Часть 1
4 октября 2024 г. в 23:21
Кларк Гриффин не любила шумные компании — пьяные лица мажут перед глазами, музыка, льющаяся из колонок, слишком давит на уши, а запах палёного спирта вызывает рвотный позыв. Ей куда приятнее было сидеть в общежитии, склонившись над конспектами и изучая материал, который непременно пригодится на зачёте через пару дней. Сокурсники легкомысленно относились к предстоящей сдаче — начинали судорожно пролистывать девяносто-шести листовые тетради лишь в ночь экзамена, надеясь, что весь полугодичный материал вместится в их головы по щелчку пальца, несмотря на ноющую боль и пульсацию в висках, виной которой являлось похмелье.
Кларк Гриффин была же куда более ответственной: вечера она проводила, закутавшись в плед и держа карандаш в руке, чтобы заново выделить и так уже многократно отмеченные строки. Её ступня билась о чемодан, стоящий под кроватью, короткие волосы падали на лицо. И только тёплый жёлтый свет лампочки избавлял от темноты, окутавшей небольшой городок Аркадия. Ей нравилось сидеть так в тишине. Изредка доносились хлопушки и сигнализации машин с улицы, довольно часто по общажным коридорам пробегала молодёжь, гогоча что есть мочи. Но порой взгляд Кларк падал за конспекты, прямо на кровать Октавии Блейк. Соседка, с которой совместное житьё тянется уже второй год, вечно отсутствует: пропадает на тусовках, тренировках команды чирлидерш, в которой она успела выбиться лидером, сместив предыдущую «Королеву Улья», просто гуляет по Аркадии со своей компанией. Октавия часто пыталась взять с собой Кларк, но та упорно отказывалась, ссылаясь на учёбу.
— Вечно твоя учёба-учёба-учёба, — монотонно вздыхала соседка, поднося к телу наряды с вешалок и рассматривая своё отражение в зеркале. Крутилась, недовольно вздыхала, отбрасывая в сторону симпатичные кофты и платья, а затем принималась вновь рассматривать их спустя десять следующих вещей. И так из раза в раз. — Ты развеяться вообще собираешься?
Гриффин с укором смотрела на оголённую спину, прикрытую лишь тонкой полосой бюстгальтера. Блейк часто разгуливала по комнате практически нагой: стыд и стеснение родились позже неё. Она откинула платье на кровать и вынула из шкафа вешалку с очередным нарядом.
Собираюсь. Когда сдам зачёт, — Кларк разместила между страницами палец и показала Октавии книгу по Анатомии, некогда полученную от матери.
Блэйк бровью дёрнула.
— Ты сама-то в это веришь? Каждый раз одно и то же говоришь.
Октавия была права. Гриффин сама перестала верить в это, боясь вновь оступиться — неудачный опыт с Финном, с которым она встречалась половину первого курса, дал о себе знать. Он ведь бросил её по переписке, а потом избегал любой попытки встретиться и нормально обсудить ситуацию.
«Ты не в моём вкусе».
«Четыре месяца была, а теперь — нет».
«Я не говорил, что ты была». После крайнего сообщения Финн Коллинз полетел надолго в блокировку. И наверняка там и останется до конца выпуска Кларк. Всего-то ещё два года. В тот день Гриффин, утирая слёзы о кофту Октавии, поедая лоток мороженого «Фисташка» и смотря с соседкой, ставшей ей близкой подругой, романтическую комедию, пообещала себе: все парни только по окончании университета. Её разум должен оставаться холодным, в голове обязаны петлять лишь знания, а внимательность и бдительность ничем не должны сбиваться. Глаза Кларк Гриффин так некстати посмотрели выше, и взгляд вперился в сделанный Октавией коллаж. Отложив конспект, она переместилась на соседнюю кровать, встав коленками на прогибающийся от каждого движения матрац. Едва заметная улыбка тронула лицо, стоило пальцам дотронуться до их совместных фотографий, разбросанных по разным кусочкам деревянной доски: вот первая ночь вдвоём с попкорном и ужастиком на ноутбуке — Октавия непременно решила запечатлеть это -, затем они на соревновании по волейболу, мокрые, стоят возле сетки в обнимку и с кубком за первое место, а вон там их сфотографировали со стороны, пока танцевали в клубе — было время, когда Гриффин не являлась завсегдатаем оставаться в общежитии. Но палец скользнул ниже, касаясь сначала кучерявых тёмных волос, после — длинного носа, а в конце — губ с приподнятыми уголками и ямочки на подбородке. Карие глаза смотрели в упор, будто бы их обладатель сейчас находился в комнате, а не остался запечатлён лишь на картинку. Имя ему одно — Беллами Блейк, кровный братец лучшей подруги. Кларк рассматривала его: руку закинул на сестринское плечо, прижимая ближе к себе, с прищуром из-за светившего солнца, поэтому цвет радужки Кларк могла бы сравнить с растопленным молочным шоколадом, местами — с осенними листьями, пожелтевшими от смены времени года. И она не могла не заметить, как чуть сильнее ударилось её сердце о грудную клетку при мысли о Беллами. Она отчётливо помнила их первое знакомство. Третьекурсник на тот момент Блейк шёл по столовой в окружении своей неизменяемой компании с футбола. Настолько увлечённый беседой, он не заметил вставшую из-за стола Кларк, которая забыла взять приборы. Предупреждающий возглас Октавии не остановил неминуемого: Гриффин каблуком наступила на носок Беллами, а тот не удержал поднос, опрокидывая его