Неожиданное

— Рэй, я боюсь. Рэй медленно закрыл книгу. Одетая в пижаму Эмма стояла у края его кровати и крепко сжимала руки. В первые секунды он решил, что она шутит. Прошло уже много времени с тех пор, как она говорила подобное; последний раз был два года назад, вскоре после того, как они сбежали из приюта. Первая ночь вне знакомых стен стала испытанием. Многие годы, — всю свою жизнь, — они находились в идеальных условиях, чтобы вырасти идеальной едой, и вдруг оказались предоставлены сами себе. Теперь они принадлежали бесконечному миру, а он весь принадлежал им. Неудивительно, что тогда Эмма испугалась. Она без слов подползала к его спальному мешку, и он молча впускал еë. Перед младшими детьми она всегда вела себя решительно, всегда улыбалась, но как только оказывалась вдали от их глаз, не могла сопротивляться страху. Рэй знал об этом потому что был единственным человеком, которому Эмма позволяла видеть эту свою уязвимость. Однако сейчас её страх казался неожиданным. В убежище Нормана они все, наконец, — хоть и временно — в безопасности. Буквально вчера они узнали, что лучший друг, которого все считали мёртвым, до сих пор жив, Норман здоров и дышит. Разве всего этого недостаточно для спокойствия и радости? Почему же она встревожена? — Уже поздно, — коротко ответил Рэй. Он опустил книгу на тумбочку и собрался выбраться из кровати, но Эмма остановила его: — Не надо. Мы можем поговорить здесь. Он устало обвёл взглядом полную спящих детей комнату и вопросительно посмотрел на неë. Эмма слабо улыбнулась. — Они крепко спят. Это было утомительное путешествие. К тому же… мне не хочется выходить на улицу. — Но ведь ты собираешься обсудить что-то важное, — настаивал Рэй. Его слова остались неуслышанными. Эмма присела к нему на кровать, немного коснувшись спиной его колена. Он поспешил отдалиться, но так чтобы она не заметила. По многим личным причинам Рэй не подпускал её слишком близко. — Скоро твой День рождения, — вдруг сказала она. Тема настолько случайная, что Рэй даже не стал отвечать, не восприняв это всерьез. — Четырнадцать, да? Всего два года назад мы задавались вопросом, доживëм ли мы до этого дня. — Да, — коротко ответил он, невольно вспомнив далëкую ночь, полную дикого пламени. Его пронзило тонкое жало сожаления. Рэй слегка наклонился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Но ты пришла не затем, чтобы поздравить меня с Днëм ​​рождения на три месяца раньше, не так ли? Эмма слегка надулась и толкнула его в плечо. — А ты совсем не умеешь ждать, не так ли? — Потому что уже поздно, — повторил он. — Что тебя беспокоит? — Ничего особенного… — Тогда слезай. — Нельзя чуть больше тактичности? — Ну прости, что я не такой, как Норман… Рэй поспешил заткнуться. Он не хотел говорить этого вслух. Как и ожидалось, Эмма пристально посмотрела на него, чтобы переспросить: — Что? Он раздраженно цокнул языком и потянулся за одеялом, намекая, что ей следует уйти, но она не двинулась с места. — Если не собираешься сказать ничего важного, иди спать, — заявил он. — Или поговори с Норманом, или еще что-нибудь. Я уверен, он тебя выслушает. Этого он тоже не собирался говорить. Да, что с ним, чёрт возьми, такое? Язык совершенно перестал его слушаться? — Ты знаешь, что я не могу этого сделать, — строго ответила Эмма. Странное чувство отразилось в её глазах. Рэй догадывался о причине, но всё равно спросил: — Почему? — Я… — начала она, но так и не закончила. В воздухе повисла пауза. Вместо ответа Эмма вдруг обняла его так, что он не удержал равновесия, и они оба упали на кровать. Пружины заскрипели от внезапной нагрузки. — Ой, Эмма, — полушепотом