A Life, Redux

Иногда иметь детей было все равно что пасти кошек. Бейлон думал, что те времена давно остались позади, поскольку оба его сына уже достигли совершеннолетия и были женаты, но, тем не менее, казалось, что для него дела только усложнились. Визерис извинялся и раскаивался после инцидента в Малом совете, но чем дольше Деймон отказывался видеть его и чем больше уклонялся от него, тем меньше Визерис показывал свое раскаяние. А Деймон тем временем избегал их обоих неделями. Хотя Деймон, явно, не покидал своих покоев, для него было более чем очевидно, что он не оставался в них надолго. Нет, для него было достаточно очевидно, что Деймон использовал потайные ходы, чтобы передвигаться по крепости, но поскольку никто не видел его или его жену за пределами их покоев, это было равнозначно тому же самому. И поэтому Бейлону пришлось проводить то немногое время, которое у него оставалось после выполнения своих обязанностей, со своим все более угрюмым старшим сыном и всегда, каким-то образом, они приходили к одной и той же теме. — И что мне теперь делать? Теперь, когда вы все решили, что я хуже вас, потому что мой дракон мертв? Мне суждено было стать королем! Мой сын должен стать королем! Теперь я никто! Бейлон устало потер лицо. Он слышал это уже далеко не в первый раз, и лучшего ответа у него так и не появилось. — Никто не считает тебя менее важным нежели твой брат. С драконом или без него. Твой дедушка просто считает, что король или королева должны сами иметь возможность обеспечить соблюдение своей воли. Даже если им все же придется прибегнуть к использованию драконьего огня для большей убедительности, при этом не полагаться на то, что драконьи всадники будут добросовестны в исполнении их приказов. — Но это так… несправедливо! У меня был дракон. Бейлон вскочил прежде, чем его сын смог продолжить. — Да, это так, но сейчас у тебя нет дракона. Твоя кузина Рейнис когда-то тоже рассчитывала стать наследницей, но обстоятельства изменились, как и порядок наследования. Мы все должны научиться жить с изменениями, которые время от времени преподносит нам жизнь. Ты тоже со временем этому научишься. — Если бы дедушка позволил мне… — Нет. Отец говорил достаточно прямо, и я согласен с ним. Ты поступил глупо, пытаясь заявить права на Пламенную Мечту, и тем более, сделав это, не посоветовавшись ни с одним драконьим всадником. Об остальном я вообще молчу. Визерис наклонился вперед на своем сиденье, умоляюще смотря ему в глаза. — Отец, ты должен понять… Я был в отчаянии. Казалось… Ты отдал Деймону все. Все, что он хотел. У него есть Темная Сестра, жена, которую он выбрал, а затем он получил еще один клинок из валирийской стали и, в конечном итоге, даже Железный Трон! Что мне остается? Бейлон был ошеломлен словами сына. — Что тебе остаётся? Визерис, ты принц крови. У тебя добрая и заботливая жена. У вас скоро должен появиться ребенок. Ребенок, которому, независимо от его пола, будет даровано драконье яйцо. Это ничего? Если тебе этого недостаточно, то чего же ты еще желаешь? В голосе Визериса была горечь, которую ему не хотелось слышать. — Мой сын должен стать королем. Его сын по прежнему не слышал то что пытался сказать ему Бейлон. — У тебя нет сына. Возможно, у тебя никогда не будет сына. Я бы хотел, чтобы ты говорил о более насущных проблемах, а не строил планы на будущее ребенка, который, возможно, никогда не родится. Огонь воспламенился в Визерисе, и он встал, совершенно разгневанный. — У меня будет сын. Мне приснился сон, и в этом сне он родился в короне Эйгона. Я слышал звук грохота копыт, расколовшихся щитов и звон мечей. И я посадил своего сына на Железный Трон, пока звонили колокола Великой септы, и все драконы взревели как один. Бейлон слушал с недоверием. Было… маловероятно, что оба его сына являлись сновидцами, и все же это действительно звучало как настоящий сон несущий в себе все предзнаменования плохого будущего. Это