Black Sea

      Я ненавижу тебя.       Ненавижу.       Ненавижу-ненавижу-ненавижу.       Ненавижу. Тебя.       Саша повторяет себе это словно мантру какую-то, стоит ей только проснуться. Стоит ей только зайти в инстаграм и увидеть его фото. Саша думает и повторяет это постоянно, словно это даст хоть каких-либо сил.       Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу тебя. Ненавижу.       Всё из-за тебя. Всё из-за тебя.       Саша не могла заходить на его аккаунт и лайкать посты. Она не могла нормально посмотреть в его глаза даже на фото, ведь дрожь злости бежала по спине уже тогда. Какой же он урод. Кривит губы, выпендривается, ещё и прозвище себе дурацкое, дурацкое вписал на страничку аккаунта.       Кем он себя возомнил? Вторым Нэйтаном Ченом? Юдзуру Ханю? Шомой Уно?       Он никогда не стоял рядом с ними и тем более не будет стоять. И всё то что он делает - сплошное клоунадничество.       Клоун самый настоящий.       У Саши после Олимпиады отвратительная, непроходящая бессонница, что глушить можно будет только снотворным. И то - когда как. У Саши бессонница, из-за чего она ворочается в кровати, поджимает под себя подушку, и шепчет, то тихо, то громко.       Ненавижу тебя. Ненавижу тебя. Как же я тебя ненавижу.       Она в разговорах с девочками не называет этого человека по имени. Оно у неё под запретом. Саша не лайкает его посты. Саша ненавидит их сравнивания. Саша ненавидит это так, что чувствовала явную желчь которая поднималась по глотке вверх да так, что хотелось вырвать. Саша на интервью - выдавливала улыбку и врала в три короба о одарённости этого фигуриста и как же далеко он пойдёт вместе с его грёбаным четверным акселем, который всё равно неправильно прыгался.       Лучше бы Нэйтан и Юзу не заканчивали. Лучше бы были вместо него.       Ночами, когда заснуть было ну уже просто невозможно Саша смотрела его прокаты. Вон с Чемпионата США. Убогая короткая, никакущие и завышенные баллы, хорошо что на Олимпиаду не взяли, произвольная того хуже. Потом ещё Чемпионат Мира. Короткая такая скучная. Произвольная не лучше. Рубашка ужасно сидит и на льду смотреться. Никакой абсолютно.       А ещё называют вторым Нэйтаном Ченом. Ага-ага.       Сашу трясёт каждый раз когда она смотрит в комментарии. Саша видит как люди, которые абсолютно обычные люди ничего не добившееся в спорте грозились о скором спаде из-за пубертата, осуждали за нервный срыв на Олимпиаде, говорили, что рекорды без медалей ничего не стоят.       Первая в истории. Никогда не на пьедестале.       Саша плакала. Это ужасно глупо и бессмысленно отрицать - она плакала. Плакала много и долго, долго и навзрыд пока не останется никаких эмоций. А ещё этот. Этот, который на Чемпионате Мира смотрел на неё как на божетсво на льду, этот, который постоянно на своих поганых, поганых эфирах выгораживает её, говоря, что всё у них в порядке и что они нормально общаются, вкидывая какие-то совершенно лицемерные вбросы что хочет быть как она и что она может всё. Этот, который смотрит на неё так нежно но одновременно убито, что Саша, которая всегда смотрит прямо в глаза на этот раз взгляд уводит куда-то в сторону.       Ночью остаётся одно. Хвататься за голову, плакать, ворочаться в кровати, менять белье на подушке и раз за разом вдалбливать что не дура. Не дура. Не дура.       Саша убивает своё время. Она смотрит все его программы, знает наизусть все показательные и все движения в целом. Знает даже как он любит располагать прыжки. Она пересматривает всё - и Гран При, и Чемпионат США того года, и провальный Чемпионат Мира, и Гран При этого года, на которые их словно по какому-то проклятью отправили одним и тем же составом. Она пересматривает в замедленном до невозможности варианте, в нормальном режиме, видя все рёбра, мелкие недокруты, спотыкания на дорожках, абсолютную безэмоциональность и непонимание собственных программ, хвалёные вращение, на которых его заносит куда-то в сторону. Дорожки шагов с абсолютным отсутствием какого-либо скольжения и странными и непонятными движениями под такую же заунывную композицию.       