прошипел Рэй, упираясь ладонями в её плечи. Она много раз делала так раньше — обнимала его ни с того ни с сего в любых обстоятельствах, даже когда они спали вместе. Но они больше не были детьми. Жар медленно и мучительно разгорался в районе живота, пока Рэй пытался разорвать объятия и оттолкнуть Эмму от себя, но она словно приклеилась к его груди. — Мне страшно, — она снова захныкала. — Я боюсь, что мы не сможем сделать то, что должны, прежде чем Норман приступит к осуществлению своего плана. Полное истребление… Я совсем этого не хочу. Это всё еще беспокоило её. Разумеется. Такую проблему нельзя было решить легко, но… Рэй вздохнул и, прекратив сопротивление, утешающе задержал ослабевшие руки на её плечах. Он не осмеливался переместить их куда-либо ещё. — Разве ты не рада тому, что Норман выслушал тебя и был готов пойти на компромисс? — сказал он, всё еще немного озадаченный тем, насколько сильным было её беспокойство. — Мы заключим новое обещание. Но ты боишься не Семи стен, да? — Всегда наблюдателен. С самого Благодатного дома, — пробормотала Эмма. Она, наконец, прекратила обнимать его, но стоило ему подумать, что Эмма собирается отсесть подальше, она плюхнулась на бок рядом с ним. Рэй неловко отодвинулся, пока не оказался на краю и без того узкой, не предназначенной для двоих, кровати. — Что ты думаешь… о Нормане? — Он по-прежнему победитель, — пробормотал Рэй, находя предсказуемым то, что она, в конечном итоге, заговорила именно о Нормане. — Когда все уже перестали сомневаться в том, что он погиб, он появился собственной персоной да ещё и с огромным убежищем. Только он мог сделать нечто подобное. — Ты так думаешь? — А ты нет? Она вдруг напряглась и опустила глаза: — Не смотри на меня так страшно. Меня пугает… Ты словно разглядываешь мою душу. Рэй сильно смутился и мгновенно упустил нить размышлений. Он всего лишь смотрел на неë, в этом не было ничего особенного. — Просто я чувствую себя… странно, — неопределенно сказала Эмма. — Это просто странно: снова видеть его, когда я думала, что он мёртв. Конечно я счастлива… — Понимаю. Наверное, ты чувствуешь словно всё снова стало как раньше, в приюте, когда он… — Рэй поймал себя на том, что снова чуть не сказал того, о чём никогда не собирался говорить. К счастью, Эмма не поняла. — Ты же тоже видишь Нормана, не так ли? — Да. — Но у тебя нет такого… ощущения, что это не Норман? — Мы не виделись два года. Время меняет людей, Эмма. — Но ты же не изменился. Какое смелое заявление. Рэй замер в молчании, пытаясь осознать, что она сказала и найти безопасные слова. Эмма невинно смотрела на него, ожидая ответа. — Это другое дело, — наконец, заявил он. — Я был рядом с тобой с тех пор, как мы сбежали. Даже если бы во мне что-то немного изменилось, ты бы не заметила. Она действительно не замечала, хотя Рэй определённо видел, что стал другим. Повзрослев, он смотрел на прежнего себя и видел хотя и умного, но ещё совсем незрелого мальчика из Благодатного дома. За стенами приюта его ждал большой путь и большой мир. Чем больше он взрослел, тем сильнее чувствовал перемены в своём мышлении и в своём сердце. Рэю не нравилось признавать такое, но он слишком явно находил в новом себе некую «мягкотелость». Эмма оказалась слишком заразительной. — Нет… — сказала она, — я бы заметила перемены в тебе, если бы они были. — Ага, верно, — ответил он, закатывая глаза. Эмма возмущённо ущипнула его руку. — Ауч! Человек не увидит демона, парящего прямо над его головой, пока кто-нибудь на него не укажет. — Я не настолько невнимательная. — Правда? Как думаешь, сколько раз я спасал твою