прямо на возникшую перед ним особу. Железка с грохотом упала на пол. Морковный суп потёк по белой рубашке, оставляя за собой жирные пятна, перешёл на юбку и закапал на плитку, образовывая лужу прямо под ногами. За тоненькую железную цепочку на кармане зацепился капустный салат. Кларк только широко распахнула глаза. Медленно повернулась, переводя взгляд с дружков Блейка, пытающихся сдержать смех, на самого виновника произошедшего. За спинами послышались шепотки и вспышки фотокамер. — Ты… — Гриффин не закончила фразу. Двумя пальцами схватилась за зацепившийся салат и бросила его прямо под ноги напротив. Исподлобья сверкнула глазами, видя секундную растерянность, так быстро сменившуюся наглой усмешкой. — Принцесса побоялась запачкаться? — сделал акцент на первом слове, а Кларк сквозь землю готова была провалиться. Она замечала десятки смеющихся над ней лиц, и каждую улыбку ей хотелось собственноручно стереть в порошок, но только после него. — Надо смотреть, куда идёшь, — отчеканила она, сжимая кулаки. Ногти больно впились в нежную кожу ладоней. Чувствовала, как рубашка прилипла к телу и по открытой коже рук потекли дорожки отвратительного супа. — Надо головой вертеть, а не ресницами хлопать, когда встаёшь. Кларк стиснула челюсти. Хотелось заплакать. Горько. От стыда, который накатил на неё слишком мощной волной, соревнуясь с плещущимся в крови гневом. Её плечи дрожали, но далеко не от холода, а от зверского желания опрокинуть тот же самый поднос на его самодовольное лицо. Совсем неожиданно подлетела Октавия, ударяя незнакомца в грудь. Эта девчонка была ниже его на две головы, но без какой-либо боязни смотрела на него. — Тебя не учили быть хоть немного вежливым и извиняться за свои косяки? — спросила она, и Гриффин вмиг подумала, что перед ней стоят два давних знакомых, а может быть, и друга. Только чем-то они были схожи: тёмные, как смоль, волосы, такие же чётко выделяющиеся скулы, глаза одинаковой формы, казалось, даже цвет кожи. — Моей вины нет. Октавия вздохнула, пробубнив «Ты невыносимый». Повернулась и, поджав губы, оценила бедственность положения — белая рубашка теперь стала ядрёно оранжевой, а на юбке расплылись разводы. — Кларк, прости моего брата за его неуклюжесть, — выпалила Блейк, и брови Гриффин дёрнулись в тот же момент, как запястье Октавии потянули в сторону. — Беллами, ты… — Ещё раз повторяю для вас обеих, — он посмотрел на Кларк, и холодом будто бы обдало, вызывая мурашки. Его взгляд обвёл снизу вверх, задерживаясь на намокшей рубашке, что теперь липла к телу. — Мой вины нет в неуклюжести твоей подружки. Блейк двинулся с места. Задел плечом Гриффин, и та едва не упала на стул позади. «Свита Короля», коим мысленно уже успела наречь Кларк, двинулась за ним, изрекая смешки, только один выбился из стада. Он как-то виновато посмотрел, будто бы оказался виновником произошедшего и молча накинул на плечи Гриффин спортивную кофту. — Некрасиво вышло, правда, — запустил пятерню в волосы, и те волнами рассыпались по голове, практически касаясь плеч. Густые, чёрные. А глаза, словно Оленёнок Бэмби смотрит: то на Кларк, то в пол, то на удивлённую подобным поведением Октавию, стоящую сбоку. — Ты потом верни, не переживай, она тебе пока нужна, — поджал губы, намекая на полупрозрачную рубашку, и Гриффин тут же укуталась в кофту, в один миг осознав, что пялиться на неё могли не только из-за перепалки со старшекурсником. — Спасибо, — Кларк попыталась улыбнуться, но вышло слабо. Её «спаситель» посмотрел в сторону: «свита Короля» уже с интересом осматривала парочку и подзывала товарища. — Финн, хватит трепаться, — крикнул один из них и махнул рукой. — Иначе на полу обедать будешь. Финн… Кларк мысленно повторила его имя. Хорошее. И сам он хороший. Парень посмотрел на Октавию, коротко улыбнувшись, а затем на Кларк, говоря на прощание: «Увидимся ещё». Увиделись. Только теперь Кларк мечтала стереть из своей жизни эту встречу, чтобы Коллинз никогда к ней не приближался, не смотрел на неё так, не давал свою кофту, пропахшую костром, и не целовал. Никогда. Всё равно всё было не то. Не так, как с ним. Однако во встречах с Финном была иная сторона, которую Кларк упорно отрицала до второго курса — ей нравилась реакция Беллами Блейка. Она замечала, как сжимаются его руки, стоило бы Коллинзу разместить ладонь на её талии, как он отворачивается, смыкая челюсти, при самом любом, даже столь невинном поцелуе, как ударяет Финна в плечо, якобы случайно, и вымещает весь гнев на футбольном поле исключительно на номере семь, коим обладал как раз-таки бывший бойфренд Гриффин. Сначала она списывала это на мерзопакостный характер, высокое самомнение и садистское желание причинить другому боль. Но затем один разговор по душам с Октавией Блейк поменяли мнение. — Он не такой плохой, как ты можешь подумать, — соседка открыла пачку чипсов и закинула несколько долек в рот. Сидящая рядом Кларк, которая так старательно пыталась объяснить Октавии материал, закатила глаза и смахнула обсыпавшиеся на тетрадь крошки. — А как мне ещё думать, когда он сломал Финну нос? — Гриффин злилась. Очень. Она помнила, как «свита Короля» во главе с самим «Королём» расположилась у шкафчиков в холле, обсуждая предстоящую поездку в загородный дом Линкольна. Октавия тогда первой вызвалась поехать, двусмысленно наматывая локон на палец и прожигая настоящую дыру в «похитителе её сердца», как неоднократно она выражалась при Кларк. Но, когда речь зашла о кроватях и Коллинз притянул к себе Гриффин, говоря, что им хватит одного спального места, Беллами ни с того ни с сего ударил сокурсника прямо в нос. Кларк слышала, как хрустнула переносица, видела алые дорожки, стекающие из ноздрей. Помнила, как ударила Беллами в грудную клетку, отталкивая, и крича первые попавшиеся в голову слова. Но к Финну она опустилась позднее всех — только когда ушёл Блейк. — Ты ему просто нравишься, — Октавия пожала плечами, протягивая пачку чипсов, но у Гриффин тетрадь из рук тогда выпала. — Не говори чепухи, — Кларк тут же выпрямила спину и облизнула нижнюю губу. Почему в горле так резко пересохло? Блейк ухмыльнулась, и в этой привычке так сквозил облик Беллами, что будто бы не его сестра сидела сейчас по правую сторону, а он сам. Глупость сплошная. Тогда почему нутро начало гореть и щёки заалели от одной мысли о… Кларк глаза закрыла, сбивая спесь. В голове теперь скакали не формулы, которые необходимо было объяснить, а лицо Беллами с горящими радужками прямо в том коридоре, когда он навредил её парню. Но Кларк боялась признаться себе, что хотела рвануть вслед за ним, зайти в тот самый кабинет, за дверью которого скрылся, и высказать всё то, что накопилось в душе, а не помочь Финну. — Почему я всё время замечаю того, что не видят остальные? — Блейк прислонилась спиной к стене, шурша пачкой. Обводила натянутую, как струну, Кларк, отмечая неестественный румянец на светлой коже, частое перелистывание страниц — она была уверена, что Гриффин даже не вчитывалась в текст, просто желала занять чем-то руки. — Потому что этого не существует. Гриффин выдохнула. Она хотела бы, чтобы существовало. Слезла с кровати Октавии и вернулась на свою, вновь баррикадируясь учебниками и тетрадями. Взяла ряд вопросов, продиктованных преподавателем, но ни на одном сейчас не могла сосредоточиться. Думала о единственном человеке, который ворвался в её жизнь слишком сумбурно, слишком непонятно, вылив тот самый морковный суп на её рубашку, а потом потоки хлёстких слов и действий, за которыми скрывалось нечто иное. Каждая встреча с Беллами случалась либо в университетских коридорах, либо в совместной с Октавией комнате, и начиналось всё с привычной словесной перебранки: «Снова грызёшь гранит науки, принцесса?», «А ты снова валяешь дурака, Блейк?». Одни и те же фразы, одни и те же испепеляющие друг друга взгляды, но всё время разные интонации. Гриффин присматривалась к нему на футбольном поле. Должна была следить за Коллинзом, но взгляд отчего-то цеплялся за майку под номером один. Внимала каждому движению его рук, перекатывающимся мышцам, блестящему от пота телу, зачёсанным назад и взмокшим волосам. Но как только Беллами смотрел на неё, тут же обращала внимание на Коллинза: улыбалась только ему, махала ладонью только ему, выкрикивала только его имя, но украдкой поглядывала на номер один, видя, как растягивается мужской рот в подобие улыбки. Красивой улыбки. И сам Блейк был очень красивым. Настолько, что порой разговоры студенток крутились исключительно вокруг него. И это злило Гриффин. Она просто не понимала, неужели нет более насущных тем, чем тело «Короля» и способы завоевать его внимание. Она была с Финном. Её не должно это никак беспокоить. Но будто остриём кололи в грудину, вызывая не боль, а гнев. — Я слышала, что капитан футбольной команды — по мальчикам, — проронила как-то Кларк, завязывая шнурки в женской раздевалке перед физкультурой. Несколько пар глаз обратились тут же к ней. — Да ну! Он постоянно с девчонками спит, вон сколько говорят, — шёпотом сказала одна первокурсница с потока, прикусывая нижнюю губу. — Болтовни много, но вы хоть раз видели его с девушкой на публике? — пожала плечами Гриффин, выпрямляясь. Пошла к выходу и перед самой дверью бросила, не оборачиваясь: А с пацанами постоянно таскается. Холодный воздух коридора ударил в лицо. Довели. Гриффин поняла, что бесповоротно влюблена в брата лучшей подруги, когда Октавия вытащила их небольшую компанию в лице Линкольна, Беллами и Кларк в клуб в конце первого курса. Финн не смог тогда поехать по личным обстоятельствам: родители позвали сына загород к родственникам, чтобы отпраздновать годовщину свадьбы, а отказ не могли принять. Она помнила, как в глаза бил ультрафиолет. Как стопки алкоголя летели друг за другом, ведь между первой и второй — перерывчик небольшой, а за второй недолго третью ждать. Беллами предостерегающе глядел на сестру, не желая, чтобы та без сознания рухнула на пол или один из чудил уволок её в санузел, воспользовавшись нетрезвым состоянием. Но она нашла поддержку в лице Линкольна, который ни на шаг не отходил от неё, помогая, защищая. Старший Блейк знал о взаимной симпатии, поэтому не препятствовал. Просто единожды задержал сокурсника в раздевалке и чётко дал понять, как, где и что будет сломано, если Октавия прибежит в слезах. Линкольн