Ведьма

      Открывая дверь в квартиру, он так хотел, чтобы дома никого не оказалось. Но нет: в кухне опять что-то гудит и шепчет на все лады, и парень точно не желает знать, что именно.       Тихо разуться, пройти до ванны, а оттуда прошмыгнуть в комнату, чтобы упасть и забыться беспокойным сном — звучит как отличный, но труднореализуемый план.       Уже на первом пункте появляются трудности: из шкафа на него смотрит тёмное и шевелящееся нечто. Акира моргает, искренне надеясь, что это неудачная шутка его воображения и прямо сейчас перед ним не сидит ёкай. К сожалению, дух не исчезает, а только перетекает в другой угол, так что парню остаётся лишь смириться. Бормоча под нос что-то явно недовольное, он косится на шкаф, но всё же разувается.       До следующей «станции» — ванной — дойти спокойно тоже не удаётся. Громко тилинькает телефон, стоящий в коридоре. Акира бы с радостью плюнул и проигнорировал его, но сегодня десятое число, а это значит, что звонить могут и по поводу его подработки.       — Слушаю, — скрепя сердце парень всё-таки берёт трубку.       На другом конце провода тяжело дышат и молчат. Потом что-то начинает рычать ему в ухо и становится ясно, что ни о какой обещанной дополнительной информации речи идти не будет.       — Вы звоните Амане? — в ответ всё то же невнятное рычание. Акира тяжело вздыхает. Такие звонки не были редкостью, но каждый раз напрягали его. — Амане сейчас несколько… занята. Вы можете сказать мне, я передам.       Ещё пару секунд звонивший молчит, видимо, собираясь с силами и мыслями, а потом начинает хрипеть, на удивление разборчиво, пусть и медленно:       — Это… кхы… по поводу… ам… — слова тонут в внезапном рыке на фоне, — …лета. Пусть… — снова пауза, достойная лучших немых сцен в театре, — свяд-жется.       — Ок. Понял, — вникать Акире совершенно не хотелось. — Это всё?       Короткое «гры», видимо, означало согласие.       — Кто звонил? — запоздало уточняет временный секретарь.       В ответ доносится «Ры-ы-р» и короткие гудки. Вот и гадай теперь, был это просто рык или имя звонившего.       Телефон отправляется назад на тумбочку, а разговор почти сразу забывается. Надо будет — перезвонят. На прошлой неделе был какой-то недодомовой, в начале этой — Бульбазавр, а остальных запоминать не было смысла. Те, кому было действительно необходимо, приходили сами, хоть и нельзя сказать, что это сильно радовало.       Из кухни донёсся резкий свист. После такого чаще всего начиналась какая-то чертовщина с электричеством, и сегодняшний вечер не стал исключением. В ванной приветливо (или не очень, учитывая его багровый оттенок) мигает свет. В комнате сестры включается телевизор, и ведущая пронзительно что-то говорит о подземных туннелях, неизвестных существах, пропажах и просит жителей Токио быть осторожными. В коридоре громко хлопает, кажется, дверца шкафа.       Акира борется с желанием выругаться. Он столько раз просил сестру не проводить её чёртовы ритуалы по пятницам! Суббота была одним из немногих дней, когда он мог выспаться, но его снова лишают такого удовольствия.       В последнее время Амане вообще перестала его слушать. Сначала безразлично кивала, потом стала уходить, ссылаясь на срочные дела, а сейчас чаще всего просто отмахивалась, мол, не мешайся, мелочь.       Их взгляды на жизнь сильно разнились. Для Амане магия стала отдушиной и делом, которое помогало ей не отчаиваться. Для Акиры — тем, что отняло у них родителей.       Сначала увлечение сестры он воспринял как блажь. Она сильно горевала, наверное, даже сильнее, чем он. Для неё стала существовать лишь одна цель — узнать, в чём дело, и найти убийц родных. Она окунулась в магию с головой.       Многочисленные книги, сомнительные люди, постоянные перебои в технике буквально поселились в их доме. Но Амане улыбалась, и Акира считал, что всё не так уж плохо. Чтобы прокормить себя и сестру, он бросил университет и пошёл на работу. Потом на ещё одну, и ещё. Книги становились всё дороже, ингредиенты для странных по свойствам зельям всё экзотичней, а Амане всё чаще кидала в его сторону виноватые взгляды.       