задницу? — Много раз. Он не ожидал такого прямого ответа, сердце забилось быстрее. Эмма улыбнулась ему и тихо рассмеялась. — Что? — спросил он, немного взволнованно. — Если это считается переменой: ты стал выше меня. Два года назад они были почти одного роста, но с тех пор Рэй перерос её почти на голову. Эмма обратила внимание лишь недавно; он постоянно был рядом с ней, потому она слабо замечала медленные изменения его тела. — Это естественная вещь, — заявил он. И голос тоже. Он больше не был гладким и мягким, стал грубее и глубже, мужественней. Его ломающийся голос был хорошим поводом для смеха, однако теперь… это уже не смешно. — Значит, мальчики меняются быстрее, чем девочки? — сказала Эмма, немного удивляясь тому, что ей никогда не приходила в голову такая очевидная мысль. — Не совсем, — для подобных, особенно опасных моментов, Рэй тренировал свои глаза так, чтобы они смотрели только на её лицо. Ни на её тонкую шею, ни на её хрупкие плечи и тем более не ниже… Но ему не удалось удержать взгляд строго на лице Эммы: он всё же посмотрел. Мельком, чтобы она не успела заметить. — Не думала, что мы окажемся в такой ситуации, — вдруг сказала она. — Каждый раз, когда я думаю об этом, мне все равно кажется, что это странно и необычно. Рэй узнал эти нотки в её голосе и понял, что она собирается сделать: вспомнить. После побега у неё появилась интересная черта. Раньше Эмма всегда полагалась на чувства, а не на голову, однако теперь всё больше работала головой. — Кажется, что это было так недавно… Как мы с радостью отправляли ребят в новые приемные семьи… и только вчера узнали ужасную правду. И вот… мы здесь, далеко-далеко от Благодатного дома… В порядке ли Фил? А как остальные? Наверное… это неправильно. Чувствовать себя живой, когда они… Приходилось напрягать слух, чтобы услышать еë. Рэй застыл в растерянности, когда чужие пальцы вдруг потянулись к его шеи и начали мягко вырисовывать очертания цифр. — 81194, — тихо прочитала Эмма. — Рэй? — Да, — его голос почти надломился. — Однажды… давай удалим эти цифры. Больше мы не просто какие-то числа — нет, мы никогда не были числами. Мы всегда были людьми. После того, как всё закончится, давайте удалим эти чертовы татуировки. — Если тебе от этого станет легче… но, — он указал на свою голову, рука немного дрожала. — Они навсегда останутся здесь. — Знаю, и всё же… — кончики её прохладных пальцев продолжали блуждать по его шее так, будто это было их самым естественным занятием. Наверное, Эмма ни секунды не представляла, что делали с ним такие прикосновения. Он больше не мог этого вытерпеть. — Эмма, — Рэй решительно перехватил её руку и убрал в сторону, подальше от своего горящего тела. — Как насчет того, чтобы поговорить в другой раз? Завтра мы отправляемся в путь, нам нужно выспаться. Утром… — Что бы ни случилось, мы будем вместе? — В эту секунду он оказался настолько глупым, что поверил, будто она имела в виду только их двоих, но Эмма продолжила говорить. — Ты, я и Норман. Разлучимся ли мы когда-нибудь? Нас разлучили однажды, но расстанемся ли мы снова? — На данный момент мы вместе. Нужно делать всё, что в наших силах, чтобы это и дальше оставалось так, а потом будет что будет. Волноваться об этом бесполезно, — грубо объяснил Рэй. Почему как только речь заходила о Нормане, он чувствовал прилив раздражения смешанного с болью? Нет, это не просто так. Рэй знал в чём причина, но, чëрт возьми, никогда не собирался озвучить её никому другому. «Это всего лишь Эмма» — вот что он повторял себе раз за разом. Это всего лишь Эмма, та самая Эмма, с которой он рос всю свою жизнь. Именно так