на которых засохла кровь, а небольшие волоски прилипли к вспотевшему лбу. Она была до того слабой и уязвимой, но такой отважной и сильной, что можно было потеряться. Как только комната оказалась готова, Бен отнес молодую аристократку и уложил в постель, после чего мать и экономка его выпроводили, дабы привести девушку в порядок и переодеть в другую одежду. А как только все процедуры были сделаны и дочь маркиза все также была без сознания, но уже в чистой одежде и обмыта тряпками, проснувшееся семейство потребовало объяснений по поводу того, что передал им дворецкий — о какой-то загадочной дуэли вечером, о которой все узнали только сейчас да еще и таким образом. Брату виконта пришлось вкратце пересказать произошедшее накануне вечером, опустив красочные описания и некоторые детали не столь важные. Выслушав недолгие недовольства и словив укоризненно-снисходительные взгляды некоторых членов семьи, Бенедикт остался один, пока все остальные вернулись по своим комнатам досыпать, однако Вайолет пришлось написать короткую записку маркизе Эрншо о том, что с ее дочерью все в порядке и сейчас она спит, чуть позже придет лекарь и волноваться не о чем. Художник же тихо открыл двери комнаты, где без сознания лежала милая возлюбленная, и присел рядом с ней на стуле. Глаза рассматривали, любовались четкими чертами и длинной шеей, веснушками на ее щеках и носу, рассыпавшимися на видимых мужскому глазу участках кожи множеством маленьких родинок, которые точно прятались и под тканью ночного платья. Все это привлекло внимание еще тогда, когда они только-только познакомились, а со временем, узнавая друг друга все больше и больше, уже было невозможно ходить вокруг до окола и отвергать теплое чувство, будоражащее душу — любовь. Женские руки время от времени подрагивали, поэтому Бенедикт мягко взял в свои ладони одну женскую руку, согревая ее и мягко поглаживая, чтобы успокоить. Остановив взгляд на своих костяшках, которые все еще были воспалено-красного оттенка, слегка нахмурился, поджав губы — они и лежащая в постели Марлена Эрншо были единственными доказательствами вчерашнего происшествия.       Прошел час, за ним и другой, и третий, а утренняя гостья все не просыпалась. Приходил и лекарь, и ее madre, но ничего не менялось — разве что, дышать ей стало легче, а жар окончательно спал к девяти утра. Все это время сидевший с ней рядом мистер Бриджертон задремал сидя на стуле и положив голову на мягкую постель, продолжая держать в своих руках руку девушки. Камеристку Анну поставили ухаживать за своей подопечной, однако ее услуги, пока та спала, были вряд-ли так уж необходимы. Однако уже где-то в полдень, возможно несколько позднее, девушка стала приходить в себя…. Она пробуждалась. Первое, что она почувствовала, это тяжесть и усталость в теле, которое лежало не на полу, а на… Кровати? Глаза все еще не могли четко видеть, приходилось довольствоваться лишь нечеткими силуэтами и тишиной, стоящей вокруг. Веки дрогнули и плавно открылись, тут же сощурившись: свет, льющийся из окна, был неестественно ярким и раздражающим. Где она находиться, Марлена поняла не сразу, но с усилием повернув голову, чувствуя тяжесть на своей руке, замерла. Сердце затрепетало и забилось, точно она только что воскресла, и с глаз спала пелена: сидя в неудобной позе на оббитом мягкой обивкой стуле, дремал Бен. Живой. Приподняв вторую руку, она несмело, чтобы не побеспокоить его сон, провела кончиками пальцев по его волосам, обессиленно возвращая руку себе на живот, очевидно выдав свое пробуждение каким-то резким движением. Джентльмен сначала вздрогнул, а после сжал женскую ладонь, почувствовав легкое касание в ответ — тогда он резко выпрямился, встречаясь с усталым взглядом милой сердцу. — Ох, Марлена, как же ты