Так продолжалось год или два, а потом сестра радостно заявила, что нашла своего первого клиента. А после первого будет и десятый, и двадцатый, так что теперь Акире не нужно оплачивать её обучение.       Тогда Амане сияла, так что Акира не стал её останавливать, несмотря на всю сомнительность её клиентуры. Первый заказ, второй, третий. Дела набирали оборот. Девушка росла как маг и падала в глазах Акиры как близкий человек. Их вечерние посиделки, на которых Амане, захлёбываясь словами, рассказывала о своих успехах, прекратились. Она всё чаще уходила в себя, становилась отстранённой, холодной, расчётливой. Чужой. Он начал видеть в ней тех, что когда-то убили их родителей.       Нельзя сказать, что он не пытался это изменить. Пытался, ещё как. Но она переводила беседу в другое русло и говорила о чём угодно, кроме её изменившегося поведения. Об убийцах она тоже перестала упоминать, а когда парень ненароком поднял эту тему, сказала, что прошлое надо уметь отпускать.       Акира был готов отпустить, но не забыть. А вот для Амане это не составило никакого труда. Она уже неплохо колдовала, и её часто о чём-нибудь просили: приворожить, узнать будущее, даже наслать порчу. Девушка соглашалась, выполняла просьбу и получала не только благодарность, но и деньги, хорошие деньги. Амане открыла для себя новый мир. Мир богатства. Сначала появилась дорогая стиральная машинка, потому что родительская якобы плохо стирала. (Что там стирать, когда у них вещей-то было всего ничего, Акира не понимал). Потом навороченный телефон, следом ремонт, и вот со дня на день им должны были привезти новую мебель.       Живи себе да радуйся, но Акире было душно в квартире. Он буквально сбегал из дома с одной работы на другую, лишь бы не находиться в месте, пропитанном колдовством. Домой приходил только поспать и упорно откладывал деньги на покупку своего жилья. Просить у сестры не хотелось, хотя она бы с радостью ему помогла. Но он видел её взгляд, когда приходил очередной клиент. Точно так же она в детстве смотрела на дорогих кукол перед тем, как идти к родителям с просьбой купить ей одну. И ей покупали, каждый раз покупали. А потом кукла забрасывалась в дальний угол комода, и о ней не вспоминали до генеральной уборки. Акире не нравился этот взгляд. И ему не нравилось колдовство.       Да, то, что сначала было развлечением, стало проблемой. Акира справедливо опасался за психическое состояние сестры. Колдовство развращало, люди, занимающиеся магией, забывали о том, что за всё надо платить.       — Акира? Ты пришёл? — Вопрос, который не требует ответа. С недавних пор сестра стала буквально считывать окружающее её пространство. Её бы таланты да в благое русло… — Иди сюда, — между тем продолжает девушка, — хочу кое-что показать.       «Кое-чем» чаще всего оказывалась какая-то магическая дребедень, поэтому Акира не спешит в кухню. Да и ему есть, над чем подумать, прежде чем разговаривать с Амане.       В начале недели с ним связалась некая фирма Junglonic. Их предложение было простым: Акире всего-то нужно было поставить жучки в местах, где Амане находится чаще всего, и по возможности записать на диктофон несколько разговоров с клиентами. Они знали, на что давить, и прямо заливались соловьём, когда говорили, что его сестре это не принесёт никакого вреда, а они, в свою очередь, получат больше информации и смогут медленно и постепенно снижать негативные последствия магии для окружающих и для самих ведьм. Акире дали время до конца недели.       Он не собирался этим заниматься. Что бы ни делала Амане, в первую очередь она была его сестрой, сейчас ещё и единственным родным человеком. Предать её значило предать самого себя.       Направляясь к бормочущему телевизору, Акира решает, что рассказать об этом Амане нужно. Предупреждён — значит вооружён. Может быть, это вполне явное проявление недружественности приведёт её в чувство.       «Будем держать вас в курсе событий. Вести Токио» — договаривает телевизор, и Акира щёлкает выключателем. Да, он так и сделает. Расскажет и немного приукрасит историю. Проводится охота на ведьм или…       — Акира? Где ты потерялся? — чёрт, всё же надо идти.       