понял. Не отступил. Кларк слушала музыку, пробирающую до костей, чувствовала вибрации, разливающиеся по телу, и следила за неоновыми лучами, метающимися по танцполу. Народ прыгал, сливаясь в одно сплошное пятно с вырывающимися порой руками, головами и длинными волосами. Её рассудок оказался затуманен настолько сильно, что Гриффин позволила себе наглость: беззастенчиво рассматривала профиль Беллами, уставившегося в мобильник. Как не кстати вспомнила слова Октавии: «Ты ему нравишься». Но почему он даже не смотрит? Не зовёт танцевать? Почему она сидит здесь одна, в то время как Линкольн и Октавия уже слились в безостановочном потоке пляшущих тел? А так усердно печатает сообщения кому? Вопросы бились о стенки мозга, вызывая уже боль. Ей нельзя так много думать о Блейке. У неё есть Финн. Любящий её парень, с которым ей спокойно, хорошо и она чувствует, что с таким можно будет построить семью. Но каждый разговор, который начинался со слов: «А что будет потом…» — пресекался. Причём не со стороны Коллинза. — Почему ты не можешь просто представить? — как-то спросил Финн, осторожно поглаживая плечо лежавшей на нём Кларк. — Следующий летом можем вдвоём отправиться в путешествие. Я устроюсь на работу и снимем комнату в общежитии только на двоих или можно квартиру, чтобы никто не мешал. Гриффин тогда слушала это, умом осознавая, что это неплохая перспектива и отношения станут только крепче. На Финна можно положиться. Он не предаст, будет рядом шептать всякие нежности и покупать клубнику в шоколаде столько, сколько позволит стипендия. Но сердцем… Сердцем она была далеко. Как бы четыре месяца не пыталась полюбить, ничего не выходило. — Давай потом об этом поговорим? Голова сейчас очень болит, — соврала Кларк, и эта ложь слишком легко сорвалась с губ. С ним нельзя так поступать. Но и других вариантов у неё больше нет. Это воспоминание слишком сильно ударило по ней. Дом, семья, кошка и собака на заднем дворе, дети идущие со школы и Финн, припарковывающий машину. Вот картинка идеального будущего, но всё это раскалывал сидящий напротив Блейк. Кларк прикусила внутреннюю сторону щеки, пытаясь сдержать слёзы, и встала, игнорируя поднявшуюся голову Беллами. Чувствовала спиной обращённый к ней взгляд, но ей было всё равно. Схватила с подноса проходящего мимо официанта стопку и запрокинула её, не заботясь о том, что клиенту не достанется его порция алкоголя. Мама всегда говорила, что ничего не должно повлиять на бдительность, что всегда рассудок обязан оставаться холодным, как заточенный нож. Но Кларк не послушалась. Отдалась танцу, поднимая руки и опуская их, виляя бёдрами так, что юбка платья порой непозволительно подлетала, открывая взору бёдра. Выпитая текила настолько сильно дала по сознанию, что лёгкость сковала всё тело. Ей было хорошо. Впервые за столь долгое время безвылазной зубрёжки и посещения пар удалось выбраться куда-то за пределы университета, где возможно вкусить плоды свободы, такой реальной, хотя бы на один крошечный миг. Кларк помнила, как талии коснулись чужие руки, но они принадлежали не ему. Какой-то парнишка в очках подумал, что с ним заигрывают, поэтому решил неуклюже перейти в наступление: даже на ноги наступил, вызывая со стороны недовольные писки. А потом эти ладони резко исчезли. Её размытый взгляд прошёлся по возникшему рядом Беллами, который схватил за футболку мальчишку и толкнул в сторону. Кажется, он сказал «Проваливай». Но Кларк не помнила. Не нужно это было. Лицо Блейка освещалось фиолетовыми и синими лучами, делая его ещё притягательнее, ещё красивее. Разве можно таким быть? Этот вопрос Кларк не задала, вовремя прикусив язык. Беллами взял её за запястье и потянул в сторону столов, но Кларк упёрлась ногами в пол настолько сильно, насколько могла. А потом просто накрыла своей ладонью его и сказала то, отчего у Блейка брови дёрнулись. Потанцуй со мной. Всего одна фраза и два замерших тела, ярко контрастирующих со всеобщим движением. Гриффин боялась, что он посмеётся, оттолкнёт и уйдёт. Но Беллами остался. Ближе подошёл, не отпуская её руки, обжигая прикосновением кожу. Они танцевали. Много. Так, что у Кларк болели ноги и дыхание напрочь сбилось. Она не поняла, в какой момент оказалась прижатой к вздымающейся груди Блейка и его пальцы стали сжимать до сладостной боли талию. Она должна была оттолкнуть — у неё ведь есть Финн, это к нему должна льнуть, подобно кошке. Но Гриффин выбрала в этот вечер другого. Не сопротивлялась, когда его ладонь обхватила тонкую шею, притянула к себе так быстро, что грудь с силой впечаталась в мужское тело, и губы впились в её, не размениваясь на прелюдия и мягкость. Гриффин не знала, что можно целоваться так: будто бы в эту ночь наступит конец света и вы больше никогда не увидитесь. Не знала, что можно сгорать от прикосновений так, будто бы лава разливается по телу, следуя за руками Беллами. Не знала, что окажется способной на измену — оттолкнуть Блейка не было ни сил, ни желания. Сколько песен прошло мимо никто не знал. Лишь в один момент Гриффин отстранилась, ощущая, как онемели губы и пульсация разлилась по всему телу. Видела, как дёрнулся кадык Беллами, как