Безвременье — это не пустота.
Ты видишь?..
— Какое ужасное расточительство!.. Это же надо так не уважать время!.. Молодёжь, ох, молодёжь… В который раз Василиса мысленно поклялась себе больше никогда в жизни никуда не опаздывать. И не сбивать режим. Ни-ког-да. Потому что полноценный дневной сон неизбежно приводит к ночному бдению. А ещё к тому, что, засыпая под утро, ты встаёшь на целый час позже положенного. И, опять же, опаздываешь. Когда настоятельно просили прийти вовремя. Василиса обречённо выпустила из лёгких воздух, выравнивая дыхание. Как и вчера, от быстрого шага коридор Ратуши смазывался в беспорядочную картинку; благо от верхней одежды удалось избавиться ещё на входе. Не отставать от идущего впереди старика Фатума становилось всё труднее. И откуда такая прыть, в его-то возрасте? Впрочем, на занудливые ворчания у него всегда сил хватало. Как бы обидно это ни звучало, в данный момент он был прав, и оправдывать себя просто бессмысленно. Угрызения совести немного усмирял лишь факт, что не одна она сегодня отличилась. Василиса украдкой покосилась вправо. Правда, ободрял не очень. — Прошу прощения, господин учитель! Уверяю вас, такого больше не повторится! — без устали извинялся вышагивающий рядом Марк, очевидно, самым вежливым тоном, на который был только способен. И следом кривился, сверля полным отвращения взглядом старческую спину. Ему бы в актёры. — Да на кой сдались мне ваши уверения… сразу бы внимали тому, что говорят, и дело с концом… честь им выпала… а мне теперь иди, веди каждого по отдельности… и никакой благодарности, никакой благодарности… Василиса поморщилась, игнорируя дальнейшие обвинительные бормотания, и молчаливо воззвала к Эфларусу, чтобы этот путь, куда бы он ни привёл, наконец завершился. Вначале она думала, что их вновь соберут в Лазурной Зале, но Фатум Дарос не удостоил вниманием высокую резную дверь. Наоборот, уводил всё дальше и дальше по коридорам, ловко лавируя среди внезапно привалившей толпы сенаторов — в РадоСвете какое-то важное совещание, не иначе. От вчерашних тиши и безлюдности не осталось и следа. Подслушанные Захаррой слова оказались правдой: ключников созвали в Лазоре только ради того, чтобы официально объявить о предстоящих месяцах совместной учёбы. Почему было столь важно превращать всё в тайну — загадка; но вроде как секретность мероприятия была связана с повышенным вниманием к безопасности. Потому что первый этаж Ратуши в самом деле оказался практически пуст. А в зале заседаний — личная встреча с Астариусом. Не обошлось и без глав Школы светлых и тёмных часов: Фариэллы Резниковой, о которой заранее рассказал Ник (на собрание, конечно, не приглашённый) и… Мандигора. Последнего Василиса поистине не ожидала увидеть — поразительно, как ему удалось сохранить звание директора и место в сенате при всей очевидности связей с Орденом Непростых? Неужто изначально он был на стороне Астариуса? Хотя, скорее, просто обладал потрясающей изворотливостью. По правде сказать, обсуждение прошло как во сне. Сколько бы ни пыталась, Василиса никак не могла уловить нить речи взрослых — присутствие всех ключников волновало куда сильнее. Не успела она опомниться после столкновения с Марком, как чуть не случилось новое. С Фэшем. Настроение которого едва ли было лучше, чем у ушедшего Ляхтича. Но поговорить им так и не дали: всё тот же Мандигор зашёл в Ратушу следом и торопливо погнал их, как маленьких, в Залу. Что более удивительно — Фэш даже не сопротивлялся. До оставленных в карете свечей она, естественно, так и не добралась. Зря вообще возвращалась. А потом битый час не знала, на кого и в какой эмоции ей пялиться: то ли безуспешно ловить глаза мрачного, как ноябрьское небо над Змиуланом, Фэша — об истинных мыслях которого можно было гадать целую вечность; то ли в смешанных чувствах гипнотизировать профиль Марка — на самом деле совсем не похожего на Великого Духа Осталы; то ли тихо радоваться рядом стоящему Ярису — живёхонькому. Перестала только после того, как поняла, насколько глупо и отнюдь не незаметно выглядит, поймав на себе пару схожих взглядов от Норта. Который при каждой её ответной попытке установить зрительный контакт тотчас делал вид, будто чрезвычайно увлечён подробностями их новой программы. А о будущих предметах изучения и впрямь надо было послушать: им предстояло провести не один урок за освоением высшего и, по совместительству, — сложнейшего часодейства. Даже Диана, по началу хотевшая воспротивиться идее обмена знаниями с часовщиками, поражённо застыла, едва заслышав наименования разделов. Особенно мудрёные из которых Василиса раньше не встречала нигде. По общему настроению догадаться было не трудно: ключникам оказывалась немалая честь. Вместе с выданным счастливым билетом в мир великих свершений. Главным образом — для тех, кто уже не являлся владельцем ни одного из семи легендарных артефактов. В роли преподавателей обещали одних из самых влиятельных часодеев всех времён: имена пока умалчивались, но Василиса с лёгкостью могла предположить, что в их число входят и Астариус, и Миракл, и