На кухне его встречает духота, сестра, держащая в руках какой-то провод, и пачка контрактов на столе. Девушка кажется нервной, и взгляд Акиры по привычке выхватывает отдельные строчки договора. Хоть он и не любит вмешиваться в дела Амане, но знать, заявится ли в следующий раз домой крокодил, лишним не бывает.       «…от 7 июля 1998 года…» — любопытно, подписан не сегодня.       «…при умышленном причинении вреда (похищение, физические повреждения, нарушение неприкосновенности частной жизни…» — он мысленно качает головой. Нет, это просто случайность. То, что ему предлагали следить, и этот контракт — забавное совпадение.       «…вне зависимости от близости родства…» — Акира моргает, ему кажется, что перед глазами начинает плыть. Совпадение. Мало ли, зачем они указали этот пункт.       «…немедленное устранение…» — парень будто случайно опирается на стол. В конце концов это может ничего и не значить, верно?       Низ страницы становится приговором. Компания Junglonic и подпись Амане рядом. Та самая фирма, которая предложила ему продавать информацию о сестре, подписывает с ней же контракт о её защите.       — Слушай, мне тут сигнализацию новую прислали. Не поможешь поставить? — выдёргивает его из мыслей голос сестры. Теперь Акира замечает не только провода в её руках, но и несколько коробок рядом.       «В сигнализации, — мелькает мысль, — было бы удобно устанавливать жучки». Это просто совпадение. Точно совпадение.       — Откуда она у тебя? — голос, кажется, не дрожит, и это хорошо.       — Да так, — Амане внезапно смущается и быстро убирает договор со стола. Акире кажется, что она думает о том, успел он что-то прочитать или нет. — Купила сегодня, подумала, что лишним не будет. Я ведь на кухне часто, может пожар случиться, пожарная сигнализация будет кстати…       Девушка говорит что-то ещё, но Акира её не слышит. Пазл складывается, да и оговорка сестры не остаётся незамеченной. Сначала ей эту сигнализацию прислали, потом она сама купила… Она никогда не умела врать.       В том, что Амане и Junglonic за одно, сомневаться уже не приходится. Девушка решила от него избавиться, да ещё так подло! Договорилась с компанией, подписала с ними контракт, подстроила ситуацию, в которой Акире даже думать не надо, куда жучки прятать. А потом его наверняка поймают «на горяченьком» и устранят.       Акира зло выдыхает. Он, значит, пахал как не в себя, отказался от своего будущего, переступил своё неприятие к магии, а в качестве благодарности получил это?! Для такой подлости не хватало не то что слов, чувств!       Он всегда считал сестру своей близкой подругой. Она прикрывала его драки перед родителями, а он не рассказывал о её (по мнению Акиры) пусть не сектантских, но крайне подозрительных увлечениях. Они всегда делились друг с другом переживаниями и поддерживали, как могли. В тринадцать лет Акира утешал сестру, которую бросил какой-то козёл. В пятнадцать она его подбадривала и помогала признаться девушке, которой он симпатизировал. Амане была тем человеком, которому он доверял больше, чем себе. Его личный голос разума, голос неба. Помнится, когда он однажды так сказал, сестра рассмеялась и сказала, что её мысли рядом с ним будто становятся чище и светлее.       Вся безупречность их отношений рушится в один миг.       — Ты, — Акира не выдерживает и крепко выругивается, — серьёзно? Какая, — ещё одно сильное словцо, — сигнализация?!       — Я… — девушка испуганно смотрит. Надо же, святая невинность, актриса погорелого театра! — Прости?..       — Катись ты к чёрту! Ты и твоя магия! — Акира внезапно вспоминает, как когда-то давно, ещё до смерти родителей, сестра говорила, как с ними теперь тяжело ужиться и как порой они ей мешают. Мысль о том, что именно из-за неё случилась трагедия, проникает в голову и не желает уходить.       Будто нарочно всплывают новые подробности. Вот Амане разучивает какое-то заклинание, а потом с его помощью ловко подстреливает мух. Вот она проливает на стол какой-то химикат, и брат с сестрой судорожно отмывают кухню, потому что раствор разъедает всё, к чему прикоснётся. Было ли это всё случайностями?..       — Знать тебя больше не хочу. Ты такая подлая, знаешь? — выплёвывает парень и вылетает из кухни. Дальше, ему хочется оказаться как можно дальше отсюда.       