разреши

Разреши мне быть ближе, разреши мне дотронуться...

      Ориана и Регис были знакомы с самого детства. Сколько вампирша себя помнила, а помнила она хорошо и много, рядом всегда был он. Их родители хорошо общались, а от того и детям пришлось подружиться. Эмиэль был красив. Чёрные длинные волосы, чаще всего убранные в хвост лентой на затылке, к вечеру, после их игр, обычно были растрёпаны до безобразия. Ориане нравилось запускать в них пальцы, ласково перебирая пряди, и, когда было настроение, что-то заплести, чтобы родители потом не ругались на них.       Смотрящие на всё это взрослые только улыбались, в тайне надеясь, что когда-нибудь они смогут породниться через своих наследников.       Стоило только Ориане повзрослеть из маленького рыжего утёнка, усыпанного веснушками, в молодую красивую девушку с огненно-рыжими крупными кудрями и осознать всю силу своего очарования, она поняла, что многие юноши в их окружении буквально дрались за каплю её внимания, пока сама она продолжала смотреть только на одного балагура.

Хочется быть к тебе ближе...

      Молодость у вампиров почти никак не отличалась от молодости у людей. Разве что была более кровавой. Они, как и все в их возрасте, веселились ночами напролёт, пугали соседей и с размахом праздновали каждое полнолуние, восхваляя богиню и принося в жертву всё больше и больше людей. Кровь приятно пьянит разум, оставляя все рамки и запреты позади, позволяя танцевать вокруг костра практически голышом, напевая старинные песни на родном вампирисе, которому их всех обучали с детства родители.       Эта ночь не отличалась ничем, по крайней мере так думалось самой Ориане, пока под ухом у неё не раздался томный голос, а на талию, что была прикрыта только рубашкой, не легла мужская ладонь, прижимая девичье тело к сильной груди. — Беата.       Рыжая поворачивает голову в нужную сторону и тут же оказывается втянута в поцелуй. Зелёные глаза широко распахнуты, пока чёрные антрацитовые хитро щурились. Регис укладывает свободную ладонь на веснушчатую щёчку, большим пальцем поглаживая местечко под глазом, и углубляет поцелуй, аккуратно прикусывая девушку за губу. Маценг шумно сглатывает и упирается ладонями в плечи друга, отстраняясь, чуть ли не отпрыгивая от брюнета в сторону. — Эмиель, ты чего? Перепил?       Малахитовые глаза смотрят шокировано, пока сердцебиение отдавалось набатом в висках. Старший вампир немного непонимающе хмурится, а после кивает сам себе и улыбается подруге. — Извини, дорогая. Я не думал, что тебя это так обидит. Больше не повторится.       Юноша мягко берет её за руку, оставляя на тыльной стороне извиняющийся поцелуй, а после разворачивается и, махнув рукой кому-то из их компании, оставляет девушку в одиночестве.       Ориане требуется несколько минут, чтобы понять, что именно сейчас произошло, а после с тихим стоном спрятать лицо в руках. Чёрт... Тихо, пока никто не видит, она собирает свои вещи и исчезает с праздника. В тот вечер её больше никто не видел.       С тех пор, они хоть и общались так же близко, как и до этого, но как бы сильно Ориане не хотелось именно того внимания Региса, тот лишь мягко улыбался, называя её младшей сестрёнкой, не слыша, как разбивается девичье сердце.

Разреши мне быть ближе, разреши мне дотронуться До лепестка вишни, что упал в твои волосы...

      Вампирше казалось, что Эмиэль шутит, когда представляет ей свою пассию, с которой собирался уезжать из Боклера в Темерию. Высшая пропустила и имя новой подруги, и то, как они познакомились, ей казалось, что её мир пошатнулся. Она лишь смотрела на такие же рыжие, как у неё, волосы бруксы и дежурно улыбалась. Эмиэль выглядел таким счастливым, что она просто не имела права сейчас сказать что-то против его выбора, хотя и очень хотелось. — Правда, она прекрасна? — Брюнет улыбался, то и дело оборачиваясь на свою возлюбленную, пока Ориана по кусочкам собирала себя сейчас.       Маценг качнула головой согласно и бзяла друга за руку, улыбаясь ему, чувствуя, как начинает чуть пощипывать нос от набежавших на глаза слёз. — Конечно. Если ты так считаешь, то конечно, дорогой Эмиэль. — От чего же плачешь? — От счастья. За тебя. Я так рада, что ты счастлив с ней. Только, пожалуйста, Эмиэль, навещай меня. Я буду скучать. — Я тоже, дорогая. Ну, успокойся. Я ведь не навсегда. Мы с тобой ещё много раз встретимся. Мы же семья, Ориана.       Терзиефф-Годфрой мягко улыбнулся подруге, притягивая её к себе, и крепко обнял, прощаясь, как оба думали, на долгие годы.

До каждой царапины, Каждой ноющей раны...

