Мёртвая тишина

Завтрак в Большом зале раздражал, если бы было можно, Драко сбежал бы — настолько опротивела вся эта атмосфера, одни и те же физиономии вокруг. Вездесущий Поттер со своими друзьями… Но если на шрамоголового и шестого Уизли Малфой спокойно мог не смотреть, то игнорировать Грейнджер оказалось почти невозможно. Овсянка, эрл-грей, кусочки запеченной тыквы и мед — все это не вызывало аппетита, но ему кажется что-то удалось проглотить. Взгляды на стол гриффиндора кидал украдкой, осторожно, делая при этом вид, что смотрит совсем в другую сторону. А в голове звучали слова отца из недавнего разгвора. Будь достоин рода Малфой, Драко. Не опозорь семью. А он и старался изо всех сил соответствовать желаниям отца. Всегда. Хорошие, но не отличные отметки — первой на их курсе всегда была заучка Грейнджер. Манеры, интересы, круг общения… Все это мало совпадало с тем, что хотел он сам, но всегда радовало родителей. Отец, конечно, разочаровывался в нем, как бы Драко не стремился ему угодить. Но мать — она всегда видела все его усилия, всегда поддерживала и верила в него. Только вот в главном она поддержала отца. Помолвку с младшей из сестер Гринграсс объявили еще летом. Драко не имел права пойти против воли отца. Не сейчас. Не в этой жизни. И разу уж он не мог выбрать себе в жены ту, которую любил, то могла сойти любая другая, чистокровная и их круга. Ничего плохого в Астории Драко не видел. Их помолвка была делом решенным, он успел смириться и принять как факт, что в положенное время Гринграсс она станет его женой. Астория была красивой, милой, с хорошими манерами, а главное — чистокровной и нравилась его родителям. Для него же самого не имели значения все ее достоинства, милая улыбка и явная влюбленность. Конечно, мужское самолюбие приятно согревал этот факт, но крошечная капля тепла ни шла ни в какое сравнение с вечной мерзлотой в его душе. Грейнджер, чертова грязнокровка Грейнджер, была первой его и любовью и, возможно, последней. Он ни за что никому никогда в этом не признается. Это не тот факт, который стоит кому либо знать. Слишком личное. Слишком неправильное. Таким как он нельзя любить грязнокровок. За каждое неосторожное, грубое слово в адрес гриффиндорки ему было стыдно. По-настоящему. Потому что мечтал Малфой совсем о другом общении — теплом, доверительном, чтобы можно было делиться сокровенными мыслями, чувствами. В его идеальной картинке мира они бы бегали на свидания, позволяя себе поцелуи и не только, он бы дарил ей подарки, по праздникам и без повода. Он с самой первой встречи мечтал о хорошем общении. Настоящих романтических свиданиях, походах в Хогсмид, поездках во Францию, в их шале в горах, представлял их помолвку, какой была бы свадьба… Гермиона — в чем-то длинном, жемчужно-сером, безумно красивая, нежная, чувственная и хрупка в его рука. И он рядом — статный, надежный, настоящий глава семьи, счастливый и сдержанно улыбающийся в ответ на ее улыбку. Он, как какая-то глупая девица, даже знал, каким будет их дом, и как бы назвали сына… А еще он мечтал о дочери. У Малфоев в роду всегда рождался один ребенок — мальчик. Но он мечтал о маленькой девочке, такой же красивой, как и Гермиона, с пышными волосами, умными живыми глазами и обаятельной улыбкой. Мечтал, часто представляя перед сном, как у них могло бы быть. Могло. Но никогда не будет. Потому что он — Пожиратель смерти. Его отец — ближайший соратник Волдеморта. А Гермиона Грейнджер, естественно, поддерживает Поттера. Их параллельные никогда не пересекутся. И на какие-то секунды Драко даже кажется, что он этому рад. Его путь другой, и ему нужно смириться окончательно. Пусть Грейнджер будет счастлива с рыжим недоумком и родит ему кучу рыжих, конопатых детей. А он, если переживет ближайшие пару лет, станет жить, как полагается в их кругу.