А сейчас ты еще раз расскажешь мне свою историю. А потом еще и еще раз. Ты будешь повторять одно и тоже на протяжении всей ночи. И тогда ты поймешь, что теперь все это всего лишь рассказ. Рассказ о прошлом. Осознав, что твои горести превратились в пустые слова, ты сможешь с легкостью плюнуть на все, что было, и обо всем забыть. А потом спокойно решить, кем ты хочешь стать. «Невидимки» Чак Паланик
Вики
В следующую секунду Виктор бьет Люцифера по лицу, мгновенно преодолев расстояние между нами. Я вскрикиваю. — Вик, не надо! Люцифер даже не сопротивляется, когда в Виктора словно демон вселился. Он наносит ему еще удар. А я, кажется, сейчас упаду в обморок от этой картины и от того, как мой брат посреди моей художественной мастерской избивает моего бывшего. — Виктор, прекрати, все, хватит! — обращаюсь к брату, в надежде, что он услышит. — Это тебе за нее, мудак! — Пожалуйста, хватит! — Бросаюсь к брату. — Ты же его покалечишь! По лицу заструились слезы. Я боюсь, что Вик может сотворить непоправимое. — Я его за тебя вообще убить готов! — Не надо, пожалуйста, нет. А он как будто и не слышит. Хватает Люцифера за грудки и трясет. — Что тебе от нее нужно? Что ты приперся? — удар в челюсть. Я висну на его руке, хватаю за шею, поворачиваю голову к себе. — Вик, не надо, хватит! Остановись. Ради всего святого, остановись! Люцифер отшатывается, двигает нижней частью лица, видимо, проверяя степень повреждения челюсти. Я висну на брате, держу его крепко, чтобы тот снова не сорвался. — Пожалуйста, ради меня, — шепчу ему на ухо. — Умоляю тебя. Тяжелое свистящее дыхание Виктора медленно успокаивается и становится размеренным. Он аккуратно снимает меня с себя и смотрит на Люцифера. У меня трясутся руки, слезы текут по щекам. — Ты пугаешь ее, успокойся, — слышу хриплый голос Люцифера. — Устроил тут разборки при Вики. — Заткнись. Все эти годы рядом с ней был я, родители и ее жених. Ты ни хрена не знаешь, что ей пришлось пережить. И во всем виноват ты! Ублюдок чертов. — В чем я виноват, я и сам знаю, мне не нужно разжевывать. — Если бы Вики здесь не было, я бы тебе еще и яйца оторвал. — Ну попробуй. — Ты нарываешься? — Да успокойтесь же вы! Оба! — Кричу, срывая голос. — А ты собирайся, мы едем домой. — Я не маленькая девочка. — Что ты вообще с ним здесь делаешь?! — Ничего. Он сам пришел. — Ну так прогнала бы его, а не обнималась. — Я не… — Ты подумала о Дэвиде? О том, кто действительно тебя любит! Да у тебя свадьба скоро! Боковым зрением вижу, как Люцифер хмыкает и рукавом вытирает кровь, которая выступила на лице. — Мы просто общались, — произносит он, кидая на меня мимолетный взгляд. — Я пришел просто поговорить. — А сейчас ты уходишь. У тебя две минуты. — Не указывай мне, что делать. — Убирайся. А не то, клянусь, я больше не посмотрю на то, что Вики здесь и проломлю тебе башку. — Люцифер, уходи, пожалуйста, — встреваю в этот безумный диалог двух когда-то вполне себе дружных мужчин. Он с минуту прожигает меня своими карими глазами. Тягучий, словно горькая карамель, взгляд из-под черных ресниц полон всяких разнообразных эмоций. И, наконец, прищурившись, разворачивается и уходит, не закрыв за собой дверь. — Что ты творишь? Хочешь, чтобы он снова запудрил тебе мозги?! Не хочу ничего говорить. И обсуждать эту ситуацию тоже не имею ни малейшего желания. Молча беру сумочку и стремительно выхожу из студии. На руках живы прикосновения его губ. Те места словно огнем горят. Трогаю их, зажмуриваюсь, воссоздаю в памяти мгновения. Направляюсь к машине брата, поспешно смахивая слезы, снова предательски скатившиеся по щеке. До дома доезжаем молча. Вик пытался со мной заговорить, но раза с четвертого понимает, что обижена и не намерена сейчас обсуждать случившееся. Наш приход тоже не остается незамеченным. А так хотелось просто без лишнего шума подняться в свою комнату и свернуться на кровати калачиком. Возможно, поплакать. Возможно, под какую-нибудь