крылья носа сильно расширялись при каждом глубоком вдохе. — Это ничего не значит, Блейк. — Тихо проговорила, не рассчитывая на то, что будет услышанной. Взгляд метнулся на его губы, приоткрытые, манящие. — Это ничего не значит, Принцесса. — И поцеловал, снова, втягивая носом запах её духов, переплетая язык с её. Это ничего не значит. Однако остановиться не могли ещё целую песню. Они молча вернулись к столу, за которым уже сидели Линкольн и Октавия в объятиях. Сели по разные края диванов, но взглядом обращались друг к другу. Оба в эту ночь поняли для себя, что уже как раньше не будет. Весь крах Гриффин осознала только на утро, когда голова до жути раскалывалась, изо рта пахло чем-то гнилым, а тело ломило от каждого движения. Соседка оказалась рядом: вручила бутылку минеральной воды и таблетку, толка от которой было мало. А потом показала видео, от которого Кларк мгновенно выпрямилась и прозрела, отодвигая в самый угол боль. Среди прыгающих лучей на экране смартфона самозабвенно целовалась пара: Гриффин узнала знакомый разворот плеч, кожанку, неоново-розовые платье и копну коротких золотистых волос. Ненароком дотронулась до своих прядей, будто бы длина и цвет за одну ночь могли бы измениться. Но нет. Всё те же кудри по плечи жёлтого цвета. Она смотрела и не верила, что это именно её силуэт Блейк исследует руками, притягивает к себе всё ближе. Гриффин же держалась за его шею, прогибалась навстречу. Ей стало стыдно. Она уткнулась лицом в подушку, пытаясь скрыть бледность, так резко контрастирующую с выступившим румянцем. Октавия смеялась, поглаживая подругу по плечу. Мысль о Финне заставила внутренности сжаться. Кларк ведь изменила человеку, который любит её. Но любила ли она сама или лишь пыталась сделать вид, чтобы прогнать навязчивые мысли о том, с кем у неё не было бы ни единого шанса? Впервые Гриффин стало так мерзко на душе. Она не собиралась этого скрывать, намереваясь в этот же день серьёзно поговорить с Финном, но он сам её нашёл — в текстовом сообщении, выразив желание расстаться. Коллинз избегал её. Кларк больше не гналась за отношениями. Ночь в клубе оказалась глупостью — оба напились, оба лишились здравого рассудка. Поэтому любая мысль о Беллами Блейке пресекалась на корню: Гриффин перестала ходить на вечеринки, пообещав себе, что тот случай был последним, стала утопать в учебниках, видя смысл исключительно в знаниях, сама сторонилась любой встречи с Беллами, который прекратил так нагло вламываться в женскую комнату, и приняла единственное правильное решение в пользу своего образования. Связь с Блейком не доведёт до добра, но сердце опрометчиво сжималось, когда фраза, подобно заученной мантре, повторялась из раза в раз. Гриффин посчитала до десяти и выдохнула, открывая тот самый учебник по анатомии, который перечитывала уже в третий раз полностью. За окном всё больше густились сумерки. Сегодня ей придётся ночевать одной — Октавия решила остаться в доме Линкольна, чьи родители так кстати уехали на дачу, доверив сыну скромные, но уютные по описаниям подруги апартаменты. Снова одна.***
Беллами Блейк любил шумные компании — уровень эндорфина в крови зашкаливает, по телу разливается приятная патока алкоголя, а музыка бьёт по ушам настолько сильно, что можно забыться, лёжа на полу. Он не мог сидеть подолгу в общежитии: слишком скучно зубрить материал, который пригодится разово на зачёт, а потом забудется как страшный сон. Сокурсники слишком серьёзно подходили к этому делу — писали дипломы чуть ли не в начале семестра, но для чего? Их всегда кликали «занудами» и «зубрилами», не звали куда-то в город, потому что им всё время некогда. Да и с такими скучно слишком. Беллами Блейк же был намного беззаботнее тех «зубрил»: вечера он проводил под софитами, опрокидывая в себя шоты и искренне смеясь с друзьями по футбольной команде. Ступни били в такт музыке, пятерня всё время проводила по волосам, убирая падающую на глаза кучерявую чёлку. И только прыгающие неоновые лучи прожекторов избавляли от темноты, окутавшей небольшой городок Аркадия. Ему нравилось сидеть так — когда пульс бьёт в уши, тело гудит, а находящиеся рядом люди поочерёдно выпивают подожжённые шоты, кривя лица. Это слишком забавно. — Тебе бы повзрослеть, Беллами, а то ведёшь себя прямо как я, — проронила как-то Октавия, сидя на его кровати и бросая маленький теннисный мяч в стену, ловя и откидывая его обратно. — Меня и так всё устраивает, — на выдохе сказал он, не переставая потягиваться на турникете, повешенном ещё со второго курса. Сосед по комнате не препятствовал, наоборот, даже выказал огромное желание приобрести для занятий спортивный инвентарь. Так и менялись постоянно. Октавия хмыкнула. — Так на тебя ни одна девчонка не посмотрит — кому нужны несерьёзные парни. Блейк засмеялся, спрыгивая на пол. По его лицу тёк пот, мокрые пятна пропитали майку. Он снял полотенце, висящее на ручке, и закинул его на шею. — Знаешь, вниманием не обделён. — Подошёл к шкафу и, открыв дверцу, стал доставать чистую одежду. Блейк перестала бросать мяч. Положила его на тумбу, а затем встала. — Вниманием одной точно обделён, — лукаво проговорила она, склоняя голову. — По