В рюкзак попадают деньги, сменная одежда и плюшевый кот. Больше ему отсюда ничего не нужно. Окинув взглядом комнату последний раз, Акира уходит. Амане даже не пытается его остановить и это немного пугает.       Ночная тишина оглушает. Он не оборачивается, но чувствует спиной взгляд сестры, стоящей на балконе, и ускоряет шаг. Акира уже почти не злится, остаётся только глухая боль.       Мыслей, куда ему идти, нет. Уже слишком поздно, чтобы напрашиваться к знакомым, так что остаётся какая-нибудь гостиница. Брать номер близко от дома не хочется, хотя на самом деле расстояние совсем не препятствие. Если надо, его достанут и из-под земли, но сейчас Акире нужна хотя бы иллюзия безопасности.       Он направляется в сторону набережной. Вода всегда успокаивала его, да и там неподалёку была маленькая и уютная гостиница. Он заприметил её, когда встречал Амане с… Нет. Ему не хочется об этом думать.       На другом берегу перемигиваются окнами дома, тёплый ветерок шевелит волосы, а вода манит своей чернотой. Акира сбрасывает рюкзак и садится на самый край набережной, свешивает ноги.       Покойно. Поймав взглядом плывущую в воде ветку, Акира следит за ней какое-то время и думает. Думает обо всём понемногу, избегая, правда, мыслей о сестре. Ещё успеется.       Во-первых, жильё. Наверняка он мог бы снимать комнату, но в своей квартире ему точно будет комфортней. В этом мире, оказалось, продать тебя может каждый. Жажда наживы, власти и ещё хрен знает чего застилает людям глаза.       Раз нужна квартира, нужна и работа… На свою старую Акира возвращаться не планировал. Junglonic нашли там его один раз, глупо надеяться, что не заглянут и во второй. Недавно один из приятелей говорил о каком-то выгодном предложении, но шепотом потом добавил, что дело пахнет чем-то потусторонним, значит эту идею можно сразу отметать.       О других вариантах он подумать не успевает. Что-то с силой дёргает его назад, и Акира начинает задыхаться. Огни города тускнеют и отступают на задний план. В попытке вывернуться парень чувствует, как что-то задевает плечо, а затем руку обжигает жаром. Рукав почему-то намокает и неприятно прилипает к коже.       Акира взбрыкивается и всё-таки освобождается. Сзади слышится неразборчивая ругань, но парень не успевает обернуться. По голове чем-то сильно ударяют, и город совсем перестаёт быть значимым. Всё мелькает и мельтешит; чёрная вода и белые всплески звёзд, яркие вспышки от фонарей и безлунное небо, ёкай из шкафа и его светлые глаза — всё смешивается. Темнота.       Он падает. Осознание этого приходит не сразу, а только после того, как саднящее плечо что-то задевает. А потом падение, падение вниз. Но ощущение такое, будто бы взлетаешь: бесконечная лёгкость и отсутствие всякой опоры даруют обманчивое ощущение свободы.       С трудом открыв глаза, он видит небо. Чёрное. Такое же, как и весь сегодняшний вечер. Глупо вышло. Сестра, сигнализация, та фирма… всё ведь могло быть по-другому.       Спина врезается во что-то твёрдое, и парень проваливается в воду. Инстинктивно вдыхает, и в нос сразу же попадает вода. Он пытается выплыть, но тело не слушается, голова раскалывается, а единственное, чего хочется, так это закрыть глаза и больше не открывать. Его хватает только на то, чтобы не вдыхать снова, и проваливаться-проваливаться-проваливаться вниз…       Когда тонешь, ощущения почти такие же, как и при полёте, только чётче, насыщеннее. Руками ты ощущаешь воду, чувствуешь её движения. Акира задумывается, чувствуют ли то же самое птицы, могут ли они «жить» воздухом? Когда они летают, скользят ли они по нему так плавно именно из-за того, что он для них как вода для рыб?..       Или не рыб. В морях ведь полно всякой всячины. Кракены, пираты, Атлантида… И он сейчас отправляется на Атлантиду, верно. Да, его там не найдут, там он будет в безопасности…       Как иронично, он всё же и там когда-нибудь умрёт. Бежал от смерти и пришёл к ней же.       Мысли скачут, это ощущается почти физически. Акире кажется, что предплечье что-то щекочет, но сил, чтобы сконцентрироваться и понять, что там, уже нет. Может рыба или пакет, или палка, или ещё какая-нибудь дрянь… Ему становится безразлично. Он вдыхает и проваливается в небытие.       