испугала меня, — вымученно произнес он, прикрыв глаза и поднеся женскую руку к своему лбу, оперевшись локтями о мягкую постель. — Бенедикт, я узнала о том, что тебя вызвали на дуэль утром…. Какой сейчас час? Что со мной произошло? Он также кратко пересказал дебютантке о ее эпичном появлении на пороге, шуме, который всех взволновал и о том, какой диалог на самом деле произошел после вызова на дуэль мистером Меркьюри. Дуэли не было, средний Бриджертон лишь напомнил незадавшемуся дуэлянту о том, для кого и зачем придумали закон, а также о том, что человеческая жизнь и благородство — не пустой звук. Догадки одна за другой стали возникать в ее голове, а в глазах читался ужас. Голова затрещала с большей силой. — Коли изъясняться проще, я без надобности разбудила слуг, заявилась в чужой дом не пойми из-за чего, несла нечто несвязное и потеряла сознание? — М-м, да. — Спокойно согласился Бенедикт. Сеньора же чувствовала себя неоднозначным образом. — Я боялась, я сильно испугалась за тебя, — губы задрожали, — а в итоге что? Только подняла переполох и заставила всех волноваться. — Стоит ли мне сказать, что поступок миледи показался романтичным Гиацинт? — Лукаво усмехнулся мужчина, позволив себе поцеловать женские пальцы, в надежде немного отвлечь младую аристократку. Она же шутки не сильно оценила, однако заметно расслабилась. — Вот уж романтика. — Буркнула она про себя. — Лучше бы дуэль состоялась! Тогда бы не зря переживала. — Марли тут же измученно прикрыла глаза, выдыхая. — Dio, что за глупости я несу? — Прелестная, дражайшая миледи, впредь обещаю больше не заставлять беспокоится по таким пустякам, — женское лицо вытянулось в удивлении: пустякам? Дуэль — это пустяк?! — Взамен, позволь беспокоится лишь о тебе. — Так не справедливо. Я не хочу, чтобы мы волновались друг о друге в таком ключе. — Молвила леди в ответ, опустив глаза, а после подняв их с искорками решимости. — Я желаю покинуть академию. — Что? — Изумился Бриджертон. — Не хочу быть там, где меня не уважают и вряд-ли станут. Я давно приняла сие решение, однако упорно оттягивала его озвучивание. Теперь уверена. Милорд не против? — Я огорчен, однако если решение уже принято…. Настаивать на его пересмотре не стану. Марлена, отдыхай, я позову камеристку. — Нет, — когда мужчина хотел было встать, девушка мягко остановила его. — Прошу, останься хотя бы ненадолго. Мне так хорошо с тобой говорить без посторонних глаз и ушей, что я хотела бы продлить этот момент еще подольше. Аристократ не без удовольствия выполнил просьбу, оставшись сидеть на стуле, пока девушка приняла полусидящее положение в постели, подложив подушку под спину и голову так, дабы было удобнее всего. — Уверена, что не устала и врач не требуется? — Полностью в этом уверено, мне уже легче. — Улыбнулась дочь маркиза, положив перед собой руки. — Виконт сильно был недоволен? — Если бы мы вчерашним вечером не выпили с братьями, был бы более снисходителен, но разве это важно? — Усмехнулся Бенедикт. — Верно, и милорд страдал похмельем? — О нет, пить, благо, я умею. Весьма полезный навык. — Завидую — я так не умею. Но завидую по-доброму! — При желании поделюсь секретом. — Обычно, кавалеры учат дам чему-то добросовестному и благородному. — Они рассмеялись, надеясь, что их не потревожат раньше времени. — Для всех — несомненно, однако есть и исключения. — Ответил утихшим тоном Бриджертон, продолжая соблюдать зрительный контакт с барышней: как же ему нравилось ловить каждый живой блеск в ее карих глазах, который появлялся всякий раз, когда она была особенно возбуждена или когда солнце пыталось лучами привлечь ее внимание к себе. — Например? — С любопытством и с предчувствием спросила мисс Эрншо, наблюдая за caro amico. Осмелев, Бен встав, поддался вперед к леди, прослеживая