— Мне бы крылья, чтобы укрыть тебя...       В ночной тишине комнаты постоялого двора в Вызиме раздаётся мелодичный голос вампирши. Ориана не представляла, что по приезде встретит старого друга в разбитом состоянии. Из Боклера он уезжал радостным, счастливым в отношениях с бруксой. Влюблённое в Эмиеля сердце обливалось кровью, но рыжая улыбалась ему как никогда ярко, когда они прощались. А сейчас... — Мне бы вьюгу, чтоб убаюкала...       Девушка мягко зарывается пальцами в тёмные волосы на мужском затылке, надеясь, что так хоть немного успокоит близкого друга. — Мне бы звёзды, чтоб осветить твой путь, мне б увидеть сон твой когда-нибудь. Баю-баю-бай, ветер, ветер, улетай, и до самого утра я останусь ждать тебя.       Маценг мягко улыбается, опуская взгляд на свои колени, где удобно устроил голову старший вампир. Эмиель выглядел сейчас так спокойно и умиротворённо, и Ориане хотелось думать, что это её старания так повлияли на ушедшего в отрыв вампира. — Ты восхитительна, Ориана. Спасибо... — За что, дорогой? — Что ты у меня есть. Одному... Трудно пережить расставание, оказывается. — Ох, милый Эмиель... У тебя всегда будут я и Детлафф. — Детлафф, старый друг... Как он там? — Поехали домой? Спросишь сам. Он будет рад тебя видеть. Мы тебе поможем наконец-то бросить пить. Я помогу.

Просто коснуться тебя Хочется быть к тебе ближе...

      Ориана честно думала, что сможет помочь другу справиться с жаждой и вампирским алкоголизмом. Но, всё же, как же она ошибалась. Эмиэль был настолько упрям, что ни один довод ни её, ни Детлаффа, ни родителей самого Эмиэля, не смогли откликнуться в его душе. Держать друга в подвале виллы насильно она не могла, сердце разбивалось с каждом его криком.       Она точно не хотела с ним ругаться, но было так больно и обидно, что твою искреннюю помощь отвергают, что Ориана лишь разворачивается, оставляя Региса наедине с открытой дверью комнаты. Вампирша знала, что через час, когда служанка пойдет относить их "гостю" воды, она там никого не найдет. Меценат не знала лишь сколько лет в этот раз они больше не увидятся...

Хочется быть к тебе ближе И лепестком белым вишни Затеряться в кармане рубашки

      Когда спустя примерно шестьдесят, а может и чуть больше, лет Регис появляется на пороге виллы, Маценг кажется, что наступил Белый Хлад, что аж вампиру стало холодно. Лишь когда после вызова цирюльника и стрижки, наверное, тонны волос, Эмиель, за чашкой чая, повествует о том, что приключилось с тех пор, как они расстались на такой плохой ноте, Ориана понимает, почему именно тот был таким обросшим, а в чёрных глазах теперь не горит тот юношеский огонь. Теперь там поселилось тёплое, родное пламя, усталость и мудрость. — Прости меня, Ориана. Вы хотели мне помочь, а я вёл себя как... декадент. Мне правда жаль и я сожалею о тех словах, что наговорил тебе в приступе ярости. — Всё хорошо, Эм.. Регис. Мне нужно будет привыкнуть называть тебя по второму имени. Я не злюсь на тебя, мы были молоды, это нормально. — Ты не должна меня так легко прощать... — Главное, чтобы ты смог себя простить, дорогой. А я всегда буду рядом. Мы же семья. Всегда и навечно, это не пустые слова. — Всегда и навечно...

Каждый сам выбирает Сладость или же яд, Каждому свое А мне - тебя

      Вновь встретились они же после Ночи Длинных Клыков, когда в Боклере всё наконец-то успокоилось и пришло в норму. Они сидели на балконе виллы вдвоём, сегодня Ориана не устраивала приём, разрешая всем, и себе в особенности, отдохнуть. Её приют вновь начал работу, собрав новых детей с улиц города, и Ориана проводила там большую часть своего времени, проверяя новых смотрящих за приютом. Чтобы никто и никогда больше не мог причинить боль её детям. — Знаешь, а в юности я была в тебя влюблена. Наверное, также сильно, как и Детлафф в Сианну.       Вампирша скорее чувствует, чем слышит, смешок со стороны старого друга, и оборачивается на него, поднимая бровь. — Что же ты тогда меня оттолкнула? Противоречишь сама себе. — Я растерялась и сделала то, что первое пришло в голову. Я пожалела об этом сразу же.       Девушка тихо смеётся, качая головой и отпивает из своего кубка, прикрывая глаза. — Ты мне тоже нравилась, дорогая. Я поэтому и решился тебя поцеловать. Но ты меня оттолкнула и я решил, что нет, сюда я больше не суюсь. — А сейчас? Сейчас я тебе нравлюсь? — Сейчас? Какие у тебя интересные вопросы. Скорее да, чем нет. Наверное, даже больше, чем раньше, а что? — Потому, что я не правильно выразилась, Регис.       Вампирша какое-то время молчит, смотря в кубок с алой жидкостью и, шумно вздохнув, наконец-то смотрит зелёными глазами прямо в чёрные напротив. — Я влюблена в тебя более трёхсот лет, Эмиэль Регис.

Хочется быть к тебе ближе И лепестком белым вишни Затеряться в кармане рубашки И не найтись никогда