I
Аромат роз кружил голову и вытеснял все мысли об учёбе. Подумать только, спустя столько лет, Гарри Поттер, самый лучший ловец в школе, обратил на неё внимание! Джинни в очередной раз отвела взгляд от собственного конспекта. Букет был неряшливым и словно наколдованным второпях, но это всё равно был первый в её жизни букет от парня! От одного взгляда на цветы сердце сжималось… — Джиневра… Её имя прозвучало так же тихо, как скользил по полу атлас профессорской мантии. Но она бы расслышала этот голос, даже находясь на расстоянии тысячи миль. Девушка почувствовала, как могильный холод пробрал до костей. — Профессор Реддл… Взгляд мужчины скользнул по раскрытым учебникам, свиткам и перьям… на пару мгновений задержался на розах. — Как подготовка к СОВ? Остановилась сразу после победного матча с Когтевраном… с того самого мгновения, как Гарри сгреб её в охапку и поцеловал. — Повторяю материал за третий курс, профессор. — Я вижу, — холодно произнёс мужчина. Все первокурсники с первой встречи боялись заместителя директора и преподавателя Защиты от Тёмных искусств — профессора Реддла. Поговаривали, что в молодости он сам экспериментировал с тёмной магией, оттого лицо его стало походить на обтянутый змеиной чешуёй череп, а глаза напоминали тлеющие на дне бездны угли. Но стоило ему начать первую лекцию, все изъяны словно исчезали с лица. С какой страстью он говорил о чёрной магии, чудовищах и ритуалах… Как до ужаса прекрасно описывал последствия чар. Джинни была готова слушать его бесконечно долго. Профессор её тягу к предмету и отличные успехи оценил по достоинству. Проводил дополнительные уроки, подписывал разрешения на доступ в Запретную секцию… — Профессор Реддл? — Джиневра, вы все ещё собираетесь постигать тайны Черной магии? Помните, что для этого вы должны сдать СОВ лучше этой грязнокровки — Грейнджер? — Я не понимаю… — Не хочу, чтобы такая талантливая студентка сгубила весь свой потенциал, ради глупого мальчишки, — небрежным движением профессор скинул со стола букет и словно навис над Джинни. — Тёмная магия требует полной самоотдачи… Абсолютно полного подчинения учителю! Девушка виновато опустила взгляд, чувствуя, как в носу защипало. Расстраивать, а тем более подводить профессора Реддла не хотелось… из всех преподавателей с ним одним она стала близка. На первом курсе, когда выяснилось, что у братьев в школе была своя жизнь, профессор Реддл предложил занять её одинокие вечера дополнительными уроками по Тёмным искусствам. Сначала девочка просто побоялась отказать профессору, но постепенно его увлеченность проросла в неё и стала частью самой ученицы. — Джиневра… — ледяные пальцы обхватили подбородок и подняли её лицо. — Помни, ты моя… только моя ученица. Никаких мальчишек, тебе ясно? — Да, профессор… Забытые розы так и остались лежать на полу, пока магия не развеялась и они вновь не превратились в старые лохматые перья. А Джинни до самой ночи засиделась в библиотеке, заучивая материал.II
— Это возмутительно! Просто возмутительно! Эту женщину обязаны отстранить от проведения экзаменов после такого! Джинни безразлично наблюдала за мельтишением Гермионы со своей койки. Кто вообще мог подумать, что по завершению экзаменов СОВ она окажется в больничном крыле?! Начиналось всё более или менее хорошо. Джинни даже нисколько не нервничала! Ведь сдавала она Защиту от Тёмных искусств. В своих знаниях по этому предмету она была уверена на все сто. Письменная часть экзамена прошла, как по маслу, а вот практическая принесла сюрпризы… Уже в Большом зале Джинни на пару мгновений оробела, но любимый учитель одним прикосновением вернул уверенность в себе. Профессор Реддл, положив руку на плечо, подвёл её к экзаменатору. Им оказалась отвратительного вида женщина в розовой плюшевый мантии — мадам Амбридж. Даже не дав прочитать билет, она повела Джинни к виварию, где дожидалась выпавшая тварь… Каково же было удивление Джинни, когда перед ней оказалась разъярённая, явно давно не кормленная мантикора! Экзаменатор подвела её к привязанный твари и стала расспрашивать, но не о защитных заклятьях, а о профессоре