Погибаю от любви, задыхаясь в ненависти

      Лес был глухим и темным и наверняка служил пристанищем для многих злобных тварей.       Драко и Гермиона аппарировали в одно из ближайших поселений, где находился портал. Низкорослые домики жались друг к другу, как будто замерзли и пытались согреться, а их стены и крыши позеленели от плесени, которая была такой же важной частью Девоншира, как и дождливые пасмурные дни.       Гермиона зябко поежилась и закуталась в плащ, прячась от промозглого ветра. А Малфой лишь глубже вдохнул, наполняя легкие стужей. Он раскрыл карту и указал на несколько точек недалеко от их местоположения.       — В этих координатах нашли несколько тел, которые, предположительно, могли оставить вампиры. А здесь, — он провел пальцем к северу-западу, — охотники обнаружили обескровленных животных с вампирскими укусами.       Гермиона внимательно посмотрела на карту и нахмурилась:       — В опубликованных материалах не было такой подробной информации. Где ты это нашел?       — У моей семьи много связей в различных кругах, — Драко самодовольно улыбнулся, словно заслужил награду или похвалу, — удалось узнать кое-что секретное.       — Но это… — Гермиона сжала кулаки, сражаясь с приступом отвращения, — то есть я столько времени провела в архиве, пытаясь отыскать приблизительные ориентиры и сузить область поиска, а ты просто у кого-то разузнал? Малфой, я не хочу быть обязанной твоей влиятельной семье.       — Грейнджер, почему ты такая правильная лишь от случая к случаю? Что за избирательная правоверность? — Драко разозлился и быстро сложил карту. — Не вижу ничего вопиющего в том, что я обратился к знакомым журналистам и егерям, это такой же мой проект, как и твой, и я тоже могу выбирать, какие способы использовать. Если у тебя нет никаких связей, то это твои проблемы.       Гермиона угрюмо промолчала, осознавая иррациональность злости, которая вспыхнула в ней, но ничего не могла с собой поделать.       — Мы можем либо разделиться, — добавил Малфой, — либо пойти вместе по моей карте.       Гермиона наконец совладала с собой.       — Если мы разделимся, тебя кто-нибудь проглотит в этом лесу, а я даже не узнаю и не порадуюсь.       Малфой криво усмехнулся:       — И это я слышу вместо спасибо? Ах, прости, каждый раз забываю, что тебя воспитывали магглы-дикари, и ждать от тебя чего-то достойного не стоит.       Гермиона ничего не ответила и демонстративно направилась в сторону леса, сомневаясь, что Малфой за ней пойдет. Каждый раз, когда она допускала мысль о том, что они с Драко могут найти взаимопонимание, ее быстро опускали с небес на землю.       И если он сейчас заведет ее в ловушку — она этому даже не удивится.       Деревья с полусиней корой тихо скрипели, качаясь из стороны в сторону, как уставшие великаны. У их корней росли раскидистые папоротники и мох, который мягким покровом заполонил все вокруг. Гермиона мысленно вспоминала названия растений, которые видела: и ядовитых было гораздо больше.       Она слышала шаги Малфоя, мрачно следующего за ней. Пусть его присутствие и нервировало, но все же хорошо, что они не разделились, одной ей было бы жутковато.       — Вампиры не селятся далеко от человеческих деревень, — сказала она, — нет смысла заходить вглубь леса далее, чем на километр.       Драко ей ничего не ответил, словно пытаясь отомстить Гермионе за ее попытки его игнорировать. Какое-то время они шли в напряженном молчании, пока Драко вдруг не произнес:       — Здесь совсем нет птиц.       Действительно, без щебета лес казался непривычно тихим и каким-то опустошенным.       — Это странно, — согласилась Гермиона.       Они прошли еще какое-то расстояние, пока не выбрались на поляну, где частично разросся колючий кустарник. Но зато причина, почему не было птиц, прояснилась: их всех просто сожрали.       