Жертва во имя любви

— А на что ты планируешь жить? Ну вряд ли такая как ты сможет радоваться жизни в какой-нибудь старой хибаре. — Любую хибару можно обставить так, что в ней захочет остановиться любой эксцентричный миллионер. Главное знать, как. — Розали достает из заднего кармана джинс резинку для волос и на ходу затягивает на затылке высокий, небрежный пучок. — А на счет моих финансов не стоит беспокоиться; я, знаешь ли, не приживалкой в доме Карлайла все это время жила. — Да ты никак эта… как ее… бизнес-женщина! — Да. — Тихо хмыкнув и спрятав непроизвольно промелькнувшую на губах улыбку, говорит Розали. — Она самая. Сказать, что Джейкоб, ведущий одного из вскормышей Калленов за собой, произвел в резервации фурор — ничего не сказать. На него глазели все и глазели то ли осуждающе, то ли с удивлением, то ли с испугом; больше всего удивился Сэм, который хоть и не собирался встречать незваную гостью с вилами прямо у порога, но явно был обескуражен чужим визитом. Розали шла с высоко поднятой головой, вскинув подбородок, грациозно и плавно, как самая настоящая леди, которой она, собственно, и являлась. Ее не портил даже слегка помятый и неопрятный внешний вид, словно она весь день плескалась в болоте и принимала грязевые ванны; ее взгляд, поступь и осанка — все выдавало в ней даму из высшего общества, что в целом не добавляло ей излишней любви со стороны простых обывателей. Квилеты жили просто, как и их предки, ценя уют и удобство превыше внешнего лоска. За богатством они не гнались, от природы брали лишь самое необходимое для выживания. Маленькие домики, старые пикапы, заброшенные участки без пышного сада; Розали никогда не знала нужды, а потому внутренне содрогнулась. Теперь ей придется привыкать к подобной жизни, учиться выживать самостоятельно, только вот перед этим следовало бить челом перед вожаком стаи, что для высокородной вампирши было слегка унизительно. Однако и с этим Розали собиралась справиться на отлично: натянув лучезарную и насквозь фальшивую улыбку да постреляв глазками, как ее учили еще в ранней юности, она полагалась лишь на свой шарм и обаяние, все же позабыв, что для оборотней даже самая очаровательная вампирша всего лишь холодный, зловонный кровосос. — Я очень хочу знать, — начинает первым Сэм, кивнув на державшуюся позади Джейкоба Розали, — что это все значит. — Тут такое дело… — Закусив щеку, Блэк мнется, не зная, как начать, но тут его бесцеремонно отодвигают в сторону, взяв разговор в свои руки. Стая, при этом, тотчас предупреждающе щерится, образовав позади Сэма полукруг. — Успокойтесь, мальчики, вас много, а я одна. Угрозы — ноль. — Что тебе нужно здесь? Розали театрально закатывает глаза, стараясь любым способом не дать настоящим эмоциям вырваться наружу. Она не покажет слабости, не позволит увидеть, как ей больно и плохо. Только Джейкоб, казалось, чувствовал фальшь, а потому смотрел не со злостью или раздражением, а сочувственно, что безмерно выводило Розали из себя. — Я несколько разругалась со своей семьей и, так уж вышло, лишена жилья как и прочих благ, дарованных мне прежде. Номинально я изгой, по крайней мере — пока что. А потому я хотела бы проживать в лачуге лесника, разумеется временно, пока не решу, куда держать путь. Сэм молча кивнул, переваривая услышанное. Остальные оборотни переглянулись, прикидывая, не врет ли блондинка, а потом, скептически оглядев ее с ног до головы, почти в унисон скривили до жути похожие насмешливые ухмылки. — Что, выгнали тебя, чика? — Говорит один из них, скрестив руки на груди. — Можно и так сказать. — Розали теряла остатки терпения и доброжелательности, а потому ее улыбка стала еще более фальшивой. — Могу ли я знать причину, по который ты покидаешь дом Калленов? — Голос Сэма был твердым и пропитанным жутким подозрением, выискивающим