грустную песню. — Где вы были? — восклицает мама обеспокоенно. — Мам, неужели мы недостаточно взрослые, чтобы ты нас так не встречала? — пытается пошутить Виктор, а мне вот совсем не смешно. — Да вы трубку не брали оба, я и забеспокоилась. И вообще, пока я жива, вы всегда будете для меня детьми. Виктор, что с твоей рукой?! — мама округляет глаза, заметив запекшуюся кровь у брата на костяшках. — Ты что, подрался?! — Все нормально, мам. Не переживай. — Вики? — сверлит взглядом. — Он же сказал — все нормально. Я устала. Всем спокойной ночи. Совершенно не хочу сейчас участвовать в какого-либо рода разборках. Хочу провалиться в сон без сновидений. Хоть и знаю, что не удастся. Он будет сниться. Утром встаю раньше обычного, чтобы выпить таблетку от головы. Всю ночь не могла уснуть, ворочалась и, стоило закрыть глаза, кадры, как в замедленной съемке — Люцифер поправляет мою прядь, Люцифер обнимает меня, Люцифер говорит, что любит, Люцифер целует руки. Люцифер, Люцифер, Люцифер… Р-р-р! Твою мать. Бесит меня, сил нет никаких. Уйди прочь из моей головы! Пока спускаюсь вниз, слышу очень любопытный диалог родителей. Они говорят таким громким шепотом. Когда вроде бы надо тихо, но не особо получается, потому что оба в край возмущены. — Это ты во всем виноват! Я с самого начала хотела все рассказать. — Успокойся, Ребекка. Я тебе уже все объяснял. — Ничего ты мне не объяснял! Я ничего не знаю! О чем вы тогда разговаривали? Зачем ты дал ему такую крупную сумму? — Так, все. Я захожу на кухню. Стоять и подслушивать точно не собираюсь, уйду — продолжат, если так важно. — Доброе утро! О ком болтаем? Родители в таком ступоре от моего появления, что даже не сразу отвечают, только моргают оба. — Кхм… да ты не знаешь. Уолтер, один мой знакомый. Я в свое время дал ему денег в долг. Так вот, никак не возвращает. — Много? — Что? — Денег. Большая сумма? — Не сильно. Не загружай голову проблемами своего отца. Я все сам решу. — Ладно, — подхожу к папе и целую его в щеку. — А ты чего так рано? — мама поворачивается к кофемашине. — Не спится? — Голова болит. Что у нас на завтрак? *** День проходит бездумно. В студию ехать нет никакого желания, потому что сразу вспомню, что там происходило меньше суток назад. Надо для начала остыть. Перестать визуализировать прикосновения бывшего и перестать злиться на брата. Он вчера как будто обезумел. Я его таким с подросткового возраста не видела. Чтобы вот так — с кулаками, с кровью. Ужас. И, как оно обычно у близнецов и бывает, стоит одному подумать о другом — так тот тотчас же появляется. — Тук-тук, можно? — брат выглядывает из-за двери. — Попробуй. Как только он переступает порог моей комнаты, в нос сразу же ударяет божественный аромат горячего шоколада. Виктор делает его отменно. Не в кофеварке, не быстрорастворимый, а сам, по какому-то супер-рецепту, с настоящим шоколадом, корицей и сливками. Напиток богов, не иначе. — Ты решил подкупить меня горячим шоколадом? У тебя не выйдет, — картинно надуваю губы и принципиально на него не смотрю. — А я рискну. Потому что у меня еще твое любимое печенье. — Ньютонс? — резко к нему разворачиваюсь. — Оно. — Врешь! — А ты посмотри. Помимо чашки, в другой руке у брата действительно желтая пачка моего любимого печенья с инжиром. — Как ты нашел? Его ведь очень мало где продают. — Я старался. — Ай, давай сюда все. — Вот, а говорила — не купишься, — Виктор хохочет. — На горячий шоколад и не купилась. Ньютонс — это другое. — А, ну да, ну да. Откусываю сразу половину от печенья, закрываю глаза от удовольствия. — Ммм… Как же вкусно. — Дай попробовать. — Только одно! — Какая ты жадина, — фыркает. — Я, между прочим, полдня его по всем магазинам искал. — Спасибо. Ты лучший брат на свете. — Дай вытру, вот тут, испачкалась, — Виктор аккуратно вытирает мне в уголке губ. — Мир? — Мир. И мы закрепляем наше перемирие двумя мизинцами, как в детстве. — Но я прошу у тебя прощения только за то, что