Всё равно Грязные Руки

      Каз приходит в себя на Барже Жнеца и жалеет об этом.       Раздутые трупы, сырость, холод. Прижатые к нему со всех сторон. Гниение. Он видит лица некоторых из них и хочет умереть, как они.       Но ужас слишком силен, и он должен выбраться.       С силой, над которой он не в состоянии задуматься, он раздвигает тела в стороны и пробирается наверх кучи. Он должен выбраться.       Где Джорди?       Он смотрит обратно вниз и тут же жалеет об этом, поскольку там его брат — бледный, как остальные тела, с розовыми отметинами чумы по всему лицу.       Каз зажимает рот и отодвигается. Он должен выбраться из лодки, должен, должен, должен. Заброшенный порт, от которого они отплыли, не так далеко. Он может справиться.       Он осматривается, зная, что ему нужна помощь, и тут доносится:       — Каз…       Хриплый звук, который он едва слышит сквозь собственный ужас, но обернувшись на Джорди, видит, что его глаза открыты.       Он жив.       Эта мысль заставляет Каза зарыться обратно в трупы, отталкивая их в стороны, хотя по горлу поднимается желчь.       Он тащит изо всех сил, и Джорди слаб, но пытается помогать, то приходя в сознание, то теряя его. Он висит мертвым грузом, но пока он жив, Каз не может бросить его.       Их копошение почему-то не заметили. Или, может, просто проигнорировали. Силы Каза быстро угасают.       Джорди наконец удается найти немного сил в ногах и подняться, и они с Казом из-за своей слабости падают за борт, утянув за собой еще несколько тел.       Они гребут ногами изо всех сил, вцепившись в тело крупного мужчины, за которое можно держаться.       Джорди снова отключается, откашливает воду.       — Каз?       — Греби, — выдыхает Каз. — Джорди, греби.       Каз пытается подплыть к берегу, и это занимает много времени, слишком много, и большую его часть Джорди без сознания. Старший брат старается, проклятье, он очень старается, но он ближе к смерти, чем Каз.       Джорди цепляется за рубашку мужчины, но тот, должно быть, был бездомным попрошайкой, поскольку вся его одежда в лохмотьях, и Каз вонзает пальцы в холодную раздутую плоть, тогда как пальцы Джорди сжимают ткань.       Они добираются до балки в доках, на которую могут залезть, и Каз сначала поднимается сам. Джорди всё еще в воде.       Ты не можешь вытащить его. Он умрет. Ты недостаточно силен. Ты жив, он почти мертв. Позволь ему умереть.       Каз хватает брата и тянет, мышцы сжимают спазмы. Он плачет.       Первый раз, когда Каз спасает Джорди, становится последним разом, когда он плачет.

***

      Джорди Ритвельд выживает.       Каз Ритвельд — нет.       Он выбрасывает фермерского мальчика, которым был когда-то, как выбрасывает свою совесть и порядочность, нападая на юных слабых школьников ради денег, еды или свежей воды. Большую часть всего этого он приносит Джорди, который весь день лежит на старых подушках в конце тихого переулка, спрятанный за старыми пустыми фруктовыми ящиками.       Он по-прежнему слабее Каза, едва в состоянии встать, но каждый раз, когда Каз возвращается после своих отчаянных нападений, окидывает его взглядом, ища повреждения. Он издает беспокойные звуки, если Каз в синяках или крови, и тянется к нему, пытаясь помочь. Каз отталкивает его руки, заставляет выпить то, что ему удается найти и кормит фруктами.       Каз держит ему голову, чтобы помочь глотать.       Каз ненавидит прикасаться к брату.

***

      Усовершенствовавшись, а совершенствуется Каз быстро, он начинает приносить больше денег и больше еды. Джорди теперь может стоять, и Каз берется за случайные заработки, чтобы обеспечить им какое-нибудь жилье в Бочке.       Поиски работы Каза в Бочке почему-то успешнее, чем были поиски Джорди в Финансовом округе.       Он посыльный для игорного дома, и наблюдает за игроками, и учится играть. Он выигрывает столько денег, что через две недели ему запрещают играть, но теперь у них достаточно средств, чтобы добыть себе что-то попросторнее чулана.       Джорди редко выходит из комнат, которые Каз нашел для них, но теперь, когда он снова может стоять, он делает, что может. Каз покупает дешевые перевязочные мaтериaлы, и каждый раз, когда он возвращается, Джорди выбирается из кровати или кресла и латает его.       Каз ненавидит прикасаться к брату, но не испытывает тошноту или головокружение, как с другими. Он ненавидит прикасаться к нему, потому что он в ярости. Его гнев сильнее отчаяния, когда он смотрит на Джорди.       Он подавляет это чувство.       Он приносит Джорди книгу. Джорди улыбается, и Каз злится только сильнее.

***

      Каз не замечает бега времени, пока, бросив взгляд на газету, которую продает на улицах мальчишка, не осознает, что ему почти одиннадцать. Его десятый день рождения прошел, как и четырнадцатый Джорди, а он не заметил.       Это неважно, но он начинает следить. Не стоит так отрываться от реальности.

***

      Постепенно Казу запрещают играть в игорных домах по всему Обручу, но пит-боссы начинают платить ему, чтобы он находил шулеров, и в следующий год он занимается этим.       А потом он видит Якоба Херцуна.       И узнает, кто такой Пекка Роллинс.       Следующие несколько вечеров Джорди ничего не говорит Казу, поскольку злость Каза на Джорди и на жизнь превратилась в нечто иное. Оно гораздо больше, гораздо свирепее.       Каз ничего ему не объясняет. Джорди не спрашивает.

***

      Джорди начинает работать на кухне одного ресторанчика в Бочке. Он прячется ото всех, после работы спешит домой и время от времени приносит шоколадки для Каза.       Каз больше не злится на Джорди. Каз ест шоколадки и любые другие сладости, которые тот ему приносит, поскольку какой смысл оставлять их пропадать зазря, но в конце концов говорит Джорди, что не стоит трудиться. Если у него получится добыть объедки из ресторана, пусть ест их сам.

***

      Каз находит банду, которая нуждается в нем.       Банда Каза делает его сильнее.       Он не говорит Джорди.

***

      Каз убивает человека.       Каз находит новое имя.       Каз носит перчатки.

***

      Каз переселяется в Клепку, и Джорди хочет знать, чем Каз занимался прошлый год, поскольку теперь редко его видит.       Каз просто качает головой.

***

      Казу четырнадцать, и у него руки в крови, и он работает над свержением Пекки Роллинса кирпичик за кирпичиком. Он бешеный, и его зовут Грязные Руки, поскольку он забивает нападающих до смерти.

***

      Казу пятнадцать, и у него сломанная нога и трость, и у него есть деньги. Он становится лейтенантом и меняет свой гардероб.       Он сидит напротив Джорди в их старой комнате, в которой по-прежнему живет только Джорди. Джорди таращится на него, на трость с головой ворона, которая, должно быть, стоит целое состояние, и новую пару кожаных перчаток.       — Каз? Чем ты занимаешься? — спрашивает он. — Ты выглядишь…       Каз ждет.       — Как бизнесмен.       — В этом и смысл, — говорит Каз. — Что ты думаешь о Кеттердаме, Джорди?       — Убожество.       Каз протягивает ему бумагу, и Джорди просматривает ее.       — Билет на поезд?       — В Лиж.       Джорди резко вскидывает на него взгляд.       — Каз, там ничего…       — Билет на два дня. Ты получаешь работу в постоялом дворе и комнату.       — Не будь смешным. Что насчет тебя?       — Что насчет меня? Я остаюсь здесь.       — Но…       — У меня есть дела, Джорди. Если ты не поедешь, я вырублю тебя и сам посажу в поезд.       У Джорди вытягивается лицо, и Каз не злится, ему даже не грустно. У него переговоры в двенадцать колоколов, и ему нельзя опаздывать.       Он оставляет брата паковать вещи.       Джорди уезжает, и Каз не прощается. Он платит новому пауку Грошовых Львов, чтобы тот проследил, что Джорди добрался до места и его приняли, а потом убивает паука, когда тот возвращается.

***

      Джорди далеко, и Грязные Руки наконец полностью поглощает Каза Ритвельда.

***

      — Кто такой Джорди? — спрашивает Джеспер, и Каз отшатывается.       Кто такой Джорди?       Каз не знает. Имя вылезло помимо его воли, он даже не осознавал до сих пор, что кусочек его оставался в голове.       Каз не видел Джорди с пятнадцати лет, а он всё ближе подходит к восемнадцатилетию и скоро уже три года, как он не обмолвился со старшим братом ни словом. Хозяйка постоялого двора пишет ему и посылает письма Джорди, но он открывает только ее письма. Она сообщает, что Джорди жив, советует ему навестить его, но Каз просто отправляет ей деньги и двигается дальше.