тревожило. Возможно он и не знал, что именно влечет за собой сон Деймона, но он точно понимал, что из-за этого сна увеличилась дистанции между братьями. Если коронация сына Визериса была тем ужасным будущим, которое видел Деймон, это могло в некоторой степени объяснить все то что сейчас происходит. Сможет ли сын Визериса, когда станет королем, быть причиной бедствий, которые были показаны во сне? Это было оно? Нельзя было позволить Визерису стать королем не из-за него самого, а из-за его сына? Деймон настаивал, что у Визериса не будет сына от Эйммы, поэтому у мальчика должно быть была другая мать. Будет ли это корнем проблемы? Слишком многого Бейлон не знал, слишком много от него скрывали, и он ничего не мог с этим поделать. Он постарался сделать свой голос мягче, когда разговаривал с сыном. — Это вряд ли хорошее предзнаменование, Визерис. Отпусти этот сон и живи своей жизнью такой, какая она есть, а не такой, какой, по твоему мнению, она должна быть. Меня… ранит то, что ты говоришь о преемственности так, будто мы с твоим дедушкой можем умереть в любой момент. Деймон, скорее всего, не взойдет на Железный Трон еще несколько десятилетий. За это время многое может измениться. Это может даже никогда не случиться. Бейлон взял сына за плечи и слегка сжал их. — Сосредоточься на здесь и сейчас. Сосредоточься на своей жене и будущем ребенке. Глаза Визериса сузились, и он зашипел на него. — И что будет с этим ребенком теперь, когда я никто? Голос Бейлона был сильным и резким, когда он делал выговор сыну. — Ты не никто! Ты принц и можешь занимать любое количество престижных должностей при дворе, если захочешь! И все же я почему-то еще не видел, чтобы ты проявлял интерес к чему-либо, кроме Железного Трона! — Я был наследником! Руки Бейлона взлетели над головой, поскольку ему пришлось удержать себя от того чтобы не начать трясти своего сына. — Именно об этом я и говорил! Я наследник! Пока я жив, ты никогда не был наследником престола! Разве ты этого не видишь? Неужели ты настолько нетерпелив в своем возвышении, что желаешь смерти собственного отца? Визерис побледнел и в ужасе отпрянул от него, и Бейлон был этому рад. Он был рад это видеть, потому что ему надоело, что его сын ведет себя так, словно его вообще не было в наследовании. — Нет, отец, конечно нет. Просто… Дедушка правил так долго, что… Бейлон закончил за него голосом, полным обиды. — Ты предполагал, что к тому времени я стану немощным стариком, и ты будешь править, несмотря ни на что. — Это не…! Отец, я бы никогда…! Я… — Визерис выглядел искренне напуганным и удивленным выдвинутым обвинением. — Просто… — Тогда скажи мне, что именно это должно означать! Сын смотрел на него широко открытыми уязвимыми глазами, неуверенность была отчетливо видна в каждой линии его тела. — Я просто… Мои друзья… Они… я… забыл. Бейлон зарычал при упоминании «друзей». — Не являются ли случайно эти друзья, которые уже похоронили меня, теми же самыми, которые чуть не стоили тебе жизни? В любом случае, я бы посоветовал тебе найти друзей получше. Визерис бросил на него обиженный взгляд. — Это не так. Они… Они только хотели, чтобы я был осведомлён о том что могу потерять свое положение. Они хотели мне помочь. Они просто не знали, чем именно вы занимаетесь. Вряд ли их можно за это винить. — О, не бойся, я виню исключительно тебя за то, что ты не спросил совета, прежде чем попытаться забрать взрослого дракона. Нет, я виню их в том, что они никчемные подхалимы и чертовы шпионы. Визерис имел наглость рассмеяться. — Шпионы! Отец, они не шпионы! Они просто думали, что я должен знать об изменениях в наследовании! Они думали только о королевстве. Ты действительно считаешь, что Деймон лучше подходит на роль короля, чем я? Бейлон был почти готов рвать на себе волосы из-за того, что его сын снова столь явно отверг его. Он отчаянно боролся за спокойствие, и его голос был ровным, когда он снова заговорил. — Деймону