Реддле. Разумеется, отвечать на вопросы, не относящиеся к предмету, девушка отказалась. Тогда мантикора была спущена с цепи. — Гермиона, у меня от тебя голова уже кружится! — Рональд, ты хоть представляешь, что с твоей сестрой могла сделать эта тварь?! Мантикор проходят только на седьмом курсе! — Но Джин же её победила, — улыбнулся Гарри, приобняв Джинни за плечи. — Не надо драматизировать, Гермиона. — Эта мантикора могла откусить Джинни руку! Я считаю, профессор Реддл просто обязан подать протест на действия этой Амбридж! — Как только удостоверится, что с его студенткой всё хорошо, профессор Реддл так и сделает, мисс Грейнджер. Гермиона едва не подпрыгнула от неожиданности, Рон уронил коробку «Берти Боттс», рассыпав все конфеты по полу, а Гарри резко убрал руку с плеч Джинни. Профессор стоял прямо перед койкой студентки. Как они вообще могли не заметить его появления?! В палате повисла неуютная тишина, гриффиндорцы нервно поежились. У Джинни же было столько вопросов к профессору! Но задать их при лишних свидетелях она не могла. — Думаю, мисс Уизли нужно отдохнуть… не пора ли вам возвращаться в гостиную? Гермиона пожелала Джинни скорейшего выздоровления и, перехватив Рона за руку, поспешила к выходу. Брат едва успел ободряюще сжать ладонь Джинни и ласково улыбнуться. Один Гарри переминался с ноги на ногу у койки, но в итоге, так ничего не сказав, тоже поспешил за друзьями. — Мистер Поттер! — профессор дождался, когда удивлённый парень развернётся, и продолжил: — Если не можете наколдовать нормально букет, лучше купите цветы девушке. С этими словами профессор обратил его розы обратно в огрызки перьев. Гарри весь покраснел от стыда, но, ни слова не сказав, вышел из больничного крыла. — Эти подходят тебе, Джиневра, больше. Как по волшебству в руках мужчины появился огромный пышный букет маков. Прикрыв глаза, Джинни вздохнула полной грудью. Голова, должно быть, от дурманящий пыльцы, немного закружилась. Эти цветы совершенно точно были настоящими… — Спасибо. — Немного покраснев, улыбнулась Джинни. — Профессор, почему эта женщина расспрашивала меня о вас? От ухмылки мужчины по рукам побежали мурашки. Хотя Джинни давно не обращала внимания на экзотическую внешность профессора, выражение его лица в этот момент было жутким. — Видишь ли, Джиневра… посредственности вроде мадам Амбридж всегда будут преследовать незаурядных магов, таких, как я. Она давно пыталась подловить меня в профессиональном плане или даже уличить в противоправных действиях. Не скрою, некоторое время меня это забавляло. Но сегодня, подвергнув опасности мою лучшую студентку, мадам Амбридж перешла черту. Джинни опустила взгляд на собственные руки, чувствуя, как щёки её обдало жаром. Слышать похвалу от профессора Реддла даже ей доводилось крайне редко. — Мои источники в Министерстве недавно сообщили, что от неё потребовали результатов, и Долорес пошла ва-банк, — не обратив внимания на смущение девушки, продолжал профессор. — Видимо, она решила, что, напугав тебя, добудет нужные сведения… — Но я ничего не сказала, профессор! Ни про наши занятия Темными искусствами, ни про ваши магические эксперименты… — Я в тебе, Джиневра, не сомневался, — положив руку на сцепление ладоней девушки, заверил профессор Реддл. — А мадам Амбридж придётся взять длительную паузу в своих кознях. — Паузу?.. — Когда она выходила из Колокольной башни после экзамена, на неё упал один из колоколов, — небрежно бросил мужчина. — Давно рекомендовал директору обновить чары… В любом случае, сейчас она в Святом Мунго и, поверь мне, оттуда выйдет очень не скоро. По спине Джинни пробежал холодок. Неужели, из-за неё профессор… — Ни о чём не волнуйся, Джиневра, — ободряюще сжав её руку ледяными пальцами, произнёс мужчина. — Спокойной ночи… Когда профессор покинул больничное крыло, она пристроила подаренный букет в вазу, где ещё совсем недавно стояли цветы от Гарри, и с сожалением кинула взгляд на разбросанные перья. Она любовалась подаренными цветами до тех пор, пока сладкий морок дремоты не сомкнул её веки. Ночь напролёт ей снились тягучие сны, где они с профессором Реддлом гуляли по полю, усеянному красными цветами…III