Плевать на невозможные прыжки. Они все с неправильной техникой.       Оценки из раза в раз всё выше и выше. Дома, на Мире - абсолютно незаслуженные сто баллов. Будто этот Малинин уже на уровне Ханю и Чена. Что, простите?       Она видит всё из раза в раз. Каждую махонькую улыбку после приземлённых прыжков. Каждый сжатый кулак после программ. Каждую счастливую улыбку во все тридцать два после незаслуженных оценок.       Такая же как и на его эфирах. Фальшивая. Абсолютно фальшивая.       Саша, после объявления о совпадении музыки для программ чуть не с истерикой и скандалом выпрашивает себе новую программу. Илья на Гран При США смотрит на неё чуть ли не жалобно, когда она катает новую программу под французский вокал.       А потом они встречаются в коридоре. Невольно останавливаются, смотря друг на друга. Саша губы кривит, смотря ему в обычные глаза голубого цвета, когда тот смотрит в ответ. Смотрит с невыносимой горечью и болью, но даже в этом чёртовом взгляде она увидела эту самую дурацкую, дурацкую нежность которая была в его взгляде абсолютно всегда, что касается её. Они смотрят друг на друга. Саша - потому что эту битву не проиграет. Илья, потому что слишком не хочет признавать эту реальность.       А потом он шепчет - "За что ты так со мной?" - и уходит, оставляя Сашу с позорным четвёртым местом одну. Саша не смотрит ему в след, вернее ей очень хочется этого не делать, но почему-то не получается. Одна лишь фраза задела так сильно, словно её пронзили насквозь. Из-за этого она закрывает ладонью обтянутой чёрной перчаткой рот и жмурится, судорожно мотая головой.       Я ненавижу тебя. Ненавижу тебя. Не-на-ви-жу.       Саша не знает почему но ей так до безумия, до безумия больно...       Саша ненавидит. Ненавидит.       Его улыбку, его ангельские глаза слишком внеземные для этого мира, его чертов четверной аксель который и не аксель вообще, его тусклые русые волосы, его горделивую осанку, его привычку задирать подбородок вверх.       Русский мать его характер. Американский менталитет. Юношеский максимализм. Гремучая смесь.       На Финале Гран При они встретились снова. К счастью или нет - покажет время, но они встретились перед короткими программами мужчин за несколько часов до них. Они остановились у подоконника, смотря на Осаку. Оба молчали.       Илья стоял в олимпийке и спортивных штанах. Саша в толстовке и юбке так как только вернулась с прогулки. Они смотрели через стекло на людей, на спортсменов вышедших из здания, на деревья, и всё это время молчали.       И тогда Саша повернулась к нему, скрестив руки на груди, вдруг сказав:       - Я хотела бы чтобы Нэйтан остался и поехал бы вместо тебя. Я не хочу тебя видеть здесь. Понял меня?       Саша отходит от окна не смотря на Ильину реакцию. Она даже и не хочет её увидеть. Если бы не этот громкий стук кулаком по подоконнику, отчего Трусова разворачивается к парню на сто восемьдесят градусов корпусом.       Спина Ильи тряслась, когда тот закрывал ладонью лицо, другую же, сжатую в кулак опустил на приспособление. Та маленькая девочка Саша в рыжей тут же потянулась к нему, желая обнять и утешить, заверить, что всё будет хорошо, но та девушка которая стоит от него в трёх шагах даже мысли такой не допускала.       - Что блять я тебе такого сделал? - закричал тот, наконец повернувшись к ней, и только сейчас Саша поняла, что он плачет в самом натуральном смысле. - Чем, сука, я тебе так не угодил? Кто тебя так сильно обидел что ты всё срываешь на мне? Я же честно пытаюсь пытаюсь быть тебе другом, ты, бессердечная!       