***

      Казу семнадцать.       Пекка Роллинс умоляет на коленях, и Каз вспоминает день, когда его злость на старшего брата нашла новую цель.       Он давно согласился, что Джорди был слепым, глупым простофилей. Они с братом сделаны из разного теста. Каза сломали, но он встал, каким бы разбитым на осколки ни был. Джорди оставался в комнате, в кровати до тех пор, пока не сплавился обратно в единое целое и острые грани сгладились, но он стал еще более хрупким, чем был, тогда как Каз стал сильнее.       Джорди не был создан для Кеттердама, но Каз, вопреки своей злости и вопреки тому, как смотрел на невинных наивных детей, которые приезжали в Кеттердам, как много лет назад приехал он сам, по-прежнему винил Пекку.       Пекку, который забрал у них всё, не зная, каким чудовищем Каз станет, который не понимал, что, если не доведет работу до конца, ему это обязательно аукнется.       Кирпичик за кирпичиком. Каз разодрал жизнь Пекки на кусочки за то, что тот сделал с ними, за воспоминания, которые преследовали Каза, даже когда его Призрак истекала кровью у него на руках.       (Инеж совсем не походила на Джорди, но их почти мертвые тела в его руках порой сливались, и он не мог сбежать от этого, как бы далеко ни убегал).

***

      Кеттердам принадлежит Казу, а его Вороны разлетелись.       Но каким-то образом он не один. Он думал, что после Ледового Двора, после того как они уничтожили Ван Эка и разошлись разными путями, останется только Каз Бреккер, Грязные Руки, Ублюдок Бочки.       Тем не менее это не так. Он окружил себя самыми сильными людьми из всех, что знал, и они каким-то образом создали между собой сильную связь, которая не разрушается, куда бы они ни ушли.       Каз совершенствуется. Ему не надо бежать, как ему всегда представлялось необходимым.       Джеспер всегда рядом, как и Уайлен, ведя двойную жизнь в особняке Ван Эков. И хотя это рискованно и глупо, они никогда не отвергают его предложения о работе, даже если Уайлен научился говорить Казу, что не станет участвовать в худших частях.       Джеспер часто заходит в Клепку, даже после того, как восстaновился в университете, сидит в кабинете Каза и болтает, пока Каз просматривает гроссбухи. Теперь, когда Каз стал боссом, он лейтенант Отбросов, и Каз откуда-то знает, что Джеспер всегда будет рядом, сильный и энергичный.       Нина и Маттиас, который едва выжил после испытания со стрелявшим в него юным фьерданским солдатом, пишут ему письма.       Получив первое, Каз не поверил глазам, но открыл его и прочитал, и не мог сдержать ухмылки.       Они делятся с ним и с Инеж слухами насчет работорговцев. Ему аккуратно сообщаются любые деловые соглашения с Керчией и их последствия в Равке. Время от времени приходят обещания, что такой-то Гриш в Керчии поможет ему в случае необходимости. И иногда в его рядах появляется сбившийся с пути бывший студент Малого Дворца или юный drüskelle. Нина сказала, что вывернет его наизнанку, вытянув наружу кости, если он обидит их.       Каз всё равно жестко обращается с ними, но не похоже, чтобы они возражали, и Нина не появляется, чтобы отомстить.       По какой-то причине Маттиас всегда посылает ему маленькие рисунки деревьев.       И конечно, есть Инеж. Его Призрачная Королева, как зовут ее люди, хотя скорее это он — ее.       Иногда ее не бывает по несколько месяцев подряд, и обычно она остается только на несколько недель между плаваниями, но он получает письма, которые она отправляет изо всех уголков мира. Время от времени она сообщает, в каком порту остановится в следующий раз, и он отправляет туда письмо и подарок. Обычно кинжалы и информацию, а однажды — повара, который приготовил ей кеттердамские вафли, когда она остановилась в маленьком городке Блуждающего Острова.       Она посмеялась над ним из-за этого, когда они в следующий раз увиделись, и он держал ее за руку.       Она была теплой и такой веселой, такой живой, что он не мог вспомнить, как она выглядела, когда была испугана или находилась на грани жизни и смерти.       Время от времени он получает письма и от ее родителей. На самом деле, каждый раз, как Инеж навещает их в Равке, поскольку они снова и снова посылают ему письмо с благодарностью за спасение их дочери. Он не знает, что делать, так что с помощью Нины, Маттиаса и Штурмхонда посылает деньги, инструменты и временами пaру строчек о некоторых сулийских пословицах, которым его научила Инеж, поскольку вопреки всему, он любит эту ее сторону, и это нечто общее, что у него есть с ними.       Узнав об этом (наверняка от дразнящихся кузин), Инеж быстро и легко целует его, и Каз теряет равновесие по совсем другой причине, чем обычно.

***

      Порой Каз задается вопросом, как ему удалось так сблизиться со своими Воронами.       Он видит, как Уайлен бьет головой пытавшегося обчистить его карманы, и почему-то от этого зрелища снисходит озарение.       Все они родом не из Бочки, и тем не менее все они выжили в ней.       Каз понимает, что они сделаны из того же теста, что и он.       Все они много раз проходили по грани жизни и смерти, и, хотя Каз и Инеж самые изломанные, они все немного разбиты, и все быстро собрали себя обратно и продолжили идти. Каз не знает, как они это делают, поскольку они не пользуются той же стратегией, что и он, но вместо того чтобы появиться в Бочке с высокомерием и планом, как Роллинс, они появились сломанными и побитыми, и многого добились, и поэтому, хотя они ушли, Каз ходит так, словно рядом с ним по-прежнему самая сильная команда, что когда-либо видел Кеттердам. Потому что так и есть.

***

      Каз не забыл Джорди, но с тех пор, как перестал использовать его вместо горючего для разжигания огня, чтобы уничтожить Роллинса, он давно не думает о его бледном, почти мертвом теле, о том, как смотрел на него и чуть не позволил ему утонуть перед тем, как вытащить на берег. О том, как хотел убить его, хотя и нянчился с ним, пока тот не выздоровел.       Он вообще почти не думает о нем, поскольку почти все остальные воспоминания теперь — приглушенные и бессвязные, и не стоят того, чтобы о них думать, вот он и не думает.       Он смотрит на улыбку Джеспера и позволяет своим лучшим чувствам к Джорди уйти.

***

      Казу восемнадцать, когда приходит письмо от Джорди, отдельно от связки от хозяйки постоялого двора, и он колеблется, но откладывает его в сторону вместе с кучей писем, которые никогда не откроет. Что сказал бы Джорди, если бы Каз сейчас ответил? Каз простил его, но у них нет никаких причин быть вместе.

