Октябрьский Масала

      Северус с мрачной миной выглянул из окна своего кабинета, уставившись наверх, на надвигающуюся в небе бурю. Его взгляд проследил за особенно яркой вспышкой голубой молнии, что ударила прямиком в ствол гигантского древнего дуба. Искры от той погасли через несколько секунд, и небо вдруг стало гораздо темнее, чем было изначально. Мужчина прикрыл глаза и вздохнул. Ему всегда нравилось именно такое состояние природы. Какой бы пугающей и необузданной та ни была, он чувствовал странное родство с громом и молниями, что бушевали снаружи. Они были способны успокоить его чувства. Вздохнув, Северус подошёл к столу, налил себе чашку горячего чая, взял печенье, в желании надкусить кусочек. Отхлебнул горячей жидкости, бросая взгляд на свой стол, на котором было навалено какое-то количество бумаг, кучи неразобранной почты. Да, он определённо пренебрёг своей необходимой рутиной, отдав предпочтение новым исследованиям, экспериментам в зельеварении. Он предпочитал не замечать, в такие моменты, полный обвинения взгляд своей ученицы, которая случайно натыкалась на горы этих счетов и бумаг. Порой ему даже казалось, что он был бы рад встретиться с этим её взглядом напрямую. Вероятно так и есть. Внезапный раскат грома, а так же оглушительный треск, ворвались в его мысли, нарушая мирную атмосферу этой ночи. Удивленный этой мысли, он выглянул в окно. Гермиона, в отличие от него, никогда не любила подобную штормовую погоду. Он попытался сморгнуть этот натиск белых вспышек, что будто бы танцевали вокруг него, освещали лес и кусты, заставляя его мысли блуждать в весьма опасном направлении, направлении, которого он избегал все эти два года. Дожди всегда вызывали у него чувства тоски и меланхолии, а потому он потягивал свою чашку чая, медленно, устроившись на диване, и решил заострить своё внимание на некоторых воспоминаниях из их общего прошлого. Прошлого, которым он, без сомнения, дорожил. Она стала его ученицей спустя два года после той роковой Битвы. После того, как борьба с устоями Министерства полностью вымотала её, а все попытки изменить к лучшему матушку, черт бы её побрал, Британию, оказались тщетными, именно тогда она появилась на пороге Хогвартса, лёгкой тенью скользнула в его кабинет, и смело предложила ему помощь в работе, а так же попыталась заручиться поддержкой в будущем. Эта её дерзость почти лишила Северуса дара речи, но девушка, что была печально известна, как мозг Золотого Трио, с лихвой доказала, что не зря получила таковое прозвище. Тогда она сунула ему в руки толстенную папку с исследованиями, оставляя обдумывать её дерзкое предложение. И какие же то были исследования! Лёгкая улыбка появилась на его лице, когда он вспомнил о том дне. Уже два часа спустя они сидели в его кабинете, вокруг них валялись целые кипы пергамента, а хвосты двух ручек из гусиных перьев очерчивали изгибы в воздухе, оставляя кляксы и подтёки не только на бумаге, но и вокруг. И он, и она были уже порядочно измотаны, но ни один из них не желал останавливаться. Её экспериментальные наработки выглядели очень многообещающе, единственное, что требовалось, так это заменить некоторые ингредиенты из списка на менее взрывоопасные, и, так же, взять за основу кристалл лунного кварца вместо менее стабильного тигрового глаза. В мозгу Северуса было уже много мыслей на этот счёт, перебирались миллионы вариантов и альтернатив. И он был чётко уверен, что возьмёт Гермиону Грейнджер в ученицы. А это событие, невиданное со времен Первой войны! Учительская Хогвартса в тот день гудела, как разворошенный улей. В ответ на это Северус лишь одаривал их насмешками, позволяя побаловаться столь интересной сплетней. Его ностальгическая улыбка внезапно исчезла, а размышления отвлекла буря, что разразилась прямиком перед ним, и те вдруг переключились, обращаясь к образу той самой женщины с янтарным взглядом, что слишком часто, за последние годы, посещала его мысли. Ох, эти глаза. Как же он скучал по ним. Так же сильно, как он скучал и по ней самой. Пальцы Северуса сжали переносицу, позволив мужчине остановить поток этих мыслей, а так же дать время на то, чтобы он вернул свою уже пустую чашку на стол. Гермиона всегда боялась грозы и шторма. Именно в такие ночи, как эта, он просто не мог перестать беспокоиться о ней. Воспоминания...       