Саша остановилась, когда Илья за несколько секунд преодолел расстояние между ними и вышел из коридора.       Бессердечная. Как же он прав. Именно бессердечная. Уже не человек, машина, которая очень хочет быть любимой и наконец полностью починенной.       Они хотели сломать её. Они хотели сделать из неё изгоя. Они хотели избавить её от такого недостатка как эмоции.       Чтож. У них это получилось.       Потому что именно сейчас Саша плакала на бетонном полу, уже не от отвращения к Малинину.       Она плакала от жгучей ненависти к самой себе.       А потом он выходил на лёд, и Саша поняла, что он не сможет. Саше больно смотреть с того, как Илья валит свой четверной лутц в короткой программе, делая бабочку на тройном акселе. Сашу дёргает так, будто она сама на льду.       От Ильи не осталось ничего ровным счётом. Слабак. Этого хотелось, но теперь... Саша сама не понимает насколько. Смысла никакого не осталось. Да баллы будут ниже, гораздо ниже, и что из этого?       Вот что?       Саша смотрит прокат, уперев локти в колени, буровя лёд тяжёлым взглядом. Одна её часть кричала: "Упади, давай!", но вторая, та самая милая девочка Саша из юниоров, которая до сих пор трепетала где-то в груди тихонечко шептала про себя - Не падай, не разбивайся, не надо, оставайся такой же звездой как и раньше.       Уже на заходе Саша понимает что Илья упадёт.       И она оказалась права. Срыв.       Саша срывала прыжки слишком много раз. И на соревнованиях, и на тренировках. И Саша бы упала столько же, только лишь бы Илья не падал снова.       Глаза щиплет.       Это от бронзы. Это от медали. Это от несправедливости.       Саша ненавидела несправедливость. И падения Ильи.       Мерзость.       Это имя у неё под запретом.       Илья, Илья, Илья, Илюша, Илюша, - без остановки, словно в бреду шепчет она, собирая слёзы с опухшей кожи век костяшками.       А на показательных выступлениях Саша не смотрит Ильину программу "Ревную". Саша не смотрит, тем более не желая ни вникать, ни понимать, о чём эта программа и тем более кому она посвящена.       Она всё равно чёрт возьми догадывалась.       В темноте катка Сайтамы Илья тянет Сашу на импровизированное вращение, что так любили фанаты. Сжимает её пальцы в руках крепко-крепко, когда же вращение сближает их так, что подними голову и коснись носом другого, Саша заглядывает ему в бездонные, голубые глаза и понимает, что они абсолютно пустые.       Столько усталости в таком ещё нетронутом и юном теле.       - Я очень скучал. - шепчет Илья ей ну ухо, осторожно касаясь носом покрасневшей от холода щеки. Голос - срывается, и Саша хмыкает - фальш. Саша улыбается, после чего перетягивает вращение на себя, показывая свою силу.       Смотрит в глаза. Словно говорит - видишь, я сильнее чем ты. Я лучше.       Даже если не фальшиво. Плевать. Пусть страдает. Ей когда-то было больнее.       Потому что именно сейчас ей очень больно. Очень.       Саше больно стоять со скрещенными руками на груди, смотреть на итоговую табличку Чемпионата Мира. Ещё больнее видеть как Илья смотрит на эти же результаты. Илья уничтожен. Морально и физически. Он смотрит такими же пустыми глазами на пьедестале, как когда-то смотрела и она. Он стоит в таком же голубом костюме как стояла и она.       И Саша ловит себя на том, что даже... Сказать ничего ему не может, когда они наталкиваются друг на друга в коридоре. Они смотрят друга на друга, как смотрели почти полгода назад, одними и теми же глазами, но смотрят и молчат, да и не знают, что сказать.       Из-за этого Саша первой опускает глаза и уходит, как-то жалостливо скривив губы.       Показательные оканчиваются как и начинались - Илья отъезжает от толпы и тянет Сашу на их вращение.       