Фатум Дарос… А Нортон Огнев? Всё это выглядело так неожиданно, ярко и захватывающе, что Василисе даже не верилось в происходящее после нескольких ужасно унылых месяцев, проведённых в стенах Чернолюта. Но всё-таки немного казалось, будто была ещё одна, какая-то важная, ускользающая мысль — что-то, что она упустила… Впрочем, вполне так оно могло и быть, и попросту нужно было внимательнее слушать. На этот раз никаких возражений против заселения в Рубиновой Шпиль не принималось. Хотя Василиса и не подумала бы спорить, ведь каждой из девочек выделялась своя комната. Да и мать Маришки — не Елена Мортинова. Более того, им всем выдали специальную отличительную форму: по швам классических белых рубашек шёл изящный узор из золотистых римских цифр, а к галстуку вместо привычного значка круга обучения пришпиливалась имитация циферблата с единственной стрелкой, указывающей на положение в Часовом Круге — очень тонкая и искусная работа. Ни о каких дружеских посиделках в Цапфе до рассвета не могло быть и речи: после сбора всех немедля отправили в школьные общежития, отсыпаться. С предупреждением, что утром их ждёт важный экспериментальный урок, ориентированный на проверку первичных знаний. Ну и конечно — прийти вовремя как очевидное обязательство. …Двадцать минут. Василиса опоздала на двадцать минут. Наконец, когда их небольшая процессия, казалось, обогнула добрую половину здания, Фатум Дарос остановился против углубления в стене меж двумя полуколоннами. Там, в неприветливой тени, виднелись узкие металлические ступени. Василиса уже знала, куда они ведут. В подвал. Но количество вопросов это знание никак не убавляло. Старик Фатум показательно покряхтел, привлекая к себе внимание: — Всё, дальше сами, ребятки. Очередной спуск мои вековые кости могут не выдержать, — и отошёл, по-старчески охая и хватаясь за сердце. Будто не он устроил им кросс по коридорам. — Прошу прощения, господин учитель, — Марк, похоже, был в не меньшем замешательстве. — Если я правильно понимаю, здесь начинается спуск к Зеркальному Кольцу?.. Точно. Ему ведь так и не довелось воспользоваться этим способом временных переходов. — Всё вы правильно понимаете. Именно так. — Мы что, отправляемся в Расколотый Замок? — вырвалось у Василисы. — Прямо сейчас? — А вот ничего я вам больше не скажу. Сами виноваты, — в дребезжащем голосе Фатума мелькнула лёгкая язвительность, мешаясь с нетерпеливостью — наверняка только и ждал, когда можно будет от них избавиться. — Ну, чего стоите? Спускайтесь давайте… И без самоуправства. Какой же этот старик Фатум всё-таки… невыносимый. Марк, видно, подумывал о чём-то схожем. Пару мгновений они так и стояли, озадаченные, — а потом он первый скрылся в полутьме прохода. Василисе ничего не оставалось, как последовать его примеру. Чтобы оказаться на видавшей виды железной винтовой лестнице, отзывающейся стоном при каждом движении и вызывающей множество вопросов по поводу своей надёжности. Теснота спуска едва ли воодушевляла больше, а практически полное отсутствие света — завершающий аккорд удручающей атмосферы. Василиса вперилась в Маркову спину как в ориентир, дабы не навернуться с крутых ступенек. Или, не дай Эфларус, снова в него не врезаться — вот этого уж точно не хватало. Со вчерашнего дня он не обронил в её сторону ни слова. Лишь наградил коротким колючим взглядом, когда она, взъерошенная как воробей после драки, ворвалась в Ратушу. И тут же попала под всепоглощающее осуждение старика Фатума, очевидно, отрывавшегося до её прибытия на самом Марке. Который, надо сказать, как бы ни старался того скрыть за безупречным видом школьной формы и идеально уложенными хвостиком с длинной чёлкой, буквально спал на ходу. В сочетании с угрюмо-кислой миной это выглядело почти забавно: Марк явно не привык опаздывать и получать обличительные нагоняи. Но в том-то и дело, что — почти. И в иной раз Василиса бы тихонько позлорадствовала. Сейчас же от подобной мысли становилось тошно. И как-то тоскливо. Пожалуй, надо извиниться за свои слова. И поблагодарить Марка за числовое имя Елены. Он ведь всё-таки помог ей… Даже нет. Не так. Глаза невольно расширились от осознания. Спас. Марк действительно спас её. Потому что, кто знает, если не зачасовать, то нанести вред Елена ей очень даже могла. В горле застрял какой-то странный комок. Глаза невидяще уставились перед собой — в спину Марка, звук шагов которого мешался с её собственными. Ступень за ступенью, точно нехотя, силуэт его становился отчётливей, очерчиваемый набирающим силу светом. А затем мрак окончательно сошёл на нет: в лицо метнулся яркий отблеск зеркального пространства, заставляя на миг зажмуриться. — Приветствую вас, мои дорогие опоздавшие ученики, — не без иронии откликнулся поджидавший их Астариус, переводя лукавый взгляд с Марка на Василису и обратно. — Объяснения оставьте на потом — время не ждёт, — прервал он жестом руки собравшегося было раскрыть рот Марка. И слава Эфларусу. Ещё одну порцию сладкоречивых извинений Василиса могла не выдержать. Осматривая зеркальный коридор, где десятками белоснежных