За окном пестрели остатки прошедшего праздника. Меж двух столбов во всю длину растянулся плакат, провозглашавший совершеннолетие младшей Уизли. Под ним помещался длинный стол, на котором остались полевые цветы, а с двух сторон выстроились стулья с забытыми пледами на высоких спинках. В воздухе парили погасшие бумажные фонарики. Весь этот вид навевал на именинницу жуткую тоску. Джинни с ногами сидела на подоконнике своей комнаты и пустым взглядом смотрела в окно. На душе было зябко, неприятно. Она чувствовала, словно стены комнаты сдавливали её со всех сторон. Сердце щемило так, что хотелось просто уткнуться в колени и плакать. Плакать, совсем как в маленькой. Она понимала, что приглашать профессора было глупо, понимала, что он не придёт. Но почему же тогда было так больно?! В яблоневом саду ей вдруг почудилось движение. Как будто птица вспорхнула с ветки. Но какого же было её удивление, когда на неё вдруг обратился алый взор. Пришёл! Не помня себя от внезапного волнения, девушка перехватила свитер на молнии и неловко натянула его прямо поверх ночнушки. Сердце в груди бухало так, что Джинни даже не расслышала своего топота. Со скоростью снитча она слетела с лестницы и выбежала из дома. Сад её встретил неуютной тишиной. — Профессор? Профессор Реддл! Джинни зябко повела плечами и поёжилась. Мерлин, это все проклятое воображение. — Право слова, какого ты плохого мнения обо мне, Джиневра. Неужели я мог пропустить совершеннолетие любимой ученицы? Девушка развернулась, отчего лёгкий подол на мгновение оголил острые колени. Профессор не изменил себе. На нём была любимая атласная мантия, чёрная, как бездна. Густой туман, затянувший траву, словно расступался перед ним, отчего складывалось впечатление, что маг парит над землёй. — Но вы его пропустили, сэр, — сложив руки под грудью, заметила Джинни. — Все гости давно разошлись… праздник окончен. — Признаюсь, мною двигало только одно желание: выразить свое уважение лично виновнице торжества. Надеясь скрыть смущение, Джинни опустила глаза. Несмотря на всю браваду, никакие формальности её не интересовали. Ей было приятно оставаться с профессором наедине. Казалось, он становился совсем другим. Более свободным… Привычным жестом ледяные пальцы легли на подбородок и приподняли девичье лицо. Джинни почувствовала, как внутри неё всё сжалось. — С днём рождения, Джиневра… Как только холодные губы коснулись лба, сердце девушки на мгновение замерло. И только она собралась сделать шаг навстречу, профессор отстранился. — Это тебе. Не сразу поняв, смысл слов, Джинни опустила взгляд. Профессор протягивал ей небольшую коробочку, перевязанную зеленой лентой. — Спасибо… — Это реликвия Салазара Слизерина. И в ней… в ней вся моя жизнь. Не потеря. — Джинни на пару мгновений забыла как дышать. Неужели это…? — Надеюсь, остаток каникул пройдёт хорошо. До встречи первого сентября. Девушка даже рта раскрыть не успела, как профессор обратился сгустком чёрного дыма и взлетел. Уже в своей комнате Джинни распаковала подарок. В нем был золотой медальон с витой буквой «С», выложенной изумрудами, на крышке.IV
Джинни в приподнятом настроении спешила на дополнительное занятие по Тёмным искусствам. Профессор Реддл обещал раздобыть... материал для создания ифернала. Поначалу даже возможность такого колдовства здорово смутила и даже напугала Джинни. Но профессор сумел убедить ее, что Тёмная магия не терпит щепетильности и излишних угрызений совести. Когда профессор Реддл начинал вещать что-то своим вкрадчивым завораживающим голосом, Джинни теряла всякую возможность прислушиваться к голосу разума. Поэтому, отбросив сомнения, Джинни просто прочла все, что нашла пол инферналов в запретный секции. И теперь ей терпелось применить свои знания на практике. Слыхано ли дело, чтобы школьница мертвеца подняла? — Минерва у тебя что-то срочное? У меня... — Дополнительный урок с мисс Уизли? Услышал своё имя, Джинни резко остановилась. — Даже если так, Минерва. Какое твоё дело? — раздраженно откликнулся профессор. Девушка беззвучно