Вновь и вновь

      Стрелка часов лениво приближается к восьмому толу . Солнце поднимается над острым бронзовым шпилем крепости, в которой располагаются ученики и воины Слепой дюжины — над Крепостью Солнца. Самой маленькой из тринадцати крепостей Кавалдона.       Аргирос Мильтиад, юный трёхстихийный ксанин, которому посчастливилось попасть учеником в Пламенный батальон в то время, как большинство ксанин с трудом выживало при Республике, влача довольно-таки жалкое существование, сидит на деревянном помосте уже больше двух толов. Всё это время он старательно «плетёт заклинание» — довольно простенькое на первый взгляд и простейшее из плетённых заклинаний.       За Аргиросом на большом валуне причудливой формы сидит Дюжинный рыцарь Полина Девитс — его наставница, к которой он, признаться, пока способен испытывать скорее какой-то суеверный страх, а не уважение, которое должно чувствовать по отношению к учителям.       Аргирос на Кавалдоне совсем недавно и чувствует себя весьма неловко. Он считается слишком взрослым, чтобы начинать учиться премудростям Пламенного батальона — ему уже двадцать один год, тогда как обычно сюда отправляют детей, только-только перешагнувших порог младенчества.       И Аргиросу определённо следует быть благодарным, что Полина Девитс согласилась взять его в ученики в Крепость Солнца. Быть благодарным за то, что его благополучие теперь не зависело от нелепых моуроских законов. Быть благодарным за возможность открыто применять магию — почти любую магию, и от этого за спиной готовы появиться крылья. Открыто жить. Открыто дышать, будучи лишённым разве что какой-то малости. Несущественной малости для того, кто за отказ от одного лишь права получал взамен не только еду, кров, одежду и магию, но и саму свободу.       — Заново! — отрезает сир Полина Девитс, и разноцветные нити магии в руках Аргироса тут же растворяются, словно он не потратил последние полтола, чтобы — с горем пополам — сплести их друг с другом.       С губ едва не срывается стон досады. Растворившиеся в воздухе энергетические нити дались Аргиросу Мильтиаду ой-как непросто! Да он в какой-то момент думал, что свихнётся прежде, чем ему удастся выцепить из воздуха и сделать видимой хотя бы одну нить магии! Он потратил большей двух толов на то, чтобы сотворить хоть что-нибудь! А теперь... Теперь стоило начинать заново.       Такого рода магия, как ни стыдно признаваться в собственных неудачах, даётся Аргиросу с большим трудом. Со скрипом в стиснутых зубах и затёкшей спине, противным скрежетом в потяжелевшей от усталости голове и испитыми до капли нервами. И даже тряхнуть головой нет никаких сил. А руки, кажется, способны совершить куда больше ошибочных движений, чем Полина Девитс согласна вытерпеть.       Впрочем, кто вообще может похвастаться, что легко овладел подобной наукой? Сплетать нити магии друг с другом мучительно сложно — из-за требований к концентрации, из-за огромнейшего нервного напряжения, что требуются, чтобы создать нужный узор. По правде говоря, и не подумаешь со стороны — сколько страданий способны причинить эти занятия.       — Да, сир Девитс! — покорно отвечает Аргирос, стараясь ни единым звуком, ни единым вздохом не выдать своей досады.       Сир Полина Девитс, может быть, и слепа, но ни её слух, ни её чакры не обмануть. Как минимум — не обмануть её скромным ученикам, у которых едва ли хватает сноровки и терпения и на более простые вещи. И тем более — не обмануть Аргиросу, что не мог похвастаться постижением «энергетической сути Элара», особой прытью или сколько-нибудь выдающимся умом.       Который раз за сегодняшнее утро, Аргироса разбирает зависть — ученики из других крепостей Кавалдона едва ли занимаются подобной наукой. А потом само собой накатывает осознание — в других крепостях куда больше возможностей набить шишек и синяков. Или даже получить увечье — от этой мысли к горлу подбирается липкое чувство тошноты. Слишком уж свежи воспоминания о почти бездомном детстве — не особо сытом, не особо безопасном и довольно-таки унылом. И весьма жалком, чего уж таить — особенно если верить словам матери, что когда-то, в прекрасные далёкие времена, сам король Эвеллус пожаловал покойной ныне прабабке (и сестре этой прабабки тоже) весьма недурное поместье и довольно-таки достойное ежегодное содержание.       И слишком уж свежи воспоминания о нередких тумаках и тычках, что доводилось порой получать от «новых господ», которыми явили себя обнаглевшие донельзя моурос. Да и от остальных ксанин, чего уж таить, порой тоже.       Стоит только представить ту гипотетическую боль, что могла бы ожидать его в других крепостях Кавалдона — боль от извечных спаррингов, потасовок, может быть, даже боль после побоев от Дюжинных рыцарей. Кажется, все на Кавалдоне знали (или, по крайней мере, слышали) — Игарден Кавенд, Хорен Швайнет, Ваан Грефелт и Агата Милвин не особо церемонились со своими учениками.       