Царство проклятого покоя

Ценитель отстраняется и встает, щелкая хромовыми суставами, по состоянию создателя было ясно, что случилось нечто страшное, потрясение, которое заставило его появиться в городе вот так, сжимая живот и дрожа. Сколько житель города помнил, Сеченов всегда появлялся в хорошем настроении, бодрый, заинтересованный, не то, что сейчас. – О чем ты, Дима? Как надолго? Что произошло? – Ценитель не сдерживается, вопросы сыплются один за другим, в конце концов любопытство было присуще жителю этого странного города. Дмитрий принимает протянутую руку и поднимается. Он смотрит на существо, которое задавало один вопрос за другим. Когда-то ученый создал этого жителя силой собственного разума, чтобы он наблюдал за Эвтюмией, пока сам мужчина находился в реальном мире. Несмотря на произошедшее в реальности, Сеченов ощущает радость от встречи с этим созданием, которое являлось частью его души. Он некоторое время смотрит на своего спутника, словно пытаясь понять, изменился ли он за время отсутствия мужчины. Но нет, Ценитель, а точнее создание, носившее странное имя, Изначалий, ничуть не поменялось, пока ученый отсутствовал в городе. Существо представляло из себя человекоподобного робота, тело которого состояло из хрома. Его можно было ненароком спутать с человеком из металла, если бы не бросающиеся в глаза шарообразные суставы, благодаря которым двигались конечности и голова, а также железный позвоночник, который больше походил на цепь шаров, соединенных подвижными прутиками. Голова существа имела железную основу, большая часть которой, то числе и та, где по идее должно находиться лицо, была покрыта неизвестным прозрачным материалом, под которым клубилась похожая на небо темно-фиолетовая материя, с сияющими в ней маленькими огоньками. Казалось, что некий волшебник вырвал из небосвода кусок и запихнул его в голову этого существа, под купол. По бокам головы находились фиолетовые круги с черными центрами, которые также сияли множеством мелких огоньков. Существо было одето в однотонную пурпурную тунику с длинным рукавом, под которой виднелись просторные штаны аналогичного цвета. Они полностью скрывали ноги робота, лишь железные пальцы с коготками выглядывали из-под пурпурной ткани. На левом плече оно носило тряпичную сумку черного цвета, ремешок которой пересекал грудь существа. –Дима, Дима! Ты что, заснул? – голос Изначалия прерывает созерцание академика, возвращая того в некое подобие реальности. –Заснуть, в Эвтюмии – это понятие растяжимое, дорогой, я…немного задумался, –бросает мужчина и подходит к краю крыши. Робот затягивает ремень сумки пальцами с острыми коготками и склоняет голову вправо. Вначале создатель кашлял, затем долго его рассматривал, теперь стоит у самого края крыши, смотря на сияющие высотки впереди. Для Изначалия это было необычно, так как привычный порядок действий был нарушен. Сколько житель города помнил, учёный всегда появлялся в одной и той же позе из вспышки белого света, которая возникала на крыше башни, где они сейчас находились. Затем Дмитрий здоровался с Изначалием, гладил его по голове и спрашивал о том, что происходило в городе, пока его не было. После ответов робота академик спускался на лифте в город, и далее следовала прогулка по его улицам, непринужденные разговоры, которые сменялись долгими дискуссиями и размышлениями о смысле жизни, месте человека в науке и не только. После Сеченов всегда к морю, на берегу которого и находился город, останавливался на песчаном берегу и всматривался в темную гладь, которая отражала свет планет вместе с огнями города. Отточенный сценарий, который робот наблюдал из раза в раз теперь словно сломался, нарушился появлением академика в таком встревоженном и неудовлетворительном, как бы описал Изначалий состоянии. К сожалению, он не мог видеть того, что происходило в реальном мире, потому и задавал кучу вопросов. Но ясно одно, в реальности произошло нечто плохое, иначе бы Сеченов не явился сюда в таком состоянии. – Ты говорил, что пребывание в Эвтюмии похоже на осознанные сновидения, – говорит спокойно мягким голосом молодого юноши, который отчасти напоминает голос молодого академика, - но это не главное, скажи, что произошло? Почему ты искал что-то на своём животе… Сеченов понимает, от любопытного спутника ему не отвертеться, да и к тому же сейчас академик находился в потрясении, от которого нужно было избавиться, отвлечься, прийти в себя, несмотря на то что в реальности его тело прострелили, а сознание оказалось здесь, в личном маленьком чистилище. Раем или адом Эвтюмию назвать точно не выйдет. За годы изучения Лимбо и этого мира мужчина понял, если сознание находится в одной из таких реальностей и не исчезает, значит человек жив, мозг и другие жизненно-важные органы не умерли. По крайней мере в случае Дмитрия. Он был жив в реальности, и находился скорее всего либо в коме, либо без сознания, по крайней мере такие варианты подкидывал его многолетний опыт врача исследователя этих странных миров. Но что происходило с его телом и…куда их унесли солдаты «Аргентума»? Слишком много вопросов, как у робота, что находился в данный момент рядом с учёным. Сеченов ощущает усталость собственного разума, хотелось просто сесть в каком-нибудь переулке этого города, закрыть глаза и ни о чем не думать, а все вопросы решить, когда голова отдохнет. Но вместо сна был его собственный мир, в котором отдых являлся довольно расплывчатым понятием. Иногда здесь, в Эвтюмии академику хватало пары минут на то, чтобы привести голову в порядок, а иногда мужчина возвращался из города таким же уставшим, каким и был до погружения. Изначалий был рядом, он требовал ответов, в конце концов диалоги с ним всегда помогали отвлечься, прийти