подвох, как и глубокий взгляд темных глаз, буквально пригвоздивший незванную гостью к месту. — Я бы не желала распространяться на этот счет. — Холодно отрезала Розали. — В любом случае, это не какая-то злая шутка или весьма глупая игра против вас. Мне просто надо где-то жить. Временно. — Как долго ты не знаешь? — Я не знаю, вернусь ли к Калленам вообще. Не знаю, куда ехать, если… Голос Розали предательски дрогнул. Покинуть семью навсегда, начать жить с нуля. Надеяться только на свой небольшой бизнес по пошиву модной, стильной одежды, который может прогореть в любой момент. Глухо сглотнув, вампирша продолжила. — Я не собираюсь охотиться на вашей территории, не собираюсь нападать на вас или что вы там могли предположить… — Хорошо. — Грубо обрывает чужой словесный поток Сэм. — Живи. Но недолго. Мы не собираемся принимать чью-либо сторону в вашем конфликте, так что решите свои вопросы в короткие сроки. — Я приложу для этого все усилия. Джейкоб, наблюдающий за Розали в этот момент, ощутил почти кожей то волнение, ту боль и растерянность, что переполняла вампиршу в тот момент. Красивая, молодая девушка стоявшая перед ним едва держала маску холодной отстраненности на лице, на котором застыло слегка надменное выражение — многолетняя, отточенная до безупречности личина, не имеющая ничего общего с той, настоящей Розали, которую Блэк уже успел немножко, но узнать. Круто развернувшись на каблуках, она даже не попрощавшись уходит в обратном направлении и, едва за ней смыкаются нижние ветви елей, как она рванула с бешеной скоростью туда, где надеялась найти свой приют, пускай и временный, и где боялась провести свою долгую, бесконечную жизнь…

***

Две недели назад. Розали

— Значит, ты не слишком рада, что стала пиявкой? Джейкоб готов провалиться сквозь землю насквозь, столкнувшись с не слишком добрым взглядом Розали, а еще откусить ко всем чертям свой язык, который плел всякую чушь, не посоветовавшись предварительно с мозгом. Однако в него не летит ни цветочный горшок, ни что-нибудь потяжелее, а блондинка продолжает заниматься рассадой как ни в чем не бывало, отреагировав более чем спокойно. В последнее время, она вообще стала воспринимать Джейкоба на удивление нормально, и — к полнейшему непониманию остальных Калленов — проводить в его обществе много времени. — У меня была вполне себе достойная жизнь, на которую я не жаловалась. — А сейчас есть на что жаловаться? — В ответ на взлетевшую вверх изящную бровь парень примирительно вскидывает руки. — Не то чтобы я хотел ковыряться в твоем прошлом, просто мне… — Любопытно? — Да. Ты вся такая таинственная, серьезная. Только не пойму почему в пару ты себе выбрала…ну… Розали в ответ хмыкает, скривив губы в ухмылке. — Да, Эммет не образец высокого ума и элегантности. Скорее вечный ребенок. Для меня. Положив ладонь на холодную землю, вампирша закусила губу, погрузившись в долгое молчание, которое Джейкоб попросту боялся прервать. Она будто с ним лишь физически, в то время как мыслями отдалилась в те времена, куда посторонним допуска не было. Ее прошлое, ее тайна на сердце. Когда она заговаривает вновь, то голос звучит как-то надломлено и слабо, что вызывает абсолютно иррациональное желание в Джейкобе оказаться чуточку ближе и положить ладонь на ее обманчиво хрупкое плечо. — Я была молода. Я была влюблена в идею любви. Только мне попался не тот человек, понимаешь? А я оказалась слишком тщеславной, чтобы замечать очевидного. — Он любил тебя только потому что ты красивая? Розали тотчас поднимает глаза на Джейкоба, а на его лице заалел предательский румянец. Вампирша слегка улыбнулась. — Ты находишь меня красивой или просто повторяешь за другими? — Ну… типа да. Просто это… как бы ясно, ты и сама в курсе. Короче, этот куст куда девать? Ты сказала, он любит тень, но тут