отражений множился образ Астариуса, Василисе на мгновение почудилось, будто Марк приобрёл несколько взволнованный происходящим вид. Её, однако, по-прежнему посчитал за пустое место. Ну и треугл с ним. — Как вы могли заметить, остальные ребята уже отправились, потому буду краток, — Астариус очертил своим жезлом круг, из которого, подобно часолисту, выплыл небольшой свёрток плотной бумаги, перехваченный красной лентой. — Что ж, — он протянул пергамент слегка удивлённому Марку. — По воле Времени, выполнять задание вы будете в паре. Что? Василисе показалось, будто из-под ног выбили почву; но вместо этого она почувствовала, как намертво примерзает к гладкой напольной поверхности. Она? В паре с Марком? На него, держащегося от неё на почтительном расстоянии, смотреть и вовсе было не нужно, чтобы не догадаться — ощутить самой кожей, — какие мысли роились в его уме после слов, граничащих с приговором. Нечто вроде: «Да мы же, скорее, поубиваем друг друга, чем сработаемся!», щедро удобренное витиеватыми ругательствами, среди которых непременно встретится нелестное фейра. А ей оставалось только тупо уставиться на Астариуса. Которого, казалось, положение дел ничуть не смущало — он вновь водил между ними задумчивый взгляд из-под седых бровей, будто что-то высматривая. Василиса очень надеялась, что он передумает. Или, на худой конец, скажет, что это всего лишь шутка. Но нет. — Понимаю, отношения ваши не самые дружественные, но вы должны учиться сотрудничать вне зависимости от личных предпочтений и разногласий в прошлом. Что очень пригодится в будущем. А я бы хотел проверить ваши общие знания на практике и умение ориентироваться по хронологической карте, — он сделал паузу и кивнул на свёрток в руках Марка. — На территории Расколотого Замка. — Вы отправляете нас просто… так? Просто вдвоём? — удивилась Василиса, и её совсем не заботило, насколько невежливо она могла прозвучать. Конечно, ей не раз доводилось совершать самостоятельные вылазки, но группы ведь всегда возглавлял кто-то из взрослых! — Всё верно, Василиса. У вас, вне всяких сомнений, уже достаточная подготовка для выполнения заданий повышенного уровня. Уверен, вы справитесь, — Астариус ободряюще улыбнулся и вновь взмахнул часовым жезлом, выдавая им по плащу для временных переходов. — Не беспокойтесь, путешествие будет безопасным настолько, насколько возможно. Более того, для подстраховки на ваши браслеты установлены часоводы. До Василисы только теперь дошло, что часовая стрела ощущалась теплее, чем обычно. Точно со стороны, будто всего лишь свидетель — а может, и вовсе спит, — она наблюдала, как Астариус методично завершает приготовления. — Коридор направит вас в бальную залу восточного крыла. Сами вы выберете область с явлением — возможно даже комнату, — которое будете изучать на протяжении следующих трёх недель. Трёх недель! О Великое Время… Между тем зеркала тронулись текучей рябью, словно кто-то пустил по водной глади круги. — У вас ровно час. Не следует забывать о том, что великий часодейный замок ведёт себя как живой организм. Да, сейчас мы не можем увеличить длительность временного перехода, но, по секрету, уже успешно работаем над этим, — Астариус заговорщицки понизил голос, а уголки его губ чуть дрогнули, точно этот секрет был куда более интригующим, чем казалось на первый взгляд. — И Маркус, — вмиг возвращая серьёзность, Астариус внимательно посмотрел на Марка, который, видно, тоже пребывал в лёгком шоке от свалившегося на их головы трёхнедельного счастья — или всё ещё не до конца проснулся? — и усиленно хмурился, словно это помогало ему переварить информацию. — Вдруг что-то пойдёт не так — возвращайтесь незамедлительно. Даже если это произойдёт спустя минуту после перемещения. В смысле? Спустя минуту? А разве только что не было сказано, что им будет обеспечена абсолютная безопасность? Или… А потом она поняла. Ведь предупреждение адресовалось именно Марку. Лично Марку и его разбалансировке времени после зачасования. Краем глаза Василиса заметила, как он поджал губы. Астариус построил их рядом, как и положено при совместном временном переходе, но слишком рядом для них самих. Стёкла дрогнули: зеркальная карусель начала свой бег. Гудение стремительно набирало силу, закладывая уши, а вибрация под ногами, казалось, отдавалась всему телу. — Удачи, — донеслось, точно сквозь толщу воды, напутствие Астариуса. — И пусть Время будет на вашей стороне. И перед тем, как закрыть глаза, Василисе почудилось, будто он ей даже подмигнул. А затем — не осталось ничего. Ничего, кроме ложной темноты, мельтешащей под веками рваными вспышками. И шума. Проклятого шума, дребезжащей пульсацией продавливающего виски. Растягивающего секунды в бесконечность. Лишая возможности глубо вдохнуть. Скручивая желудок до тягуче-кислого привкуса во рту. Запирая удушливостью лёгкие и… Окончательно перекрывая доступ к кислороду. Наконец — всё стихло. Лицо обдало едва ощутимой прохладой, и Марк с жадностью втянул в себя сладковатый разрежённый воздух. Определённо самое мерзотное перемещение в его жизни. Череп