хмыкнула, прикрыв рот ладошкой, предоставив себе обескураженый вид Макгонагалл. — Профессор Реддл! — взвизгнула, словно разъяренная кошка, их декан. — Джиневра — студентка Гриффиндора! Её моральный облик — моя ответственность. И ваши дополнительные занятия... — Минерва, директор знает о наших занятиях, — голос профессора был спокойным, он словно успокаивал маленького неразумного ребёнка. Так он говорил порой только со студентами... — Джиневра возвращается в спальню под утро. Об этом директор тоже знает?! Джинни почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она знала, что никогда ни она, ни профессор не позволяли себе ничего личного, но ей казалось, что никто её поздних возвращений не замечает. Соседка ведь уже давно спит... Неужели это все-таки Демельза?! — Минерва, — девушке показалось, что профессор Реддл зашипел, — у всех нас есть талантливые студенты, с которыми мы занимаемся. Может, помнишь, сколько времени ты посвятила этой Грейнджер перед СОВ?! — Да, у всех нас есть талантливые студенты... но мы не выискиваем их в Большом зале на обедах и ужинах, не вздрагиваем во время матчей по квиддичу, когда бладжер летит мимо них, не назначаем "дополнительные занятия" вечером в пятницу и субботу! Повисла неуютная тишина. Джинни, даже казалось, что она слышит сбивчивое дыхание декана. Джинни замерла. От ответа профессора Реддла, казалось, зависела её жизнь. — Минерва, мне казалось, ты умнее старых дев и малолетних завистливых сплетниц. Я преподаю уже давно... и никогда не заводил отношений со своими студентками. Не собираюсь и впредь. Ответ профессора обрушился на голову, подобно ведру ледяной воды. В глазах защипало, а пальцы легли на грудь... в том месте, где под рубашкой прятался его медальон. После дня рождения он стал для Джинни талисманом. И казался нитью, что связывает их с профессором... — Если это всё, Минерва, я бы хотел остаться в одиночестве. В самый последний момент Джинни успела нырнуть в тёмную нишу. Ноги почти не слушались. Но Макгонагалл, кажется, была так возмущена пассажем профессора Реддла, что даже не заметила свою студентку. Бормоча себе что-то под нос она скрылась на лестнице. — Джиневра, не топчись у входа! Работы сегодня много. Дополнительный урок прошёл, как в тумане. Она пересказала всю теорию, ответила на вопросы профессора, даже не ужаснулась от вида обезображенного, разлагающегося материала. — Джиневра... Джинни, посмотри на меня. Профессор стоял напротив неё за лежащим на столе телом. Погруженная в свои мысли, она даже не обратила внимания на обращение. — Иногда не так важно, что я сказал, — глядя на неё своими кроваво-красными глазами, вкрадчиво произнес професоор. — Важно, чего я не сказал... Джинни не совсем поняла, что конкретно имел в виду профессор, да это было и неважно. Важно, что от его тона и взгляда руки покрылись мурашками, а ноги ослабели. Вера в себя вернулась. Приободрённая, Джинни подумала, а не подготовить ли болтливой соседке какой-нибудь неприятный сюрприз?V
Во внутреннем дворе царила благословенная тишина. После четырёх часов громкой музыки и гормона человеческих голосов, покой ночи казался манной небесной. Впервые за весь день Джинни ощутила долгожданный покой. Утро и вручение дипломов и наград было омрачено отсутствием профессора Реддла. Когда её заслуженный кубок за выдающиеся успехи в изучении Защиты от Темных искусств приподнесла профессор Макгонагалл, гриффиндорка через силу выдавила улыбку. Награда не грела душу ни на унцию. Потом, по школе пронесся слух, что накануне заместитель директора и преподователь Защиты от Темных искусств профессор Томас Реддл оставил свою должность и отправился в путешествие. Джинни до сих пор не знала, как в тот момент ей удалось сдержать эмоции. Настроение было просто хуже некуда. Если бы не настойчивые уговоры Колина, она бы ни за что не пошла на выпускной бал. Возможно, сейчас она бы металась по Лондону, надеясь найти любимого профессора до того, как он сядет на поезд или воспользуется порталом. Девушка не знала, что сказала бы ему при встрече. Нашлись бы вообще у неё слова, чтобы описать