***

      Казу девятнадцать, когда все части его жизни снова собираются вместе.       Нина с Маттиасом в Кеттердаме — пытаются устроить колонию для бывших drüskelle и бывших солдат Второй армии. Пока Равка и Фьерда медленно меняются, обе стороны — слишком легкая цель в обеих странах. А учитывая их связь с Керчией и ее твердый нейтралитет, здесь они в итоге и оказываются.       Инеж обнаружила корабль, полный рабов-керчийцев, который вез груз во Фьерду, которая нынче сильно не любит Керчию. Она сказала, что это странная смена ролей, но всё равно честно привезла их обратно в Керчию.       Медленно поправляясь, мать Уайлена попросила проводить больше времени с его друзьями и, узнав, что они все снова собираются в Кеттердаме, настояла, чтобы Уайлен и Джеспер сделали перерыв.       Каз, как всегда, в Кеттердаме. У него есть Клепка и «Клуб ворона», еще одна таверна (голосованием ее нарекли «Бар ворона»(1), и Каз позволил это; каламбуры явно улучшают бизнес) и маленький постоялый двор (благодаря еще одному голосованию, поскольку популярность Каза в рядах его собственный банды явно увеличивается каждый раз, когда он спрашивает их мнения, он получил название «Воронье гнездо», и Каз потом обустрaивaл его с мыслями об Инеж и о том, как она сидит в вороньем гнезде своего корабля).       За последние два года Бочка изменилась. Убийства, преступления, шпионаж и ложь по-прежнему повсюду, но все банды каким-то образом последовали примеру Каза и сосредоточились на своих делах. Жестокие деловые практики теперь впечатляют больше, чем уличные драки, и Джеспер считает это безумно забавным, но время от времени на Джеспера нападают (и спасают), и он признает, что Бочка по-прежнему остается Бочкой.       Поскольку у Каза есть постоялый двор и его Вороны возвращаются, Каз освобождает его, чтобы обеспечить всех комнатами. Прежде он никогда бы этого не сделал, поскольку это демонстрировало явный фаворитизм, что он долгое время считал опасным, но поняв, что его Вороны никогда не оставят его, поскольку они сильные и свирепые, и они приняли вызов целого города и вверили свои жизни в руки Каза, и он не позволил им умереть, он понял, что это команда, которую Бочка не сможет уничтожить.       Он отказывается быть Пеккой и создавать врагов из чудовищ, которые хоть немного похожи на него, и его команда и его банда никогда не расслабляются, так что, когда они собираются все в одном месте, он не беспокоится. Он обеспечивает, чтобы все были вооружены и самые доверенные охранники стояли на посту, и знает, что всё будет хорошо. Все, кто важен для него, будут в безопасности.       Он думал, что не забыл о Джорди. Он думал, что это правда. В конце концов, как он мог?       Но он забыл.       Каз смотрит на письма, которые протягивает ему Джеспер.       — Почему моя почта у тебя?       — Посыльный из Клепки заходил с нею, поскольку он знает, что ты сейчас здесь, и думаю, он решил, что я прекрасно подойду, чтобы передать тебе, — ухмыляется Джеспер. — В конце концов, я твой лейтенант.       Каз закатывает глаза, просматривая небольшую пачку. Счета, деловые предложения, новости от Колма Фахи, который, похоже, считает Каза лучшим другом Джеспера (он не ошибается) и всегда просит его: «Пожалуйста, ней бей моего мальчика по лицу», — о чем Каз не рассказывает Джесперу, но втайне считает забавным.       Каз проворачивает в голове подобные мысли, но с тех пор, как он понял, что даже Джеспер, который солнечно улыбается и с трудом учится самоконтролю, слеплен из устойчивости и силы духа, что он поднимется, даже если его всё время сбивать с ног, так же как Каз и остальные, он спокойнее признается себе в этом.       Он всё еще использует гнев как защитный механизм, и возможно, так будет всегда, но, как любит говорить Инеж по поводу того, что им всем нравятся вафли — птицы собираются по окрасу.       Одно из писем от Джорди, и Каз останавливается и смотрит на него.       — Что? — спрашивает Инеж.       Она не смотрит на нацарапанные с обратной стороны конверта слова, пока Каз не поворачивает его к ней, и когда она читает, на ее лице появляется выражение полнейшего недоумения.       «Каз Чертов БРЕККЕР, или как там ты себя называешь, если ты не ответишь на это письмо, у тебя будут серьезные неприятности. Неприятности у тебя в любом случае, но будь готов, тупица. Я так чертовски зол на тебя.       Джордан Ритвельд, постоялый двор Лолы, Лиж, юго-восточная Керчия».       — Что с этим письмом? — спрашивает Джеспер.       Он отошел, передав ему почту, чтобы поболтать с Ниной в вестибюле-гостиной постоялого двора, но, заметив, что Каз и Инеж не пошли с ним, вернулся обратно.       — Не уверена, — говорит Инеж.       Каз думает обо всех письмах, которые Джорди посылал ему. Он ни разу не открыл ни одно из них. Они все были одинаковыми, и, хотя он на секунду замирал, когда одно из них приходило отдельно от отчетов хозяйки постоялого двора Лолы, он просто откладывал их в сторону. Это единственная часть его жизни, в которой он был небрежен, и честно говоря, всё потому, что у Грязных Рук больше не было времени на Джорди.       И теперь Казу Бреккеру явно предстоит иметь дело с последствиями, разбираясь с Джорданом. Каз почти хмурится на полное имя брата. Оно не подходит ему.       Он убирает конверт в один из больших карманов пальто и впервые в жизни открывает письмо от Джорди.       «Казимир,       Ты не ответил ни на одно мое письмо, но отвечаешь Лоле?       Я знаю, у тебя большое дело в Кеттердаме, и я знаю, мы странно расстались, но прошло почти пять лет. Я потерял терпение. Как? Я должен вбить в тебя здравый смысл? Ты тупица?       Я буду в Кеттердаме девятого, ублюдок. В половине седьмого утра, станция Фел.       С любовью, Джорди.       P.S. Возьми шоколадку».       Из конверта выпала шоколадка и упала на стол.       Каз садится, кладет письмо, которое подбирает Инеж, и начинает переосмысливать каждое жизненное решение, которое он принимал.       Джорди не создан для Кеттердама. Джорди не создан для Грязных Рук.       — Твое полное имя Казимир? — Джеспер вырывает Каза из мысленного просмотра худших возможных сценариев.       — Что? Нет.       — Но тут говорится…       — Джорди нравилось говорить всем, что меня на самом деле зовут Казимир. И все заинтересовывались моим именем. Никто не верил мне, когда я говорил, что оно звучит просто Каз, так что он скорее всего написал это, чтобы позлить меня, — говорит Каз, странно чувствуя себя из-за того, что анализирует намерения Джорди.       — Хех, — всё, что отвечает Джеспер.       — Сегодня восьмое, — говорит Инеж. — Девятое завтра.       — Проклятье.       — Ты правда пять лет не отвечал ни на одно его письмо? — спрашивает Джеспер, снова просматривая послание.       Каз берет шоколадку. Она могла бы быть отравлена. Он разворачивает ее и засовывает в рот.       — До сих пор я ни одно даже не открывал.       На несколько секунд воцаряется тишина, а потом Джеспер с Инеж начинают кричать на него.

***

      Джорди Ритвельду почти двадцать четыре, когда он возвращается в Кеттердам.       Город, как всегда, затянут тучами, и Джорди сразу же начинает скучать по солнцу Лижа.       Он оглядывает платформу. У него чувство, что найти младшего брата будет несложно, но хотелось бы увидеть его в толпе, вместо того чтобы сталкиваться с необходимостью искать его.       В самом крайнем случае, слухи распространяются очень-очень далеко, и Джорди вроде как, возможно, знает, что искать.       Он начинает двигаться в сторону улиц Финансового округа, а потом останавливается. Там стоит долговязый парень, вроде бы земенец, и невысокая девушка, должно быть сулийка, и они смотрят прямо на него.       — Goed morgen? — неуверенно произносит он, послав им очаровательную улыбку.       Парень удивленно открывает рот, а девушка просто смотрит еще пристальнее.       — Определенно, он, — говорит парень. — Охренеть. Охренеть. Инеж. Это он.       — Да, — отвечает девушка. — Джеспер, успокойся.       — Они так похожи. Это слишком странно.       — Знаю, — девушка вскидывает голову, приближаясь к Джорди; кажется, он не встречал еще никого красивее, хотя глаза у нее замученные, как у обитателей Бочки. — Следуй за нами, опусти голову. Бочка еще спит в столь ранний час, но нам не надо, чтобы ты привлек чье-нибудь внимание.       Джорди пятится. Он не доверяет никому в Кеттердаме.       Девушка обдумывает его нерешительность:       — Он не дурак.       — Нас послал он, — говорит парень — Джеспер.       — Ладно… — говорит Джорди, ища кого-нибудь, кто помог бы ему выбраться — любого попутчика, с которым он подружился в поезде, но все давно разошлись.       — Ты послал ему шоколадку, твое имя Джордан, его самая нелюбимая еда — и я не знаю, что это значит — «чертова сладкая картошка мистера Харсеса», — говорит Джеспер.       Джорди моргает:       — Он всё еще злится из-за этого? К слову о злопaмятности.       Парень и девушка обмениваются взглядом, который говорит ему, что он сильно недооценил то, чем его младший брат занимался в Кеттердаме.       Его проводят по глухим переулкам и узким улочкам, и в какой-то момент они проходят через чей-то подвал. Они заставили его надеть шляпу, из-за чего он ворчит, а потом он заходит через черный ход в какой-то постоялый двор.       — Мы вернулись! — кричит Джеспер. — С… эм. С ним!       — Могу я теперь получить объяснение? — спрашивает Джорди, глядя, как на лестнице появляются трое людей: парень, выглядящий уроженцем Кеттердама, девушка-равкианка и фьерданец.       Определенно, они разношерстная компания, думает Джорди.       Равкианка подходит прямо к нему.       — Охренеть. Ты настоящий?       Он приподнимает бровь, и она взвизгивaет:       — Проклятье. Нет, это жутко.       — Нина, — говорит девушка — вроде бы, Инеж, судя по тому, что говорил Джеспер, но он еще не уверен. — Успокойся.       — Мне? Успокоиться? Ты тоже взвинчена. В чем тут дело? Брови? Рост?       — Глаза, — признает Инеж.       — Глаза? — Нина вглядывается в Джорди, и он отклоняется назад, чувствуя себя немного неуютно. — Да нет, хотя тебе, наверное, лучше знать.       Вся компания таращится на Джорди как на единорога.       В комнату входит какая-то женщина:       — Дети, дайте мальчику сесть.       Она похожа на веснушчатого парня из Кеттердама.       Тот кашляет:       — Она права. Представиться тоже не помешало бы.       Они садятся за стол, и кто-то забирает у Джорди багаж и пальто, чтобы отнести наверх.       — Нина Зеник, — протягивает руку равкианка. — Чуднó познакомиться.       Он пожимает ей руку:       — Точно.       Они продолжают так по кругу, и он знакомится с Ниной, Маттиасом Хельваром, Уайленом Ван Эком, Джеспером Фахи и Инеж Гафа.       — А я…       — Джорди.       — Джорди.       — Джордан.       — Джорди.       — Джорди.       Все смотрят на Маттиаса — единственного, кто назвал его полным именем.       — Что? Странно звать его уменьшительным. Я его не знаю.       Прежде чем они успевают продолжить тему, Джорди вмешивается:       — Джорди — сойдет. Я пользуюсь полным именем только для документов. Где мой брат?       Теперь все смотрят на Инеж.       — Он проводил нас утром, — отвечает она. — Но Каз работает по собственному графику.       — Кроме того, думаю, он готов вот-вот отпинать себя, — говорит Джеспер.       — Джес.       Все подпрыгивают, и Джорди разворачивается туда, откуда донесся голос.       Возле раскрытых стеклянных дверей, которые, должно быть, ведут в уединенную гостиную, стоит младший брат Джорди.       Джорди вскакивает на ноги и подходит к нему быстрее, чем собирался. Каз кажется слишком напряженным, словно ждет, что ему врежут, и Джорди раскрывает руки и обнимает его.

