Это надо выучить сердцем наизусть.

По бессонным ночам, мучительным дням и безмолвным слезам Гастон уже понял, что он не сможет жить без Белль. Он хотел, чтобы она стала его женой. Он знал, что она будет такой замечательной женой, а он будет ее потрясающим мужем. Эта страсть заключалась не только в том, что, как он знал, некоторые могли бы его обвинять в том, что он страстно желал ее или хотел видеть ее в качестве своего трофея. Существовали более простые способы удовлетворить похоть. А по поводу трофея – не было трофея, за который он отдал столько же, сколько отдал за Белль. Кроме того, если они будут прятаться в такой дыре, как Изола, то кому бы он показывал бы свой трофей? Может быть мечта о том, чтобы быть ее мужем, исчезла. Но все еще был шанс на то, что она сможет полюбить его. Они могли бы быть беглыми любовниками, как в старых народных сказках о героях, которые похищали печальных жен людоедов или злых королей. А, может быть… Может быть, это просто закон природы, что тот, кто может заполучить девушку, может оставить ее себе. У него была Белль. Она принадлежала ему. И она будет любить его, быть может, не сейчас, но со временем. Он попрощался с Лефу. Планировалось, что они встретятся через четыре месяца в Изоле, как только все уляжется. Тем временем Лефу будет управлять делами и обязанностями Гастона дома. Его деньги поступали от владения землей и имуществом, поэтому присутствие кого-то в качестве управляющего во время его отсутствия не было неразумным. Если бы кто-то начал спрашивать Лефу, он должен был сказать, что не знает, куда делся Гастон. Было трудно сесть на лошадь с повиснувшей на нем потерявшей сознание Белль. Гастону нужно было держать ее на коленях, положив ее голову на его плечо, и поддерживать ее одной рукой, в то время как он держал уздцы другой. Это было неудобно, но что он мог поделать? Девушка потеряла сознание. Черный, как ночь, Тенсендур был сильным конем и мог долго скакать с хорошей скоростью. Они отправились в угасающий день. Пока они ехали, Гастон был удивлен и даже обеспокоен тем, что не испытывает обычного трепета от успеха, который он испытывал от плодотворной охоты или от хорошо выполненного плана. У него была Белль, а это означало, что он победил. В чем же тогда была проблема? Возможно, это было потому, что он еще не был свободен и не был дома – до тех пор, пока они не добрались до Изолы. Этот принц-герцог-чудовище мог погнаться за ними в любой момент. Они ехали всю ночь по горам и лугам. Единственные движения Белль происходили от подпрыгивания и покачивания самой лошади. Гастона тревожно возбуждало постоянное трение тела Белль о его тело, но он старался не обращать на это внимания. После долгой ночной поездки и всадник и конь нуждались в отдыхе и еде. Когда солнце взошло над головой показалась деревня. Гастон въехал в нее и нашел первый и, вероятно, единственный постоялый двор и сразу же позаботился о том, чтобы его конь был поставлен в конюшню и накормлен. Затем он спешился, чтобы сделать тоже самое для себя и для Белль. Конюх заметил девушку без сознания, предположив, что она просто дремлет от усталости. Но когда Гастон – мускулистый мужчина, ростом почти в семь футов, полностью вооруженный – стащил ее с коня и начал нести ее, бесчувственную, в гостиницу, мужчина понял, что что-то не так. - С этой девушкой все будет в порядке? – спросил конюх, беспокоясь за нее. Она висела, обмякнув как тряпичная кукла. Гастон вдруг понял, что эта сцена выдает что-то ненормальное. Ему пришлось быстро соображать, чтобы объясниться. - Мы ехали с хорошей скоростью, когда она неожиданно ударилась о ветку. Всего милю или две назад. Я… Я надеюсь, с ней все будет в порядке! – он поспешил в здание. Только после этого напоминания Гастон начал по-настоящему беспокоиться за Белль. Всю ночь она не просыпалась. Хотя это было очень удобно для него, он только сейчас понял, что она очень сильно ранена. Должно быть, он ударил ее сильнее, чем думал – он хотел лишь оглушить ее, а не ввергнуть в кому. Он отнес ее в гостиницу и повторил эту историю хозяину. Гастона и Белль проводили в комнату, а потом хозяин с сожалением сообщил Гастону, что единственный врач в деревне уехал из нее по делам. Он предложил послать кого-нибудь в соседний город за врачом. Гастон отказался: - Немного отдыха - это все, что ей нужно, я уверен. Если же нет, то я могу поехать в город позже. - Как пожелаете, - ответил хозяин. Он посмотрел, как Гастон уложил девушку на кровать. – Что-нибудь еще желаете? Например, завтрак? Гастон был очень голоден, так как уже бы давно съел бы свою утреннюю еду. - У вас есть яйца? - Да, у нас есть яйца, месье. - Принесите мне пять дюжин. И две бутылки вина. Трактирщик удивился: - Пять дюжин яиц? Как бы вы хотели, чтобы они были приготовлены? - Если ты хочешь их приготовить, то для меня это все равно, - ответил Гастон. Удивленный трактирщик ушел, чтобы выполнить заказ. Казалось, что