Трусовой сложно. Вращение никак не хочет раскручиваться. Илья вообще не помогает. Сил просто нет.       Каток погружается в абсолютную темень и Илья сгребает Сашу в охапку, тыкается ей лбом плечо, скользя руками по мешковатой толстовке, которую ей сшили для показательного. Илья дышит - сбивчиво и резко, трётся о шею носом словно котёнок, и Саша бы оттолкнула, но яд во всём теле просто не дал ей это сделать.       Я скучал. Я очень-очень скучал Сашунь...       На горло давит словно петля. Саша буквально чувствовало эту колючую верёвку которая сдавливала ей гортань, трахей, всё разом, перекрывая путь кислорода. Саша даже вдохнуть нормально может, лишь завести руки Илье за спину, чувствуя как бешено бьётся его сердце о рёбра.       За миг до включения света Илья отстраняется, вытягивает руки и ни с того ни с сего с небывалой до этого силой закручивает их трюк, от чего Саша чуть не летит прямо на него, но всё-таки устояла на месте, подстраиваясь под скорость крутки.       - Я тебя ненавижу.       Саша шепчет убито, смотря прямо Илье в глаза. Губы кривятся. В груди пустеет так, что чуть не до боли.       Илья выпускает её руки, от чего в эту же летит прямо на лёд, покрывая штаны ледяной пылью. Илья бьётся спиной о поверхность больно, но как же интересно, - Саша хотела причинить боль ему, а ведь больнее то ей.       Больно. Эта фантомная боль присутствует теперь постоянно и везде, и именно она не даёт сдвинуться ей с места, когда та смотрит на Илью, который пошевелится даже не мог.       Илья не смотрит на неё. Но Саша видит его взгляд. Слишком уставший. Слишком.       Каток пустеет. Арена - так же. Она понимала, ждать их никто не собирается, из-за чего опускается рядом с ним не колени, чувствуя дикий холод.       - Я тебя ненавижу. - качает она головой, пряча лицо в коленях. Что-то внутри круто оборвалось, от чего хотелось прямо сейчас подняться и разбиться о этот же лёд, где лежит сам парень.       Которого убила сама она.       - Я знаю. - шепчет Илья на её родном языке, это одновременно и бесило ещё сильнее, и заставляло смотреть с уважением на этого человека.       - Я - тебя - ненавижу. - твердит Саша снова и снова, словно пытаясь убедить себя в этом сама. Она видит как горько изгибаются уголки губ Малинина в улыбке, слишком не похожей на ту, которую он выкидывал после удачного проката.       - Я тоже себя ненавижу. - Илья признаётся слишком просто, и даже не смотря на неё, словно это могло бы что-то изменить. Складывает руки на животе, обессиленно смотря в потолок. Эта подсветка и лампы - всё это виделось словно дальние-дальние звёзды. - А тебя люблю.       Волосы Саши легонько падают ему на костюм и на лёд. Саша опускает голову - в висках стучало. А тебя люблю - как же всё просто у него. Слишком. Илья легонько поднял ладонь и эту самую прядь осторожно намотал на палец, дивясь тому, как же она переливается в этом диковинном свете.       Тот тяжело вздохнул, подтаскивая под себя ноги, садясь на льду.       - Пошли. - в итоге вздохнула Саша, вцепившись ему в кожаную куртку костюма, пытаясь поднять с места - не получилось. Илья сидел там же где и сидел, вдруг потянувшись к этой самой руке, оторвав её от материала и мягко сжал, переплетая пальцы рук, и смотря так, словно любуется чем-то внеземным.       - Ты такая... невозможная. - тихо шепчет он, мягко поднося сплетённые руки к своей груди, закрывая глаза, качая головой. - Невозможно сильная. Нереальная. Словно Богиня какая-та.       Саша сидит рядом с ним, уже никак не противясь тому, что её совершенно бессовестно схватили за руку. Она смотрит на Илью, который мягко выводил пальцем круги на её кисти, от чего кровь приливала к конечности с усиленной скоростью.       - Я очень горжусь тобой, я верю в тебя... и я хочу чтобы ты тоже гордилась мной. Поверь, я сделаю всё чтобы ты гордилась мной. Я всё сделаю...       