в себя. К тому же неизвестно, насколько мужчина застрял в этом мирке, возможно он успеет отдохнуть к тому моменту, когда закончит свой рассказ о произошедшем. – Давай спустимся вниз, там я всё расскажу, – Сеченов проходит к прозрачному лифту, который тут же открывается. – Не хочешь, чтобы я тебя спустил на землю? Обычно ты не отказываешься от такого… –робот сзади вздыхает с разочарованием. – Не сейчас, мой родной, не то состояние. Изначалий кивает в знак согласия и проходит вслед за создателем. Он решает помолчать, пока они спускались вниз. Лифт в главном здании города был быстрым, потому спуск занял около двадцати секунд, за которые робот не произнес ни слова. Он не знал, чего ожидать от человека, частью разума которого житель города когда-то был. Сам же Сеченов подбирает слова, хотя, казалось бы, перед ним часть его сознания, осколок души, если это можно так назвать, эхо академика, оставленное в Эвтюмии. Когда-то, в процессе изучения этого мира ученый понял, что может оставлять здесь маяки, благодаря которым можно возвращаться обратно. При этом мужчина осознавал, что в городе он может создавать объекты путем воображения, силы разума, как затем он назвал данное явление. «Вот только просто маяк мне не нужен, он не сможет говорить и наблюдать за этим миром» - думал мужчина, прогуливаясь по одной из улиц города, на которую переместился во время своего сна, а точнее яркой вспышки в нём. Это было пятое погружение Сеченова с того момента, когда он обнаружил Эвтюмию, погружение, которое стало начальной точкой в существовании маяка, который был одновременно и обитателем этого города, его вечным жителем. -Мне нужен друг в этом мире, который будет рад мне, и при этом он будет похож на меня…иметь мои воспоминания, нести одну из черт моей личности, которую никто не видит в реальности… – Сеченов спокойно повторяет это, напрягая свое воображение. Он стоит у башни Звездочёта, а из его рук тянутся нити энергии, образовывающие человеческий силуэт. Энергия, которой в этом мире являлось само воображение. Эвтюмия подобно Лимбо обладала уникальным свойством, она позволяла тому, кто в неё попадет буквально разделять свой разум на составляющие и предавать этим осколкам форму, наполнять их своими воспоминаниями, душой, делать их личностью. Впервые Дмитрий понял это, когда, изучая здания города разозлился на внезапно всплывшего в его памяти Захарова. И разозлился тогда довольно сильно. А когда мужчина закончил свою гневную тираду, то увидел, как рядом с ним прыгает красная зубастая сфера, орущая то же, что и ученый. Подняв её, Сеченов вдруг ощутил свою собственную злобу и мысли, вертевшиеся у него в голове во время тирады. Конечно, Сеченов тогда справился с этим существом, успокоившись и буквально вдавив кусачий шарик в свои руки, который испарился после недолгого сопротивления. Но сейчас он использовал это свойство города, чтобы создать маяк, живой, который будет наблюдать за Эвтюмией, и при этом быть частью самого Дмитрия, его другом, иной стороной личности, если можно так выразиться. -Я отдаю тебе свое озорство, которое никто кроме семьи не видел, часть романтичности. У тебя будет копия моих воспоминаний и повадков, но при этом ты будешь отличаться от меня своим озорством и инфантилизмом. Ты станешь моим маяком здесь, в этом странном мире, и будешь ждать меня, наблюдать за городом и изучать его также, как и я, ты часть меня, мой спутник, моё эхо в самой Эвтюмии, – Сеченов проговаривает это в спокойно, пока человеческий силуэт из фиолетовой энергии поглощал небольшого светлячка, витающего перед ученым, светлячка, являющегося частью личности мужчины, озорством, которое академик оставляет здесь. Силуэт начинает обретать черты робота, фиолетовая энергия с треском превращается в хромовое тело, которое покрывается туникой и штанами, существо начинает обретать пальцы, шею, голову. В конце на роботе появляется черная наплечная сумка, а сам он начинает шевелиться. - Твоё имя – Изначалий, первый, изначальный разумный в этом мире, пробудись, мой друг, Эвтюмия ждет, – мужчина сжимает руки в кулаки, тем самым давая команду своему разуму заканчивать работу. Его спутник стоит перед ним, маяк, эхо души, тот, кто будет наблюдать за городом, пока ученый будет находиться в реальности. Робот начинает двигать руками, щелкать шеей. Из-за отсутствия лица невозможно понять, как именно он смотрит на своего создателя, но его голова повернута к мужчине. Она наклоняется вперед, назад, затем возвращается в прежнее положение. Сеченов подходит ближе, он не боится своего творения, несущего часть его личности. Мужчина вытягивает руку вперед и останавливает её, когда видит, что робот начал совершать такое же действие. Пальцы мужчины соприкасаются со сверкающими коготками существа, а после обхватывают хромовую ладонь. Ученый не боится, он улыбается, видя результат взаимодействия своего воображения с этим миром, результат своего труда и часть его самого. Робот начинает кряхтеть, затем издавать звуки, похожие на телевизионные помехи, железная рука в ответ сжимает пальцы мужчины. – Моё имя Изначалий, а ты – Дима, мой творец, – спокойный голос робота подобен голосу юного Сеченова, только с легким налетом механичности, –куда мы пойдем, Дима? Сеченов не сдерживается, он обнимает свое творение и опускает руку на холодный затылок робота. Существо узнало и приняло его. Дмитрий ощущает себя отцом, которого впустили в палату к недавно родившей жене, вот только его ребенок – робот, созданный силой воображения, да и находятся они не в реальном мире. Но это не мешает мужчине радоваться, улыбаться и нежно поглаживать пальцами хромовые позвонки шеи, которые не прикрыты тканью. – Куда угодно, мой дорогой, город ждёт нас!