напугал тебя. В остальном мое мнение не изменится, он мудак и заслужил парочку сломанных зубов. А может и ребер… — Вик! — Что?! — Обещай мне больше его не трогать. — Ты хочешь об этом поговорить? — Не знаю… — Тогда зачем просишь не трогать его? Если он к тебе еще приблизится, я трону. Ты знаешь меня. — Знаю. И понимаю даже, возможно. Ты на него очень зол, и все такое. — Я защищаю тебя. И, что бы вас с ним ни связывало, какие бы у нас ни были дружеские отношения в прошлом, он поступил дерьмово, — на удивление спокойно все это произносит, только пару раз потер виски. — И, если ты его простила, то я — нет. — Я все это прекрасно понимаю. Но… — Но? — Я не знаю, как это описать. Твоя вспышка ярости, кровь, драка. — Я знаю, что напугал тебя. За это и пришел каяться. Но твой этот… — Он не мой. — Хорошо, — закатывает глаза. — Но и ты меня пойми — я приезжаю за тобой, захожу к тебе в студию и вижу, как вы, блядь, обнимаетесь. Он прижимает тебя к себе, положив подбородок тебе на макушку. Ну просто идиллия! — Я понимаю, как это выглядело со стороны, но я ничего такого не делала. Правда. Ты зашел в тот момент, когда он действительно прижал меня к себе, но это просто дурацкое совпадение. Я не… — Ты не забыла, что выходишь замуж? — Конечно, нет! Я очень люблю Дэвида. — Но? И снова эта ментальная связь близнецов. Он все чувствует. — Но я хочу знать, почему Люцифер тогда бросил меня. — И что тебе это даст? — Не знаю. Просто хочу знать, и все. Это мой незакрытый гештальт, — опускаю глаза в пол, отставив чашку на тумбочку. — Ох, кнопка, — Виктор тут же сгребает меня в свои объятия, мягко поглаживая по спине. — Ты думаешь, узнав всю правду, тебе станет легче? — Надеюсь. — Я всегда на твоей стороне, ты же знаешь? — Да. — Дэвид — прекрасный мужчина. — Я знаю. — Он очень любит тебя. — Знаю. И я его люблю. — Хорошо. А его? — выделяет последнее слово, меняя интонацию. — Что? — Тоже любишь? — Кого? — ничего не понимаю. — Люцифера. Любишь? Все еще? — Нет! — отвечаю резко, грубо даже, выпутываясь из стальных объятий. — Нет! Говорю, как ножом отрезаю, твердо и четко. Убеждаю и брата, и.. себя, кажется. — Хорошо, хорошо. Прости, — поднимает руки в примирительном жесте. — Это был глупый вопрос, согласен. Давай посмотрим какой-нибудь ужастик, как в детстве? — Под одеялом и с выключенным светом? — О да. Я только принесу себе выпить, а ты пока выбирай фильм. Следующие пару дней я провожу за картинами. Вдохновение меня не покидает и я безумно этому рада. После разговора с Виктором я успокаиваюсь и без проблем заново захожу в свою студию, стараясь не думать о случившемся и спрятав портрет Люцифера в еще более дальний угол. Чтобы не наткнуться ненароком и не погрузиться в еще какие-нибудь воспоминания. Дэвид уже третий день почти безвылазно у себя в кабинете. Соскучилась. Решаю позвонить ему и приехать прямо на работу, иначе он там точно скоро будет ночевать. Захожу в вестибюль клиники и неожиданно натыкаюсь на стойку с… администратором? Или как тут это называется? Девушка с бейджем, в строгом костюме. Раньше у Дэвида не то, что администратора не было, а в принципе такой стойки. Интересно, что изменилось и почему я не в курсе. Подхожу. — Приветствую вас в клинике доктора МакКейна, чем я могу вам помочь? — спрашивает молодая женщина. — Меня зовут Виктория Уокер. Я невеста доктора МакКейна. Он меня ждет. Не знаю, зачем сразу же выдаю информацию о своем статусе, наверное, срабатывает что-то такое, чисто женское. Хочется сразу заявить о своих правах на мужчину. Тем более надо быть слепым, чтобы не отметить красоту девушки — светлые струящиеся волосы, карие глаза, длинные ресницы, объемные губы, довольно высокий рост, точеная фигура. Она точно администратор? — Ох, конечно, мисс Уокер, мистер МакКейн вас ждет. Вам нужен чай, кофе? — Простите, как я могу к вам обращаться? — смотрю на бейджик. — Каталина. Вы администратор? — Ассистент, — улыбается. — Я новенькая. — Да, у