Саша смотрит вниз, сжимает его руку, но молчит.       Ты уже всё сделал, Илья. Я уже тобой горжусь.       - Ты в курсе, что это звучит как прощание? - тихо спрашивает она.       - Это оно и есть.       Они молчат. И оба одновременно понимают. Понимают всё - особенно то, что им просто не по пути. Прости, мы слишком одинаковы для одной цепи, им нужны разные звенья... Им не по пути и слишком сильно. Они разойдутся в разные стороны, Саша пойдёт к Макару, Илья - к своей какой-то там девушке.       Оба понимают это. И слишком хорошо.       Парень подаётся вперёд, прижимается лбом к её, и шепчет чуть ли не задыхаясь.       - Я люблю тебя. Я люблю тебя. Люблю. Люблю тебя. Саша, я люблю тебя. - Илья шепчет жарко, без остановки, отчего горячий воздух коснулся её губ. - Ты... Ты ещё вернёшься? - Илья смотрит на неё с такой щемящей душу надеждой, что Сашу попросту пробирает дрожь.       Илья просил, умолял дать ему надежду. Хоть какую-нибудь. Но кто же Саша такая, что давать ему такое...       - Нет. - качает головой Трусова. Говорит так легко, будто ночами не думала о возможном своём возвращении после паузы которую она берёт сейчас. - Я больше не вернусь. Не буду.       Илья влетел в её губы одним рывком, кладя руки на талию, еле шевеля губами. Это было словно они просто коснулись друг-друга губами, так и задержавшись. Илья касался с истерзанной нежностью, так, словно если он обнимет сильнее, то она сломается. Саша понимает - никто ни до, ни после её так касаться не будет. Это было априори.       Ведь Илья такой. Именно такой. Не бэд бой какой хотел из себя построить, нет. Его выдавали глаза. Его глаза, Саша кажется только сейчас поняла, насколько же они были прекрасными - Илья не тот который в программах пилит глазами, беря с неё пример, Илья тот, кто смотрит, словно неуверенно спрашивая: "Не обидишь меня, нет? Не надо, пожалуйста."       Саша словно действовала на ощупь. Не то что она до этого не целовалась, с Ильёй непонятно как быть. С Ильёй непонятно как действовать.       Всё закончилось слишком быстро. Где-то на арене послышались шаги, быстро приближающиеся к катку.       Саша отрывается от него, смотря в глаза. Завтра они разъедаться по разным странам, да. Но сейчас оба - две части одного целого.       Не сговариваясь они поднимаются на коньки, не сговариваясь начинают заход на четверной, а затем прыгают. Лутц.       Не падают. Вытягивают. Саша кажется впервые за их знакомство подъезжает первая и даёт ему пять, встречаясь глазами. И на этот раз это был не пустой взгляд, который хотелось бы разорвать.       Я не хочу тебя отпускать.       Я буду тебя ждать.       Татьяна Валерьевна стоит у бортика ожидая и Илью и Сашу с чехлами.       Этой ночью они стоят по разные балконы. У Саши на перилле - золото Чемпионата Мира, и она ощущает кажется полное безразличие, упадёт ли оно или нет. Илья сидит вообще не периллах, смотрел на небо, молчал, отгородившись от Саши капюшоном. Ближе к утру, к последнему дню в Сайтаме они встретились глазами, и теперь это был совершенно другой взгляд. Саша смотрела - с жалостью, перемешенной с преданностью, Илья - с безграничной нежностью и любовью. Уже под рассвет Илья всё-таки слез с балкона, нетвёрдо встав на ноги, после чего подошёл к ближней части к Саше помещения.       - Я люблю тебя. Очень. - преданно шепнул парень, смотря на Сашу с такой жалкой, избитой надеждой.       - Я... Я тебя...       Что?...       - Я тебя...       Произнести всё никак не получается. Илья - блёкло улыбается, качая головой, прикрывая глаза.       Саша не смотрит ему вслед. У Саши ни осталось вообще ничего.       У Саши осталась лишь предательская пустота внутри неё вместе с бушующим - "Я люблю тебя" - на языке и в висках, которое к сожалению, так и не суждено было быть произнесено...