Противно

Эмоции—нечто новое для Лулу. Раньше она не чувствовала ничего. У нее не было нужды чувствовать и думать, ведь она была создана не для этого. Она была не более чем батарейкой. Она была использована, и никто кроме Супербии и не помнил о ее существовании. Но вот она у Льюиса. У Льюиса, такого смелого и яркого, сильного и доброго, приютившего ее без раздумий. По мнению Лулу, он немного смешной. Иногда казалось, что в его голове не было ни единой мысли, но она была уверена в том, что он постоянно размышлял. Чувства казались Лулу странными. Она их часто не понимала. Иногда они физические. Она может чувствовать голод или жажду, может поцарапаться, удариться, и чувствовать боль. Она предпочитала эти чувства, ибо всегда знала, что они означают. Она могла поесть, попить, попросить у Льюиса пластырь и чтобы он подул на болячку, и всё пройдёт. А иногда они были ментальными. Она хорошо понимала, что такое радость, и ее очень любила. В радости нет ничего плохого, ничего не нужно исправлять! Льюис рассказал ей о том, что люди улыбаются и смеются, когда они рады, и Лулу это обожала. Радость—лучшее чувство! Она также понимала грусть и разочарование. Их было легко опознать и исправить. Она даже понимала злость; она чувствовала злость, когда Исами себя холодно вел с Льюисом. Это тоже было легко исправить; ну, или было легко, пока Льюис не объяснил ей, что нельзя просто бить тех, кто ее злил. Это все усложняло, но она училась—как это назвал Льюис—”здоровым механизмам преодоления”. Он научил ее считать до десяти по пальцам и глубоко дышать, чтобы успокаивать себя, если она зла. Она ещё не знала, что такое “десять”, но ей это все равно очень помогало. В любом случае, Лулу думала, что уже достаточно хорошо понимает эмоции. Она знала самые частые. Дальше она разберётся. Но когда она увидела Льюиса на коленях, болезненно срыгивающего жидкость после выхода из Супербии, она почувствовала эмоцию, которая раньше не посещала ее мозг. Она почувствовала тошноту. Она почувствовала, будто хочет убежать. Она почувствовала… почувствовала… Словно с Льюисом произойдет что-то плохое, и она останется одна. Это чувство было темным и тяжёлым. “Лулу, ты в порядке?”, спросила Хонока, поглаживая спину Лулу. Лулу воротило. Она не знала, в порядке она или нет. Она не знала, в порядке ли хоть что-то вокруг неё. И ей это ни капли не нравилось.