***

      Джорди четыре, когда рождается его брат, и он обещает всю жизнь любить этот сверток с пушистыми черными волосами, который протягивает ему мать. Джорди выбирает ему имя Каз, поскольку оно короткое, но звучит важно — совсем как его новорожденный братик.

***

      Джорди семь, когда его мать умирает, чахнет от болезни, из-за которой она становится слабой, утомленной и худой, и он плачет на похоронах. Его братику всего три года, и он не плачет, но держит Джорди за руку и не отпускает его от себя после этого несколько недель, обнимая при каждой возможности.       Джорди восемь, когда он понимает, что его маленький брат отличается от него. Джорди умен, он не сомневается в этом, но не настолько, чтобы самостоятельно научиться читать. Его научила мать, и он только-только начал учить Каза, потому что их отец слишком подавлен для этого, но Каз взялся учиться самостоятельно. Он каждый день сидит у окна и, проговаривая слова, читает книги, которые когда-то собирал их папа.       Он быстро догоняет Джорди.       Правда, его почерк ужасен.

***

      Джорди девять, а Казу пять, когда он начинает учить Каза математике, принося из маленькой городской школы, в которой проводит по полдня, обрывки бумаг с уравнениями.

Однажды Каз следует за Джорди до самой школы и сидит так тихо и работает так усердно, что учитель не осознает, что Каз слишком мал, чтобы находиться здесь, даже когда он поднимает руку и отвечает на вопросы.

***

      Джорди одиннадцать, и он узнает, что Каз немного антисоциален, когда их соседка мисс Йона говорит ему, что Каз, которого оставили с ней, пока Джорди помогал отцу с полевыми работами, исчез.       Они ищут повсюду, даже отец, который редко теперь волнуется, и только увидев тень в окне чердака мисс Йоны, Джорди понимает, где его брат. Он направляется наверх.       — Что ты здесь делаешь? Мы везде тебя искали!       Каз прикусывает губу.       — Дети всё время тащили меня играть, но я не мог разговаривать с ними, так что пришел сюда, — он осматривает комнату. — Мне нравятся чердаки. Почему у нас нет чердака? Если б я мог, я бы жил на чердаке.       Джорди хмурится:       — Почему ты не мог разговаривать с детьми?       Каз пожимает плечами и подбирается ближе, пока не обнимает Джорди.       — Их слишком много. Слишком шумные. Слишком напористые. Можно теперь пойти домой?       Джорди поднимает его и относит домой, и в следующий визит Каз вместо детей заводит друга в лице пожилой матери мисс Йоны. Она учит его карточным играм для пожилых дам.

***

      — Хэй, Каз, посмотри на меня.       Каз поднимает на него взгляд. Его глаза покраснели, но он не плачет, и Джорди накрывает облегчение. Его младший брат всё еще такой маленький, но он редко плачет, и когда это происходит, видеть это очень больно.       — Ты знал, что я люблю моего братишку? — говорит Джорди Казу.       Каз озадаченно морщит нос, а потом до него доходит, что он и есть братишка. Он чуть-чуть склоняет голову с удивленным выражением, которое у него с младенчества, и ему на нос садится божья коровка.       — Но другие дети говорят, что я не стою того, чтобы проводить со мной время, — хмурится Каз. — Они смеются надо мной, потому что я не играю, как они, а разговариваю со взрослыми. Впрочем, я особо не против…       — Но?       — ...Они говорят, что я должен перестать ходить за тобой, потому что я тебе надоем.       Джорди хмурится:       — Ты никогда мне не надоешь. И я тоже не играю, как они. Мне больше нравится читать, чем бегать и бить людей палками.       — Бить людей палками не так уж и плохо, — возражает Каз. — Я бы постоянно бил людей палками, если бы мне разрешали везде ходить с палкой. Как мистер Ловра.       Джорди приподнимает бровь.       — Но я понимаю, что ты имеешь в виду… — бормочет Каз.       — Ммм, Каз ты умнее всех этих детей вместе взятых, ты же знаешь об этом?       — Да. Что насчет тебя?       — Ну, поскольку ты задаешь мне вопросы, значит, я умнее тебя, так что, наверное, я гений.       Теперь Каз улыбается и выглядит как самый прелестный мальчик в Керчии.       — А гений не останется с тем, кто ему не нравится!       — Именно! — Джорди подхватывает Каза. — А ты мне нравишься больше всех. Во всем громадном мире ты мне нравишься больше всех.       Он несет своего братишку домой.       — Джорди?       — Хм?       — Я тоже тебя люблю.

***

      На похоронах отца Каз плачет. Ему девять, а Джорди тринадцать, и он может сосчитать на пальцах одной руки все случаи, когда Каз так плакал.       Джорди тоже плачет, и они держатся друг за друга.

***

      Джорди умен, так что как только им с Казом удается подняться и насколько возможно стряхнуть скорбь, он придумывает план. Они отправятся в Кеттердам, и он найдет работу.       Он добьется успеха и заработает кучу денег. Он купит себе десятки книг, которые Каз сможет читать, если захочет, хотя теперь Каз больше любит математику, чем чтение, и они будут есть ириски и шоколад каждый день.       Джорди делится планом с Казом, и тот кивает.       В поезде в Кеттердам его младший брат засыпает, положив голову ему на колени, и Джорди осознает, что отныне жизнь Каза полностью зависит от него.

***

      Джорди всё еще тринадцать, а Казу всё еще девять, когда всё рушится.

***

      Джорди не слишком хорошо помнит лодку или то, как они плыли. Но он помнит, как его братишка тащил и толкал его, чтобы он выжил.       Он гораздо слабее Каза. Лихорадка у Джорди длится гораздо дольше, и он меньше ел в дни, предшествовавшие Барже Жнеца. Тем не менее он не может понять, почему его тело до сих пор такое слабое, когда Каз начал бегать, ползать и возвращаться с кровоточащим носом и сумкой с яблоками.       Его братишка почти каждый день приходит избитым, но Джорди знает, что, если Каз возвращается к нему в таком состоянии, его противник остался еще в худшем.       Он игнорирует эту мысль, так же как игнорирует воспоминания об уставших оцепенелых глазах Каза, когда он был на причале, а Джорди всё еще в воде, и прямо перед тем, как он вытащил его к себе, на мгновение Джорди подумал, что Каз позволит ему утонуть.

***

      У Джорди уходит некоторое время на то, чтобы снова начать ходить, и ему тяжело дышать. Каз говорит, что, наверное, болезнь ослабила легкие Джорди так же, как повлияла на голос Каза, который несмотря на юный возраст, теперь хриплый и неприятный.       Когда Каз отводит их в крошечную комнату вместо переулка, Джорди впервые с того дня, как они решили спать под тем проклятым мостом, видит его рядом с другими людьми и замечает, что Каз не прикасается к людям.

***

      Джорди становится старше, Каз тоже.       Каз зарабатывает деньги.       Каз хорош в картах и в фокусах. Он приносит Джорди еду, одежду и книги.       Иногда, когда Джорди выкашливает легкие, Каз садится возле кровати и тянется к его руке, и Джорди восхищает то, что Каз вообще в состоянии выносить его прикосновение. Один из уборщиков, который временами здоровается с Джорди, жаловался, что Каз ударил его за то, что тот прикоснулся к его плечу.       С каждым днем Джорди всё больше любит своего братишку.       С каждым днем Джорди всё больше боится своего братишку.       Казу двенадцать, а Джорди шестнадцать, когда Каз приходит домой с блеском в глазах, от которого стынет кровь, и Джорди осознает, что тень этого чувства всегда присутствовала во взгляде Каза на него с тех пор, как они выбрались из холодных вод гавани.       Но сейчас оно достигло максимальной интенсивности и направлено не на него.       С этого момента оно больше никогда не было направлено на него.

***

      Джорди начинает работать в маленьком ресторанчике. Он занимается десертами. Он любит выпечку так, как никогда не любил работу на побегушках в Финансовом округе, и приносит Казу сладости.       Каз никогда их не отвергает, пока не велит Джорди сосредоточиться на собственном здоровье и есть самому.       Джорди любит своего братишку, и его братишка всё больше отдаляется от него.