эта пара будет такой, что он будет о ней рассказывать истории еще несколько лет. Оставшись один, Гастон осмотрел Белль. Он ничего не знал о медицине, кроме самых здравых методов лечения, а, поскольку медицина того времени была примитивной, это, вероятно, было к лучшему. Он решил, что должен попытаться привести ее в чувство. Он попытался встряхнуть ее – безрезультатно. Он думал о том, чтобы нежно пошлепать ее по щекам, но боялся, что даже самая нежная его пощечина может сделать с ней. Затем он начал осматривать комнату в поисках полезных приспособлений. Он заметил кувшин с водой и умывальник, которые были в номере. Стоя над своей возлюбленной, он вылил ей на лицо холодную воду и улыбнулся, увидев, что это заставило ее отреагировать – ее руки свело судорогой, будто она хотела оттолкнуть неприятный предмет и она отвернулась от холодной жидкости, издавая при этом небольшой стон. Но она не очнулась. “По крайней мере она не умерла” – подумал про себя Гастон. Он мысленно корил себя, за то что был так груб с Белль. Он должен был бы понять, что женщины изящны и деликатны и не могут выдержать мужественный удар, который он нанес кому-нибудь вроде Лефу, не задумываясь. Ему явно нужно немного изменить свое поведение, если он хотел стать идеальным мужем. Первое правило касательно женщин – у них глупые тела, которые они не знают, как защищать, поэтому использовать их нужно очень осторожно. Вскоре трактирщик вернулся с двумя ведрами сырых яиц. Он с изумлением наблюдал, как Гастон начал есть их целиком – скорлупу и все остальное. - Вино? – спросил Гастон между глотками. Трактирщик извинился и пошел за ним. Снова оставшись наедине с Белль, Гастон снова попытался расшевелить ее. Он попытался хлопать в ладоши перед ней, дуть на нее, тыкать ее, щекотать. Как раз в тот момент, когда он подумал, может ли помочь выкручивание ее конечностей, вернулся хозяин таверны. - Я принес вам вино, - сказал он, ставя на стол две бутылки. Затем он жизнерадостно добавил. – И я смог одолжить это – бутылочку нюхательной соли. Возможно, это поможет. Он протянул маленькую стеклянную бутылочку, наполненную коричневым кристаллизованным веществом, и откинул крышку. От нее исходил сильный, почти ядовитый аромат с оттенком корицы. Трактирщик поднес бутылочку к носу Белль, и она начала шевелиться. Гастон рассмеялся с облегчением, но почти сразу же его сердце сжалось, когда он понял, что, если Белль не спит, то она будет не слишком рада обнаружить, что ее похитили. Гастон быстро схватил трактирщика за плечи и начал его выгонять из комнаты. - Спасибо, похоже, это сработало! – быстро сказал Гастон. – А сейчас лучше убирайся отсюда, моя жена любит уединение. Он вытолкнул трактирщика за дверь и поспешно закрыл ее за собой. Затем он запер дверь на засов. В один миг он оказался у постели очнувшейся Белль, готовый прижать ее к кровати или заглушить ее крики, если потребуется. Белль молча открыла глаза. Гастон был чрезвычайно встревожен тем, что он увидел – у одного из ее больших карих глаз зрачок был расширен, а у другого – нет. И, хотя она была в сознании, в выражении ее лица не было ничего разумного. Это был взгляд, который слишком хорошо был знаком Гастону – его брат Мишель всегда выглядел так, будто он был живым телом, в котором не обитало ничего разумного. Краска исчезла с лица Гастона, когда он начал бояться, что мог навсегда погубить Белль. Он подошел к столу и налил бокал вина. Это не был причудливый бокал, а обычный стакан для питья, так как вино было обычным напитком во Франции. Он передал его Белль и, точно также, как он делал практически каждый день в детстве, когда помогал с кормлением человеку, который не мог есть самостоятельно. Белль не была без сознания – ее тело реагировало на окружающие вещи, но только автоматически. Ее мучила жажда и она могла глотать сама, если бы только он мог просто набрать ей вино в рот, что он и делал осторожно, понемногу наливая ей в рот за один раз, будучи одним из немногих людей в мире, которые знали, как это сделать, не разбрызгивая напиток повсюду. Как только она допила вино, Гастон забрал оставшийся напиток себе. Пока он пил, он размышлял, как поступить дальше. Все устали от долгой ночной поездки – сон, безусловно, требовался, а спать днем и ехать ночью было безопаснее, когда приоритетом было не быть замеченным в путешествии. Белль была развалиной и, если и была какая-то надежда на ее выздоровление, то она, несомненно, была в том, чтобы дать ей покой. Так что они должны были бы проспать весь день здесь, на постоялом дворе. Кровать. Здесь была только одна. Для мужа и жены это имело смысл. Тем не менее, Гастон и Белль не были женаты, несмотря на то, что он сказал трактирщику. Кроме того, Гастон не привык делить постель с кем-либо и всегда считал, что этот элемент романтической жизни звучит крайне непривлекательно. В довершение ко всему, зомби-Белль была в настоящее время крайне