Гермиона сделала шаг назад и врезалась в грудь Малфоя, который еле слышно выдохнул.       — Ты их видишь? — шепотом спросила она.       — Да.       Четыре фестрала дремали, склонив обтянутые кожей головы, а их перепончатые крылья едва подрагивали. Любимые питомцы Смерти. Один из коней открыл глаза и посмотрел прямо на Гермиону и Драко: он не испугался, даже не вздрогнул, просто замер, внимательно за ними наблюдая, как будто знал, что они придут, и ждал.       Гермионе вдруг стало себя жаль. Она никогда не хотела бы их увидеть… А теперь фестралы стояли перед ней, как жуткое напоминание или доказательство того, что она действительно пережила потери.       Ей почти до слез захотелось, чтобы кто-то ее обнял, утешил, спрятал от окружающего мира и от пронизывающего могильным холодом взгляда фестрала. Ей не хватало тепла, близости, но, к сожалению, последний раз, когда она испытывала что-то похожее на то, в чем нуждалась, был во сне и не с тем, с кем хотелось бы. Она, чтобы не вспоминать губы Драко и его горячие руки, подумала о Роне — быть может, она поторопилась с тем, чтобы поставить в их отношениях точку. Быть может, вместе они смогли бы помочь друг другу, хотя бы попытаться…       Гермиона поняла, что они с Малфоем уже слишком долго плечо к плечу стояли и смотрели на лошадей, оба потерявшись в своих мыслях.       — Говорят, они приносят несчастье, — вздохнула она.       — Суеверие, — отозвался Драко, и голос его звучал совершенно безразлично.       — Конечно, я знаю. — Гермиона мотнула головой и, повернувшись, направилась в противоположную от лошадей сторону. К горлу подступил горький комок.       — Все возможные несчастья они уже давным-давно принесли, — добавил Драко, нагоняя ее. Теперь он пошел не позади Гермионы, а рядом с ней. — Не нравятся мне копытные. Что фестралы, что келпи…       — Что гиппогриф? — хмыкнула она.       — Определенно, — кивнул Драко. — Самое мерзкое создание. На третьем курсе мне почему-то не везло с нападением всяких агрессивных существ. Сначала гиппогриф, потом ты.       Гермиона покосилась на Драко с намеком на искреннее любопытство:       — Малфой, неужели ты пытаешься меня развеселить?       Он невозмутимо возразил:       — Грейнджер, а зачем мне это? Я ведь получаю удовольствие от твоих страданий.       — И как я могла забыть, — Гермиона закатила глаза.       Удивительно, но ей немного полегчало, по крайней мере, нечто темное, что вонзилось в ее горло когтями, утягивая в темноту, исчезло. Интересно, что почувствовал сам Драко, когда понял, что ему открылся облик фестралов?       — Наверное, на сегодня нужно закончить, — сказала Гермиона, — скоро наступят сумерки. В этой области мы не нашли никаких следов вампиров, в следующий раз начнем с другой части карты. К тому же, у нас сегодня патрулирование школы.       — Хорошо, — кивнул Драко и проворчал, — и почему ты не могла выбрать другую тему?       — Это какую?       — Например, где не надо часами бродить по лесу.       — Бедный изнеженный мальчик, заставили его пешком по лесу пройтись, какой ужас. За такое сразу в Азкабан.И ты сам согласился с выбором темы. — ехидно прокомментировала Гермиона и, прежде, чем Драко ответил, подняла руку. — Смотри.       Впереди ветки у кустов были обломаны, а мох на земле лежал клочьями.       — Люмос, — Гермиона подошла ближе, высматривая следы — человеческие или звериные.       — Осторожнее, — произнес Драко.       Наверное, из-за того, что Гермиона уловила его беспокойство и распознала как трусость, она ощутила прилив храбрости и прошла дальше в кусты. Было тихо, и ничего не намекало но то, что поблизости кто-то находился. Однако ведьминская интуиция беспокойно жужжала в голове.       Гермиона замерла, когда сбоку треснула ветка. Никого не было… Никого видимого не было.       — Черт. — Гермиона крепче сжала палочку. — Малфой, зде…       Она успела вовремя отшатнуться, и просвистевшие в воздухе когти, рядом с ее головой, отрезали прядь волос.       — Вспыхни! — крикнула Гермиона, выставляя вперед палочку. Заклинание ударилось о ближайшие деревья, которые, взорвавшись в огне, с шумом рухнули на землю. Начался пожар, но невидимая тварь не пострадала и не сбежала.       — Грейнджер! — воскликнул Малфой.       Гермиона успела поймать на себе его встревоженный взгляд и только хотела сказать про то, что враг невидимый, как ее спину пронзила невыносимая боль. Она повалилась на мох под весом огромного тяжелого тела. В глазах потемнело, а в голове стало до ужаса пусто.       — Вердимиллиус.       Надо отдать Малфою должное, он умел выбирать заклинания. И из всех он выбрал то, которое не навредило бы Гермионе.       Тварь взвизгнула, ослепленная зелеными искрами, и ее маскировка рассеялась, проявляя скрытня — большого человекоподобного монстра с серебристой шерстью.       — Депульсо. — извернувшись, Гермиона отбросила от себя тварь и, быстро поднявшись на ноги, прикончила ее. — Дуро.       Скрытень в одно мгновение превратился в статую, на которую медленно начал оседать пепел от горящего леса. Гермиона посмотрела на свои дрожащие руки: неужели она растеряла всю свою бдительность? Такая неосторожность, беспечность…       Драко подошел к ней со словами:       — Самую умную ведьму поколения чуть не сожрал скрытень, ну кто бы мог подумать. Эту новость поместили бы на первую страницу. Оказывается, вне своей троицы ты мало на что способна.       Гермиона посмотрела на пламя, которое танцевало вокруг, отбрасывая тени, и подбиралось к ним вместе с невыносимым жаром, и произнесла очередное заклинание:       — Глациус.       Огонь исчез, оставив после себя пепелище и запах гари. Гермиона опустилась на поваленное бревно, чувствуя непреодолимую усталость, и закрыла глаза. Какая речь могла идти о вампирах, если она не смогла справиться с одним скрытнем?       — У тебя кровь, — сообщил Драко, оглядывая ее.       — Что ж, сейчас я отличная приманка для вампира, — криво усмехнулась Гермиона, — будем ловить на живца.       — На сегодня ты всех уже поймала. — Драко уверенно расстегнул ее плащ, который соскользнул на землю, потом встал за спиной Гермионы и провел несколько раз вдоль ее ран. — Вулнера Санентур.       Гермиона поморщилась от боли, которая, впрочем, начала стихать.       — Спасибо.       — М-м, значит, тебе все-таки знакомо это слово?       — Малфой, ты невыносим.       Драко сел рядом с ней на бревно и посмотрел на обугленные деревья. Его губы тронула ехидная усмешка:       — В следующий раз, пожалуй, тоже не будем разделяться, а то тебя кто-нибудь проглотит, а я даже не узнаю и не порадуюсь.       Гермиона не выдержала и пихнула его локтем в бок, мечтая о том, чтобы и его превратить в каменное изваяние и поставить рядом со скрытнем.

***

      Драко и Гермиона аппарировали к границам Запретного леса вовремя: через полчаса у них должно было быть патрулирование.       Они договорились встретиться на первом этаже, чтобы начать обход школы, и каждый пошел к себе.       Гермиона быстрым шагом дошла до своих комнат, скинула теплую одежду на кресло и устало опустилась на диван. Настроения не было: она понимала, что с первого раза шанс найти вампиров был крайне мал, но надежда на быстрое выполнение проекте еще горела внутри.       А теперь после встречи с фестралами и осознания, что она может их видеть, Гермионе очень сильно хотелось, чтобы кто-то был сейчас рядом. И в который раз вспомнила сон, навязанный Ноттом. Ощущение чужой близости, которое было так необходимо.       Мысленно она снова вернулась к Рону. Могло ли у них все получиться?       