Дэвида никогда не было ассистенток. — Насколько мне известно, сейчас ввели строгие правила, чтобы в каждой частной клинике, вне зависимости от профиля, был ассистент или медсестра. — Оу, вот оно что. Понятно, спасибо, Каталина, — улыбаюсь ей в ответ и разворачиваюсь по направлению к кабинету Дэвида. — Так что насчет напитков? — Ничего не нужно, благодарю. Нажимаю на ручку, проведя перед этим ноготками по двери, и открываю ее. Это наш такой некий шифр. Дэвид просил меня не стучать, чтобы он сразу понимал, что это я. — Привет. — Привет, родная. Я подхожу к жениху, чуть отодвигаю его стул, сажусь к нему на колени и целую в губы. — Вот такое приветствие я одобряю, — подмигивает, захватывая зубами мою нижнюю губу и чуть ее оттягивает. Это его любимый жест. — Я соскучилась. — Я тоже. Прости, было очень много дел. — Был занят выбором ассистентки? — Что я слышу? Нотки ревности? — Возможно. Она просто слишком красивая. — Не знаю. — Врешь. Ты ее сам отбирал? — Сам, но не по красоте же. По объявлению. — А мужчин или бабушек там не было? Дэвид откидывает голову и смеется, громко и заливисто. — Бабушек! Вики, я сейчас умру от смеха. — Ну и смейся на здоровье, — фыркаю. — Зачем мне смотреть на других, когда у меня есть ты? Моя прекрасная, сногсшибательная, великолепная девочка, — стискивает меня в объятиях, чуть сжимая кожу на бедрах. — Тебе не о чем беспокоиться. — Я и не беспокоюсь. — Угу, я вижу, — ехидно улыбается и прищуривается. Чуть больше года назад. Это наше второе свидание и Дэвид привез меня в свой загородный дом. Первое было в ресторане, с живой музыкой и огромным букетом цветов. Когда Дэвид пригласил меня второй раз, я сказала, что хочу чего-нибудь уютного. Что он пригласил меня к себе, я нисколько не побоялась. Доверие к этому мужчине было на высшей точке. — Предлагаю пообедать, а потом погулять, — произносит Дэвид, глядя на меня. — Можно. — Я сделаю мясо на гриле. Ты будешь? — Ого, — непроизвольно удивляюсь. — Ты еще и готовить умеешь? Теперь очередь Дэвида удивляться. — Ну да. А что? — Нет, ничего, — смущенно бормочу. — Просто… — Что? — Есть что-то, что ты не умеешь? — Поверь мне, есть, — смеется. Дэвид выносит гриль, ставит его в тени беседки, затем идет на кухню через вход на веранде и возвращается со стейками свежего мяса и овощами. Меня завораживает, как умело он обращается с продуктами. Движения быстрые, механические, словно отточенные. Черт возьми, это так сексуально — когда мужчина готовит. А Дэвид совершенно точно умеет это делать. Через несколько минут после того, как стейки опускаются на решетку, по саду разносится вкусный запах барбекю. Дэвид поливает мясо каким-то соусом, посыпает сверху солью, перцем и специями, рядом выкладывает нарезанные овощи. Я залипаю на его сильные бицепсы. После того, как Дэвид вернулся с кухни, он переоделся в чистую белоснежную футболку. Ему идет белый, красиво контрастирует с черными волосами и смуглой кожей. И вообще, врачам запрещено так горячо выглядеть. Ну что это такое?! Очень отвлекает. Я, должно быть, слишком пристально пялюсь, потому что неожиданно Дэвид отрывается от процесса готовки и поднимает взгляд ровно на меня. Торопливо отворачиваюсь в сторону, чувствуя, как полыхают щеки от того, что меня поймали с поличным. Теперь его очередь меня рассматривать. Кожей ощущаю взгляд на своих голых ногах. Блин, зачем я надела эту теннисную юбку? И майку с таким вырезом на груди? Глаза МакКейна сейчас именно там. Опустив взгляд в пол, тереблю подушечки пальцев. На самом деле, просто хочу скрыться от глаз Дэвида. До чего нелепая ситуация! Я знаю, что давно нравлюсь Дэвиду. Понимаю и не могу сказать наверняка, что по этому поводу чувствую. Он, конечно, прекрасный и замечательный. Но ни о каких интимных отношениях с ним не может быть и речи. И не только с ним, а вообще ни с кем. От одной мысли, что ко мне прикоснется кто-то, помимо Люцифера, передергивает. И, если до сегодняшнего