настойчиво продолжало кроить гулом, а перед глазами, подобно треклятому часовому флёру, хаотично мелькали какие-то… точечки. Ну хоть тошнота отпускала. После нескольких интенсивных зажмуриваний мутность соизволила уступить место адекватному зрению, оставляя в затылке паскудным осадком тупую боль. Но с ней Марк уже почти свыкся. Почти. Что ж, теперь хотя бы имеется возможность разглядеть эту, так называемую, бальную залу… Заброшенную. Да и вообще, вряд ли она когда-либо была образцом роскоши. Наипростейший замковый готический стиль, выложенные тёмным камнем полы и стены, украшением которых служили припорошенные пылью сиреневатые портьеры — потрёпанные настолько, будто их пожрала стая сбрендивших крысоуглей, — да сухие останки ползучих растений. Недоделка какая-то, что ли? Относительно примечательными можно посчитать разве что высокие стрельчатые окна, которые, как ни странно, имели практически первозданную целостность и отдавали зале загадочный сумрак фиолетовых витражей. Ну и широчайшую трещину, рассекающую гранит пола на две неравные части. Потрясающе. Промахнись Астариус на парочку метров, и приземление произошло бы именно туда. На той недополовине, вероятно, когда-то был оркестровый балкончик, ныне похороненный невыразительной грудой камней. На этой же — удивительно хорошо сохранившийся мутно-белый рояль, который выглядел так, будто пребывал где-то в своём времени тысячелетней давности. Интересно, он всё ещё настроен? Хотя звуки музыки в серости безвременья прозвучали бы… странно. Чужеродно. И неуместно. Подошла, быть может, какая-нибудь до жути минорная мелодия… Но будет гораздо приятнее, если симфония тишины задержится здесь подольше. А ещё лучше — навсегда. С ней голова, по крайней мере, не так раскалывается. Да и дышится легче. Слева раздался шаркающий звук, проехавшись по ушам хуже скрежета вилкой по тарелке. Эфларус… Ему ведь почти удалось забыть, что он здесь не один. Глаз зорко выцепил ближайший дверной проём — куда Марк незамедлительно направился размашистым шагом, огибая выбитые крошевом прогалины в кладке пола. Пальцы крепче сжали шероховатую поверхность свёртка. Чем раньше начнут — тем быстрее закончат. — Эй, подожди, ты куда? — хватившись, брякнула фейра — до того с самым восхищённым видом созерцавшая уходящий ввысь банальным расширением пространства потолок. Глупый вопрос. Потому что обе оставшиеся щели, служившие некогда парадными проходными, разинули пасти на другой стороне разлома. И вообще, сама виновата, что опоздала. Её причина никак не может быть уважительнее его собственной. Вид на следующий коридор был ничуть не лучше. Даже хуже. Перед ними, разбавленная тусклым светом редких окон, лежала наичудеснейшая полоса препятствий из крупных обломков колонн, поваленных рыцарских доспехов и кучи мелкого мусора. Ну и, конечно, дыр под ногами и комьев пыли, куда ж без них. Марк брезгливо скривился, осторожно ступая под накренившейся и откровенно державшейся на соплях громоздкой люстрой. Ещё немного — и грохнется. Шорох позади освидетельствовал, что Огнева таки последовала за ним. Вот и умница. Не хватало ещё возни со всякими фейрами. О чём вообще думал этот Астариус, отправляя их шляться по наполовину разваленному замку? И что ещё за бредни с делением на группы? Нет, сопровождение ему, конечно же, было абсолютно не нужно, но какого долбанутого часоящера его поставили в пару с Огневой?! На три, Эфларус их подери, недели! Очень и очень милое стечение обстоятельств. Принимай благодарности, превеликое Время! Да и факт возникшей из ниоткуда учёбы требовал нехилую порцию пояснений. Начиная от нелепой скрытности под видом дурацкого праздника и заканчивая самой её концепцией. К слову, согнали ключников практически сразу после того, как его выпихнули из больнички. Совпадение? Позади гулко звякнул металл — кривоногая фейра походу не вписалась в насквозь проржавевший шлем, который сам Марк обогнул полминутой ранее. Между тем нескончаемый коридор решил завершиться едва ли не полностью заваленным проходом. Прекрасно. Идти дальше попросту опасно. — Может, всё-таки воспользуемся картой? — приторно-осторожно предложила Огнева, будто он был идиотом. — Спасибо, рыженькая. Сам бы я, конечно же, не догадался. От Марка не укрылось, как фейра вздрогнула от его голоса. Может, почаще играть с ней в молчанку? Для профилактики, так сказать. Он развернул ветхий свёрток — его, что ли, специально для антуража старили? — и на пустом пергаменте тотчас проявились схематичные изображения коридоров, залов и скрытых ходов с двумя яркими точками золотого и чёрного цвета по центру. Последняя из которых медленно, но верно совершила движение, заставив символы слиться. Огнева подошла к нему вплотную, заглядывая в карту. Да ну? Неужто она в этом разбирается? — Похоже, ты пропустил поворот вон за той колонной, — она поднесла указательный палец к пунктирному обозначению и провела по диагонали, чуть соприкасаясь с его ладонью. Марк нахмурился. Настолько увлеклась, что совсем страх потеряла? — А ты там будто бы не проходила? — хохотнул он, отдёргивая