***

      Каз в банде. Он съезжает из их общей комнаты. Он посылает Джорди больше книг. Джорди боится за него.

***

      Каз сломал ногу и отказывается от лечения. Джорди плачет, поскольку не видел брата три недели и за это время Каз обзавелся тростью.

***

      — Где нынче твой брат? — спрашивает его босс в ресторане. — Малыш, которому ты носил шоколадки.       — Не знаю, у него своя работа.       За этим следует молчание, а потом в комнату влетает одна из поварих — светловолосая девушка примерно возраста Каза.       — Я только что видела его!       — Кого? — спрашивают они.       — Грязные Руки! Он остановился снаружи и, вы не поверите, секунду я думала, он войдет внутрь! Но потом он, увы, ушел.       — Кто такой Грязные Руки? — спрашивает Джорди.       Что это за прозвище?       Девушка и его босс вытаращиваются на него.       — Ты не знаешь, кто такой Грязные Руки? В Бочке о нем весь год судачат! Да дольше еще, но сейчас он становится важной персоной.       Джорди тупо смотрит на нее.       — Ну ты наверняка встречал его? Его зовут Каз Бреккер, но люди называют его Грязные Руки. У него трость, и он одевается как купец, но он классный, — девушка теперь обмахивается ладонью, не замечая, как Джорди застыл над своей чашей. — Он в той мелкой банде — Отбросы? Но с тех пор, как он присоединился к ним, дела у них пошли куда лучше.       — Почему его называют Грязные Руки? — отваживается спросить Джорди.       Хорошо, что повара любят сплетничать. На этот вопрос отвечает босс:       — Частично из-за того, что он возьмется за любую работу, что ему предложат. Пачкает свои руки преступлениями и кровью. Не против запачкать их, ну или по крайней мере, запачкать перчатки.       — Я слышала, они красные от крови, — говорит девушка, и Джорди не понимает, чем она очарована.       Оставшуюся часть дня у него головокружение и слабость, и босс проникается к нему жалостью. Его рано отправляют домой, и его рвет, и на следующий день Каз заходит с лекарством.       Джорди не спрашивает его, откуда он знает, что Джорди заболел, и смотрит на брата и, когда тот уходит, снова плачет.       Несколько недель спустя Каз отправляет его на поезде обратно в Лиж.

***

      Джорди девятнадцать, двадцать, двадцать один, двадцать два.       Он работает поваром и иногда присматривает за детьми.       Он флиртует со всеми девушками, которые ему нравятся, и не может добиться никакой стабильности.       Тем не менее он заводит подругу — дочь мисс Йоны, на два года старше Джорди, которая когда-то доброжелательно звала Каза «умным чертенком» — тот готовил для них горячий шоколад, хотя никто не учил его этому, и подавал каждому по кружке, после чего уходил читать. Ее зовут Дери, и она спрашивает Джорди, как дела у маленького «Казимира».

***

      Джорди двадцать три. Большинство людей в Лиже больше не заговаривают с ним о Казе. С Баржи прошло десять лет, и четыре — почти пять — с тех пор, как он приехал в Лиж.       Каз не прислал ему ни одного письма.       Мисс Лола, хозяйка постоялого двора, говорит ему, что Каз жив, поскольку посылает ей деньги и время от времени велит следить за здоровьем Джорди. Однако она так и не сказала, почему Каз посылает деньги.       Однажды он видит последний ответ, оставленный на столе в ее кабинете.       Подобрав его, Джорди думает о том, как странно, что Казу скоро будет двадцать.       Он читает письмо.       «Дорогая Лола,       Вот последний платеж, надеюсь, всё в порядке.       Джорди скоро исполнится двадцать четыре. Проследите, чтобы его здоровье не ухудшалось. Если это случится, сообщите, и я пришлю плату за лечение.       Да, я могу прислать вам архитектора, чтобы помочь с расширением постоялого двора. Он скоро прибудет».       Письмо не подписано.       Почерк Каза по-прежнему худший из всех, что он видел.

***

      Его накрывает, только когда он тем вечером уходит из магазина Дери и возвращается в свою комнату в постоялом дворе Лолы. Комната на чердаке. В самом начале он писал об этом Казу, надеясь получить реакцию.       Не получил.       Никогда не получал.       Его младший брат в Кеттердаме, посылает деньги, справляется о его здоровье.       Его младший брат не разговаривал с ним, по сути, пять лет, и если честно, когда они в последний раз по-настоящему разговаривали?       Джорди садится за маленький стол и понимает, что он в ярости.       Он посылал письма. Он так старался заставить Каза посмотреть на него и увидеть его живым, но Каз всегда видел его только мертвым, или больным, или умирающим.       Он знает, Каз тоже зол.       Джорди знает, почему он злится, и Джорди любит своего братишку больше всего на свете, и у его братишки такие неприятности.       Так что он пишет письмо и строчит по всему конверту, потому что ему плевать, лишь бы Каз знал, что он не шутит. Он кладет внутрь шоколадку, чтобы Каз знал, что он не на стадии «ненавижу тебя», и отправляет письмо.       Джорди покупает билет в один конец до Кеттердама, этого проклятого города, поскольку собирается вернуться в Лиж, но не знает когда. Он берет отпуск впервые с тех пор, как начал работать, прощается с Лолой и Дери, и садится в поезд.

***

      Джорди не видел брата почти пять лет и первым делом обнимает его.       Каз напряжен, и Джорди слышит, как остальные ахают. Каз не обнимает его, но не отстраняется.       Объятие короткое, и Джорди отступает.       Они смотрят друг на друга.       — Ублюдок, — говорит Джорди Казу.       И Каз моргает и удивленно склоняет голову, и это так знакомо, что Джорди чувствует себя так, будто они снова на ферме, и Джорди сказал ему, что не у всех есть брат (Каз тогда был обижен этим).       Джорди продолжает:       — Пять лет? Пять лет, серьезно? И ты не мог ответить ни на одно письмо?       Каз не отвечает, просто растерянно пялится на Джорди.       — Что? — спрашивает Джорди.       — Просто… — у Каза хриплый голос, и это застает Джорди врасплох, но он всё еще слышит, как звучал голос Каза раньше. — Ты похож на… маму.       Джорди таращится на него.       — Я похож на маму? Это ты похож на маму! — Джорди тыкает Каза в грудь; Джорди едва на дюйм выше него, но этого достаточно. — Каким обрaзом ты вообще помнишь, как она выглядела?       — На кухне висел ее огромный портрет, — сухо отвечает Каз. — Он смотрел на меня, пока я завтракал.       Джорди мгновение молчит.       — А, да, теперь он у меня.       Каз мычит в ответ, и Джорди снова сосредотачивается.       — Нет, стой, не отвлекай меня.       Каз по-прежнему склоняет голову, но теперь он прищуривается.       — И не надо делать выражение «я собираюсь украсть цыплят у миссис Виас», — возражает Джорди.       Он слышит позади шепот «замышляющее выражение» и тихие согласия.       — Я не… — Каз качает головой. — Когда я так делал? Вообще-то не говори, что…       — Тебе было четыре, и ты думал, что цыплята самые лучшие, я не знаю, Каз…       — Ты шумный…       — Я шумный? Ты шумный!       Они пялятся друг на друга.       Позади них раздается голос:       — Ребята, вам… нужна минутка?       Это Джеспер.       Каз вздыхает:       — Ребята, сходите с матерью Уайлена в «Зверскую комедию». Я поговорю с… Джорди.       Инеж переводит взгляд с Джорди на Каза, и Джорди наблюдает, как Каз качает головой, и она кивает и слегка улыбается ему, прежде чем уйти с остальными.       Они садятся за стол, и Джорди вспоминает про больную ногу Каза. У него по-прежнему трость с жуткой головой ворона на ней, и он по-прежнему хромает.       Джорди не будет сегодня плакать.       — Почему ты не отвечал?       — Я был зол на тебя.       — Это не причина, Каз.       — Разве?       Джорди вздыхает.       Джорди был молчалив после Баржи Жнеца, а Каз был молчалив всю свою жизнь. Годами, перед тем как Джорди вернулся в Лиж, их разговоры были короткими.       Вначале Джорди мешал говорить шок, а потом недостаток сил.       Потом страх и беспокойство, когда Каз возвращался, выглядя с каждым днем всё более бешеным.       Каз больше не разговаривал с Джорди о том, что узнал, или о том, что попробовал и ему не понравилось. На самом деле он ни о чем не разговаривал. Он спрашивал Джорди, как тот себя чувствует — физически. Он говорил Джорди, когда уходит, и иногда, когда ждать его возвращения. Он говорил Джорди быть осторожнее, когда тот начал больше двигаться.       Джорди нравилось разговаривать, но долгое время он был слаб, и еще дольше напуган. Он больше говорил на работе, поскольку повара любили болтать, и ему нравилось быть с ними. Он говорил и в Лиже.       Он подружился с Дери и начал не только говорить. Он смеялся, и кричал, и иногда пел, и он заново научился, как шуметь, и хотел бы он понять, как дела у Каза.       Этот Каз ни тихий, ни громкий.       — Я солгал, — нарушает молчание Каз. — Я больше не злился на тебя.       — Тогда что?       — Я их не читал.       У Джорди сжимает грудь.       — Что?       — Я ни разу не читал письма, — говорит Каз. — Лола сообщала мне, что ты жив и здоров, и это всё, что мне было нужно, и всё, что я мог слышать. Письмо о том, что ты приезжаешь — единственное, которое я открыл, потому что ты написал угрозы на конверте.       Джорди вдыхает и выдыхает. И он так, так безумно зол.       Он закрывает глаза и думает о ребенке, который создал для него всё возможное удобство, который спал на полу или не спал вовсе, поскольку Джорди был в кровати, который заваривал ему чай и покупал лекарства, когда любой другой, вероятно, бросил бы его.       Он открывает глаза и смотрит в глаза Каза, который смотрит прямо на него.       — Что это за место? — спрашивает Джорди.       — «Воронье гнездо».       — Постоялый двор?       — Да.       — Сколько стоит комната?       — Сейчас бесплатно.       Джорди не ставит это под сомнение.       — Великолепно. Пойду посмотрю, куда положили мои вещи. Поговори со мной, когда сможешь сообщить причину, по которой не прочитал ни одного моего письма.

