Основатели

      Годрик проснулся от звука шагов наверху. Ему снилось, что домашний эльф стал директором волшебной школы и обучал его заклинанию дыхания под водой. Он не сразу понял, что его разбудило. Сначала он подумал, что это бродит хозяйка хижины, но, повернувшись, увидел, что соседняя кровать пуста. Парень сразу заподозрил неладное. Аккуратно встав на цыпочках на каменный пол, Гриффиндор подкрался к лестнице, ведущей на первый этаж. Высунув голову из подвала, он увидел Салазара, стоящего над кроватью старухи и направившего палочку прямо на неё. После неприятного диалога за ужином Годрик боялся именно этого. Зная глубокую боль и вспыльчивую натуру его друга, такого следовало ожидать. Действовать нужно было быстро.       Что-то заставляло Слизерина медлить. Палочка дрожала в его руках, как и сам юноша. Именно это дало Годрику пару драгоценных секунд, чтобы подбежать к Салазару, собирающемуся сделать нечто ужасное.       Когда Слизерин обернулся, на него уже была направлена палочка из волоса единорога и пристальный взгляд его друга. Они не проронили ни слова, лишь стояли бесконечно долгое мгновение, не отводя друг от друга глаз. С палочками, направленными в самое сердце.       Говорят, когда сильнейшие волшебники вступают в дуэль, на короткий миг они могут читать мысли друг друга без всяких слов. Обмениваться самым сокровенным содержимым их души, пока смертельные заклинания покидают кончики их палочек. Сквозь зеркало глаз проникать в самую суть, пока их тела кружатся в убийственном танце в отчаянной попытке отнять жизнь.       Ни один из них еще не был сильнейшим волшебником. А их настоящая дуэль состоится десятилетиями позже. И все же в этот краткий миг Годрик был абсолютно уверен, что с ними произошло то самое чудо. В это мгновение он впервые по-настоящему ощутил боль Салазара — боль от потери сестры и несправедливости мира. Он чувствовал неугасимую ярость по отношению к людям, что так жестоко отняли жизнь его дорогой Саманты — и сломали его собственную. Гриффиндор ощутил, как слеза стекает по его щеке — именно тогда боль его друга стала его собственной. Он плакал. Он разделял горечь и бессильную злобу от неспособности исправить случившееся.       Тишину зимней ночи прерывало лишь прерывистое дыхание двух волшебников, а мрак затерянной в лесу хижины — два ярких огонька на кончиках волшебных палочек. Годрик мог сказать многое — что смерть глупой старухи ничего не изменит, что самому становиться убийцей — значит предать свои идеалы и опуститься до уровня тех маглов. Но в словах не было нужды. Их зрительный контакт делал всю работу. Годрик просто смотрел, не отрываясь. Принимая всю боль и предлагая в ответ понимание.       Салазар долго выдерживал взгляд. Его лицо выражало бешенство, жажду мести и восстановления справедливости. Но больше всего остального — любовь и тоску. Годрика внезапно осенила такая простая, но важная мысль. В сердце Салазара после всего случившегося поселилась вовсе не тьма и жажда разрушения. Но любовь и горечь от её утраты. Эта мысль заставила Годрика улыбнуться. Этот парень был фундаментально добрым. Возможно, куда добрее его самого.       Гриффиндор опустил палочку и осторожно приблизился. Он аккуратно взял Слизерина за плечи, притянул к себе и обнял так крепко, как только было возможно. Какое-то время тот не дышал и не опускал палочку. Но Годрик был спокоен. Он совершенно точно знал, что будет дальше.       Отсутствие дыхания сменилось тихими всхлипываниями. Салазар больше не мог держать внутри напряжение последних дней. Всё это время он держался здорово и даже немного надменно — но у каждого человека есть свой предел. Он опустил руки и тихо заплакал на плече друга. Гриффиндор знал, что это знак величайшего доверия — немногие видели наследника Слизерина в таком виде. Знал он и то, что произошедший между ними незримый диалог (своего рода невербальная дуэль) открыл их друг для друга в невиданной доселе степени и создал узы, которые будут с ним всю его жизнь. Позже Годрик скажет, что именно тогда он впервые подумал о Салазаре как о своем друге.       