Гермиона вздохнула и устало потёрла свои виски. Ей безумно хотелось полностью стряхнуть с себя остатки сонливости, а не сидеть сейчас полностью разбитой. Хотелось вдоволь насладиться великолепными видами природы, которая окружала её, даже, если красоту той портила просто отвратительная погода. До этих пор она и не осознавала, насколько, на самом деле, устала. Постоянное изнемождённое состояние тяжестью ложилось на плечи, словно сейчас весь мир устроился на тех. Она буквально силой заставила профессора Снейпа взять её к себе на обучение, хоть и не надеясь, что он согласится на то так просто, но... Согласился, и Гермиона всё ещё была изумлена столь явной переменой в его характере. Если так подумать, то почему он вообще согласился? Разве это не он обычно отвергал всякое предложение такого рода, которое ему пытались навязать иные люди? И тогда Гермиона напомнила себе о том, что согласился он лишь тогда, когда она предоставила ему свои наработки и исследования. Быть может, её искреннее желание стать мастером по зельеварению, в конечном итоге, не было столь уж и безнадёжным делом? Громогласный раскат грома вырвал её из потока этих мыслей, и она невольно вздрогнула, забираясь поглубже под защиту клетчатого пледа, под которым свернулась калачиком, листая книгу, которую пыталась читать уже часа два или около того. Гермиона знала, что ей не следует находиться здесь, не следует так откровенно вторгаться в частную жизнь профессора Снейпа, хоть она уже и была здесь. На дворе был конец октября, трудное время для них обоих, как бы храбро они не старались сделать вид, что это всего лишь ещё один месяц, такой же, как и все прочие. Они работали вместе уже почти четыре месяца, между ними даже сложилось нечто, похожее на дружбу, и когда Гермиона по-настоящему честна была хотя бы с собой, то вполне спокойно признавала, что наслаждается тишиной его покоев, наслаждается этим чувством безопасности. И если бы не эта безумная буря, что нарастала снаружи, то вечер, в целом, можно было бы назвать вполне себе "мирным". На мгновение она задумалась о том, а что бы подумали её родители, если бы были сейчас здесь. Гордились бы они своей дочуркой, которой не удалось стать следующим Министром Магии, которой даже близко не удалось подойти к этой цели, и которая была вынуждена вернуться в Хогвартс? Звук очередного громового раската вернул Гермиону к реальности, и она подняла свои глаза к потолку, пытаясь хоть там найти утешения. Но там его не было, не для неё, не сейчас. Дверь личных покоев отворилась после мягкого стука. И с каких это пор профессор Снейп стучится в двери своей собственной обители? И почему именно сейчас, почему именно сегодня? — Не переживайте, мисс Грейнджер, это всего лишь я, — услышала она вкрадчивый голос Снейпа, после чего решительно поднялась с дивана. Профессор Снейп стоял у входа в это затенённое пространство. Свет свечей отбрасывал блики на лаковой поверхности из красной древесины, плясал меж теней на стенах. Одного лишь взгляда на бледное лицо Гермионы, на её дрожащую фигуру, что особенно чётко прослеживалось после внеочередной яркой вспышки молнии, сказали Снейпу больше любых слов. Он подошёл к ней поближе, протянул руку в приглашающем жесте. — Может пройдём на кухню? Давай приготовим чего-нибудь тёплого для питья. Это будет отличным решением в борьбе с этой мерзкой погодой. Как ты смотришь на то, чтобы выпить по