سَوَاءُ ُهَو والعَدَمُ

И когда знамена оптом Пронесёт толпа, ликуя, Я проснуся, в землю втоптан, Пыльным черепом тоскуя. — Велимир Хлебников

      Всё происходящее — ни что иное, как бесконечная игра случайностей.       Становится страшно. Страшно оттого, что об этом может узнать кто-то ещё.       Тот, кто узнал это, не может думать ни о каком человеке, даже если человек этот — он сам.       Как будто они могли узнать. Но нет, они не узнают. Это безопасно. Безопасно настолько, насколько только может быть безопасно на войне.       Скрытность и недомолвки — возможно припомнить, что все это уже было; раздувающиеся парусами покрывала, тысячи миль битвы с солнцем, спертый воздух полудня. Все это лишь отзвук, не больше. Лишь эхо тысячу раз слышимых на двух языках слов, понятных на любом языке мира. Сложные слова, изобретённые не для простых времен.       Клич миротворца.       Приветствие жертвы. Прошли времена, когда они могли быть благодарны за помощь и считали её даром свыше, потому как сами создать подобного не могли. Их жаль.       Мантия реальности с беглыми проблесками изнанки.       Память с чужой личиной.       Облачение, в котором нет ни прошлого, ни настоящего. Что-то похожее на вечность.       Детонатор с начинкой из божьего слова.       Ни что иное، как бесконечная игра случайностей. Как и вся жизнь. Тот, кто узнал это, не может думать ни о каком человеке, даже если человек этот — он сам.       Не так сложно, как усложнено.       Тысячу раз слышимые на двух языках слова, понятные на любом языке мира:       Прощения ищем.