шестнадцать. Никто не знает, каким человеком он станет через несколько десятилетий. Никто не знает, каким человеком ты будешь через несколько десятилетий. Хотя я должен признать, что он, кажется, лучше вас двоих понимает, кто такой Принц Драконьего Камня и что это значит. — Отец… — Визерис снова побледнел, но Бейлон хотел покончить с этим. — Мне нужны имена всех твоих так называемых друзей, и им лучше покинуть двор до конца недели! Все помощники Великого мейстера Элисара уже были уволены и подвергнуты резкому допросу за распространение информации об изменениях в преемственности. Если ты не хочешь, чтобы твоих друзей постигла та же участь, ты прогонишь их раньше меня. К тому времени, как он закончил говорить, его сын был призрачно бледен, его голос был очень слабым. — Что? Отец, ты хочешь лишить меня всех моих друзей? Лишить меня всей компании? Ты правда настолько жесток? Бейлона вряд ли можно было назвать жестоким, ведь ему следовало сделать это уже давно. Более того, ему следовало поставить Визериса на колени и таким образом научить его здравому смыслу, тогда как все остальное, очевидно, потерпело неудачу. Когда он, наконец, заговорил, его голос был решительно ледяным. — Я бы не стал лишать тебя всей компании, только плохой. Ты все еще остаешься со своей семьей. Семьей, против которой твои дорогие друзья пытались настроить тебя, и явно для этого делали все возможное. И давай не будем забывать о твоей жене и ребенке. В ближайшем будущем тебе определенно не придется испытывать недостаток в компании. Когда Визерис открыл рот, чтобы протестовать, тот не дал ему заговорить, подняв руку. — Ты можешь уйти сейчас и дать мне полный список утром. Если ты решишь исключить из него какие-либо имена… Ну что ж, тебе не о чем беспокоиться. Когда дверь захлопнулась за его сыном, Бейлон уронил голову на руки и ему захотелось плакать. Как все пошло так неправильно? Как он мог быть настолько слеп? Как он так подвел Алиссу? Когда ему сообщили, что его младшего сына нет в покоях - это было облегчением. Найти его там, где ему сказали что он находиться в данный момент, было вдвойне приятнее. Бейлон наблюдал, как Деймон изо всех сил старался сосредоточиться на своих формах владения мечом, упорно стремясь довести их до совершенства, даже несмотря на капающий с него пот и малейшую дрожь в его руках. Он стоял в тени балкона с видом на тренировочный двор и просто смотрел. Он задавался вопросом, когда его сын стал тем мечником, за которым он сейчас наблюдает? Когда он обрел терпение, чтобы неустанно выполнять формы снова и снова для того чтобы приблизиться к совершенству? Когда он успел так вырасти, повзрослеть. Как Бейлон мог это пропустить? Очевидно Бейлон слишком много упустил из виду изменений в своих сыновьях. Когда Деймон и Гейль сбежали, он обвинил свою сестру в том, что она манипулировала им, в том, что она увела Деймона от его долга. По правде говоря - забрала его у Бейлона. Но… Там, где Визерис оказался уязвимым для манипуляций, Деймон всегда был упрям. Очень решительный и абсолютно независимый. Гордый. Да, Бейлон винил Гейль в случившемся, но правда заключалась в том, что его сын умолял избавить его от уготованной ему участи, умолял на коленях, а он не помог ему. В том, что его сын сбежал, была вина Бейлона, вина Бейлона в том, что он счел нужным продать себя ради побега. Бейлон обнаружил, что гораздо удобнее винить ее нежели себя. И все же, несмотря на то, что Деймон пожертвовал своей свободой ради побега от Реи Ройс, обменял одну клетку на другую, он казался довольным, даже счастливым. Он не видел своего сына таким уже много лет. Все еще дерзкий, все еще упрямый, все еще один, но… другой. Только не в присутствии Бейлона. В последнее время Бейлон имел обыкновение выявлять в своем сыне все самое худшее. Прежде чем уйти, он долго наблюдал за тренировками своего сына. Ушел, потому что именно об этом просил его сын. Чтобы его оставили в покое.