руки. — Почему ты сразу не воспользовался картой? — это что, упрёк? — Кроме того, у нас вообще-то общее задание. У нас. Общее. Задание. Ещё бы сказала, что теперь он с ней одна команда, и пригласила в свой шутовской Орден Дружбы. Который и не орден никакой вовсе — так, пародия с детским наивным названием. Смешно даже. — Тебе напомнить, у кого карта? А это значит, что ты будешь следовать за мной. С вызовом заглядывая ей в глаза, Марк удовлетворённо уловил зарождение искры протеста. Ну давай, малышка, только попробуй сказать хоть словечко против: ему определённо будет чем ответить. Но не успел огонь толком разгореться — как потух, охваченный синим морем. Это ещё что такое? — Отлично, — твёрдо и безэмоционально внезапно согласилась Огнева. — И что ты теперь предлагаешь? Ожидая подвоха, пару секунд он сверлил её вопрошающим прищуром. А потом она просто взяла и отвернулась. Вот, значит, как? Не расщедриваясь на разъяснения, Марк щелчком пальцев зажёг огонёк, формируя лампу, и осветил накренившуюся пейзажную миниатюру за плечом недоумевающей фейры. Заприметил он сию мелочовку сразу — уж слишком выделялась на нагом камне стены. Хотя раньше, судя по валяющимся по всему коридору щепкам, эти, такие типичные, зелёные холмы были частью масштабной композиции. Очень мило, что уцелели именно они. Но не удивительно — что подтвердила карта. Вызвав стрелу, Марк ловко отмотал время картиночки, возвращая ту в исконное положение — всего-то пара движений. Уловив, что Огнева заинтересованно за ним наблюдает, он решил любезно продемонстрировать ей элементарный трюк: — Надавливаем на раму и — вуаля! — перед нами открываются новые горизонты, — часть стены под его рукой отъехала в сторону. — Даже скучно для тайного хода, не правда ли? Конечно, пользоваться им крайне не рекомендуется. Ну и ладно. Под его снисходительным взором Огнева создала собственный стеклянный шар, заглядывая в колеблющуюся тьму прохода. Почти как новенького, кстати. Но никаких перепадов в пространстве не ощущалась, а значит, он принадлежал настоящему. — На твоём месте, рыженькая, я бы сперва подучил обозначения на хронологической карте, — как бы невзначай бросил Марк, оправляя и без того гладкие манжеты рубашки. — Разве можно вот так вмешиваться в течение времени Расколотого Замка? — эх, сплошное недоверие. — Можно. — Плевать. Можно. Возможно. — Иначе бы нам не засветили этот ход. И без лишних предисловий Марк шагнул на грязно-бордовый ковёр, плавно переходящий в небольшие ступени. В дизайн обветшалого коридорчика, надо сказать, весьма стильно вписалась облупленная штукатурка с зеленоватой плесенью — творческим решениям которой могли позавидовать именитые художники. Мечта. — Ты ведь помнишь о задании? — завела вновь пластинку фейра. — Нам нужно найти какое-то нераскрытое явление. — Ты его здесь где-нибудь видишь? Да и вообще, представляешь хоть, что искать? Конечно, на самом деле Огнева была не дурочкой. Совсем не дурочкой. Но некоторых знаний ей точно недоставало. Опережая её, непременно очень эмоциональную, реплику, на конце лестницы выросла потрёпанная жизнью дверь. Насколько Марк помнил, на карте не отмеченная. — Похоже на кладовую… — пробормотала Огнева обходя его и легкомысленно коснулась запылившейся ручки. Та, на удивление, поддалась без всякого сопротивления. — Браво, Огнева! — ещё немного, и Марк бы в довесок карикатурно поаплодировал. — Как благоразумно с твоей стороны голыми руками открывать подозрительные двери, на которых, между прочим, мог стоять вредоносный охранный эфер. Она на мгновение замерла, так и не толкнув от себя дверцу, — и покосилась на него полным осуждения взглядом, чем заставила его брови иронично вздёрнуться. Но отрицать промах не стала. — Ну, чего застыла? И Марк перехватил инициативу, являя перед ними комнату… очень интересную, надо сказать, комнату. И, безусловно, рассчитанную отнюдь не на прислугу. Вниманием моментально овладела роскошнейшая кровать под балдахином, переливающимся багрянцем в мягком свете парящих под потолком свечей. Ароматических. Густое, пряное амбре благовоний окутывало дорогое убранство в алых тонах, а общий настрой красноречиво дополняли белые розы в пузатых фарфоровых вазах. Лепестки покрывали и шёлк постели. — Весёленько тут у них было, однако, — Марк присвистнул. — И вот такие местечки нам надо проверять, что ли? И недвусмысленно воззрился на топчущуюся позади фейру. Интересно, до неё вообще дошло истинное предназначение этой, так называемой, тайной комнаты? Судя по намечающемуся румянцу — дошло. После его слов уж точно. Левый уголок рта пополз вверх, формируя косую ухмылку: — Желаешь изучить подробнее, рыженькая? Предвосхищая все ожидания, она отшатнулась, посмотрев на него как на умалишённого. Губы Марка исказились ещё сильнее. Вот так номер! И каким таким образом она додумалась принять его шутку всерьёз? Тем более, очевидно — спаленка-то находится в далёком прошлом. Наконец уловив его неприкрытую издёвку, Огнева сжала губы в тонкую линию и молниеносно развернулась на сто восемьдесят градусов. Заключив с максимальной