Touch love

      Прежде чем переступить порог, Макс стягивает с волос линялую резинку, которой волосы были стянуты еще пятнадцать минут назад, когда она сидела с ведерком мороженого перед телевизором и смотрела новую серию Бухты Доусена.       Все ее вторники проходят так, и ни одна живая душонка не способна помешать ее планам — так она думает до звонка, разорвавшего тишину в ее квартирке. Она всегда специально выключает звук на телевизора на время рекламы, поэтому вздрагивет от телефонной трели и чуть не давится.       — Убью! — бормочет она себе под нос, пока преодалевает несколько шагов до телефона, надеясь успеть до конца рекламы. — Да?       — Макс? — звучит голос в трубке, который она сразу узнает, хоть и не слышала несколько месяцев.       — Лукас?       — Да, это я! Понимаешь, мне нужна твоя помощь. Меня задеражали за драку, я в участке на Виллидж-Блэнд-лейн, — тороторит он. — Ты можешь приехать? У меня только один звонок.       — И почему ты звонишь мне?       — Ты единственная в этом городе, чей номер я помню наизусть.       Глупо, но ее сердце пропускает удар. Так не должно быть, вед они расставлись, расстались по обоюдному согласию, хоть и с ее подачи.       Конечно, она соглашается приехать — не оставлять же Лукаса на ночь в участке. Пока ждет такси, меняет полосатые пижамные штаны с вытянутыми коленками на синие джинсы — это максимум ее прихорашиваний, даже домашняя футболка с акриловой надписью «back off» остается на ней. Но стянутая резинка — это ее слабасть. Она помнит, как нравятся Лукасу ее волосы.       Дорога, бюрократия в участке — все это раздражает Макс, но не так, как вопрос копа о том, кем она приходится мистеру Синклеру.       — Будующая жена, — врет она, игнорируя внутренний холодок от того, что этому не бывать.       Если уж совсем честно, Макс не уверена, что вообще станет когда-нибудь чьей-то женой, но Эл говорит, что это все потому что чувства к Лукасу еще не прошли, но она отрицает.       Зря. Потому что стоит ей увидеть Лукаса, внутри все переворачивается, да так лихо, что она буквально чувствует осыпающиеся ошметки паутины на своих внутренних органах, которые, оказывается, просто не функционировали до этой минуты. У него здоровенный фингал и рассечена бровь, но он все равно для нее самый красивый.       — И как так вышло? — спрашивает она, чтобы не показать ему слишком много своих чувств. Приходится усилить контроль за каждым мускулом тела и лица, чтобы не разулыбаться и не начать трогать его ранки на лице, руки, плечи.       — По касательной зацепило, — смеется он, потирая бровь. — Драка фанатов в баре.       — Понятно, — фыркает Макс, не зная, что еще сказать.       — Ты, кстати, отлично выглядишь! — его улыбка такая знакомая, такая теплая, что ей приходится отвести взгляд, потому что она чувствует себя мороженым, котрое прямо сейчас стоит на столике в ее гостиной, потому что забыла убрать его после звонка. — Что бы я без тебя делал?       — Не могу поверить, что ты знаешь только мой телефон.       — Ну, не родителям же мне звонить. И не ребятам в Бостон.       Вполне логичное объяснение. Пусть оно стирает налет ощущения, что ее номер — это вообще единственная комбинация цифр, которую он помнит наизусть, настроение Макс от этого не меняется. Более того, она отваживается на глупый, клишированный ход:       — И что, даже номера своей девушки не знаешь?       Конечно, сейчас он скажет, что нет никакой девушки, а напряжение между ними станет еще более осязаемым, менее неловким. Может, он позавет ее на ужен в качестве благодарности? На днях? Или, лучше, прямо сейчас? Макс согласна даже на курочку из KFC, которую они всегда брали по четвергам, когда еще учились в колледже.       Она уверена, что если ужин — любой, хоть хот-догами на заправке — состаится, его продолжение точно будет в постели. Секс с бывшим — так себе идея, но если это не просто бывший, а Лукас, ее Лукас, с которым они прошли вместе через настоящий ад, то почему бы и не сделать исключение?       Напомните, почему они вообще расстались? Стоя вот так вот близко к нему на парковке у полицейского участка, Макс напрочь забывает обо всем, что не устраивало, обо всем, что мучело. Забывает, что у них уже не получилось.       Потому что скучает. Потому любит и всегда будет любить. Потому что слишком смутно помнит, какой была до него. Шутка ли — они вместе с тринадцати лет! Да, с перерывами, но все же.       — Она живет в общежитии, у нее нет телефона, — разрушает все ее надежды Лукас. — Хорошо, что люди изобрели интернет, да?       Хорошо, что Макс умеет держать лицо. Она закатывает глаза якобы на комментарий про интернет, а сама просто надеется, что блеск в ее глазах останется незамеченным. В конце концов, Лукас хорошо ее знает.       — О, и давно у вас? — спрашивает она с нарочитым безразличием.       — Не сильно. Мы только узнаем друг друга, ну, ты знаешь, как это бывает.       — Ага.       — А у тебя кто-нибудь есть?       — Да, — ни моргунув глазом, врет она. — Пока ничего серьезного, но кто знает.       — Ты достойна самого лучшего Макс, — Лукас снова дарит ей эту свою улыбку, а ей хочется его ударить, чтобы он перестал быть таким милым с ней.       Что может быть хуже, чем бывший, на которого и не разозлишься по-настоящему?       Лукас ловит для нее такси, сам платит водителю с большими чаевыми, а Макс думает лишь о том, чтобы купить еще одно ведерко мороженого и злится, что пропустила серию, и теперь придется читать ее описание в газете. О Лукасе она не досадует. Что толку.