Но теперь, когда рядом не стояли фестралы, вытаскивая наружу ужас одиночества, она осознала — нет. Они всю сознательную жизнь дружили. Преодолевали трудности, поддерживали каждую авантюру Гарри, сражались со злом.       Их чувства, вспыхнувшие в разгар кровавых событий, теперь ощущались как побочный эффект войны.       Безусловно, Гермиона любила Рона и была на многое ради него готова, но эти чувства — дружеские, чистые, теплые.       А ей хотелось ощущать страсть, волнение, трепет. Прижиматься к кому-то горячему, чтобы растопить внутри глыбу отчаяния. Не чувствовать себя такой одинокой, потерянной, брошенной. Быть любимой. Больше всего на свете Грейнджер хотела знать, что есть человек, который ее любит.       К месту встречи с Малфоем Гермиона пришла первой и теперь всматривалась в темноту спящих коридоров замка. Поэтому не сразу заметила, как слизеринец подошел к ней почти вплотную и прошептал прямо в ухо:       — Витаешь в облаках, Грейнджер? — девушка испуганно обернулась и задела кончиком носа щеку Драко.       — А ты снова опаздываешь, Малфой. — девушка хмуро посмотрела на него, а Малфой насмешливо улыбнулся. — Идем на дежурство.       Грейнджер пошла прямо по коридору и услышала за спиной неторопливые шаги Малфоя. Это напомнило их прогулку по лесу, потому что мало чем отличалось.       Они прошли первые два этажа в абсолютной тишине. Гермиона не хотела начинать разговор первой, погруженная в свои мысли. Им предстояло договориться о дальнейших действиях, чтобы найти вампиров и сдать этот чертов проект Бриндлмор.       — Грейнджер, ты знаешь, что своим мрачным видом отпугиваешь людей? — когда Гермиона обернулась к слизеринцу, то увидела, как тот театрально вздрогнул.       — Тут все просто, Малфой, ты можешь смотреть не на меня, а на обстановку вокруг.       Гермиона вновь отвернулась от него и ускорила шаг.       — Снова этот учительский тон. Мы сейчас с тобой в одной лодке, мне скучно, я решил начать диалог.       — Не придумал ничего лучше, чем сказать мне очередную гадость? Хотя чего я от тебя вообще жду?       Малфой нагнал ее быстрым шагом и шел теперь рядом.       — Расскажи, что было в твоем сне?       Гермиона от неожиданности остановилась, изумленно посмотрела на Драко и ухмыльнулась.       — О, тебя так сильно это волнует? — Грейнджер приблизилась к Малфою на крошечный шаг. — Я могу тебе рассказать, но боюсь, что тебя стошнит — в моем сне мы целовались.       Гермиона с наслаждением наблюдала за сменой эмоций на лице Драко: его глаза удивленно распахнулись, в них отчетливо читалось недоверие.       Когда Малфой открыл рот, чтобы ответить, по коридору разнеслись звуки приближающихся шагов. Услышав имя Грейнджер, слизеринец схватил Гермиону за руку и утянул за угол.       В их сторону направлялись Дин Томас и Симус Финниган, которые бурно и громко спорили.       — Симус, ты не прав! В тот раз мы правда были виноваты, и ты знаешь, какая Гермиона правильная, неудивительно, что она вычла с нас баллы.       Когда Грейнджер услышала голоса совсем рядом, то тут же захотела покинуть укрытие, но Малфой прижал ее к стене своим телом и буквально заблокировал пути отхода, расставив свои руки по обе стороны от девушки.       — Я не понимаю, почему вообще Гермиона заступилась за этого чертового Забини, как и Джинни?! Они что, забыли, кто эти мерзкие слизеринцы? — возмущению Симуса не было конца.       — Конечно, забыли. Слышал же, что их факультет на днях обсуждал? Грейнджер с Уизли, оказывается, приходили к ним на вечеринку. Они же с Гриффиндора! Как они могли?       Гермиона почувствовала, как ее сердце на секунду замерло: если об их походе на вечеринку знали Дин и Симус, то знали и Гарри с Роном?       — Это так не похоже на Гермиону. И в то же время очень похоже — Макгонагалл твердит нам с самого первого дня о дружбе между факультетами, и зная Гермиону, она, скорее всего выполняет поручение директора. Вот только хорек вряд ли избавился от своей ненависти к маглорожденным!       — Да, ты прав, — вздохнул Дин, — но я не могу так просто начать с ними сосуществовать мирно и делать вид, что ничего не было. Начиная с пятого курса, Слизерин совсем растерял остатки разума. Вот уж действительно — змеиный факультет.       — Мерзкий слизеринец и ваша драгоценная Грейнджер вас прекрасно слышат, — подал голос Малфой и покинул свое укрытие. Гермиона вышла за ним следом.       — Гермиона, что вы тут делаете вдвоем? — спросил Симус.       — Это нам интересно, что делаете тут вы? Нарушение комендантского часа. — Драко смерил их высокомерным взглядом. — Напомни, Грейнджер, какое за этим следует наказание?       Гермиона проигнорировала вопрос Малфоя и встала напротив своих сокурсников. Она понимала их негодование и отчасти даже разделяла, но это не отменяло того факта, что они нарушили комендантский час, и ребята обсуждали ее действия за спиной. Это было неприятно, но совладав со своими эмоциями, Грейнджер спокойно спросила:       — Почему вы не в своих комнатах?       — Мы… Эм… Нам не спалось. — тихо сказал Дин, потирая лоб. В его глазах плескалась неловкость. Симус с ответным презрением смотрел на Драко.       — Вы же понимаете, что это не оправдание? — устало спросила Гермиона. — Как староста факультета Гриффиндор и префект школы, я вынуждена придумать для вас наказание. Вы будете разбирать архивы мистера Филча, под его руководством. Вы второй раз за последнюю неделю нарушаете правила.       Они были друзьями, но сейчас Гермиона выполняла роль старости школы, поэтому наказание было неизбежным. Будь она одна, скорее всего, сделала бы просто замечание, но маячивший рядом Малфой, определенно не дал бы ее сокурсникам так просто уйти. Особенно после стольких оскорблений в свой адрес. И зная, как они оба терпеть не могли Аргуса Филча, девушка решила, что работа с ним будет для них достойным наказанием.       Лица гриффиндорцем исказились страданием. Малфой довольно усмехнулся.       — Гермиона-а, — заканючил Симус, — это слишком жестоко.       — Храбрые гриффиндорцы! — голос Малфоя сочился ехидством. — А на мой взгляд, они слишком легко отделаются. Грейнджер, где же твоя беспощадность, когда она так нужна?       — Закрой свой рот. Не тебе решать каким будет наше наказание. — прошипел Дин.       — Кажется, ты забыл с кем разговариваешь, и не вынуждай меня напоминать. К тому же, очень подозрительно, что вы таскаетесь здесь после отбоя, как влюбленная парочка. Не переживайте, гриффиндорцы вас обязательно поймут и не придется больше скрываться. На вашем факультете же одни понимающие святоши.       — А ты давно такой смелый стал, Малфой? — Дин стал надвигаться на слизеринца, злобно улыбаясь. — Напомнить тебе, как раньше ты чуть что бежал жаловаться своему папочке?       Руки Драко Малфоя сжались, он двинулся навстречу гриффиндорцу, но почувствовал на предплечье пальцы Гермионы и остановился.       — Драко, пожалуйста, будь благоразумнее. — затем Грейнджер повернулась к своим сокурсникам. — Прекратите, немедленно! Наказание менять не буду. Идите в гостинную факультета.       Дин и Симус выглядели раздосадованными, они с неприкрытой яростью смотрели на Малфоя и еле сдерживались, чтобы не наброситься на него, но, видимо, авторитета Грейнджер пока хватило, чтобы они ушли, не оборачиваясь. Гермиона сразу отдернула руку от Малфоя.       — Извини, я схватила тебя, неосознанно.       — Давай уже закончим дежурство. Слишком много гриффиндорцев на мою голову за один день.       Малфой быстрым шагом направился к лестнице, а смущенная своим порывом Гермиона отправилась следом. Дальше патрулирование прошло в напряженной тишине.