и никак иначе. Когда она успела стала кем-то, кто не был «просто Эммой»? Обернулась «другой Эммой», девушкой, которой он с годами стал… Рэй читал множество книг о взрослении, о том, что происходит с людьми и что они чувствуют, когда становятся старше, но сильно сомневался, что Эмма хоть сколько разбиралась в этом предмете. Если бы она только знала, тогда бы не прикасалась к нему так случайно. — Я боюсь, что на этот раз что-то потеряю, — продолжала Эмма, совершенно игнорируя предложение продолжить разговор утром, но Рэй не мог долго злиться на неё. Она всё ещё не утолила свою тревогу. — Когда на бункер напали люди Ратри, мы потеряли слишком многих. Юго, Лукас… Они пожертвовали собой, чтобы мы могли жить… А теперь мы отправимся к Семи стенам ради демонов… тех самых демонов, которые хотят нас съесть. Безумно, не так ли? — Ты всегда была немного поехавшей, не знаю, чему ты так удивляешься, — усмехнулся Рэй, чтобы немного развеять её грусть. Эмма уставилась на него, надув губы. — Но… — он заметил небольшую прядь волос, раздражающе торчащую у неё перед глазами, и, не раздумывая, убрал еë в сторону, — я слежу за твоей дурной головой все эти два года. Если мы соберёмся делать глупости, то будем делать их вместе. Со всеми. И с Норманом тоже. Он добавил последнии части только ради неë. Эмма вдруг подняла голову, глядя на него испуганно-раскрытыми глазами, и он лишь тогда заметил, что пальцы соскользнули с волос и поглаживали её щëку. — Рэй… — Прости, — пробормотал он, отдёргивая руку и мысленно упрекая себя. «Будь сдержаннее, Рэй». Он сел в кровати, глянул на часы, висевшие на стене, и еще раз раздражëнно цокнул языком. Сон был бесценен, неизвестно когда в следующий раз появится возможность хорошо выспаться. Обернувшись к Эмме, Рэй настойчиво ткнул пальцем в сторону её пустой кровати: — Клянусь, мы сможем поговорить завтра. Просто… — Знаешь, чего я боюсь больше всего, Рэй? — выпалила она. — Эмма, я понимаю, но… Он не успел опомниться, как снова оказался прижат к перине. Одеяло внезапно накрыло его с головой, перекрыв доступ свежему воздуху. Хотелось прикрикнуть, но Рэй сдержался, вовремя вспомнил, что другие дети спят. В темноте он видел слабые очертания фигуры Эммы. Она парила над ним, а складки одеяла свешивались с её спины как палатка. — Не хочешь объяснить мне, что ты, чёрт возьми, делаешь? — прошептал Рэй, с трудом сохраняя спокойствие в голосе. Он чувствовал её бëдра сквозь тонкие слои своей и её одежды; лицо Эммы было слишком близко. Её зелёные глаза блестели, несмотря на окружающую тьму. — А ты? — она ответила тем же. — Ты меня совсем не слушаешь. Он вздохнул. Нервозность Эммы внезапно сменилась игривостью. В другое время он бы стерпел, но не посреди ночи. Не перед путешествием в неизвестность. — Я выслушаю тебя, если ты с меня встанешь. — Нет, не выслушаешь. Всё это время ты только и делал, что пытался уложить меня спать. — Ладно, хорошо. Тогда говори. Прямо сейчас, — раздраженно ответил он. Как хорошо, что под одеялом темно. Иначе она бы уже разглядела дурацкую красноту на его лице. — Я хочу сказать тебе одну вещь, Рэй. — Ну. Он ждал ответа, и был застигнут врасплох, когда её тонкие руки вдруг обхватили его лицо. — Ты абсолютно не можешь умереть, — сказала она полушепотом, и он внезапно различил боль в её голосе. — Ты не можешь. Не можешь умереть. — Это как бы вне моего контроля, — отозвался он. Конечно, он не планировал умирать, но позволит ли судьба гладко осуществить все планы? Они всегда балансировали на грани между жизнью и смертью; то, что один из них непреднамеренно потеряет равновесие — лишь вопрос