буквам стоит произнести имя, или уже догадался? Беллами поджал губы, смотря через зеркало на сестру. Она дёрнула бровями, а потом похлопала по плечу, убегая из комнаты. Конечно, он знал, кого имела в виду Октавия. Кларк Гриффин. Это его персональная заноза в заднице, которая не даёт ему покоя и вынуть он её не может. Сначала Блейк злился. С самой первой встречи понимал, что это типичная первокурсница, которая пытается показать больше, чем есть на самом деле — язвительно общается, думая, что будет обязательно круче выглядеть, если поставит на место кого-то постарше. Но он ошибся. Принцесса оказалась не тех кровей. Куда более сложней, чем он мог представить. Стоило ему зайти в комнату сестры и зацепиться глазами за белокурую макушку, листающую книгу, слова сами соскакивали с языка. Да так, что он в конце вообще забывал зачем приходил, с грохотом захлопывая общажную дверь. — Тебя не учили манерам, Блейк?! — её тихий голос повышался с каждым словом. — Знаешь, надо сначала стучаться, прежде чем заходить. — А тебя не учили вешать табличку «Не беспокоить», чтобы никто не приходил? — в той же манере ответил, взглядом испепеляя. Следившая за всем Октавия закидывала в рот попкорн, как нельзя кстати оказавшийся под рукой. Подобные перепалки, начинавшиеся с обыкновенной колкости, обращались порой в настоящее бедствие. Но смотреть со стороны за этим нравилось. До тех пор, пока стрелы не метались в её сторону. — Твой брат может больше не заваливаться так беспардонно в нашу комнату?! — зло смотрела Кларк теперь уже на соседку. — А твоя подружка может не вести себя, как истеричка?! — в той же манере спрашивал у нее брат, а позже выметался из комнаты. Попкорн закончился. Совместная история этих двух продолжалась. Умная не по годам Октавия знала, куда приведёт их эта дорожка, поэтому лишь закупалась едой и ненароком подталкивала друг к другу: то вещи из комнаты брата таскала, за которыми он потом являлся, то совершенно случайно подводила Кларк именно к тем местам, где собирался Беллами со своей шайкой, в которой, как нельзя кстати, находился слишком симпатичный молодой человек с именем Линкольн. Блейк понимал, чего добивалась сестра, но подумать о каких-то чувствах в сторону зубрилы Гриффин было нелепостью. У него с ней не может быть ничего общего. Просто раздражает сильно, вот и всё. Слишком сильно. Но эти убеждения начали разрушаться после вечеринки в доме Мёрфи. Обычная игра в бутылочку приносила хмельным студентам азарт. Каждый следил за крутящейся склянкой, в тайне надеясь, что выпадет именно загаданный человек и вы отправитесь в кладовку на полчаса с ним вдвоём. Темнота. Желание. Мечта. Беллами привык к подобным играм, поэтому, развалившись на диване и потягивая пиво, он смотрел на лица участников. Остановился на сосредоточенном выражении Кларк, всё ещё удивляясь способности его сестры затягивать в авантюры кого-угодно. Подобные Гриффин должны домашку зубрить и документальные фильмы смотреть, а не на таких мероприятиях присутствовать. Этим мыслям усмехнулся. Она ведь даже вылезла из официальной формы, натянув чёрное мини платье с расклешёнными рукавами. Признаться, симпатично, но не более. В один момент её голубые глаза посмотрели точно в его. Губы сжались в одну линию, пока Блейк улыбался. Иронично, что бутылка остановилась точно напротив них: горлышком в Кларк, полой частью в Беллами. Со стороны были слышны недовольные женские вздохи. Подумалось, что Принцесса откажется от выполнения, но она встала и пошла в сторону кладовки, показательно не смотря ни на кого. Беллами поднялся. Скинул с плеч кожанку, ведь и так душно было, и остался лишь в белой майке. Сидящий по правую сторону Мёрфи выразительно дёрнул бровями. — У вас полчаса, — напомнил он, стуча по стёклышку наручных часов. Блейк помнил. Продвинулся через танцующую толпу и зашёл внутрь кладовки. Было темно, но глаза быстро привыкли и различили женский силуэт, пристроившийся у стены возле шкафа. Кларк скрестила руки на груди, и, словно солдатик, смотрела только вперёд. Беллами остался у двери, с интересом наблюдая за Гриффин. Им не доводилось когда-либо находится наедине — всё время чья-то компания сопровождала их, из-за чего даже словом обменяться не удавалось. Но теперь у них предостаточно времени. — Хватит пялиться, — спустя пару минут, не выдержав, сказала Кларк. — А то я решу, что небезразлична тебе, Блейк, — повернула голову в его сторону, мимолётом скользнув взглядом сверху вниз. Беллами рассмеялся. — Принцесса, ты слишком высокого о себе мнения. Такие, как ты, не в моём вкусе, — отметил он, но про себя начал сомневаться: фигурка у неё оказалась что надо, совсем, как ему нравится. Да и на язык остра — такие больше притягивают внимание. — Почему ты постоянно называешь меня именно так? — нахмурилась, не отрывая взгляда. Беллами повторил её позу — так же скрестил на груди руки, опираясь о дверь. — В первый день нашей встречи ты всё время нос вздёргивала и манерно себя вела. Тебе очень подходит. Кларк хмыкнула, отворачиваясь. Вне чулана слышались возгласы, оры, смешки, музыка. Но внутри была по-своему таинственная, манящая тишина, которую не хотелось