***

      У своих комнат Гермиона увидела мнущегося Рона. Парень рассматривал спящие картины.       — Рон, что ты здесь делаешь?       — Миона, я ждал тебя. — друг подошел к ней ближе. — Забыл, что у тебя сегодня патрулирование школы и сначала испугался, когда ты не открыла дверь.       — Что со мной может случится? — улыбнулась девушка. — У тебя что-то срочное? Если честно, у меня был изнурительный день. Я очень хочу скорее лечь спать.       — Нет, я просто соскучился по тебе. Мы давно не проводили время вместе.       Рон встал к ней совсем близко, и Грейнджер почувствовала, как его большие горячие ладони, скользят по ее рукам, а после опускаются на талию, ощутимо сжимая. Эта именно та близость, о которой сегодня так часто думала девушка, и вот он — ее бывший парень — прижимается к ней, ожидая ответных действий.       Но внутри не появилось того трепета, который она испытывала во сне. Если отбросить то, что вторым участником жаркого поцелуя был Малфой, и попробовать представить кого-то другого на его месте, кто был бы ей приятен, то… именно сейчас Гермиона отчетливо осознала, что представлять Рональда она не хотела.       — Рон, — Гермиона убрала его руки от себя. — Не нужно. Мы ведь расстались. Это не дружеские объятия.       Рон какое-то время просто смотрел на Гермиону, пытаясь уловить ее настоящие эмоции, прочитать мысли или отыскать в ней ту, другую Гермиону, которую он когда-то знал, понимал и любил. Но ее больше не было, хотя, может, Рон пока этого не осознал. Или он, напротив, был готов впустить в свое сердце и то, что от нее осталось.       — Но я понял, что скучаю по тебе. Не как по своей подруге, я хочу вернуть наши отношения.       — Что поменялось? Мы же оба решили, что так будет правильно. Мы хотели залечить свои раны и начать жить заново. Наши отношения — это прошлое, которое неизменно будет напоминать о травмирующих нас событиях.       — Я ассоциируюсь у тебя, как все плохое и ужасное, что с нами случилось? — обиженно спросил Рон.       Гермионе было больно говорить с ним об этом. Особенно сейчас. День правда выдался очень тяжелым: эмоциональные качели от Малфоя, неприятный диалог с гриффиндорцами, неудача в поисках, нападение в лесу.       Но девушка понимала — лучше времени для того, чтобы поставить окончательную точку может и не быть в ближайшее время. Поэтому решила, что нужно прояснить все раз и навсегда.       — Рон, который мой друг, ассоциируется у меня с верностью, приключениями, достижениями и победами. С теплотой, трепетом, нежностью. Наша дружба для меня — все. Потерять тебя или Гарри — значит потерять значимую часть себя. — Гермиона на несколько мгновений замолчала. — А Рон, который мой бывший парень, ассоциируется у меня с тем, что мы не справились. В тот момент, когда мы отчаянно нуждались в поддержке, каждый из нас нашел ее в ком-то другом, понимаешь? Так в отношениях быть не должно. Мы правда не справились, Рон, поэтому в отношениях между нами нет никакого смысла.       — Ты так легко отказываешься от меня, Миона?       — Ты сам хотел отказаться от наших отношений, помнишь? — напомнила ему Гермиона. — Тогда в Норе ты уступил право начать разговор мне, но сказать хотел именно о расставании. Что изменилось?       — Мне кажется, что я все еще люблю тебя… Как девушку.       Грейнджер отошла от Уизли и облокотилась о стену. Она смотрела на Рона с обидой и негодованием. Он не видел сути проблемы.       — Рон, пойми, в любви нет места слову «кажется». Нет места сомнениям. А твои слова ими пропитаны насквозь. Ты не по мне соскучился. Ты просто соскучился по теплоте, заботе.       Как и она сама.       Рон смотрел на Гермиону с болью и горечью. По нему было видно, как он отчаянно пытается ее понять, но в то же время не понимает. И от этого ему было так же невыносимо, как и ей. Ему нужен был простой, понятный ответ, ясная причина, для осознания которой не требовалось заглядывать в уголки души, которые хотелось только запереть.       — Мне кажется, ты просто запуталась так же, как и я. — Рон вдруг удивленно посмотрел на нее. — Или… У тебя кто-то появился?       — Что? Рон, ты… Уходи! Я не хочу с тобой больше разговаривать. Ты не слышишь то, что я тебе говорю. У меня больше нет сил на разговоры. Спокойной ночи!       Гермина оттолкнулась от стены, подошла к портрету древнего алхимика, шепотом назвав пароль, и когда дверь в ее комнаты отворилась, повернулась к Уизли.       — В следующий раз, когда будешь нарушать комендантский час, я не посмотрю на то, что ты мой друг! — девушка захлопнула перед Роном дверь, обессилено скатываясь на пол.       Гермиона понимала, что разозлилась не Рона неоправданно, обрубила разговор слишком жестоко. Но она была так измучена последними событиями, отчего не могла сейчас в себе найти даже каплю сожаления.       Просто хотелось скорее лечь на кровать, укрывшись одеялом с головой. Казалось, что так она сможет хоть на мгновенье спрятаться от свалившихся проблем.       Сейчас Рон ничего не сказал про вечеринку у факультета Слизерин, значит — пока не знает. Гермиона решила сама рассказать все друзьям. Но она сделает это завтра.       Девушка дошла до своей спальни, разделась и устало повалилась на кровать. Болела голова. Гермиона поискала зелье «сна без сновидений», выпила его и вскоре провалилась в глубокий сон.