***

      Несколько часов спустя в дверь стучат. Джорди знает, это не Каз, и не открывает.       — Мистер Ритвельд? — зовет девичий голос.       Инеж, кажется. Она вроде бы спокойный разумный человек.       — Я вскрою твой замок, если ты не откроешь дверь, — продолжает она мгновение спустя.       Ладно, неважно.       Он открывает дверь, и она входит, садится за столик в углу. Джорди неловко закрывает за ней дверь и садится на кровать.       Они ничего не говорят, но молчание заставляет его чувствовать себя неуютно, словно оно тянет его, и в конце концов он сдается.       — Ты друг Каза? — спрашивает он.       Инеж обдумывает ответ.       — Думаю, да. Раньше я была его шпионом, и всё еще остаюсь, когда нужна ему. Я лейтенант в его банде, хотя это скорее почетная должность, чем реальная, — пожимает она плечами.       Джорди внимательно смотрит на нее.       — Ты для него больше, чем это.       — Откуда тебе знать?       Джорди пожимает плечами:       — Я не знаю, кто вы, но в той комнате вас было пятеро. Пять людей, которые были рядом с Казом, когда он решил снова встретиться со мной. Каз не любит людей. Никогда не любил. Но вы были там, так что вы должны быть больше, чем просто коллеги. И сейчас ты здесь.       Она улыбается, и Джорди понимает, что она для Каза точно больше, чем друг.       — Мы его Вороны, — говорит Инеж. — Ты знаешь, кем является Каз?       — Член банды. Его называют Грязные Руки, не так ли?       — Он босс Бочки.       Джорди как раз собирается потянуться к карману за ириской, но это приводит его в замешательство.       — Что?       — Он босс банды. Действующий. Поэтому я одна из его лейтенантов, а не одна из лейтенантов вместе с ним, — говорит Инеж. — Каз — лидер Отбросов. Он владеет «Клубом ворона», игорным домом. Он владеет «Баром ворона», таверной, и он владеет этим местом, постоялым двором. Бóльшая часть города у него в кармане, — Инеж достает нож и крутит его в пальцах. — Каз — самое страшное существо Кеттердама.       Джорди думает о том дне, когда узнал, что Каз в банде — месяцы спустя после того, как это произошло.       А теперь он босс.       — Как он стал боссом? Он ужасен в общении. Он прекрасно читает людей, но всегда чувствует себя неуютно с большими группами. Я видел его спокойным с чужими, наверное, всего однажды…       Джорди не договаривает. Он не хочет думать о том единственном разе, когда Каз поверил незнакомцу. Это была худшая ошибка в их жизни.       — Давай заключим сделку, — говорит Инеж. — Я расскажу тебе, кто мой Каз, а ты расскажешь мне, кто твой Каз. У Каза есть тайны, и я не стану ими делиться, но я поделюсь с тобой всеми знаниями Бочки.       — Почему ты хочешь узнать моего Каза? — спрашивает Джорди. — Ты явно уже знаешь самое важное, не так ли?       — Самую малость, — медленно произносит Инеж. — Каз может улыбнуться исключительно счастливой улыбкой и выглядеть как святой. Как парень, влюбленный в жизнь. Сейчас он улыбается больше, но каждый раз это по-прежнему потрясение. Однажды это случилось из-за того, что мы с Уайленом и Джеспером украли танк.       — Что?       — В общем, я хочу знать, откуда родом эта мальчишеская улыбка, и думаю, ты единственный в мире человек, который может мне рассказать.       — У Каза есть тайны, правильно? Почему это не является тайной? Он поменял свою проклятую фамилию.       Она пристально смотрит на него.       — Я узнавала его тайны годами, и я храню их. Мы обмениваемся историями, и ты не можешь пропустить свою очередь. Я начну: Каз Бреккер — вор, и нет ничего, что он не смог бы украсть.

***

      Они разговаривают часами.       Джорди плачет, и эта девушка, Инеж, тоже. Ни один из них не упоминает об этом. Перед тем он сказал себе, что не будет плакать, но ему стоило быть умнее.       Сейчас вечер, и после всех часов, которые он провел один в своей комнате и которые он провел за разговором с Инеж, он проголодался.       У них иссякли слова, и как когда-то Джорди чувствует, что еще пара предложений, и у него закончится дыхание.       Он многое узнал.       — Ты любишь его, — говорит Инеж.       — Как и ты, — отвечает он, и она краснеет; Джорди смеется. — Я рад, что его любит кто-то, кроме меня.       — Джеспер тоже любит его. Вероятно, и Уайлен, — говорит Инеж. — Нина с Маттиасом и Каз… Ну, я уже рассказала тебе о них. Тут сложно, но они понимают друг друга. А теперь тебе пора поесть.       — Пожалуйста.