нарушать. — Почему ты выбрал именно этот город и этот университет? — сорвалось с губ Гриффин в один момент. И Беллами рассказал. Сам не заметил, как оба спустя пару минут оказались сидящими на небольшом столе. Он сообщал о тяжёлой сдаче экзаменов, скудном выборе мест обучения, ответственности, которая легла на его плечи после смерти родителей. — Я не мог оставить Октавию, — пожал плечами, вспоминая свою сестру в пятнадцатилетнем возрасте. Как она рыдала, сидя на полу, когда сообщили об аварии, в результате которой самые близкие люди покинули землю, так и не успев доехать до больницы. — Пообещал себе, что буду рядом с ней вопреки всему. — Ты хороший брат, — сказала Кларк, легко коснувшись руки Беллами своей. Сама не ожидала, что когда-нибудь такое произнесёт. А Блейк никогда бы не смог представить, что этот короткий разговор разожжёт в нём интерес к заучке Гриффин. Он повернул голову, отмечая, насколько близко к нему находилось женское лицо. Тонкая полоса света, мелькавшая из щели, пала прямо на неё. Взгляд ненароком метнулся на губы, и ему показалось, что один поцелуй ничего не испортит. Так, чисто, утолит возникшее из-за алкоголя и только него желание. Да и сам видел, что Кларк не сопротивлялась — даже глаза на секунду прикрыла, ощущая, как к ней тянется Беллами. Но скрипнула дверь. Гриффин, словно её ошпарили, отодвинулась. В проёме мелькнула голова Финна. — Время вышло, можете выходить, — Блейку послышалась нота радости и чего-то иного в его голосе. Кларк слезла со стола, одёрнула платье и поспешила на выход. Лишь у двери обернулась и посмотрела на Беллами, который взгляда от её силуэта не отрывал. Она ушла. Он остался. Внутренне гневил Коллинза, который так невовремя сунулся внутрь. Чувства однокурсника к Принцессе Блейк заметил не сразу. Только во время прогулок начал ненароком обращать внимание, как Финн то дотронется до Кларк чисто случайно, то сладостей ей купит, якобы лишнее взял, не выбрасывать же, то в стороне с ней постоит, о чём-то разговаривая и смеясь. В один момент, когда он увидел Гриффин, обжимающуюся с Коллинзом в школьном коридоре, Беллами понял, что настала его персональная Римская империя с её фамилией в заголовке. Фитиль с пометкой интерес разжёгся глубоко внутри Беллами, и с каждым разом, как только Кларк, мать её, Гриффин попадалась ему на глаза, пламя начинало бушевать. И кровь в венах тоже неслась быстрее. Настолько, что порой он контролировать себя не мог. Однако осознание того, что у Принцессы происходят точно такие же метаморфичные процессы, вызывало у него усмешку — помнил же ту вечеринку. Видел, как всё время на поле смотрела на него, делая вид, что подбадривает своего бойфренда. Но глазами стреляла только в номер один. Ругалась постоянно только с Блейком, не сразу обращая внимания на стоящего рядом Финна, который просил уйти, остановиться. Она не могла — не хотела. А Блейку это нравилось. Вся Гриффин начинала ему нравится, так, что в мыслях порой мельтешила только она со своими безумно красивыми чертами, бойким нравом и пламенем, исходящим от тела. Напоминала ему фурию, о которой писали в учебниках. Недостижимая мечта. Его мечта. Помнил, как пришёл домой после клуба, до сих пор чувствуя её губы на своих. В памяти всплывала Кларк, танцующая, пьяная, такая открытая и притягательная под лучами софитов. Ладони кололо от ощущения её изгибов на них. И он подумал, что хочет её. Всю, до остатка, себе. Финн Коллинз был явно не её историей — слишком правильный, воспитанный, будто бы шаблон идеального героя из романтической повести. Об этом красноречиво поведал Беллами, показывая присланные Октавией фотографии бойфренду Принцессы. Тот не верил. Смотрел все материалы, думая, что это фотошоп, но, когда увидел видео, осознал, что Блейк не врёт. И это было больно. Финн в ту ночь с размаху ударил Беллами в челюсть, а затем — в грудь, бока. Бил до тех пор, пока силы не иссякли. Но Блейк не стоял на месте — отталкивал, не принося большого вреда. Когда Коллинз покинул общежитие в два часа, Беллами развалился на кровати, ощущая, как гудит всё тело. На нём наверняка появятся синяки. Но это волновало меньше всего. Чувство того, что скоро Принцесса станет его, укоренилось внутри. Однако Блейк не ожидал, что всё произойдёт иначе. Кларк Гриффин решила отдалиться. А он больше ничего не мог сделать. Пытался выяснить, что не так, но ответ получил незамедлительно в университетском коридоре. — Поигрался и хватит? Спор был или что? — вперила в него глаза, в которых сейчас ярость смешивалась с болью. — Молодец, выполнил свою цель — Финн порвал со мной. Как же неожиданно было узнать, как ярко Беллами Блейк рассказывал ему о подробностях того вечера. Теперь все в универе только и шепчутся о том, как я неправильно поступила — изменила своему молодому человеку. А ты вышел белым и пушистым, — её злой шёпот вызывал мурашки. Мужские брови сдвинулись к переносице. Он не понимал, что не так. — Ты Коллинза не любила, и не прикидывайся, Принцесса. — Шагнул вперёд, заставляя Кларк отступить до шкафчиков. — А на слухи тебе ли не плевать? — коснулся её руки, проводя пальцами по плечу. — Пошли сходим на выходных