Девочка в светлом платьице

— Еще, еще выше, папа! — воскликнула светловолосая девочка, сидящая на качелях. Ее отец принялся ее раскачивать. А потом девочка крикнула: — Догоняй! — и, глубоко вдохнув, спрыгнула с доски. По счастливой случайности она не разбилась и потому припустила от отца по газону. Ее отец вздохнул: — Ох, Агласька! — потом крикнул ей вслед: — Мороженого сегодня не будет! — и наконец побежал вслед за дочерью.       Ксаверию Адамову было двадцать девять лет и сейчас он больше всего опасался, что жена выйдет на улицу и увидит Аглаю раскрасневшейся и растрепанной. Он встал между двумя деревьями, но, осмотревшись, так и не нашел ее и стал звать: — Агласька! Агласька! — а потом смягчил свой запрет: — Если ты сейчас же не объявишься, не видать тебе мороженого и кофейной пенки!       Это был удар в больное место: больше всего на свете семилетняя Аглая Дита Адамова любила пенку от латте. Ее голос неожиданно раздался сверху: — Ай-яй-яй, не можешь убедить и пытаешься заставить меня слезть угрозами? Ксаверий вздрогнул, но быстро взял себя в руки: — Я не угрожаю, а объясняю, почему тебе выгоднее слезть прямо сейчас, а не через… ну, скажем, пять минут. — Переспорил, — фыркнула Аглая и начала слезать с дерева. — Ну что, идем? — Идем, — вздохнул Ксаверий.       Дома Аглая взялась за карандаши. Двадцативосьмилетняя Барбара — мать, с интересом рассматривала эскизы. — Кем же ты хочешь стать, Аглайча? — Я буду модельером, мам. Я так решила, — ответила Аглая с самым решительным своим выражением лица (именно с ним она рисовала Эмилию Плятер).