Новоиспеченный друг Годрика тихо опустился на пол, тяжело дыша и держась за голову. Гриффиндор не торопил — понимал, что нужно время. Слава Мерлину, самое страшное он уже сумел предотвратить.       Морозный воздух резким порывом ворвался в легкие. Годрик тихо закрыл тяжелую деревянную дверь и вышел на поляну вслед за Салазаром. Тот молча всматривался в зимнее небо, пока его обнюхивал уже очнувшийся от сонного заклинания сторожевой пес. Странно, но страж хижины не проявлял никаких признаков агрессии. Должно быть, проведя ночь в хижине, они уже походили на своих.       — Салазар, — окликнул друга Гриффиндор.       Тот не оборачивался. Должно быть, не был готов смотреть ему в глаза.       — Салазар, я…       Слизерин покачал головой, призывая его не продолжать.       — Ты сделал то, что сделал бы всякий настоящий друг. За это я всегда буду тебе благодарен.       Он наконец повернулся и стиснул плечо Годрика.       — Убивать маглов направо и налево не решит мои проблемы. И проблемы волшебного мира тоже. Я позволил эмоциям взять надо мной верх, но ты спас меня от безумия.       Он едва заметно улыбнулся, но это была самая искренняя улыбка Салазара Слизерина с момента их знакомства.       — А теперь, мистер Гриффиндор, с твоего позволения я не хочу больше говорить об этом. По крайней мере сейчас.       Годрик кивнул. Ему было достаточно понимания между ними, лишние разговоры были ни к чему.       — Но что дальше, Салазар? Не думаю, что мы можем просто вернуться в погреб и продолжить спать под этой крышей.       — Мы не будем возвращаться. Пора выбираться отсюда.       — Но как? Мы все еще понятия не имеем, где находимся. Если ты забыл, это и было нашей изначальной проблемой.       — Всё просто. Небо!       Салазар был очень доволен собой, а Годрик все еще не понимал, что так обрадовало его друга. Он посмотрел в ночное небо, где уже были отчетливо видны северные звезды.       — Ну небо и небо. Такое же, как прошлой ночью…       — Тут ты ошибаешься, мой малообразованный друг. На протяжении последних трех ночей небо скрывали грозовые облака. А сегодня мы наконец можем лицезреть звезды!       Гриффиндора осенило. Ну конечно! В доме каждого волшебника стоит гигантский талмуд по астрономии. Годфри пытался научить его созвездиям и движению небесных тел, но маленькому колдуну было куда интереснее практиковаться в атакующих заклинаниях, чем находить закономерности в огнях ночного неба. Сейчас пристыженный Годрик сожалел об этом. Салазар явно получил куда лучшее магическое образование. Что, впрочем, было неудивительно, учитывая специфику его семьи.       — Взгляни сюда! — Слизерин вытянул руку, указывая на самую яркую звезду на небосводе. — это Северная Звезда, или Мерлинов глаз. Маглы почитают её как божество, а легенды волшебников гласят, что именно от нее мы черпаем свою магическую энергию.       — Но как она нам поможет?       — Ее особенность в том, что она всегда указывает на север. Где бы мы ни находились. Когда началась заварушка, мы убежали в лес к югу от Скофел-пайка. Значит, идя на свет Северной, мы выйдем в окрестности горы. А путь оттуда до замка Слизеринов мне хорошо известен. Я отведу тебя к моему отцу, а потом мы переправим тебя в эту твою деревню грифонов.       Годрик был поражен. Он пообещал себе, что, когда всё это закончится, серьезно возьмется за астрономию. А ещё больше никогда не будет отвлекаться на отцовских уроках.       Юноши собрали вещи в походные мешки, куда помимо их собственных пожиток вошло немного хлеба и жареного мяса из запасов старухи. Гриффиндор чувствовал себя неловко, обворовывая женщину, которую они же чуть не убили. Но иначе им было не выжить. Он оставил себе мысленную заметку однажды вернуться и поблагодарить её.       Но не успели мальчики выйти из хижины и отправиться в путь, как Годрик почувствовал легкую тошноту и головокружение. Мир вокруг начал стремительно вращаться, контуры заснеженных деревьев истончались, и он потерял всякое чувство ориентации.       А потом они оказались в другом месте.