Атос и попадос...

В «Сосновой шишке» было тихо. На улице вовсю светило солнце, парижане спешили по делам, а в трактире четверо мушкетеров отдыхали от службы. На столе кончалось место для бутылок, в основном, как и всегда, пил Атос. Портос же хвастался новыми ножнами для шпаги, которые купил за три ливра. — Любезный Портос, еще недавно вы говорили о двух ливрах, — поддел его Арамис с хитрой улыбочкой. — Дорогой Арамис, если будете двигаться в этом направлении, я спрошу про герцогиню де Шеврез, — предупредил толстяк. — Трактирщик! Еще шесть бутылок бургундского! — проворчал Атос, одним махом допивая оставшееся в кружке вино. Д' Артаньян положил голову на стол и задумался. Им дали день отдыха и они не придумали ничего лучше, чем пропить жалованье именно здесь. Впрочем, никто не возражал, все равно делать было нечего. Лето безжалостно напоминало о себе, в помещении было чуть холоднее, чем на улице, но духота была изнуряющей. Воздух, смешивался с ароматами потных тел и еды, а также вина. Внезапно дверь трактира отворилась, и на пороге появились гвардейцы; осмотревшись, привыкнув к полумраку помещения и увидев лица, которые мешали им жить долгое время, они решительно направили свои стопы к ним. Атос недовольно прищурился. Ему абсолютно не понравилось, с каким видом к их столу подошли их враги, еще более не понравилось выражение лица одного из гвардейцев. — Проваливайте, господа гвардейцы, проваливайте отсюда подобру-поздорову, — предупредил их Портос. — Господа, мне лекарь запретил волноваться, — заметил Атос. Правда он умолчал, что лекарь кроме этого, запретил ему пить, и сразу же опрокинул кружку в рот. На гвардейцев их слова не произвели впечатления, по видимому, они посчитали, что справятся с мушкетерами, которые долгое время кошмарили их. На совести четырёх уже было десять гвардейцев, а потому, последние мечтали отомстить. Д’Артаньян потянулся к шпаге, надеясь, что все решится здесь и сейчас, и не ошибся. Гвардейцы, как по команде, схватились за оружие и бросились в наступление. Глаза у них горели, они мечтали наказать тех, кто проредил их ряды. Мушкетеры приняли вызов: Атос, быстро допив вино из бутылки, разбил её об голову ближайшего противника, после чего схватился с двумя гвардейцами. Портос отвлек на себя двоих, и теперь швырял в них скамьи, непрерывно подшучивая и раззадоривая их. Арамис изящным прыжком взлетел на стол и оттуда, цепляясь временами руками за массивную люстру и пиная ногами противников, двигаясь плавно, но быстро, дрался с гвардейцем. Д’Артаньян, быстро меняя местоположение, загонял в угол двоих. Но на этот раз мушкетерам пришлось несладко: служители кардинала пылали гневом и желанием нанести максимальный урон соперникам. Их не останавливали ни раны, ни возгласы, ни крики трактирщика. В их глазах читалась неприкрытая злоба. И мушкетеры чувствовали это. Гвардейцы медленно, но верно начали одерживать верх. Один из них умело отвлек Атоса, а другой, подло ухмыляясь, вонзил ему шпагу под ребра так, что она прошла почти насквозь. — Атос! Держитесь! — Д’Артаньян бросился к нему на помощь, но гвардеец уже приготовился отражать его атаку. Гасконец видел, как лицо его раненого друга побледнело и он медленно осел на пол, закрыв глаза. Изо рта неторопливо прокладывала себе дорожку красная капля. — Атос! Сознание уплывало. Мушкетер попытался подняться, но не получилось. Захрипев, он завалился на бок. Расфокусированное зрение не позволяло определить, кто перед ним, но по крикам это был вроде бы Д’Артаньян. — Наконец-то смерть, — мелькнула мысль, — я