Нет уж! Пожалуй, Аргирос Мильтиад находит, что Крепость Солнца, в которую его взяли учеником — лучший вариант на Кавалдоне. Уж лучше так — сидеть под солнцем и пытаться сложить магические волокна, имея повод пожаловаться разве что на усталость и боль в спине, нежели набивать шишки, синяки, получать по рукам, ногам, спине удары, терпеть тычки и подножки, ожоги от самой разной магии и много-много бегать... Может быть, под покровительством Полины Девится весьма неуютно и холодно, но зато спокойно и безопасно. А Аргирос предпочтёт безопасность всем благам мира.       В конце концов, пожалуй, Аргирос всегда был трусом. Ему ли мечтать об иных крепостях Кавалдона?..       Аргирос покорно начинает заново. На этот раз дело идёт чуточку быстрее — во всяком случае, почти сразу удаётся выцепить и сделать видимыми энергетические нити. Эта маленькая победа окрыляет несколько сильнее, чем следовало — и вот Аргиросу приходится опять начинать сначала. Теперь он старается не отвлекаться на радость или досаду, старается следить за каждой точкой проявившихся в воздухе нитей, контролировать их...       — Заново! — слышит Аргирос знакомый холодный голос и стук трости, когда ему кажется, что ещё немного — и тот простенький узор из нитей магии будет готов.       Начинать ещё раз — мучительно обидно, но Аргирос гонит прочь от себя эти мысли. Они не помогут справиться с задачей. Они только помешают. Они только дразнят его, лишают спокойствия и внимания.       Нужно набрать в грудь побольше воздуха, успокоиться и вновь приступить к заданию — стараясь не думать о том, что вот-вот задёргается глаз, а спина (и то, что расположено несколько ниже) скоро и вовсе откажется служить своему обладателю, отозвавшись болью в затёкших мышцах.       — Заново! — снова отрезает сир Девитс, и Аргирос готов закричать от досады.       К его чести он не кричит. Мямлит «да, сир Девитс» и покорно принимается за задание вновь. Опять. Который раз за сегодняшнее утро?..       Аргирос не считает. По правде говоря, на это у него уже не достаёт сил. Считать!.. Его самообладания едва хватает, чтобы снова и снова (и почти безропотно) возвращаться к плетению магии — и то, очевидно, не слишком-то успешно, раз приходится повторять это раз за разом, нисколько не продвигаясь дальше.       Вдох — слишком шумный, чтобы Полина Девитс могла его не услышать — и выдох. И снова — выцепить энергетические нити, сделать их видимыми, разноцветными. Начать сплетать их воедино. Шаг за шагом. Медленно. Терпеливо. Стараясь не отвлекаться ни на что на свете. Внимательно вглядывается в энергию, что оказалась в его ладонях.       — Отвратительно! — холодная рука Полины Девитс ложится на макушку Аргироса, и магические нити снова исчезают, когда он вздрагивает от неожиданности. — Иди. После обеда начнёшь заново.       И как только Аргирос умудрился не услышать стук трости своей наставницы?.. Не может же Полина Девитс ходить бесшумно, словно кошка?.. Обычно её всегда хорошо слышно — и этим с удовольствием пользуются все ученики, чтобы лишний раз не попасться на каких-либо глупостях.       И всё равно почти всегда попадаются. Раз за разом.       И это кажется своеобразным законом жизни. Единым для всех. И неумолимым. Но довольно-таки привычным, чтобы иметь наглость сильно возмущаться.       — Да, сир Девитс! — отвечает Аргирос, и, должно быть, вместо покорности в его голосе слышна лишь обречённость.       Холодная рука вновь ложится на макушку, а потом и вовсе невесомо треплет волосы. Не нежно — нежности в этом прикосновении ни капли. И всё же Аргирос сам тянется за её пальцами, когда Полина Девитс отстраняется.       — Ты будешь пытаться сплести между собой две нити до тех пор, пока я не сочту, что результат тянет хотя бы на «посредственно», — роняет сир Девитс спокойно, даже чуть холодно, и Аргирос, слушая стук от её трости, думает, что слова его наставницы — вполне себе повод для неподдельного отчаяния.       Какой неприглядной бы не выглядела жизнь за пределами Кавалдона или даже Крепости Солнца — мириться с нудными занятиями всё равно довольно-таки неприятно. И, конечно, Аргирос Мильтиад с удовольствием бы предпринял бы попытки хоть как-то отделаться от плетения магии. Если бы, конечно, жизнь давала бы ему такую возможность.       — Сплетать энергетические нити непросто, — голос у наставницы чистый и звонкий, и невольно Аргирос им даже чуточку любуется, — но ставки слишком высоки, чтобы позволить ленивым или необразованным ксанин обращаться с энергетическим полотном мира столь вольно.       Полина Девитс, видит он, оглянувшись, стоит на краю деревянного помоста. Ровно перед тем валуном, на котором сидела. Мгновение — и ноги её отрываются от помоста, и Полина Девитс взмывает в небо, через пару секунд вновь оказываясь сидящей на том самом камне.