Ёканые пироги

Лаборант нервно переминался с ноги на ногу в ожидании лифта. Справа от него услужливый Рафик предлагал посетителям мороженное. — Товарищи, эскимо, столичное эскимо! — бодро зазывал робот, хитро прищуривая оранжевые глаза. Тележка с мороженым приветливо блестела отполированными боками. Нет, в любой другой ситуации он бы с удовольствием отведал сладкого лакомства, но сейчас желудок сводило судорогой и настойчивый робот только раздражал. Желания разглядывать богато украшенный холл высотки - главной доминанты города Челомей - тоже не возникало. В любой другой ситуации… Да, но не сейчас. Может, если всё обойдётся, на обратном пути он внимательно рассмотрит и все эти красивые мраморные мозаики, и витражный купол, и погуляет по городу, и съест уже это чёртово мороженое. Горло всё ещё нещадно саднило. Проклятый Нечаев чуть не вырвал ему трахею из-за какого-то медика, фамилии которого он даже не запомнил, ляпнувшего про сгоревшие пироги, а на ковёр к начальству вызывают пострадавшего. Какая несправедливость! И, главное, что такого сказал? Ну, матюгнулся тот товарищ. Ну сравнил взрыв с жаром печи. Но ситуация была и правда ужасная. В том виде, в котором им доставили Екатерину и Сергея Нечаевых после взрыва в Болгарии, везти было нужно не в операционную, а сразу в морг. Тела и правда местами напоминали подгоревшие пироги. Ну, это по его личному мнению. У академика Сеченова были своё мнение и другие планы, ведь не просто так его прозвали Волшебником. Хотя, после операции по сбору Сергея по кусочкам, за глаза персонал стал называть Сеченова “Айболит”. Лаборант хихикнул, вспоминая нечаянно оброненную кем-то фразу про пришитые ножки и скачки по дорожке. Да уж, пришили ручки и ножки тогда на славу, нечего добавить. И скакал Сергей по реабилитационной палате бодро, и душил с упоением. Чисто сорвавшийся с цепи пёс. Двери лифта щёлкнули и плавно открылись. Лаборант дёрнулся от неожиданности, отогнал неприятное воспоминание и покорно вошёл в кабину. Двери с шипением закрылись, и лифт медленно повёз свою жертву наверх. Выйдя из лифта, лаборант неторопливо зашагал в сторону кабинета директора Предприятия 3826. Коридор тянулся бесконечно, но цель неумолимо приближалась. Его начало потряхивать сильнее, стало сложно дышать. Остановившись у кабинета, он с остервенением подёргал душащий его высокий ворот рабочего комбинезона. Всё, больше нельзя оттягивать неизбежное. Нужно зайти и всё отрицать. Или со всем соглашаться. Но не спорить, подсознательно же понимал, что косвенно виноват. Хихикать нужно было меньше над шуточками товарищей. С этими мыслями он уже занёс руку, чтобы постучать в высокие створки, но услышал шум из–за дверей, замер и внимательно прислушался. Диалог на повышенных тонах отчётливо доносился через щель неплотно прикрытой двери. — Тоша, я не знаю, что делать! Чёртов “Восход” работает не так, как на других испытуемых! — Голос Сеченова гулко разносился по кабинету. — В этом нет никакой логики! В твоих записях ничего нет про такие случаи! — Дима, прекрати трясти банку и поставь на стол. Аккуратно поставь, а не как обычно. Сядь и успокойся, пожалуйста. Ты мешаешь мне думать. Ещё раз, что у вас там случилось? Раздался приглушённый стук стекла о дерево, и по полу проскрипели ножки стула. Лаборант затаился, боясь вдохнуть. Ему было интересно, с кем там разговаривает товарищ Сеченов, и он очень боялся прервать важный разговор. — Сергей не выходит из комы, понимаешь? Мы не знаем, что ещё придумать. — Сеченов тяжело вздохнул и зашелестел бумагами. — К нам прислали нового медика. С рекомендациями, между прочим. И знаешь что? Он не нашёл ничего лучше, чем выразить своё очень ценное мнение о взрыве в Болгарии. На всю палату заявить, что Плутоний и Блесна чуть не сгорели там как … кхм… ёкарные пироги. — Ха, ваш новый медик начинает мне нравится. И каков результат? — Тошин глухой голос звучал насмешливо. — Ты не поверишь, но результат поразительный! — Сеченов явно вскочил со стула, снова проскрипев им по полу. Лаборант съёжился за дверьми. О да, результат был, конечно, поразительный, это