кружке хорошего чая масала? Выражение лица Гермионы вдруг стало абсолютно непроницаемым, а губы слегка приоткрылись, точно она желала возразить. Профессор Снейп, должно быть, заметил, что девушка пребывала в шоке от данного предложения. — А теперь, мисс Грейнджер, сотрите это недоверие со своего личика, пожалуйста, — тихо сказал он, прерывая затянувшееся между ними молчание. — Это согреет вас, поскольку, как я могу судить, вы явно продрогли. — Не могли бы вы... Не могли бы вы и меня научить, как правильно готовить масала? Бормотание Гермионы лишь через несколько секунд прервало царящую тишину, а затем она последовала за Снейпом, что уже покидал комнату. Она и не заметила, как лёгкая ухмылка тронула уголки его губ. — Индийский чай с молоком и специями, — уверенно начал Снейп, когда они устроились на кухне. — Своего рода, волшебство в самом интересном его проявлении. И пока внутри есть вера в то, то вселенная способна ответить нам, то мы можем заварить, что угодно, а так же для кого угодно. Всё, что нужно для этого — терпение и забота. Но нельзя отрицать, что так же потребуется затратить кучу времени, необходимо много практики. Однако, я уверен, что вы сможете по достоинству оценить процесс. Гермиона прикусила нижнюю губу, лицо её внезапно просияло. — Я понимаю, сэр. Снейп оглядел её с головы до ног и внезапно улыбнулся. — Давайте начнём, моя юная ученица Грейнджер. Пожалуйста, дайте мне немного молока, а так же внимательно следите за процессом. Чтобы приготовить настоящий масала, нам необходимо соблюсти идеальный баланс температуры, сладости и пряности. Видите ли, в этом и весь секрет придания напитку того самого вкуса. Для начала, необходимо вскипятить воду, но не доводить до конца процесс кипения. Когда температура будет уже близка к градусу кипения, то тут и нужно добавить все необходимые ингредиенты: молотый имбирь, семена кардамона, цельный кардамон, а так же шафран, корицу, гвоздику и куркуму — хорошо измельчить и перемешать те в ступке, чтобы эта смесь стала похожей на пасту. Дайте воде со специями покипеть с минутку, а затем добавьте чайный лист и дайте постоять тем ещё минутки две. И сразу же после того, как полностью раскроется весь потенциал напитка, влейте в чай молоко и доведите жидкость до кипения. По готовности стоит добавить в чашку столовую ложку мёда, а так же залить готовым масала. Вот и готово. Мисс Грейнджер, перестаньте ухмыляться, словно первокурсница с Хаффлпаффа в кондитерской, и скорее пейте свой чай! Гермиона сделала свой первый маленький глоток, а затем ощутила, как чувство спокойствия и умиротворения разливается по всему телу. Следующий раскат грома остался без внимания с её стороны, поскольку она наслаждалась своим напитком, а так же смотрела на своего Мастера, и во взгляде том читалась благодарность. Эти эмоции были для него совершенно незнакомы, но те нельзя было назвать неприятными. Для неё же то был тоже новый опыт в плане ощущений. Будто её заключили в тёплые и родные объятия. Она продолжала попивать чай, не произнося ни единого слова, время от времени лишь вежливо улыбаясь Северусу, чтобы потом снова вернуться к своей кружке, а так же наблюдать за проплывающими над головой облаками. И лишь один вопрос тогда вертелся в её голове: каково это, быть частью этого безграничного тёмного неба вместе с ним? И они так не смогли отказаться от этих тихих вечеров, что наполнены разговорами ни о чем и обо всем на свете, за чашечкой вкусного чая. Он был её учителем, она же была его ученицей, но подобного уже было... Недостаточно. Но Северуса, кажется, определенно устраивало все таким, каким оно было. В этом плане работало присущее ему упрямство. Ему была чужда присущая ей готовность пойти на какие бы то ни было компромиссы, с любыми условиями, которые он бы только мог поставить перед ней. Северус был человеком принципиальным, человеком, что