тени нет, так что… Джейкоб смутился не на шутку, как и разозлился на самого себя за откровенную глупость. С какой стати он вообще этой фифе комплименты бросает? Подумает еще, что она ему нравится… Но Розали ничего не сказала, будто не желала смущать парня еще больше, и опустила взгляд, в котором при желании можно было прочесть явное довольство. — Это фиалки. Лучше посадить их подальше от папоротника. А вот примулу подальше от аконита. Рядом с тобой лежит барвинок, дай сюда. — Барви-кто? Возведя очи горя, Розали сама протянула руку за растением и вдруг… их руки соприкоснулись. Точно как в какой-нибудь глупой мелодраме, но столь неожиданно и странно, словно в обычной жизни такого произойти никак не могло. Они даже не сразу одернули руки, будто наслаждаясь тактильным контактом; холод и жар, как обжигающее пламя и морозный лед, посылали по телам волнительную дрожь, которой испугались оба в равной степени. «Только этого не хватало», — подумала Розали, схватив барвинок с молниеносной скоростью и отвернувшись от Джейкоба. Больше она с ним старалась не разговаривать. Прошло несколько дней, а этот нелепый случай все еще вертелся в голове у Розали. Самым страшным было то, что она до сих пор чувствовала прикосновение горячих пальцев квилета к тыльной стороне своей ладони, словно ожог, который проник под самую кожу. Тепло, даже скорее жар от огня. Розали так давно не чувствовала волнения из-за подобной ерунды, что на мгновение показалось, будто она вернулась в свою юность, когда подобные мелочи являются прилюдией к полноценному знакомству с молодым человеком. Только вот она больше не человек, да и Джейкоб в принципе тоже. И какая разница? Неужели она может… Или же может? — Твой новый дружок спрашивал о тебе. — Раздается откуда-то сбоку голос Эммета, и Розали тотчас выныривает из своих мыслей. — Что ему надо? — Не знаю. Тебя надо спросить. Пытал Элис про твое прошлое, — лицо вампира искажает неприятная гримаса, и он скрещивает руки на груди, — про то, кем ты была до обращения. — Он еще мальчишка, вот и любопытствует. К тому же, с ним особенно никто не общается, вот он и прилип ко мне. — А с какой радости ты стала с ним так мила? — Потому что он единственный, кто не считает меня виноватой во всех смертных грехах. Розали неприятен этот разговор, будто она отчитывается перед отцом, а потому стремится уйти как можно быстрее. Кто бы подумал, что она будет так стремиться остаться наедине, оставить общество Эммета, которого столь горячо любила! Только вот как именно она его любила? Кого он ей напомнил? Ребенка старой подруги? Странные ассоциации, когда ты ищешь пару на всю жизнь, только вот жизнь Розали уже не была столь коротка, что ты строишь планы маскимум на несколько лет вперед, думая о каких-то мелочах, типа уютного дома и всеобщего уважения. Их парой с Эмметом восхищались по причине весьма тривиальной — оба были безумно прекрасны, совершенно нечеловеческой красотой. В своем человеческом прошлом Розали думала несколько об ином виде почета, который скорее отражал бы социальный статус пары и заслуги хозяйки дома в ведении хозяйства да воспитании детей. Что же, стоит довольствоваться малым, к тому же, даже если бы Розали поехала крышей и вдруг всерьез стала рассматривать одного индейского мальчишку в качестве потенциальной кандидатуры для романа, был один важный момент — этот самый мальчишка смердил зверем, а в вопросах любви понимал также хорошо, как свинья в апельсинах. Но почему же она о нем думает? Не регулярно и не всерьез, но все же. Почему его прикосновения не вызывают в ней отвращения? Почему в ее жизни должно быть все настолько сложно? Чисто по случайности тяжело вздохнув, вампирша берет книжку в руки и решает слегка отвлечься мыслями. В конце-концов, должна же быть в ее жизни хотя бы какая-то константа.