серьёзностью: — Уверена, ты и сам понимаешь, что это не то, что мы ищем. Окончательно развеселившись, Марк усмехнулся: — Определённо. Огнева теперь шла первой, вариант пути оставался один — снова вверх по аналогичному лестничному пролёту. Который окончился аналогичной, подозрительно невзрачной, дверью. — Ну и что же на этот раз? — честно говоря, эта угадайка становилась весьма забавной. Марк не без довольства отметил, что Огневой хватило ума прислушаться к его словам и не дёргать замки́ опрометчиво; хотя и сейчас осторожность оказалась излишней — издав характерный скрип, дверца вывела их в рабочий кабинет… Через шкаф. — Поначалу я думал, что идея с бала в постель была довольно оригинальна, но ситуация оказалась на порядок занятнее, — фыркнул Марк, выбираясь на узорчатый паркет. — Покажите мне гения, кто всё это придумал. Огнева одарила его очередным укором исподлобья, но с ответом не нашлась, проходя вглубь комнаты. Видимо, не её тема. В целом, достойным внимания кабинет можно было назвать с натяжкой: обыкновенный дубовый стол с педантично разложенными письменными принадлежностями, высокий резной стул с широкой спинкой, спящий камин за кованой решёткой, пара книжных шкафов, кипы бумаг и свёртки. В отличие от той милой спаленки, всё выглядело крайне аскетичным, безжизненным и застывшим. Да. Безжизненным. Застывшим во времени. Ни пылинки. Внутри начали набирать обороты шестерёнки настороженности. — Эй… Мы что, забрели в другое время? — Огневой, видно, тоже коснулись колебания искажённого пространства. Марк угрюмо покусал губы. — Догадливая, — и развернул карту, где немедленно отобразился новый этаж. Квадратик, в котором плясала их личная чёрно-золотая клякса, светился фиолетово-синей гаммой. — Синий цвет? Это ведь значит… — То и значит, малышка Огнева. Здесь и вправду часодейно похозяйничали, — Марк свернул пергамент и отложил на стол. — И ни толики конкретики, ну какова предусмотрительность! — Он подошёл к ближайшей книжной полке, вглядываясь в обложки томов. — Что ж, по крайней мере, фиолетовый — ещё не красный, следовательно, комнату можно считать безопасной. Относительно. — Относительно? Вот зря мы пошли по этому тайному ходу! — Какие-то проблемы, рыженькая? — Марк круто развернулся и вперился в неё угрожающим прищуром. Взвинченная, фейра стойко выдержала зрительную атаку встречным рассерженным взглядом. Секунда. Две. Пять… …И вновь отвернулась, сдержавшись. Какого треугла, Огнева? — Отлично. — Кажется, он это уже слышал. — Тогда… Будем искать секрет этой комнаты? Огнева призвала стрелу, явно намереваясь… а Эфларус знает, что намереваясь сделать, когда Марк стремительным движением перехватил её запястье. — Совсем сдурела?! Ну давай, закинь нас куда-нибудь на сотню лет назад! А лучше сразу вперёд, чего уж мелочиться! Судя по всему, его справедливое порицание не достигло цели, потому что фейра застыла деревянным изваянием, ошалело вытаращившись на его руку. Всё ещё крепко сжимающую её. Щупленькую. Точно одни кости. Великое Время, будто жаха увидала. Марк отпустил её, и Огнева, кажется, вздохнула с облегчением, отозвавшимся в его груди глухим хмыком. Ну хоть что-то не меняется. — Ты же сам десять минут назад часовал над той картиной, — потирая место соприкосновения, попыталась съязвить Огнева, но, надо сказать, не особо убедительно. Потому что осознала ошибку. Ещё одну. Да, он будет считать их, а как же. — Не глупи, малышка. Понимаешь ведь, что это разные вещи. Он повторно осмотрел кабинет, задерживаясь на корешках увесистых фолиантов. Судя по надписям, различимых в дребезжащем свете двух зажжённых стеклянных шаров, в этих книгах можно найти немало познавательной информации по древнему часодейству. Марк досадливо прицокнул: времени у него на это не было совершенно. Наконец на глаза попался входной проём — настоящий, а не очередной шкаф с сюрпризом, — затерявшийся поначалу за выпирающим угловым стеллажом. — Попробуем выйти. Как ни иронично, сейчас он был вынужден дёргать ручку неразумным добровольцем… Подобно фейрам. За что боролись — на то и напоролись, называется. Слава древним часам, дверь охотно отворилась, выпуская в очередной коридор. Не разваленный подчистую, но и не такой опрятный, как кабинет — привычная блёклость безвременья пропитала собой каждую ниточку вывешенных по периметру гобеленов. — Получается, разгадка спрятана в комнате. — Соображаешь, — задумчиво протянул Марк, наблюдая, как Огнева прикрывает дверь. А потом вспомнил. Карта так и осталась преспокойненько лежать на столе. — Твою ж!.. Отодвинув округлившую глаза фейру, он рывком опустил ручку и приготовился к худшему — чёртова комната запросто могла оказаться нестабильной или даже вовсе не открыться. К счастью, опасения себя не оправдали. И Марк снова был гостеприимно пропущен. Он решительно перевёл взгляд на стол, намеренный направиться за дурацким свёртком. Которого там не было. — Это ещё что за хрень? Что-то нехорошее встрепыхнулось в животе, но Марк немедля подавил это низменное чувство. По крайней мере, попытался. — Что там? — выглянула из-за его спины