Собственность Джинни Уизли

      Автор: FieryQueen       

«She was like April sky       Sunrise in her eyes.       Child of light, shining star       Fire in her heart.       Brightest day melting snow       Breaking through the chill.       October and April».

      Ты приходила отголосками весенней капели, трелью жаворонка на рассвете посреди опустелого двора, дуновением ветра, разогнавшего вдруг закрывшие солнце тучи. Я никогда не видел твоего лица, да и могло ли быть лицо у апрельской оттепели? Слышал лишь твой смех, голос — то тихий и нежный, поющий колыбельную ребенку, то громкий и четкий, полный презрения или гнева. И всегда — полный искренних, несдерживаемых эмоций. Человек с таким голосом не будет держать нож за пазухой, но ударит прямо — если так будет нужно. Таких людей рядом со мной никогда не было. Меня окружали слизеринцы — люди с двойным дном. Полные холодной осенней воды, что покрывает лишь тонкий слой льда невозмутимости, способный треснуть при первом же неосторожном шаге, утягивая на дно.       Впервые я увидел твою улыбку в мутной лужице в углублении каменный плит. Слезы мешались с холодным потом — разрывать душу было ожидаемо больно — и, срываясь вниз, тревожили мутную воду. Я не был уверен, что улыбка твоя мне не кажется. Я не был уверен, что не сошел с ума, слушая в предрассветном сумраке твой горячий шепот.       Ты шептала, что будешь ждать. Что будешь ждать, даже если моря и океаны замерзнут, а реки повернуться вспять.       Я сам всегда чувствовал себя октябрьским туманом, кажущейся непостижимостью, низким небом, нависшим над всем и вся. Но в глубине души я отчаянно желал, чтобы и меня ждали с подобной горячностью. Так искренне, что хотелось бы воскресать из мертвых. Снова и снова.       Со вторым крестражем — кольцом старика Марволо — ты покинула меня. Навсегда, казалось, не оставив даже запаха расцветающих на исходе апреля цветов. А с твоим уходом вернулась тьма, все гуще смыкая вокруг меня свои обволакивающие объятия. Тьма приближающейся зимы. Словно ты была моим последним шансом на выход к свету. Я искал тебя в толпе безлико-выхоленных аристократок, в мелькании говорливо-несдержанных иностранок, в рядах восхищенно-замерших последовательниц. Находил, казалось, и потом снова терял. Несхватываемая, неприсвоенная, почти забытая, ты ускользнула от меня за пеленою лет.       И вот однажды я вновь увидел тебя — весенним солнечным всполохом, красновато-рыжим вихрем, метнувшимся в толпе, знакомым голосом, разрезавшим торжественную тишину моего триумфа. И если ты ждала не меня, то ради чего я шел сюда все эти годы? Ради чего!       — Замолчи!       Замолчи и теперь, как молчала все эти годы. Это невыносимо. Прошу тебя.