боль и разочарование, сопровождение её с самого утра? Нашлись бы слова, чтобы описать все чувства, что она испытывала к профессору? — Джиневра... Джинни не знала, раздался шипящий голос прямо в её голове или это шелест его мантии. — Так и знал, что найду тебя здесь... Руки профессора легли на мраморные перила всего в плудюйме от её собственных. От него так привычно пахло чернилами, пергаментами и пылью, что невольно дыхание её стало глубоким и медленным. А его близость будто усыпила все её бурные чувства, оставляя лишь покой и смирение. — Ты сегодня, выглядела прекрасно, Джиневра. Тебе безумно идут цвета Слизерина... Девушка глухо выдохнула, положив руку на медальон. Серебро было тёплым, словно живым. На мгновение, показалось, будто в нем что-то бьётся, как взволнованное чувствами сердце. — Я выбрала эти цвета, чтобы порадовать дорогого человека, — ощутили укол обиды, проговорила Джинни. — Только все было напрасно. — Почему же напрасно? Думаешь, мне нужен выпускной бал, чтобы любоваться красотой любимой ученицы? Джинни резко подняла глаза. Отпечатки чёрной магии на лице профессора не позволяли прочесть его эмоции, но слова задели за живое. И как бы не сбивалось в груди сердце, горькая обида никуда не прошла. Её результаты ЖАБА, её кубок были их общим достижением, почему же профессор не разделил триумф с ней? — Думаете, мне нужны этот бал, выпускной, вручение наград? Думаете, я хоть на мгновение исрытала радость сегодня? Вы хоть представляете, что я почувствовала, когда узнала о вашем увольнении и скорополительном отъезде?! Я... я... Говорить дальше Джинни не смогла. Обида, горечь и разочарование, клокотавшие в душе весь этот день, пролились слезами. Она знала, что профессор Реддл презирает женские истерики, а любые эмоциональные срывы омерзительны ему больше незнания предмета. Она сама старалась всегда выглядеть при нём достойно и не позволяла себе никаких проявлений чувств. Но сдержать эмоции, не дававшие покоя ни на секунду, не могла. Джинни понять не успела, как оказалась прижатой к мужской груди. Не успела осознать, как её собственные руки скользнули по атласной мантии к плечами профессора. — Джинни, милая, неужели ты ещё не поняла, почему я оставил пост и сообщил всем об отъезде? — голос профессора был тихий. Девушке даже показалось, что раздался он у неё в голове. Неожиданно вспомнился подслушенный разговор профессора с её деканом. И фраза что в тот вечер выбила из-под ног её землю... «Я преподаю уже давно... и никогда не заводил отношений со своими студентками. Не собираюсь и впредь». Только вот она больше не студентка, а он не преподаватель... Неужели, ради неё он оставил дело всей жизни? Этот поступок значил больше любых признаний и клятв. Джинни отстранить, взволнованно смотря в лицо профессора. На мгновение ей показалось, что его тонкие губы растянулись в улыбке. — Ну, так что, Джиневра, согласишься отправиться вместе со мной в Китай? — Почему Китай, профессор? — Только там есть специалист, способный вернуть мне человеческое лицо... Джинни смутилась. Его лицо никогда её не пугало, а вообразить любимого профессора другим, было немыслимо. Девушка приподнялась на носочки и мягко провела пальчиками по острой ледяной скуле мужчины. — Профессор, мне нравится ваше лицо... я... Зачем вам это? В ответ он ухмыльнулся, перехватил её пальцы и легонько сжал. — Думаю, увидев моё человеческое лицо, твоя матушка не решится подсыпать мне в чай яд. Чувствуя жар на щеках, Джинни рассмеялась. — От чая вы сможете отказаться. Моя мама, скорее, подсыпит вам яд в пирог с почками. — О, в таком случае, буду надеяться, что она не узнает о моих кулинарных пристрастиях... В своих мечтах Джинни представляла первый поцелуй с любимым мужчиной совсем не так. Она была уверена, что произойдёт это ужасно романтично. В каком-то прекрасном месте в свете рассвета или заката, а не на пороге древней школы глубокой ночью. Однако, прикосновение тонких холодных губ к её горячим и мягким, заставило кровь в венах бежать с немыслимой скоростью. Как бы не были хороши её фантазии, реальность в тысячу раз лучше...