крепко держал власть в своих руках, используя ту лишь тогда, когда то было необходимо, эта черта и восхищала Гермиону в нём. Она пекла для них яблочные пироги, он же заваривал масала, и для них обоих была неоценима эта связь. И потом её время в роли ученицы подошло к концу, она отправилась бродить по новым местам. Всё это произошло настолько быстро, буквально в мгновении ока, оставляя после себя лишь просачивающийся через иные чувства холод, что окутывал Снейпа тишиной и одиночеством. Но там же, за этими эмоциями, был и её светлый образ, что стоял всегда рядом. Всегда в его мыслях и чувствах. Порой появлялся там, одаряя его воспоминаниями о её смехе, сияя озорным блеском в глубинах зелёных глаз. Порой она появлялась в его мыслях прямо посреди ночи, вторгалась в кабинет без разрешения и посещала его сны... Иногда же он получал от неё настоящие письма, которыми очень сильно дорожил, которые прятал в коробке своего ящика стола. Он был горд её достижениями, её целеустремленностью и решимостью в достижении собственных целей. Порой даже испытывал чувство облегчения, зная, что рядом с ним есть такой человек, которого он уважает, о котором готов позаботиться и которым необычайно гордится. Но, в основном, он чувствовал лишь грусть. И одиночество. Наступил октябрь, холодный и неизбежный в ужасающем шквале печальных эмоций. Северус прекрасно знал, что они оба, и он, и Гермиона, по-настоящему ненавидели этот месяц. Это всего лишь месяц в году, явно именно это подумалось ему, хоть по ощущениям тот и длился значительно дольше других месяцев в году, будто каждый день того растягивался на недели. И он не мог избавиться от этой тягучести, от этого бремени, как ни старался все предыдущие деньки до этого. И не играло роли, как сильно он желал этого, как сильно старался выбросить из головы, печаль попросту не желала уходить. Он сидел перед камином, и воздух был наполнен нотами умиротворяющей меланхолии, которую он старался всеми силами отгонять от себя; именно в ту минуту он услышал скрип открывающейся двери кухни, впускающий в помещение порывы холодного ветра. Он инстинктивно поднял взгляд и увидел Гермиону, что медленно шла в его сторону. Её обычно яркая аура постоянного азарта, что витала вокруг, ныне была тусклой, выражая необычайную усталость. Он попытался подняться на ноги, но она сделала неопределённый жест, легонько улыбнувшись. Вместо этого именно она подошла близ, присев на маленький пуфик неподалёку. — Я устала от скитаний по миру, — призналась она, глядя ему в глаза. — Да, это та жизнь, о которой я только могла мечтать, я горжусь своими достижениями, но всякий раз, когда мои цели оказываются достигнутыми, мои мысли внезапно возвращают меня сюда, потому что я хочу поделиться этой своей радостью... С тобой. А потом наступает октябрь, и вот моё прошлое начинает следовать за мной по пятам, и мои мысли буквально разрывает от боли, и я хочу разделить эту боль... И я знаю, что у тебя всё точно так же. Прошу, подойди сейчас ко мне и посиди рядом, — тихо сказала ведьма. Снейп в ответ на то лишь тяжело вздохнул, точно зная, что не в силах отказать ей. Он отошёл от камина и присел рядом с ней. Он был предельно осторожен, пытался не коснуться её, хоть каждая клеточка тела буквально кричала о том, чтобы он взял её за руку, чтобы утешил её. Она придвинулась ближе на дюйм, а затем положила голову на его плечо. Снейп долю секунды колебался, прежде, чем обнять её за плечи в ответ, прежде, чем поцеловать в макушку. И Гермиона издала усталый, но довольный вздох. — Я очень скучала по тебе... — Как и я по тебе, — наконец признал Северус, крепко обнимая её. — Я принесла яблочный пирог. — Мне приготовить масала? — Можно мне остаться здесь до завтра? — Ты можешь остаться навсегда, Гермиона. Она легонько коснулась его щеки, а затем подняла лицо, чтобы запечатлеть поцелуй. Конец.