Больно. Кажется, что ломит всё, что только может и не может. Вдохнуть нельзя, что-то мешает, и Акира заходится в судорожном кашле. Больно. Несколько по ощущениям вечных минут, и вот он снова может дышать. Всё это время ему, кажется, кто-то помогает, и Акира только сейчас обращает внимание на своего спасителя.       Рядом с ним сидит хрупкая девчушка, растрёпанная, уставшая и мокрая. В темноте плохо видно, но волосы у неё короткие и какого-то яркого цвета, а глаза посвёркивают фиолетовым. Но второе ему явно кажется, скорее всего это просто отражение света от окон.       — Спа… — в горле саднит, Акира невольно прерывается, — …сибо. — Пусть в голове гулко, но он тонул, а она его спасла, поблагодарить было точно необходимо.       Девушка его резко осаждает:       — Молчи. Спасибкать потом будешь. Встать можешь?       Он не уверен, поэтому вместо ответа просто пытается сесть. Вокруг сразу всё плывёт и темнеет, ни о каком подъёме уже и речи не идёт.       Девушка быстро подскакивает к нему и придерживает за плечо.       — Ладно, поняла… В таком состоянии ты точно никуда не дойдёшь. Так, посиди здесь, я сейчас, — и убедившись, что парень её понял и услышал, девушка ныряет в темноту.       У внезапно воскресшего появляется время обдумать всё происходящее. Его пытались убить. Сначала сестра с этим проклятым договором, затем его душат, после ранят, а дальше… Глаза предательски слипаются — он слишком устал, чтобы что-то анализировать. Для одной ночи было слишком много впечатлений. Надо дождаться ту девушку, но Акира проваливается в беспокойный сон.       Просыпается он уже не на улице. Вокруг приятный полумрак и стены, обитые досками. На плече аккуратная повязка, рядом лежит его рюкзак (и как она его нашла, чертовка? Темно ведь было). В соседней комнате играет какая-то энергичная музыка.       Сама комната небольшая и, что примечательно, без окон. Кровать, комод и стол — вот и вся мебель. На стенах висят карта и несколько картин, ничего примечательного: рассвет над морем, натюрморт с причудливыми часами и рыжий кот, греющийся на солнце.       Зато карта заслуживает отдельного внимания. Огромная, практически на всю стену, и очень подробная. Множество пометок на ней производят впечатление. Какие-то сделаны ручкой, какие-то карандашом. Где-то карандаш стирали так много раз, что стёрлась и часть карты. Где-то плохо закрасили маркер, так что он проглядывает сквозь слой краски.       За стенкой что-то с грохотом падает и музыка прекращается. Акира отрывается от карты. Наверное, надо бы как-то показать хозяевам, что он проснулся.       Его опережают. Дверь открывается, в комнату с подносом входит его спасительница. Еда, таблетки, бинты, яркий журнал и как вишенка на торте — цветочный горшок. Как эта конструкция до сих пор не упала — остаётся зага…       А, нет, не остаётся. Цветок шатается и всё-таки летит вниз. Акира пытается его подхватить, но в итоге чуть не падает сам. Горшок закономерно разбивается, и девушка тяжело вздыхает и присаживается на корточки, чтобы собрать рассыпавшуюся землю.       На минуту повисает тишина, и Акира разглядывает новую знакомую. Да, волосы у неё оказались и правда яркими — красными, вьющимися. На щеках незаметная россыпь веснушек, а на шее чокер с замысловатым символом. Девушка поднимает голову и прерывает молчание.       — Давай знакомиться что ли. Я Глитч, — она улыбается.       — Акира, — отвечает он коротко, размышляя над странным именем. «Глитч»… скорее похоже на прозвище.       — У тебя наверняка много вопросов, да?       — Да нет, — Акира фыркает, — только благодарность за то, что вытащила. Если б не ты, я бы умер. Хотя один всё же имеется, — добавляет он после секундного размышления, — как ты рюкзак нашла? Он же наверное далеко лежал.       В глазах Глитч мелькает хитринка:       — Пусть это будет секретом фирмы, — девушка становится серьёзной. — Но дело не в этом. Говоришь, что ты бы умер… — Она смотрит ему в глаза. — Когда я тебя вытащила, фактически ты уже был мёртв.       Несколько мгновений уходит на осмысление.       — То есть… погоди, как?       — Долгая история. Давай ты поешь, а я постараюсь всё в двух словах объяснить, лады? — Она поднимается и пододвигает к нему тарелку с кашей.       