***

      Джорди не готов к тому, что Джеспер будет одержим им.       Ну, не одержим, но парень не может перестать смотреть на него и проходит через шквал эмоций каждый раз, когда Джорди делает… что угодно.       — Что? — спрашивает он.       Здесь только он, Джеспер и Инеж. Судя по тому, что рассказала Инеж, она и Джеспер — фавориты Каза.       — Вы двое очень похожи, — пытается объяснить Джеспер. — Ваши лица идентичны, когда ты приподнимаешь брови — да, именно так! — но потом у тебя появляется какое-нибудь выражение, и это словно наблюдаешь за мимикой на лице Каза, которой на нем никогда не было. Я никак не приду в себя.       Джорди улыбается на энтузиазм Джеспера, и тот снова реагирует:       — Видишь! Именно это я имел в виду! Каз не улыбается мне так!       — Улыбается, когда ты не смотришь, — говорит Инеж, сидя за стойкой и намазывая тост маслом.       — Что?       Инеж закатывает глаза.       Джеспер тыкает в нее ложкой:       — Мы поговорим об этом позже. В общем, еще я не знал, что ты существуешь, пока Каз не… э… побил меня.       Джорди ставит свой чай.       — Э…       — Короче говоря, Джеспер отличается…       — Отличался.       — Заносчивостью…       — Погоди, нет, да, это в настоящем времени.       — И проблемами с деньгами.       — А это в прошедшем времени.       — И ему всегда было комфортно с Казом, — говорит Инеж. — И Каз сурово обращался с Джеспером, суровее, чем необходимо, и Джеспер всё равно оставался рядом с ним.       — Я принимал плохие решения, — говорит Джеспер. — У Каза были причины злиться на меня. Он не может рассчитывать на того, кто проигрывает все деньги или… выдает информацию, которую не следует. Я налажал, и подозреваю, Каз достаточно доверял мне, чтобы очень-очень разозлиться. А Каз помнит обиды. В общем, напряжение нарастает, поскольку весь, и я имею в виду весь, город пытается убить нас, и Каз невыносим. Я разозлился, он разозлился, мы подрались. Примечание: не дерись с Казом. Единственная причина, по которой ты останешься жив — то, что он зол, но не в настроении убивать. Если он в настроении убивать, ну, тут может возникнуть проблема. И он назвал меня Джорди.       Джорди таращится на Джеспера, и Джеспер таращится в ответ.       Джорди качает головой:       — Я не понимаю.       Джеспер фыркает:       — С тех пор прошло почти три года. Я исправился, знаешь. И Каз тоже. За это время я сумел собрать всё воедино и понять, что Джорди — ты — был братом Каза, но я думал, ты умер, потому что он никогда не упоминал о тебе. Инеж знала больше всех, просто потому что это они с Казом, и получив в конце концов разрешение, объяснила мне.       Глаза Джеспера больше не светятся весельем или любопытством, и взгляд, который он поднимает на Джорди, заставляет его почувствовать себя неуютно. Его серые глаза слишком яркие.       — Вчера я был в бешенстве, когда Каз сказал, что не читал твои письма. Я не мог этого понять, пока не сел и не продумал всё как следует. Но я знаю Каза. И я знаю Грязные Руки. Я знаю себя. Я точно знаю, почему Каз не мог доверять мне. Я был одурачен деньгами, захвaчен возможностью выигрыша даже с плохими шансами. Я был безрассуден, слишком опрометчиво принимал решения. Я думал, что непобедим, но я мог умереть сотни раз, и ввязывался в неприятности чаще, чем могу сосчитать, и Каз вытаскивал меня каждый раз. Спасал меня, когда ему не следовало бы беспокоиться, поскольку я был достаточно полезен. Ты прав, что злишься на Каза. Он не должен был игнорировать твои письма. Но если он мог посмотреть на меня и увидеть тебя, и это было что-то, из-за чего следовало со мной драться, и если то, что я понимаю насчет тебя, его и Пекки Роллинса… Я точно знаю, почему Грязные Руки посмотрит на письмо от тебя и отбросит его в сторону.       Джорди слышит собственное сердцебиение, дышать больно.       Я был одурачен деньгами, захвaчен возможностью выигрыша даже с плохими шансами. Я был безрассуден. Думал, что я непобедим.       Каз вытащил меня.       Посмотреть на меня и видеть тебя.       Грязные Руки посмотрит на письмо от тебя и отбросит его в сторону.       — Ты прав, — только и говорит Джорди.       Он думал, что понимает гнев Каза. Он думал, это из-за того, что Казу пришлось заботиться о нем и прикрывать его, хотя старший — Джорди.       Но ему следовало бы быть умнее.       Джорди просил Каза верить ему, а потом разрушил их жизни.       Может, если бы Каз был старше, Джорди мог бы поспорить с ним. В конце концов, Джорди было всего тринадцать, и они были фермерскими мальчиками. Он был наивным, но разве нельзя этого простить?       Но Каз не только был младше него, Каз не рос, окруженный той же любовью, что Джорди. На долю Джорди выпало больше лет, когда отец был внимательным и любящим, больше лет, когда мать целовала его в волосы. Он доверял людям в Лиже, а у Каза всегда был только Джорди.       Джорди, который был безрассуден и ухватился за первое же предложение помощи, не подумав дважды.       Джорди, который болел тяжелее, чем Каз, и оставил девятилетку охранять его.       Джорди, за которым Каз тянулся сквозь мертвые тела, что оставило шрамы на сознании Каза, но не на сознании Джорди.       Джорди, который был дополнительным грузом, когда Каз, который был гораздо меньше, греб к берегу. Джорди, которого Каз вытащил из воды, хотя он был только помехой шансам на выживание.       Казу было девять. Их отец только что умер, и они находились в незнакомом городе. Их новые «друзья», которые исчезли так же внезапно, как появились, и которые действительно нравились Казу, только вызвали у него еще большее потрясение.       Конечно, Каз, который тогда научился не делать ошибок, не доверять никому, не глупить с деньгами, который, согласно Инеж, никогда не нарушал обещаний и сделок, посмотрит на брата, который совершил все возможные ошибки, и не станет ему доверять.       И чтобы подлить масла в огонь, Каз в тринадцать знал куда больше, чем Джорди. Если бы они поменялись местами, они, вероятно, действительно стали бы богатыми купцами.       Он размышляет, не слыша, что происходит вокруг, как вдруг Джеспер касается его плеча и легонько встряхивает.       Джорди поднимает взгляд на парня, который каким-то образом в итоге взял на себя часть вины за ошибки Джорди.       — Хэй. Посмотри на меня, — говорит Джеспер. — В конечном счете, я на стороне Каза, и ты, наверное, всегда будешь на его стороне. Но Каз не может жить по-прежнему, когда дело касается тебя. Он теперь избавился от Пекки Роллинса, и совершенствуется в… эмоциях, наверное. И он простил меня за то, что я сделал. Он может простить тебя.       — Думаю, он скорее забудет, — бормочет Джорди.       — Он явно пытался, — признает Инеж. — Не вскрывать письма, никогда не говорить о тебе — всё такое. Но ты, похоже, тоже упрямый, и снова ворвался в его жизнь, и теперь у него нет особого выбора.       — Хмм, — Джорди не знает, правы ли они. Сам он простил бы себя? — Интересно, было бы для него лучше, если бы я просто умер от чумы.       Джеспер с Инеж хмурятся друг на друга и пожимают плечами.       — Не знаю, была бы хоть какая-то разница, — говорит Джеспер. — Всё равно случилось бы всё с Пеккой. Если речь о том, жив ты или мертв, уверен, большинство проблем Каза сосредоточены не на этом.       — Это хорошо?       — Думаю, это просто значит, что он всё равно стал бы Грязными Руками.       Джорди кивает. Вероятно.       — Кстати, я собирался спросить, когда Инеж упомянула об этом во время нашего разговора, но отвлекся нa размышления о том, что мне рассказать о Казе… Почему вы всё время говорите о Пекке? Я так понимаю, у Каза… зуб на него? Он выгнал его из города? Но я его никогда не встречал.       Инеж опускает голову на руки.       — Каз не сказал тебе.       — И тебя это удивляет?       — Меня просто раздражает, что я этого не поняла. Я даже не знаю полную историю. Насколько я поняла, один человек провернул аферу, обдурив вас с Казом, когда вы только приехали в Кеттердам, и поэтому вы остались без крыши над головой, без денег и хоть какой-то поддержки. Этим человеком был Пекка Роллинс под вымышленным именем. Каз узнал об этом и поклялся уничтожить его.       — Этот сукин сын Херцун был Пеккой Роллинсом? — спрашивает Джорди, приоткрыв рот.       — Ну, да.       — Когда Каз узнал об этом?       — Временные рамки немного запутаны, — признает Инеж. — Но, по его словам, он присоединился к Отбросам, когда ему было двенадцать, потому что понял, что ему нужна банда, чтобы уничтожить Пекку.       И теперь Джорди знает. Он помнит день, когда глаза Каза перестали видеть его и, словно акульи, сфокусировались на другом окровавленном теле.       — Да, — Джорди сутулится на своем стуле. — Да. Он так и не сказал мне, почему всё изменилось, но думаю, я точно знаю, в какой день он узнал об этом… Проклятье, Каз.

***

      Прошло несколько дней, и Джорди поговорил со всеми.       Маттиас, похоже, в самом деле верит, что Каз — демон, но и очень его уважает.       — Он не нарушил свою сделку со мной, хотя знал, что я свою собираюсь нарушить, — говорит ему Маттиас.       Они в одиночестве едят дыню на кухне в шесть утра, и Джорди пока не уверен почему.       — Я думал, он совершенно не разбирается в любви, но он знал, что Нина будет самым важным фактором. До сих пор не понимаю, откуда он знал, но он был прав.       Джорди понятия не имеет, о чем он говорит, но вместо того, чтобы как другие пялиться на него с растерянностью или благоговением, Маттиас просто продолжает кормить Джорди фруктом, и Джорди может этим наслаждаться.       Уайлен не знает, что делать с Джорди, так что рассказывает ему о том, чему Каз его научил, и в основном это умения карманника и взломщика. Уайлену не разрешается практиковаться в «Вороньем гнезде», видимо, потому что Каз не хочет, чтобы он поцарапал замки, но Джорди всё равно заинтересован.       — Как ты с ним справляешься? — спрашивает Джорди.       — С Казом? Раньше я думал, что он убьет меня, каждый раз, когда не соглашался с ним, — вспоминает Уайлен. — Вообще-то, однажды он чуть не выбросил меня за борт… Но особенность Каза заключается в том, что ему на самом деле всё равно, что у тебя за недостaток, пока ты можешь что-то сделать. Некоторых это напрягает, поскольку звучит так, будто он не заботится достаточно, чтобы помочь, но это не так. Каз хромает и нуждается в трости, и всё равно он самый опасный боец, что мне приходилось встречать. Силы Нины… перестали быть нормальными, они сменили полярность, и Казу теперь приходится нанимать Целителя, но он по-прежнему доверяет ей в сражении. У Джеспера столько проблем, но он всегда правая рука Каза. Я… не могу читать. И писать. Буквы не имеют для меня никакого смысла. Но Казу плевать, и думаю, именно поэтому я по-прежнему поддерживаю его. Он никогда не избавляется от человека из-за того, что тот не может сделать какую-то работу, как бы часто он этим ни грозил.       Джорди встречал немало людей, которые не умеют читать, так что это не беспокоит его. Но что его волнует, так это то, насколько Джорди гордится Казом, который посмотрел на свою разношерстную команду и создал из отщепенцев легенды.       Нина успокоилась насчет их с Казом лиц. Она разговорчива и дружелюбна, и когда Джорди спрашивает про Каза, она ухмыляется.       — Когда я познакомилась с Инеж, она сказала мне, что у Каза напрочь отсутствует совесть и что он лжец и обманщик. Но он всегда выполняет условия сделки, которую заключаешь с ним. Она была права. Вообще-то, раньше меня это бесило. Знаешь, Каз долго мне не нравился. У меня не было никаких на то причин, и он жутко практичный, что всегда меня напрягало. Но когда в конце всего этого я поняла, что он сделал всё, что обещал, и даже больше, и что, когда я попросила его о помощи, он согласился помочь, он начал нравиться мне всё больше.       — Ну и кроме того, — добавляет она. — На короткое время я смогла почувствовать, как сильно он любит Инеж.       — Что? — озадаченно спрашивает Джорди.       — Короче говоря, ты уже знаешь, что я Гриш. Некоторое время мои способности были значительно усилены, это было изумительно и ужасно, и я могла слышать, как его дыхание и сердце реагируют, когда он видит ее, — Нина улыбается, но улыбка ни счастливая, ни грустная. — В то время я была слишком потерянной и уставшей, чтобы меня это волновало, а потом мне стало хуже, потом лучше, но мы противостояли целому городу, и я проходила через целый личностный кризис… Неважно.       — Звучит важно.       — Нет! Но когда я наконец на какое-то время уехала с Маттиасом в Равку, я вроде как поняла, что всё это значит. Я получила новости от Инеж обо всем, что он сделал для нее, и иногда он предлагал мне помощь в обмен всего на пару украшений или наводок, и в конце концов я поняла, что Каз просто еще один человек. Он бесит, но благодаря ему я до сих пор жива. Если бы Каз не забрал меня от Пекки Роллинса в мою первую одинокую ночь в Кеттердаме, я, вероятно, уже была бы мертва.       Его братишка самый безумный человек в мире, думает Джорди. Он собирает вместе кусочки жизни Каза после Баржи Жнеца и задумывается, из какого теста слеплен Каз. Он не такой как Джорди, или как их родители.       Ему интересно, каким был бы Каз, проведший в Лиже всю свою жизнь, и знает, что Каз никогда не остался бы в Лиже.       Каким-то образом он знает, что он всё равно стал бы некой версией Грязных Рук.