так долго этого ждал, и вот оно. Как странно…совсем не больно…все белеет…я становлюсь таким лёгким…белый коридор…это Рай? Всё кружится…я даже не успел попрощаться… Гвардейцы убирались прочь. Слышен был их топот, потом возмущенные вопли трактирщика о том, кто заплатит за урон, нанесённый ему. Атос слышал, как Портос предлагал отнести его к лекарю, но говорить он не мог. Тело как будто стало сначала очень тяжёлым, и было трудно вздохнуть, а потом оно неожиданно стало очень лёгким, и как будто парило в воздухе. Последнее, что он помнил — это ощущение тепла и свет, бивший ему в глаза. * * * Японка была зла. Они с утра рыскали по Чернобылю в поисках грибов, которые нужны были Мюмле. Начальница кухни не верила, что их нет, а потому постоянно ссорилась с и без того злобной девушкой. — Может ну их? — Японка мечтала отдохнуть, — ещё не осень же. Что мы сейчас найдём? Одни поганки? Мюмла, кончай издеваться… — Издеваться… — девушка уперла руки в боки и воззрилась на начальницу армии с искренним возмущением, — Да если кто и издевается тут надо мной, то это ты, Японка. Я попросила собрать грибы, всего лишь, а ты возмущаешься, как будто я попросила тебя собрать атомный ракетоносец прямо здесь. А сама солёные грибы лопаешь, только за ушами трещит. Японка замерла, широко раскрыв свои миндалевидные глаза. На ее лице читалось все, что она думала о Мюмле, и она намерена была высказать это ей, но… Мюмла, прекрасно знающая Японку, резво хлопнула перед её носом дверью, и будучи уже за ней, крикнула: — И без грибов не возвращайся! — Какая наглость, — пробормотала Японка, а затем подбежала к двери и, стуча в неё сапогами и кулаками, проорала: — Хамка! Я армию не для сбора грибов создавала! Тебе надо, ты и иди в лес…там много грибов сейчас… На это Мюмла не ответила, и Японка, сняв агрессию подзатыльником ближайшему воину, приказала: — Построились! Идём и ищем грибы! Собираем! Потом возвращаемся! Быстрее начнём, быстрее кончим! За работу! Армия втайне была рада. Им до смерти надоело слушать крики Верховной госпожи, ее приказы и муштру на плацу, поэтому они мысленно поблагодарили Небо Чернобыля и расползлись, словно тараканы от тапка, в разные стороны. Японка была в бешенстве, поэтому послала своих бойцов аккурат в Рыжий лес. Возмущенно бурча, что Мюмле не жить и что это неслыханная наглость, девушка рыскала глазами по траве, как вдруг к ней подбежал Кристалл, личный охранник Великой госпожи Мю. — Там… там… — парень махал руками, словно ветряная мельница, а в глазах читался ужас. Мысленно помянув недобрым словом повелительницу кастрюль, как она про себя называла Мюмлу, Японка рявкнула на хранителя: — Что там? Почему не по уставу? Совсем с ума посходили! Я вам всем покажу! Но все же она пошла с Кристаллом, на всякий случай сняв предохранитель с Глок. Увидев то, что напугало хранителя, она и сама опешила: на траве лежал молодой мужчина с длинными волосами. Одет он был в темный камзол и широкие штаны до колена. На боку странного человека была шпага. Лицо его было бледным, но тонкая кость однозначно указывала на голубую кровь. Трава рядом была буроватой и подозрительно поблескивала. — Это что еще такое? — пробормотала Японка, подходя ближе. Кристалл осторожно взглянул на Верховную госпожу, та находилась в смятении. — Кристалл? — позвала Японка, — кликни ребят, пусть оттащат в лазарет, тут кровь… И осторожнее несите, дьявол вас забери. Скажите главной по лазарету, Дергач, чтобы выделила отдельную палату, как придет в себя, допросить! А я пойду Великой госпоже доложу, плакали грибы Мюмлы…