И начинает объяснять. Сначала он не верит. Ну бред ведь! Как вообще такое возможно? Люди, смерть которых заранее предрешена, скажешь тоже…       Потом до него доходит. Какие-то идиоты возомнили себя всемогущими и просто так, забавы ради, поделили людей на тех, кто умрёт в определённый день, и кто счастливо живёт без этой фигни?! Какого хрена!       Как оказалось, это были только цветочки. Ягодки припасли на потом.       — Как видишь, выжить можно и после той смерти, что тебе предначертана. Сидим же мы сейчас тут с тобой, — неловко качает головой Глитч. — Но есть загвоздка. Видишь ли, в основе обречённости лежит магия… и продлевать время жизни можно только с её помощью. Понимаю, возможно, это звучит чересчур, но существуют духи смерти, ёкаи, ведьмы…       Акира перебивает, выплёвывая слова:       — А вот до этого всё в рамках нормы было? Я знаю. Жил с одной. Продолжай, — внутри всё клокочет. Ещё пару часов назад он думал, что порвал с магией на всю оставшуюся жизнь. Так нет же, зараза!       — Вот как, — девушка кидает на него удивлённый взгляд. — Что ж, тем легче. Мы… Я договорилась с шинигами, и теперь они дают какое-то поручение, а после выполнения начисляют время. Они ворчат, но пока что им это выгодно. По большому секрету: они те ещё лентяи.       Повисает ещё одна пауза: Глитч даёт Акире время всё обдумать.       — Ну нахрен! — озвучивает своё отношения к ситуации парень. Девушка глядит на него, склонив голову, не перебивает, и он продолжает. — Ты… да ни в жизнь! Это просто… ты шутишь, да? Я не хочу в этом участвовать.       — Ладно, — внезапно соглашается девушка. — Тебе есть куда идти?       Приходится признать, что нет, некуда. Сейчас у него нет абсолютно ничего.       — Тогда рассказывай, в чём дело.       И Акира рассказывает. Сначала неохотно, а потом слова берутся будто из ниоткуда.       Он не углубляется в детали, просто говорит, что ведьма, с которой он жил, предала его доверие. Сначала она убила его родных, потом решила избавиться и от него. Он рассказывает, как его подталкивали на то, чтобы он прослушивал ведьму, рассказывает о её контрактах и клиентах. Бранит на все лады весь магический род, их лицемерность, их корысть и их неумение видеть последствия.       В конце концов, он выдыхается и замолкает. Глитч оказывается удивительно хорошим слушателем. Она уточняет:       — Так значит именно из-за неё на тебя напали?       — Да, наверное. Кому я ещё нужен? Может, боялась, что я разболтаю о её контрактах.       — А там было что разбалтывать? — в глазах новой знакомой вспыхивает интерес.       — Да чёрт его знает. Вчера вот звонили и говорили о какой-то информации об омлете, — Акира не сдерживает ироничного смешка. — Если это было так важно, то да, моё устранение было просто необходимо.       Девушка выдыхает, и Акира не понимает, разочарована она или так реагирует на неуместную шутку.       — Ну теперь, по крайней мере некоторое время, ты в безопасности. Те головорезы наверняка считают, что ты счастливо плаваешь вместе с рыбами. Да и наша база находится довольно далеко от того квартала.       Теперь, когда Глитч упоминает о доме, где он сейчас находится, у парня возникают вопросы. Как она дотащила его сюда? Как вообще вытащила? Девушка не выглядела мастером спорта по плаванью. И…       — Да, кстати, об этом. Где мы?       — А, это… Как бы сказать, — волосы у неё забавно подпрыгивают, — точнее всего будет «под землёй».       — Что, прости?       — Под землёй, говорю же. Да правда, я не брешу! — восклицает Глитч, видя его недоверчивый взгляд. — По всему городу прокопаны туннели, многие не используются. Вот, парочку приспособили для наших нужд.       Поразительная всё-таки девчушка. Жить в каких-то тоннелях под городом — это надо ещё умудриться придумать!       — Ты постоянно говоришь «наших», — замечает Акира. — Что, есть ещё кто-то обречённый?       Девушка закусывает губу.       — Да, есть. Я познакомлю вас позже, — и она быстро переводит тему. — В коридорах можно легко заблудиться, давай я тебе покажу, что тут и как.       Следующие несколько часов пролетают незаметно. На «экскурсию», как обозвала обход по комнатам Глитч, уходит не так много времени. Три хорошо оборудованные спальни, кухня, ванная и кабинет — вот и всё, запутаться сложно. Но в кабинете на глаза Акире попадается шкаф с книгами, и он надолго зависает у них, проглядывая различные издания.       