Огнева. А потом издала невнятный, сдавленный звук, указывая куда-то влево: — Эй, разве тот… шкаф, через который мы зашли, был не на другой стороне?.. Только теперь Марк обратил на него внимание. А ещё на остальский напольный глобус, разместившийся в дальнем углу. Более того, пройдясь вдоль полок, можно было заметить, что корешки с названиями перетасовались, и… Нет, это были другие названия. Другие книги. — Занятно… Но пропажу карты это всё ещё не отменяет. — Ты что, оставил здесь карту?! Марк раздражённо сжал челюсти. Ответ очевиден. И нет, пусть фейра даже не думает, что он признает свою оплошность. — Есть тут у меня парочка догадок… Советую выйти, рыженькая, если не хочешь повторить судьбу нашего драгоценного свёртка. — И что ты собираешься делать? — Огнева, очевидно, настроилась хмуро гипнотизировать все его последующие действия. Но послушалась. — Открывать и закрывать дверь, ожидая, что карта появится сама? — Помолчи, будь добра. Наплевав на должную осторожность, Марк начал отматывать время двери на три с половиной минуты, когда они вышли в первый раз… Хотя нет, надо чуть больше — когда только заходили. И толкнул ручку. Вопреки всем ожиданиям, посреди комнаты нарисовался кофейный столик в окружении трёх кресел. Глобуса не было. Но стеллажи и шкаф стояли как раньше. Марк оглянулся… И выдохнул. — Я же сказал, что проблем не возникнет, — обогнув кресло, он прошёл к столу и ловко подцепил проблемный свёрток. Хотя на миг показалось, будто он лежал несколькими сантиметрами правее… Впрочем, вполне могло просто показаться. — И всё-таки, что это было? — Огнева с любопытством осматривала новоприбывший столик, выводя ногтем узоры на бархатной спинке кресла. — Даже если карту вернуло, мы оказались в пространстве с другими слагаемыми. — А значит, комната и дверь между собой не связаны, — Марк присел на краешек стола, изучая карту. Никаких изменений. — Иными словами, время тут движется по собственной системе. Найди десять отличий, называется… — Хочешь сказать, каждый раз здесь будут новые комбинации интерьера? Подожди, но ведь карта не была в этой системе изначально… Да и мы сейчас тоже часть неё! — Так. Но, тем не менее, мы дважды попали в один коридор — следовательно, действие не распространяется на живых существ. И с этим, кстати, нам очень и очень повезло. — Марк пробарабанил пальцами по поверхности стола, выдерживая паузу. — Хм… У меня есть парочка предположений, но пока не могу сказать, чем это объясняется. — Отображением различных промежутков времени? Хотя нет, иначе менялся бы весь кабинет, а не отдельные его предметы… Тогда, получается, дело в вероятностях, параллелях? Марк сузил глаза, критически всматриваясь в сосредоточенное лицо фейры. Малышка явно не сидела сложа руки в период его… отсутствия. — Очень на то похоже. Но со временем, думаю, связь таки есть. — Он оттолкнулся от стола, теперь, умудрённый опытом, не выпуская пергамента. — Предлагаю взять этот кабинет ммм… для дальнейшего рассмотрения. Как считаешь? На секунду Огнева оторопело замерла. И кивнула. Конечно, когда бы они ещё так миролюбиво беседовали. Почти как старые-добрые друзья, ха-ха. Он и сам поражался. Однако неизбежная развязка имеется у всего. — Что ж, — они покинули кабинет, и Марк лениво облокотился о стену, скрестив на груди руки. — На этой прекрасной ноте, полагаю, можно и сворачиваться. — У нас полчаса в запасе, — заключила Огнева, сверившись с браслетом. — Вряд ли нам что-то даст созерцание сотни дизайнов комнатки. — Тогда можно пойти дальше. Можно. Но не в такой компании. По-своему расценив его молчание, Огнева прошлась вдоль, с неподдельным интересом разглядывая фейские гуляния, запечатлённые на тканых полотнах. Как в музее, блин. Марк закатил глаза и проследил путь гобеленовой галереи: грязноватый, но достаточно сносный коридор через десяток метров обращался абсолютными развалинами, словно поделённый прочерченной в пространстве идеально-ровной линией. Наглядный пример проявления перепада времён. Вот туда им точно соваться не следует. Между тем Огнева добралась до изящной винтовой лестницы на противоположном конце. — Неужели тебе совсем не любопытно… Куда ведёт этот подъём в стиле барокко, например? И ей, и лестнице Марк послал долгий скептический взгляд. — Рококо, — исправил, отрываясь от холодного камня. — И если хочешь знать моё мнение, в общую композицию она вписывается не самым лучшим образом. Утончённая в своём исполнении, с замысловатыми завитками и фигурными ступенями, та выглядела затерявшимся среди простушек уникальным бриллиантом. И даже обвалившийся фрагментарно каркас её красоту ничуть не портил. — Гм… Заняться ведь всё равно больше нечем, верно? Огнева фыркнула и первая начала подниматься, заворожённо оглаживая изгибы перил. Сразу видно: ребёнок, к роскоши не привыкший. Хотя с её-то папашей должно быть ровно наоборот. Лестница оказалась в один этаж и вывела к открытой галерее, уходящей арочными сводами куда-то далеко вправо. А прямо по курсу — полуразрушенный выступ, служивший некогда небольшой смотровой площадкой. И конечно