времени. — Так возьми это под свой контроль, — прошипела Эмма так, что он немного испугался. С чего она так взбесилась? Смерть была чем-то, что могло настигнуть их в любой день, в любую секунду. Это не откровение — просто факт. — Ты абсолютно точно не можешь умереть. — Абсолютно? — он усмехнулся. — У меня больше шансов умереть прямо сейчас от твоих рук, чем от демонов. Ладно я понял. Если это всё, иди. — Ты не понимаешь. Я не хочу, чтобы ты умер. «Какого черта?» — Я не глухой — Рэй почувствовал, как задёргался глаз. — Я услышал тебя чëтко и ясно. Никто не хочет умирать, и никто не умрет. Не в ближайшее время. — Он снова схватил ее за плечи, чтобы оттолкнуть, но она так и осталась прижатой к нему, как тяжелый валун. — Думаю, ты просто устала. Ночь заставляет тебя думать о таких плохих вещах, но утром все твои страхи исчезнут. А ты… не можешь спать здесь. Она определенно не может спать здесь. Не на этой крошечной кровати, вплотную прижимаясь к нему. — Конечно, я не хочу, чтобы кто-нибудь погиб, идиот! Эмма будто не слушала его. А ещё она повысила голос и произнесла это на полную громкость. Рэй поспешил зажать её рот рукой и резко прошептал: — Успокойся! Почему бы тебе не помолчать? — Я не хочу, чтобы кто-то умирал. Не хочу, чтобы это был ещё кто-то из моей семьи… Но больше всего я не хочу… чтобы умирал ты. Её голос смягчился, когда она произнесла последнее слово. Сквозь темноту Рэй посмотрел в её эмоциональные глаза. Он чувствовал, как обхватившие его лицо руки, слегка дрожат. Эмма действительно боялась. — Мне уже было больно, когда мы потеряли Нормана, — призналась она. На этот раз плохая эгоистичная часть его души не растревожилось при звуке этого имени. Это единственное, что для Рэя было близко — чувство потери лучшего друга. — Зная, как далеко мы зашли, чтобы оказаться здесь, я больше не смогу потерять никого из вас. Я не вынесу этого. — Мы все… здесь. Живы и здоровы. И я, и Норман. Так что не надо… — Но единственное, чего я никогда не переживу — это если потеряю тебя. Пожалуйста… — Эмма склонилась и уткнулась лицом в его грудь, позволяя одеялу рухнуть на них обоих. Он услышал всхлипы и почувствовал легкую влагу в том месте, где она прижималась к его рубашке. — Пожалуйста, не делай глупостей. Я знаю, что мне следовало бы сказать эти слова самой себе, но… — Эмма? — он смутился от возможного смысла её слов. Эмма произнесла это так, будто он был для неё особенным. Именно его смерть может уничтожить её — не потеря Нормана или кого-либо еще. — Ты был рядом со мной все эти годы, — продолжала она. — Эти два года были очень важны для меня. Я не знаю, что бы сделала и куда бы пошла, если бы не ты. Чем больше ты помогаешь мне, тем больше я боюсь. Боюсь, что наш путь окажется напрасным потому что все погибнут, боюсь, что не получится заключить обещание и предотвратить уничтожение демонов. Боюсь, что потеряю тебя. Ты абсолютно точно не можешь умереть, Рэй. Обещай мне! — Я не могу этого обещать, — сказал он. Это единственное, чего Рэй не мог обещать ни ей, ни кому-либо другому, как бы ему этого не хотелось. Если он не сдержит слово, ей будет ещё больнее. — Но я могу пообещать тебе другое, — он осторожно скользнул рукой к её голове и бережно пригладил взъерошенные волосы. — Я защищу тебя и нашу семью. Никто не останется позади. Никогда больше. А когда весь этот ад закончится, мы вернëмся в Благодатный дом, спасëм Фила и всех остальных, и тогда будем жить той жизнью, о которой всегда мечтали. До того как это случится я буду стараться изо всех сил, чтобы выжить. — Это я буду защищать тебя, идиот, — пробормотала она в его рубашку. — Просто