Девочка со шпагой

      Больше всего на свете ученица одной из школ Пскова Сашка Хрусталева любит драться. То есть, конечно, не драться (в смысле расцарапывания лица, фингалов под глазом и выкрученных ушей), а драться — эффектно, как в кино, с искрами от металла… Можно, конечно, вспомнить и про раскачивание на люстре, вслед за которым непременно шел прыжок из окна на спину лошади, но это уже про Жана Маре — об этом вам Василиса Литейщикова пусть рассказывает. Или Айгюль. Но не будем увиливать от темы.       Все началось с «Трех мушкетеров». Книгу, Сашка, к слову, так и не дочитала, избрала себе кумиром Д’Артаньяна и начала мечтать о боях на шпагах. Тогда она в впервые выдала витиеватую фразу от злости. Все эта чертова Марина!       Марина Зубаткина — далеко не идеал красоты и, вопреки предположениям, даже не блондинка, а шатенка, каким-то образом ставшая звездой начальной школы. Она порой говорила, что ее назвали в честь Марины Влади, но Сашку таким было не пронять (она, если честно, не знала вовсе, кто такая Марина Влади). Сашка находилась с Мариной в шатком состоянии чего-то среднего между дружбой и протыканием шпагой (если бы она у нее была, конечно). В общем, однажды они поругались — при всех в коридоре. Марина обозвала Сашку шушерой кудрявой, а она не сдержалась — ответила: — Мои кудри, сударыня, вас не касаются, а что касается «шушеры», то знайте — «шушеру» я вам не прощу и при свидетелях клятвенно обещаю хорошенько расцарапать ваше личико, если вы, конечно, не струсите! И под улюлюканье собравшихся они вцепились друг дружке в волосы…       Их, конечно, потом разняли, вызвали родителей в школу, отстранили от занятий на три дня и отругали. Вернее, насчёт Марины мы ничего не знаем, но Василиса Георгиевна, Сашкина мама, ходила по комнате, заламывала руки и причитала что-то в духе «Да как же у меня, бывшей старосты школы, могла родиться драчунья дочь?!» Отец потрепал ее по голове и принялся обрабатывать порезы йодом.       А потом Саша нашла в парковой библиотеке пухлую книжку в сером невнятном переплете и принесла ее домой под курткой, благо у родителей была годовщина свадьбы и они ушли в театр. Пухлая невнятная на вид книжка оказалась подарком судьбы — учебником по фехтованию, который она прочла от корки до корки не один раз. Потом, опять же, втайне от родителей, она раздобыла деревянный меч (она нашла деревянную палку и притащила Кольке — мастеру вырезания оружия для мальчишеских игр и, по совместительству, ее другу) и начала упражняться на пустырях. Летом она пропадала на улице целыми днями и родители не знали где ее искать. Потом ее занятия фехтованием по самоучителю были раскрыты — мать опять причитала про «драчунью дочь», а отец вдруг заступился, сказав, что можно найти для Саши спортивную секцию, раз уж она заинтересовалась фехтованием. Девочка была просто счастлива. Вот только мать покачала головой: — Нет, Федор, ты не понимаешь. Она перейдет в другую школу после началки. Дуэльный клуб — не кино про мушкетеров, там все серьезно. Там важна дисциплина… — Ну да, — звонким голосом бросила Сашка, — откуда взяться дисциплине у девочки, которая бьет одноклассниц, позорит родителей и таскает домой какие-то дурацкие книжки? Она неестественно выпрямила спину и ушла в свою комнату.       А потом, после двух недель взаимного игнорирования, мама все-таки разрешила Дуэльный клуб. Правда, в глазах ее читалась надежда на то, что Сашка одумается. Не одумалась.       Новость о Колдовстворце стала для Сашеньки Хрусталевой катастрофой, крушением всего прежнего миропорядка и гибелью мечты о фехтовании на рапирах. Не повлияло на нее и объявление о том, что она волшебница — Сашка, дитя постмодернизма, уж давно разлюбила сказки. Но Колдовстворец был не так уж и плох и, к Сашиной радости, там был дуэльный клуб. И радость от тренировочных боев затмила железную дисциплину. К тому же, ей удалось соблазнить мечтой о фехтовании своих новых подруг — Алексию и Аню, так что они тоже стали членами клуба, в котором настоящей звездой считалась Василиса Литейщикова.