непривлекательным человеком для него, и он не стал бы делить с ней постель ни при каких обстоятельствах. Он мог бы… Просто снять матрас, и один бы из них спал бы на деревянном каркасе кровати, а другой – на матрасе на полу. И не похоже на то, чтобы Белль понимала разницу, какой именно вариант она получила. Гастон сдвинул ее обмякшее тело с матраса и временно усадил на одно из двух кресел в комнате. Опустив матрас на пол, он подхватил Белль двумя сильными руками и уложил ее на жесткую деревянную кровать. Затем он радостно плюхнулся на мягкий матрас, готовый заснуть на несколько часов. По крайней мере он так думал… Но его охватило какое-то странное чувство. Это было что-то, что он чувствовал нечасто. Что-то вроде грусти… Или угрызения совести… Может быть, чувство вины? Первое правило Гастона насчет женщин пронеслось у него в голове. У них глупые тела, которые не могут себя защитить. Нужно быть нежным. Он повернулся и посмотрел на Белль, лежащую в нескольких футах от него. Ее мягкое, стройное тело изгибалось на жестком деревянном каркасе кровати. - Черт возьми. Полагаю, тебе нужен отдых, не так ли? – сказал Гастон вслух, глядя на бесчувственную красавицу. Он неохотно встал и положил Белль на мягкий матрас. Затем он взял себе неудобную деревянную раму, чтобы на ней спать. Но подушку он сохранил. Был полдень, когда Гастон проснулся от странного хныканья. Он пришел в себя в незнакомой комнате и ему понадобилось мгновение, чтобы вспомнить, где он находится и что происходит. Он посмотрел на кровать и увидел на полу матрас, на котором лежала Белль. Она, по-видимому, проснулась и сделала неуклюжую и рассеянную попытку сесть. Опасаясь, что она может попытаться сбежать, Гастон бросился на матрас и прижал ее к нему. - Белль! - рявкнул он. – Не паникуй. Ты в безопасности. Белль тупо уставилась на него. Ее глаза выглядели немного лучше. Но было ясно видно, что у деревенской умницы были не все дома. Нахмурившись, Гастон попятился от нее. По крайней мере, не казалось, что она пытается убежать. Ладно. Он решил, что ей нужно есть по крайней мере также часто, как и лошади. Наверное, она хотела немного поесть. Гастон спустился вниз и заказал большой обед – большую часть для себя, но пара блюд попроще предназначалась для Белль. Еду принесли в номер. Трактирщик посмотрел на Гастона из-за странного расположения матраса, но охотник не счел нужным давать какие-либо объяснения. Оставшись один, Гастон первым делом наелся досыта, затем он занялся Белль. Она чувствовала себя намного лучше – казалось, она могла есть и пить сама, пока ей помогали наполнить чашку или получить ломтик хлеба. Тем не менее, это был недостойный, автоматический способ еды. Гастон не мог сказать, понимала ли она вообще, что он здесь. Как только Белль, казалось, съела все то, что собиралась, Гастон решил, что будет лучше, если они возобновят свой путь. Одному Богу известно, когда муж Белль (фу) начнет разыскивать их. Им нужно было оставаться впереди. Он оплатил счет, заверил трактирщика и грума, что Белль идет на поправку и вскоре пара уехала. Они ехали в раздумьях всю ночь. Время от времени Белль просыпалась и бормотала какие-то просьбы – еды, вода, перерывы на туалет. Последнее было хуже всего, потому что Белль едва могла встать самостоятельно. Ему пришлось оказать ей гораздо больше помощи, чем он действительно хотел. Это было похоже на то, как если бы рядом была нуждающаяся собака. Тем не менее, он это выдержал. Надо просто отключить ту часть мозга, что об этом заботится, например, когда он охотился и должен был выпотрошить кого-либо, или нужно было очистить кишки, чтобы сделать колбасу, или поместить отца Белль в психиатрическую лечебницу, чтобы шантажировать ее. Когда наступил рассвет, конь Тенсендур устал, и не было видно ни одного города. Гастон остановился у ручья, чтобы животное могло напиться, а путешественники могли отдохнуть. Он спешился, придерживая Белль. Он не хотел, чтобы она куда-то делась, если бы он оставил ее без присмотра. Он сожалел о том, что девушка не могла оценить, какого ценного охотника она приобрела, когда он подстрелил двух уток для ужина, при этом держа ее за плечи. Когда Гастон, Белль и усталый Тенсендур сидели у костра, а мясо коптилось на углях, мужчина удивлялся, что это не похоже на то, что он представлял себе для себя и Белль. Они должны были бы счастливо бежать вместе, Белль с энтузиазмом бы цеплялась бы за него, когда он бы брал ее в приключение. Она бы восхищалась его охотничьими навыками и навыками выживания, а он бы наслаждался теплым общением. Самец, самка и конь некоторое время спали в лесу, сбившись в кучу, чтобы согреться. Через несколько часов они продолжили путь. Страх перед возможным преследованием со стороны мужа Белль (фу) держал Гастона настороженным и сосредоточенным. Тем не менее, это небольшое отвлечение было хорошей вещью – оно не давало ему слишком много думать о грустном положении с Белль.