Есть те, что он видел и у Амане, и это его коробит. Магия, тьфу! Но есть и неизменная классика, на которую у него давно не было времени. Взгляд цепляется за «Тошноту», и Акира замирает. …Пожалуй, эта книга будет неплохим досугом на его вынужденном отдыхе. Только надо спросить у Глитч, может ли он взять её на время.       Девушку Акира обнаруживает на кухне. Та кутается в серый плед и ждёт, когда вскипит чайник.       — Глитч, ты не будешь против, если я возьму почитать книгу из кабинета?       Вместо ответа она звонко чихает и шмыгает носом.       — Да бери конечно. Что взял-то хоть?       Акира показывает обложку, и Глитч понимающе кивает. Слишком понимающе, так что теперь он переводит тему и интересуется, намекая на её зябкое поёживание:       — Чувствуешь себя плохо?       — Бывало и лучше, но не бери в голову, — говорит девушка, наливая в кружку кипяток. — Сейчас выпью чай, отлежусь, а завтра буду как новенькая!       Акира не верит, но решает не вмешиваться, в конце концов это только её дело. Может у неё там не чай, а чудо-средство, лечащее от всего и сразу.       Остаток дня и вечер проходят тихо. Акира читает, переосмысливает свою жизнь, гипнотизирует карту и снова читает.       Ужин готовит он, потому что Глитч выглядит совсем паршиво. К температуре добавляется кашель, а сама девушка еле стоит на ногах. Парень уже хочет вызывать скорую, но Глитч его жёстко останавливает: если её увезут, то никто не сможет подстраховать, если у неё закончится время.       Ночью Акира просыпается от жуткого, прямо замогильного крика боли. Прислушивается, а когда вскрик повторяется, бессильно откидывается на подушки. Он чувствует себя таким олухом. Глитч тоже оказалась ведьмой.       Три дня. Ровно на столько его хватает. После этого он уже готов выть. Не зря он не любил ведьм! Господи, как он понял, Глитч даже не колдовала много, так почему у неё эта чёртова отдача такая сильная?       Самыми тяжёлыми всегда были ночи, это он знает ещё по опыту с Амане.       В ту первую ночь Акира обнаруживает Глитч, буквально парящую под потолком и изгибающуюся в немыслимых позах. Тут он бессилен, так что просто привязывает её к кровати и дежурит, следя за тем, чтобы та не свернула себе случайно шею. Первые сутки Отдачи — расплата за совершённое колдовство. Акира даже жалеет, что ведьмам в этот момент настолько плохо, что они просто не помнят этих мук. Возможно, если бы они не забывали, то не прибегали к магии для решения даже самых бытовых вопросов.       Во вторую ночь пространство вокруг девушки искрится и, кажется, грозится схлопнуться. Помогает только успокаивающий бубнёж, так что до рассвета он монотонно читает вслух, пытаясь при этом не заснуть. Во вторые сутки освобождается вся остаточная энергия от используемой магии. У Глитч её было очень много.       К третьей ночи Акира не готов. Днём девушка мечется в горячке, так что он не может от неё отойти. И вызвать врачей тоже не может, вряд ли они оценят такой магический сюрприз.       Вечером он выжат и абсолютно вымотан. Акира падает на кровать и надеется наконец-то выспаться, как чувствует щекотание на руке — там, где появляется таймер. Поднимая руку, он видит, как с каждым мгновением секунды убывают всё медленней. Парень подскакивает и идёт в кухню. Часы тоже замедляют свой ход. Акира чертыхается. С Амане такого не было. Он понятия не имеет, что ему ждать от этой ночи.       Всё происходит как в тумане. Вот он идёт и, кажется, куда-то проваливается. Или не проваливается, а это просто время не успевает за пространством?.. Вот Глитч, такая бледная, что Акира думает, что она уже умерла. Вот вокруг то ли призраки, то ли ёкаи, то ли и те, и другие разом.       Под утро Акира толком ничего не помнит или не хочет помнить. Но точно знает, что это походило на кошмарный сон и что он больше не хочет повторения.       Глитч на кровати дышит наконец-то спокойно и ровно, так что Акира закрывает глаза и позволяет себе отрубиться.       Нет, он больше не будет жить с ведьмами. Вечером же он пойдёт искать отдельную квартиру.