дня Дэвид никоем образом меня не компрометировал, все его прикосновения ограничивались на подаче руки, то сейчас создается ощущение, будто Дэвид меня глазами раздевает. Внизу живота так некстати закручивается спираль, за что я тут же себя ругаю. Нет, этого не должно быть! Я не разрешаю своему телу так на него реагировать! Мне хочется спрятаться от его взгляда. Ну или хотя бы прикрыться. Дэвид, видимо, понимает, что скоро у него сгорит мясо, поэтому, словно опомнившись, возвращает внимание на решетку. — Почти готово, — резюмирует. — Тебе помочь? — спохватываюсь. — Нет, не надо. Жарить мясо — это исключительно мужское занятие. Он уходит в сторону кухни и возвращается через минуту с тарелками, столовыми приборами и… пледом. — Мне показалось, ты немного замерзла, — накрывает мои ноги, а я сгораю от стыда, в сотый раз покрываясь румянцем. — С-спасибо. Только сначала я, пожалуй, помою руки, — говорю, заикаясь, и быстро скрываюсь в доме. Только оказавшись за закрытой дверью, спокойно выдыхаю. Приваливаюсь спиной к стене и чуть ли не сползаю по ней. Сердце стучит набатом в ушах, внизу живота все еще ноет. Что это за реакции такие? Тело, угомонись. Я не хочу. Дверь в дом резко распахивается. От неожиданности я вскрикиваю и подпрыгиваю, а уже через секунду оказываюсь в руках Дэвида, прижатой к его телу. — Ты в порядке? — смешливо спрашивает над ухом. — Не входи больше так неожиданно! Ты меня напугал. От страха сердце колотится где-то в районе глотки. Коленки ослабли и в прямом смысле слова подкашиваются. Если бы МакКейн не держал меня крепко, то рухнула бы на пол, точно. Дэвид ведет ладонью вниз по моим волосам, не спеша выпускать из объятий. — Что ты делаешь? — сиплю. — Успокаиваю тебя, — мурлычет на ухо. — От чего? — От страха. Ты же испугалась. Его шепот заставляет мою шею покрываться мурашками. Тепло его тела обволакивает и расслабляет. Так хорошо… Случайно соприкасаюсь с его ладонью. Этот физический контакт становится слишком неожиданным и для меня, и для него, поэтому в ту же секунду я дергаю рукой и задеваю что-то стоящее на тумбе и оно летит на пол, со звоном разбиваясь о мраморный пол. — Ох, черт, извини! — произношу с досадой и хочу опуститься на корточки, чтобы собрать осколки, но Дэвид не дает мне этого сделать. — Вики, спокойнее, ничего страшного не произошло, — касается ладонью моей щеки и поднимает лицо на себя. — Я разбила твою вазу. Давай я приберу. Где щетка? — Да наплевать на это вазу. Резким движением Дэвид вжимает меня в эту самую тумбу. Я даже не успеваю сообразить, что происходит. Его руки на моей талии, наши лица критически близко. Чувствую тепло его тела на своем даже сквозь слои одежды. — Дэвид… — Вики… Одновременно произносим и замолкаем. В горле пересыхает, по телу — мурашки. Соприкасаемся лбами. Ощущаю его дыхание на своей коже. — Дэвид, не надо, — только и успеваю прошептать, прежде, чем его губы касаются моих. *** Его губы касаются моих. Я также сижу на его коленях и кайфую от каждого жеста. Воспоминания о нашем первом поцелуе и негу настоящего прерывает негромкий стук в дверь. — Да. — Мистер МакКейн, простите за беспокойство, к вам клиент. — Хорошо, Каталина, спасибо. Пригласи его. — Хорошо, Каталина, — передразниваю, когда за ассистенткой закрывается дверь. — Имя еще у нее такое, прям под стать. — Ты же не беспокоишься, — смеется, опять, надо мной. — А имя у нее обычное для итальянки. — Что еще ты о ней уже успел узнать? — прыскаю, с шумом выпустив воздух, поднимаюсь, поправляю одежду. — Вики, прекращай, серьезно, — Дэвид так открыто улыбается, что у него появляются ямочки на щеках. — Мне нужно настраиваться на клиента, а я не могу перестать смеяться. Ты, оказывается, такая ревнивая. — Нисколько. Вешаю сумочку через плечо, целую напоследок Дэвида, направляюсь к выходу и тут же отшатываюсь, потому что в дверях, засунув руки в карманы своих черных брюк, стоит… Люцифер. — Добрый вечер, доктор.