***

      Казу девятнадцать, а Джорди двадцать три.       Прошло десять лет.       — Чего ты хочешь, Джорди?       — Посмотри на меня хоть на секунду, а?       Каз смотрит. Его волосы — Джорди не будет лгать, его стрижка немного странная, но не прямо ужасная — растрепались и падают на глаза. Полночь, и Каз работает.       В комнате Каза две кровати, одна для него, а вторая занята спящим Призраком.       Джорди с Казом не игнорировали друг друга, но и не общались по-настоящему. Джорди сказал Казу прийти поговорить с ним, и он надеется, что однажды Каз станет тем, кто тянется к нему, но даже если Джорди всё еще расстроен из-за писем, он больше не злится. Он просто скучает по брату.       Они смотрят друг на друга, и Джорди признает, что они очень похожи, и оба точная копия матери, от отца им достались только рост и челюсти.       — Что? — снова спрашивает Каз.       Джорди улыбается:       — Ты знал, что я люблю моего братишку?       Слова доходят до него, и Каз склоняет голову, как всегда делал, когда Джорди говорил что-нибудь, что слегка заставало его врасплох. Он заметил, что для Инеж у него есть другое выражение, но это по-прежнему только для Джорди.       — Заткнись, — хрипло говорит Каз и отворачивается.       Джорди продолжает улыбаться.       — Похоже, он умнее всех людей в Лиже вместе взятых.       — Джорди…       — Даже если часто бьет людей палкой…       — Это трость…       — И даже если он не такой, как другие. Даже с хромотой. Даже с перчатками. Я могу простить всё, что он сделал.       Каз не отвечает.       — Не думаю, что буду винить его, если он никогда не простит меня. Я думал, что понял, но долгое время я не понимал. И знаешь что? Мой братишка — мой самый любимый человек во всем большом мире. Он не такой, как я. Он более сломленный, и он сильнее, и становится сильнее с каждым днем. Я не знаю, из чего он сделан, чтобы пережить всё, что он пережил, но я по-прежнему люблю его.       Каз застыл на своем стуле и не смотрит на Джорди.       — Вероятно, он никогда не вернется в Лиж, и это не страшно. Я приеду к нему. У него дел по горло. Я еще немного подожду новостей от него здесь в Кеттердаме, потому что знаю, что должен быть терпелив, когда дело касается моего братишки и других людей. Тем не менее, может, я получу от него письмо, если он не может говорить со мной напрямую. Сойдет всё, что угодно.       Он ждет еще немного, после чего выпрямляется, оторвавшись от дверной рамы, на которую опирался.       — Отдохни немного, ладно? Всё, что я сказал — правда, и я знаю, что после всего мне сложно доверять, но я буду пытаться, пока не исправлю всё, на твоих условиях.       Он выходит в коридор, почти закрывает дверь, когда Каз говорит:       — Ночи, Джорди.       Лицо Каза высовывается из-за края их общей двухъярусной кровати. Каким-то образом Каз десять раз подряд выиграл у него в крестики-нолики на право на верхний ярус. Ему всего три, но он умен. И не только потому, что уже разговаривает.       — Ночи, Джорди!       — Ты совсем не хочешь спать, да?       — Нет. Я буду считать голубей, как ты сказал, чтобы заснуть.       — Хорошо. Ночи, Каз.       Джорди ухмыляется.       — Посчитай воронов, пока не заснешь. Ночи, Каз.

***

      На следующее утро под дверью Джорди лежит письмо.       Почерк Каза — хуже некуда.       «Дорогой Джорди,       Я всё еще зол на тебя.       Тебе следовало больше злиться на меня.       Ты знал, что меня называют Ублюдком Бочки? Видимо, потому что я пророс из ниоткуда, созданный пережить ее.       Ты прав в том, что мы разные.       Поэтому мои Вороны здесь. Они похожи на меня больше, чем все, кого я встречал. Но я недостаточно отдаю тебе должное (остальные говорят, в этом моя проблема с людьми. Остальные идиоты) (кроме Инеж).       Ты не я, но ты и не такой, как люди в Лиже. Они не стали бы писать мне, как ты, и продолжать пытаться. Вначале тебе понадобилось больше времени, чтобы выздороветь, но ты выздоровел, не так ли? Я еще нет.       Думаю, я простил тебя в тот день, когда простил Джеспера. Возможно, тебе стоит поблагодарить его за это. И я пытался забыть тебя, когда избавился от Пекки Роллинса (Якоб Херцун, сукин сын, я ведь так и не объяснил тебе это).       Но поскольку я не отдавал тебе должное, я думал, что невозможно ничего исправить, и сказал себе, что всё хорошо. Но я больше не злился на тебя. Я не ненавидел тебя. Но как Грязные Руки мог заслуживать брата, который приносил ему шоколадки, несмотря на то, что несколько часов назад он кого-то убил? Как Грязные Руки мог заслуживать брата, который продолжал писать ему, даже не получая ответа?       Не знаю, что еще сказать тебе, хотя Инеж говорит, ты многое узнал за последние несколько дней. Я, вероятно, буду оспаривать что-то из того, что рассказали остальные, но если ты знаешь, кто такой Грязные Руки, и всё, что ты сказал сегодня — правда, то да будет тебе известно: я прочитаю каждое письмо.       Каз Бреккер.       P.S. Каз Ритвельд, если ты так заморачиваешься на этот счет.       P.P.S. Я прочитал примерно две трети. Святых ради, просто пригласи Дери на свидание».       Пять лет, и Джорди получает ответ.       Десять лет, и Джорди наконец получает шанс вернуть брата.

***

      Каз просыпается в «Вороньем гнезде». Инеж шевелится в другой кровати их общей комнаты, и мгновение он беспокоится о том, что солнце давно встало и он зря тратит время, которое может провести с ней. А потом вспоминает, что она остается почти на всю весну, и расслабляется.       Он слышит, как остальные Вороны смеются внизу, и хихикает, когда Инеж ворчит и натягивает одеяло на голову.       Несколько мгновений он размышляет о прошлой ночи. Он отправился спать, когда горизонт начал светлеть, и Инеж велела ему ложиться, потому что у него есть целая вечность, чтобы всё исправить с Джорди.       Джорди, который не умеет подкрадываться, просто сунул небольшой конверт ему под дверь.       Каз встает и берет его раньше, чем шаги Джорди затихают.       «Дорогой Каз,       Ты по-прежнему лучший на свете младший брат. Пожалуйста, оставайся в кровати до обеда и спи.       Я знаю, кто такой Грязные Руки и кто такой Каз Бреккер, и оба они — мой младший брат, так что тебе придется иметь со мной дело вечно.       Не тебе указывать мне приглашать девушку на свидание, Мистер Я Купил Корабль. Инеж всё мне об этом рассказала. Тем не менее, не подскажешь, где можно купить корабль?       С любовью, Джорди Ритвельд. Но не беспокойся, Каз Бреккер звучит круто».       Каз просыпается снова несколько часов спустя, слышит смех своего брата и радуется тому, что жив.