куда-нибудь. Поговорим нормально. Кларк дёрнулась, отходя. — Пошёл ты, и Финн следом. Отвалите от меня оба. Она поспешила прочь. Беллами выкрикнул её имя, но в ответ получил лишь неприличный жест, который показала Гриффин. С тех пор любую мысль о заучке Блейк старался отодвинуть на задний план — не будет он гоняться за этой истеричкой. Есть полно других, кто будет красивее, умнее и лучше в сто раз. Но выходило плохо. Слишком плохо. Магическая способность Гриффин проникать внутрь людей и оставлять там частицу себя коснулась и его. Стало всё равно на вещи, которые таскала сестра из комнаты. Больше Беллами к ней не заходил, либо появлялся только тогда, когда отсутствовала соседка Октавии. Он решил раз и навсегда вычеркнуть одну особу из своей жизни. Не пересекался с ней больше на переменах, в столовой, на играх смотрел исключительно на игровое поле, чаще ходил в бары и просто гулять с однокурсниками. Последнее происходило по несколько раз на неделю. Но сегодня стало его исключением. Он шёл к комнате Октавии, внутри раздражаясь из-за неосмотрительности сестры. Кулон, некогда принадлежавший матери, жёг карман штанов вместо того, чтобы находиться на сестринской шее. — Беллами, боже, прости, я потеряла его, — плакалась в трубку Октавия, и Блейк слышал страх в её голосе. Он перерыл всю свою комнату, внутренне надеясь, что украшение завалялось где-то в углу. Вытащил вещи из каждого ящика, просмотрел все шкафчики, рюкзаки, тумбы — даже соседскую. Но какого было его удивление, когда во время посиделки у Линкольна, Беллами приспичило в туалет и он чудом заметил мелькнувший рубин за комодом. Слишком знакомый камень. Достал украшение, проводя по нему пальцем. Почувствовалась выученная наизусть гравировка. Тогда Блейк не стал ничего говорить Линкольну. Ему хотелось услышать правду от сестры. Поэтому поспешным шагом дошёл до комнаты и, даже не собираясь стучать, открыл дверь. — Октавия, помнишь кулон… — начал, но запнулся, не заметив сестры, но различил удивлённый силуэт Кларк Гриффин, подобравшей под себя ноги и как всегда читающей что-то. — Где она? В ответ он услышал тишину. Только глазами хлопала, нижнюю губу закусывая. Наверняка придумывала, как отмазать соседку. Блейк вздохнул, проводя рукой по волосам и прикрыв глаза. Он устал постоянно следить за Октавией, исправлять её ошибки и ругаться, когда что-то идёт не так. Неужели она не может сделать всё нормально и быть куда более внимательной к дорогим сердцу вещам? — Скажи ей, чтобы зашла ко мне, когда будет время, — произнёс и собирался уже уйти, как голос Кларк его остановил. — Если это что-то срочное, я могу… передать ей. Блейк качнул головой. — Не нужно, это личный разговор. Самой большой ошибкой Беллами было смотреть в небесного цвета глаза. От них отрывать взгляда не хотелось. И от Кларк отрываться тоже не хотелось. Его персональный незакрытый гештальт. — Ты бы хотела, чтобы этого всего не было? — Гриффин в непонимании уставилась на нарушившего её покой человека. — Чтобы тогда в клубе ничего не произошло и ты была с Финном. Этот вопрос не сильно волновал его. Просто было желание узнать, о чём думает Принцесса. Она отложила в сторону книгу, заломив уголок страницы. Поднялась с кровати и встала, скрестив руки на груди. — Для чего тебе нужен ответ? Он что-то изменит? Беллами хмыкнул, отходя в сторону. Дверь захлопнулась. — Вряд ли, — положил руки в карманы, подушечками пальцев касаясь холодной цепи кулона. — Но интерес превыше всего. — Ну хорошо, слушай, — сделала шаг вперёд, сокращая дистанцию. — Да, жалею. Если бы не ты, я состояла бы в нормальных отношениях с надеждой на хорошее будущее и крепкую семью, в которой бы царила любовь до гроба, спокойствие и порядок. — Каждым словом резала, но за этим всем Блейк видел иное — огонь, плещущийся в её глазах, по которому он неосознанно скучал. В нём было нечто большее, чем обыкновенная злость. — Финн не бросил бы меня по чёртовому смс и не оказался бы у меня в чёрном списке, если бы ты тогда не появился в моей жизни, — ткнула пальцем в его грудь, не отрывая взгляда. — А ещё больше я жалею, что знаю тебя. Потому что ты… Ты просто… Договорить Кларк не смогла. Схватилась за ворот его рубашки, потянула на себя и поцеловала так, как давно хотела — прямо с той ночи, когда всё бесповоротно изменилось для них обоих. Блейк опешил, но лишь на пару секунд. Гриффин распахнула губы, позволяя его языку нагло проникнуть в её рот. Сжала корни его волос, утопая в окутывающем сознание запахе сигарет и ментола. Чувствовала, как ладони до болезненной истомы сжимают талию, перебираются на лопатки и затем стремительно опускаются, вызывая рваный выдох. Она не поняла, когда оказалась сидящей на столе с раздвинутыми ногами и Беллами, вставшим между её бёдер. Чувствовала лишь, как сгорает от каждого поцелуя и прикосновения, понимая, насколько это правильно и необходимо быть сейчас рядом с ним, позволять целовать в шею до фиолетовых гематом, проникать руками под серую футболку, пальцами очерчивая мышцы. Блейк успел мысленно поблагодарить Октавию за её неосторожность. Кулон больше не играл столь главную роль. В эту ночь они оказались наконец вдвоём.