то за розовыми девичьими губками, то за ее взглядом, намереваясь прочитать то, что она чувствует. Не увидев в ней страха или отказа, он наклонился еще ближе, даря поцелуй. Нежный, медлительный. Первый их поцелуй. целый фейерверк взорвался в сердце девушки, а мужчина чувствовал свое волнение. Они на миг разорвали поцелуй, лишь на несколько дюймов отстранившись от губ друг друга, проживая свои ощущения. Теперь уже Марлена первой преодолев свое смущение прикоснулась своими устами губ Бенедикта Бриджертона, оказываясь поверженной его опытом в таких делах. — Такие исключения мне по нраву…. — Нехотя отстранившись, прошептала на одном дыхании сеньора, из-под ресниц взглянув на кавалера. — Что могу сказать, я тоже, — прочистив горло, ответил мужчина. — Пара одновременно расплылась в улыбках — искренних, счастливых, влюбленных — не спеша отстраняться, но и вновь сокращать расстояние.       Помолвка состоялась не больше, чем через неделю. Королева была довольна образовавшейся парой рубина и Бриджертона не меньше, чем они сами, вот только каково было ее разочарование, когда Эдвина Шарма сбежала с алтаря в разгар свадьбы с Энтони Бриджертон, а всего через несколько недель состоялось скромное венчание виконта с Кэйт Шарма в семейном кругу, которые вскоре отправились в путешествие, праздновать свой медовый месяц. Благодаря такому провалу свадьбы бриллианта, рубин и ее суженый смогли обдумать и устроить свою церемонию бракосочетания самостоятельно. Она состоялась в конце июня: красивое белоснежное платье с пышной юбкой и длинной фатой, букет из сирени и спиреи, классический черный костюм жениха с маленьким цветком в кармашке…. На ней присутствовали родственники, близкие и друзья обоих вступающих в брак, а также те, чьи знакомства просто необходимы молодым маркизу и маркизе. Да-да — сразу после церкви и обменой клятвами, Бенедикт Бриджертон вместе с Чарльзом Морганом, а также юридическим лицом обязаны были оставить празднество и явиться на поклон Ее Величеству королеве, дабы подписать бумаги об отказе и принятии титула и смене фамилии маркиза Эрншо на маркиза Бриджертона. Чарльз обещал первое время помогать вникнуть во все дела и даже время от времени заменять нового главу в силу того, что у молодых начинался медовый месяц, который они должны провести время. Вот бы медовый месяц длился вечно! А ведь у них, благо, так и случилось: знаки внимания, подарки, открытые проявления чистой, настоящей любви и безграничной преданности друг другу и тому, что им дорого. Несмотря на то, что маркиз Бриджертон ранее не занимался делами хозяйскими, он довольно скоро вник во все, что было необходимо. Нортри-холл, располагающийся на границе с Уэльсом, близ городов Шрусбери и Озуэстри, стал не только семейным гнездышком, но и райским уголком. Временами он чувствовал тяжелый груз, что пал на его плечи, но вспоминая, что все не зря, он вновь духом поднимался, находя успокоение и отдых в объятиях и глазах супруги.       «… Дорогой читатель, неужто Вы поверили, что на сим последние новости закончены? Нет-нет, позвольте! Всем нам известное семейство маркиза Бриджертона посетили Лондон, дабы поддержать мисс Гиацинт Бриджертон и мисс Алессию Эрншо в их дебют. Вместе с парой маркизов прибыли также их первенец лорд Эшли Бриджертон — весьма смышлёный и непоседливый мальчик — и прелестнейшая мисс Беатрис Бриджертон, само очарование в столь малом возрасте. Берегитесь юные леди и готовьтесь благородные джентльмены, ведь когда эти дети подрастут, то по красоте и обаянию им уступит сама Афродита. Могу с уверенностью утверждать, что в этой семье сплелись две нации, наследники которых взяли только лучшее от своих родителей.

Светская хроника леди Уислдаун, или же,

Пенелопы Бриджертон, 14 мая 1821 год».