он ощутил на своей шкуре. Точнее, на своём горле. Ему, наверно, до конца жизни будут сниться полностью белые глаза Сергея. И как тот со слепой звериной яростью душил его, прижимал коленом к полу, наваливался всем весом, и не было никаких сил пошевелиться и столкнуть с себя этого маньяка. — Сергей вскочил и бросился на ближайшего человека, — продолжил Сеченов с энтузиазмом. — Правда, чуть не задушил того бедолагу. Хорошо, что товарищи смогли отогнать Сергея от лаборанта. Но он смог встать, представляешь? У нас всё-таки получилось! — Дима, ну это звучит как заявка на победу. Значит, модуль можно всё-таки использовать при очень тяжёлых повреждениях мозга. Но как же у вас получилось остановить нападение? — Ты не поверишь, но его смогли угомонить криками “Огонь!”. Как следует из всех отчётов, он бросился в сторону от лаборанта, но, к сожалению, потерял сознание. Пока он снова в коме, но стабилен. — Сеченов снова сел к столу и защёлкал клавишами управления Грушей. — Смотри, вот в этом отчёте результаты мозговой активности Сергея. Наблюдается явно положительная динамика. Я думаю, всё-таки есть шанс вывести его из Лимбо. И протезы хорошо прижились. — Сеченов опять защёлкал клавишами. — И вот тут, посмотри внимательно. Это видео, как он набрасывается на того лаборанта. Всё прекрасно работает. Мелкая моторика, координация в пространстве. Великолепно. — Сеченова явно распирало от гордости за проделанную работу. — Какие прекрасные новости, Дима. А, кстати, что с тем лаборантом? Он же выжил? — Тошин голос звучал скучающе. — Да, выжил. Я пригласил его сегодня на разговор. И, судя по всему, он опаздывает. — Сеченов недовольно покосился на часы. — Правая, посмотри в приёмной, нет ли посетителя? — окликнул он одну из балерин. — И веди его ко мне, нам есть о чём поговорить. Лаборант резко отшатнулся от дверей и отступил на несколько шагов. Не хватало ещё, чтобы его поймали подслушивающим чужие разговоры, явно не предназначенные для его ушей. Вытер вспотевшие ладони о штанины и быстро присел на гостевой диванчик. В ту же секунду двери распахнулись и в проёме показалась одна из телохранительниц Сеченова. Золотая курточка блеснула в свете ламп, когда балерина безмолвно поманила его в кабинет. Он ещё раз вытер ладони о комбинезон, поглубже вдохнул и проследовал внутрь. Шаги глушила красная ковровая дорожка, и он чуть не запнулся об одну из её складок, отвлёкшись на разглядывание огромных самолётов. Правая сопроводила его до стола и бесшумно скользнула в сторону. Лаборант ещё раз глубоко вдохнул и перевёл взгляд на поднимающегося со своего места Сеченова. — Товарищ … — Сеченов запнулся и покосился на бумаги, разбросанные по столу. Скривился, сдвинул их резким движением, закрывая стопкой прозрачную колбу с чёрной субстанцией. — От лица Предприятия хочу выразить вам нашу благодарность за честный и добросовестный труд и самоотдачу на рабочем месте. Также хочу выразить наши соболезнования в связи с прискорбным инцидентом, чуть не повлекшим вашу гибель. Мы очень надеемся, что подобное в будущем не повториться. Сеченов тепло улыбался, и лаборанта стало отпускать волнение. Похоже, что всё обойдётся. — Мы хотели бы выдать вам внеочередной отпуск и отправить вас на реабилитацию в санаторий. Сеченов продолжил говорить, попутно извлекая из другой стопки бумаг конверт и протягивая его лаборанту. — Здесь путёвка и билеты до гостиницы “Нe Лёгкая”. Ещё раз благодарим за ваш неоценимый вклад и надеемся на ваше скорейшее выздоровление и возвращение в наш дружный коллектив. Лаборант машинально схватил протянутый ему конверт, пожал руку и замер, не зная, что делать дальше. — Огромное вам спасибо, товарищ Сеченов, — промямлил он и на негнущихся ногах двинулся обратно к дверям. Правая всё также безмолвно проследовала за ним. Волнение отпустило лаборанта только на первом этаже. Он всё также сжимал в руках конверт, не осмеливаясь заглянуть внутрь. — Товарищи, эскимо, столичное эскимо! — продолжал зазывать посетителей робот. Лаборант наконец выдохнул и бодро зашагал к тележке. Отпуск начинался.