не усложняй задачу. Рэй через силу сдержал смех: — Как скажешь. — Мы должны скрепить это обещание, — заявила она, и еë детское «я» снова начало раздражать его. — Не доверяю тебе. — Извини? — Ты вечно прячешь какие-то козыри в рукавах. Шпионство у мамы, самосожжение и потом. У меня есть веские причины не доверять тебе полностью. Кто знает, что ты выкинешь в следующей опасной ситуации? — Всё, что я делал, было с благими намерениями, — возразил Рэй, но живо представил как это всё могло выглядеть с её стороны. — Да, я был проблемным ребенком. — Он вздохнул, когда снова вспомнил, сколько сейчас времени. — Хорошо, ты закончила? — Можно мне поспать здесь? — вдруг спросила она. — Нет, — сказал Рэй с чрезвычайной твердостью. — Я не хочу, чтобы твоё тело заняло всё место и спихнуло меня с моей же кровати. Вали к себе. — Ладно, ладно, — захныкала Эмма. Приподнявшись на локтях, она оперла голову на руки и посмотрела на него. — Но прежде ещё кое-что. — Что ещё? Не говоря ни слова, Эмма подняла руку и вдруг прикрыла ему глаза. — Эмма, я серьезно. Хватит играт… Огненная вспышка растеклась по каждой конечности его тела, когда он почувствовал, как что-то мягкое прижалось к его губам. Это было незнакомое чувство. Но в то же время он ясно понимал, что это такое. Его дыхание стало крайне прерывистым, разум изо всех сил пытался принять происходящее. Она целовала его. Прежде чем Рэй успел отреагировать, Эмма медленно отстранилась и убрала руку с его глаз. — Извини, — сказала она с невинной и в тоже время неловкой улыбкой. — Теперь всё. Спокойной ночи. — Она одним махом сбросила одеяло; они оба, наконец, могли дышать свежим воздухом. — Увидимся завтра. Выспись сегодня. Когда Эмма собралась встать, Рэй дёрнулся за ней. Она не успела опомниться, как он притянул её к себе и снова соединил её губы со своими. Его поцелуи были очень небрежными, неопытными, но ему было всё равно, тело слабело и словно превращалось в желе. Эмма мягко упала обратно на кровать. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил он, прерываясь. — Я в порядке, — ответила она, ужасно заикаясь. В тусклом свете Рэй видел, насколько она покраснела, но сомневался, что сам выглядел чем-то лучше. — Тебе нужно многое мне объяснить, — неровно выдохнул он, не в состоянии прочитать её мысли. — Я буду ждать одного, — по крайней мере, к концу этой чëртовой недели, — останусь в живых, чтобы услышать объяснения. — Вот ещё один способ помочь тебе выжить, — усмехнулась Эмма. Один из спящих детей громко зевнул, возвещая о своём пробуждении и тем самым разрушая неловкую атмосферу между ним и ею. Рэй раздраженно пригладил волосы рукой. Поспать теперь точно не удастся. — Возвращайся в свою кровать, — сказал он, подталкивая её в спину. — Увидимся завтра. У нас впереди большой день. Иди-иди. — Хорошо-хорошо, — снова посмеялась она, вставая. Ноги едва держали её — Эмма споткнулась на пустом месте и, выровнившись, поспешила к своей кровати, оставив совершенно сбитого с толку Рэя безмолвно наблюдать, как она прокрадывается в свой угол комнаты. Он рухнул обратно на матрас, не в силах забыть то, что случилось несколько минут назад, и успокоиться. Где она этому научилась? Рэй крепче натянул на себя одеяла, но оно не понадобились — его тело горело и согревалось само по себе, пока сердце бешено колотилось в груди. Конечно, он не мог уснуть. Эмма со своими неожиданными действиями — вот что убьёт его быстрее, чем демоны. В голове крутилось столько вопросов. Почему? Как? Когда? Но Рэй осознанно решил сохранить их на будущее. Чтобы услышать ответы на свои вопросы, нужно остаться в живых.