же, Огнева направилась именно туда. — Ты серьёзно? — Марк испустил утомлённый вздох, осмотрительно задерживаясь у колонны — та, испещрённая мелкими трещинами, доверия не внушала. Тогда как Огнева почти достигла края. Ну точно сумасшедшая. — Самое время для эффектных падений. Фейра его успешно проигнорировала. Уязвлённый, Марк уже хотел извернуться на новое, несравненно более едкое, замечание… Как взор соскочил вперёд, за пределы щербатого камня. И так и замер. От плещущейся в нескольких шагах вечности перехватило дыхание. Касаясь лица невесомыми дуновениями, она манила обольстительными объятиями: пленила, губила, миловала и — растворялась в стылом молоке небес. Отсюда, убаюканный эфемерным туманом, был виден без малого весь замок — прекраснее которого не сыскать ни в одном из миров. Чистое, никем не запятнанное первородное время воплощало себя во всём: начиная созидательный путь от главных часов, оно пролетало над рельефными выступами и орнаментальной резьбой фасадов, скользило по наклонным, подобным каменным мостам, полуаркам, играло пёстрыми бликами в витражных окнах и по скатам разномастных башен неизбежно возвращалось к Центральной… Где погибало, раздробленное зигзагом раскола. И снова — возрождалось. Но жизни здесь всё равно не было. Древнее строение неуклонно продолжало тянуться кверху, но в сути своей — давно утратило краски. Выцвело, обласканное холодной бездной. Летаргический сон длился убийственно долго. В механизм вдохнули время, но слишком прочно засело в нём собственное забвение. Укоренилось. Обещая всё и ничего одновременно, оно опьяняло иллюзией легкокрылой свободы. И оборачивалось зияющей пустотой, равнодушно облизывающей внутренности. Сейчас Марк казался себе таким же. Ни живым, ни мёртвым. Затерявшимся в бесконечности. Говорят… …Путешествие к смерти страшнее самой смерти. Но страха не было. Совсем. Все чувства вмиг куда-то потерялись. Заснули. …А может, их никогда и не было?.. Марк встряхнулся, отгоняя нелепое наваждение. Ну и мыслишки. Что за бредятина ему в голову полезла? Как бы то ни было, масштабы действительно поражали. Расколотый Замок можно было исследовать неделями. Месяцами. И это если брать в расчёт лишь базовый осмотр территории, без углубления в устройство и сокрытые тайны. Что ж, пожалуй, он понял истинный смысл их задания. Ключники — как дешёвая рабочая сила для разбора всяческих часовых явлений и сопутствующих аномалий. Удобно. Но он никогда не отрицал, что в каждом из них жаждал быть первооткрывателем. Снова подул ветер. И откуда он берётся в безвременье?.. Но наконец-то Марк смог сделать вдох полной грудью. Серость пустоты заполняла собой лёгкие и успокаивала. Даже голова болеть перестала. Мешали только подхваченные всполохом волосы фейры, которая загораживала спиной обзор и мозолила глаза неправильно-ярким пятном, портила омертвелую панораму. Напрочь выжигала безликость замка. Вдыхала в него жизнь. Опираясь на уцелевшие куски мраморной балюстрады, Огнева чуть повернула голову, желая высмотреть невесть что за их крайней башней. Судя по умиротворённо прикрытым векам и вдохновенно приподнятым уголкам губ, она явно наслаждалась моментом. И, несомненно, подросла за… то время. И не только ростом. Впрочем, это совершенно не его, Маркуса Ляхтича, дело. Как была раздражающе-везучей фейрой, сующей повсюду нос — такой навеки и останется. И должна знать своё место. И этот мнимо-взрослый вид ей ни капли не идёт. Чего это она выставляется? Она что, забыла о его присутствии? Ну так он напомнит. — Аккуратней, малышка, — его голос, приправленный крошкой зловещей таинственности, настиг её плечи лёгкой рябью. — Так и по ту сторону перил оказаться недолго… Или жизнь тебя совсем ничему не учит? Он не без удовольствия пронаблюдал, как сентиментальное благоговение стирается с её лица чуть схмуренными бровями, сморщенной переносицей и плотно стиснутым росчерком губ. То-то же. Сей видок под стать малышке Огневой в сто крат больше. Особенно — при знании, что именно он, Марк, вывел её на эмоции. Развернувшись, она смерила его попыткой в высокомерный взгляд. — Очень остроумное замечание, — бросила чопорно. И гордо прошествовала дальше по галерее. Ну что за уморительное зрелище! — Польщён. Через некоторое время аркада повела левее; дыры меж обшарпанными колоннами сменились вытянутыми закруглёнными окнами, в разбитых рамах которых заскалились пыльно-серые зазубрины стекла. А за поворотом — неожиданно обратились в почти нетронутые симметричные витражи. Они несли коридору противный, желтовато-зелёный отлив, изредка нарушаемый тонкими нитями истинного, туманно-белёсого, света. Приглядевшись, Марк понял, что узор вовсе не хаотичен: золотистые кляксы складывались в шарообразные соцветия диковинного растения с заострёнными, подобно папоротнику, листьями. Марку оно известно не было. Но одно он знал точно: это место ему не нравилось совершенно. Кроме того, оно уже вроде как принадлежало главному корпусу. — Пора возвращаться, рыженькая, — окликнул Марк Огневу, которая, между прочим, значительно вырвалась вперёд. Та замерла. