Часть 1
5 марта 2024 г. в 21:07
Под глухой вой уличного ветра Актёр входит в помещение, освещаемое лишь тусклым светом от лампады. В комнате душно, ощущается слегка противный запах спирта и немного плесени.
Темно. Даже слишком темно, хоть на дворе ночь. Помещение кажется невероятно мрачным и...бедным что-ли. Обшарпанные стены, потрëпаная мебель, какой и так не много. Кажется, что такой атмосфере даже достойного описания не придумать, разве что можно сравнить с такими же тëмными, спутанными мыслями, которые лезут в больную, пьяную голову.
Но, пройдя пару шагов по скрипучиму полу, мрак слегка развивается, резко освещая лицо Актëра неестественно желтоватым светом.
Мужчину трясёт. Но дело даже не в холоде, который стремительно льëтся из сеней. Пошатываясь на ровном месте, Актëр громко заявляет:
– Старик! Я вспомнил! Слушай же. – он принимает театральную позу, уверенно смотря куда-то в сквозь. – Господа! Если к правде святой
Мир дорогу найти не умеет, —
Честь безумцу, который навеет
Человечеству сон золотой! – наступает немая пауза, Актëр вслушивается в тишину, ожидая то-ли аплодисментов как после выступления в театре, то-ли хоть какого-нибудь звука со стороны того, кто предположительно слушает.
Неожиданно сзади появляется Наташа, слегка удивлëнно смотря на мужчину. Актëр же этого не замечает, так что решает просто продолжить любимый отрывок.
– Если б завтра земли нашей путь
Осветить наше солнце забыло.
Завтра ж целый бы мир осветила
Мысль безумца какого-нибудь...
Наташу такая выходка не удивляет, она лишь осторожно обходит Актëра, подходя к кровати Анны, смотря на неë.
– А, это ты? – вздыхает мужчина, –А где старичок... милый старикашка? Здесь, по-видимому, никого нет... Наташа, прощай! Прощай... да! Я ему рассказать должен сейчас... да!
– Не здоровался, а прощаешься... – задумчиво протянула девушка, страдальчески окинув взглядом Актëра. – куда ж ты собрался?
Вновь настала пауза. Мужчина смотрел так, словно не расслышал вопроса вовсе. Но, дело было совсем в другом. Внутри бушевали эмоции, а в глубине интелегентная душа желала свободы, желала того, чтобы еë поняли.
– Наташа... – начал он неуверенно, но с некой ухмылкой – по сцене мое имя Сверчков-Заволжский... никто этого не знает, никто! Нет у меня здесь имени... Понимаешь ли ты, как это обидно — потерять имя? Даже собаки имеют клички... Вот я помру здесь! Помру!
– Умерла... – с ужасом говорит девушка озабоченно всматриваясь в уже белое лицо Анны.
– Бедная девушка... Как же так... – Актëр со стоном опускается на стул рядом с Наташей. Он в момент мрачнеет, чуть ли не плачет.
– Она была так важна для тебя? – тихо спрашивает Наташа, не смея шевельнуться или как-то отвести взгляд от покойницы.
– Ещё сегодня она говорила что...умрëт, а я ей не верил. Она всегда говорила что жизнь еë прожита в нищите... Что кроме побоев и голода она ничего так и не видела... Наташа, это знак. Я...скоро тоже умру...я это знаю...
Наташа осторожно коснулась плеч Актëра, всë таки подняв взгляд на собеседника.
– Зачем же так? – немного подумав спросила девушка, – жалости на всех не хватает... А разве можно жалеть человека?..
– Нельзя. – отрезал Актëр, – никого нельзя жалеть, особенно себя... в нашем-то положении...
В момент Наташа крепче сжала плечи актëра, пытаясь чуть приобнять, на что мужчина немного отстранился, невольно фыркнув.
– Жалость – действительно порок человеческий. Всех мы жалеем, даже без надобности... – она ещё раз окинула взглядом покойницу, – пусть покоится с миром...своë она отмучила...
– Надо бы сказать мужику-то еë... – сказал внезапно появившийся Бубнов, который всë это время наблюдал за ними, скрываясь во мраке.
Кажется, что эта ночь запомнилась Актëру больше всех остальных. И именно Наташено " Жалость – действительно порок человеческий." – он вспоминал в момент своей смерти, когда петля больно стягивала горло, вырывая последний жалостливый стон из груди...