*****

Лулу стало лучше, когда она убедилась в том, что с Льюисом всё хорошо. Эта мысль весь остальной день позволяла ей чувствовать себя так же, как и обычно. По большей части. Это противное, темное чувство все еще маячило в глубине ее сознания. Когда Льюиса повысили, когда они осмотрели новый Титанострайдер, когда они наконец вернулись в свою каюту, Лулу улыбалась, но внутри ее все ещё трясло. Что-то с ним произойдет. Что если он умрет? Я не хочу его потерять. Она не была уверена, что делать с этими мыслями. Поэтому она просто прижалась к Льюису сильнее, чем обычно. Не к его руке или боку, а к груди. Она прижалась ухом к тому месту, где у него было сердце. Тук-тук Тук-тук Тук-тук Сердце Льюиса билось, громко и четко. Слыша это, она чувствовала, как это темное чувство становится слабее. Она знала, что он в безопасности. Она прижалась лицом к его груди, найдя удобное место. Льюис погладил ее по голове. “Лулу, ты себя хорошо чувствуешь?”, мягко спросил он. Лулу не ответила. Она чувствовала, как его слова отдаются в его груди. Ей нравилось, когда Льюис говорил. Его голос всегда был успокаивающим. “Трудный день выдался, да? Что думаешь насчёт того, что Супербия здесь?” Лулу вздрогнула. Она не знала. Ей нравился Супербия, ведь, в конце концов, она—его Лулу, и вообще, она хотела, чтобы все поладили. Но вспомнив, что произошло с Льюисом, когда тот попытался им пилотировать, она увидела, как ужасный образ умирающего Льюиса промелькнул перед ее глазами… Она не была уверена в том, что она доверяла бы Супербии. Особенно Льюиса. Льюис кивнул. “Все хорошо. Мы можем не говорить об этом сейчас. Это может быть трудно, но это— нормально, чувствовать страх или испуг.” Лулу посмотрела на него. “Ис… пуг.” “Угу. Это когда ты боишься, что что-то тебе навредит или произойдет что-то плохое. Или того, что что-то представляет опасность. Иногда страх предостерегает тебя от вещей, что тебе могут навредить, а иногда люди боятся того, чего они не знают.” Лулу моргнула. Звучало похоже. Она чувствовала именно это. Она не знала, в порядке ли Льюис, и это её заставляло чувствовать испуг. Испуг. Она высунула язык. Ей не нравилась эта эмоция. “Что-то не так, малышка? Чувствуешь себя плохо?”, спросил Льюис, касаясь лба Лулу тыльной стороной ладони. “А Смит боится?”, спросила она в ответ. “Чего?” Лулу кивнула. Льюис хмыкнул, размышляя и поглаживая волосы Лулу. “Ну, думаю, иногда я боюсь, когда иду в бой, потому что не знаю, что произойдет, и не хочу, чтобы с кем-нибудь произошло что-нибудь плохое.” Лулу вздохнула. Льюис усмехнулся. “Я боюсь многих вещей, Лулу. Но в последнее время, сильнее всего я боюсь того, что что-нибудь произойдет с тобой.” Лулу крепче обняла Льюиса. “И поэтому ты мне должна пообещать прекратить делать вещи, которые меня пугают! Например, бегать близко к краю корабля!”, объявил Льюис, щекоча бочка Лулу. Лулу завизжала от смеха, отдергиваясь от пальцев Льюиса. Как только она отстранилась от его сердцебиения, этот страх снова охватил ее мысли. Если он исчезнет, мы больше не сможем так играть. Если он исчезнет, обо мне больше никто не сможет заботиться. Лулу быстро снова прижалась ухом к его груди. “Не уходи.” Она всхлипнула. Льюис почувствовал слезы и в своих глазах. О чем она вообще говорит? Он от нее не уйдет! Она—его малышка! Он поцеловал ее макушку. “Не уйду. Зачем мне делать что-то настолько глупое?”, спросил Льюис. Лулу заплакала. “Га-га-бип…” Она изобразила звуки, которые Льюис издал от боли ранее. Она не знала, как ещё объяснить. Льюис осторожно погладил ее спину, нежно ее успокаивая. Ей все ещё было плохо после этого зрелища? Она была очень веселой весь остальной день, и забрала себе весь ужин, как ни в чем не бывало. Она сегодня была очень тактильной, не желая от него отстраняться. Она за него волновалась? “Все потому, что я выглядел немного противно после того, как залез в Супербию?” Лулу кивнула. “Противно” было подходящим словом. Так она себя и чувствовала, на него смотря. “Ох, Лулу, я в порядке. Это просто было немного непривычно, я раньше такого не испытывал. Я в порядке.”, сказал Льюис, прижимая ее ухо к своей груди. “Слышишь? Я в полном порядке. Я никуда не уйду. Мне хорошо здесь с тобой, с Исами, с Брейверном и со всеми остальными. Прости, что я тебя напугал; я должен был спросить тебя перед тем, как что-либо делать.” “Я люблю тебя, Смит.” Льюис вытаращил глаза. “Ух, где ты такое услышала, Лулу?” “Спар Кайзер!” Льюис усмехнулся, стараясь сдержать слезы. “Я тоже тебя люблю, Лулу. А теперь, может, ты меня отпустишь, чтобы я мог почистить зубки?” “Лулу тоже хочет!” “Знаешь, ты права. Лулу тоже нужно чистить зубки.” Льюис встал, весело маршируя в ванну. “Оп-оп-оп!” Лулу хихикнула. Льюис был таким смешным! Благодаря разговору с ним, она себя чувствовала в миллион раз лучше; он всегда о ней хорошо заботился. Мийя однажды сказала, что Льюис похож на маму. Лулу не особо понимала, что такое “мама”, но Мийя сказала, что мамы—теплые, нежные, заботливые и защищающие. Льюиса это хорошо описывало. Лулу решила позже спросить Мийю, делали ли мамы твое самочувствие лучше, если ты чувствовал страх. Если да, то Льюис—самая настоящая мама! Сейчас Лулу все же хотела держаться к нему ближе. Она снова прислушалась к его груди. Тук-тук Тук-тук Тук-тук Лулу ещё не понимала испуг. Но пока Льюис был рядом, она не боялась быть одной перед лицом страха.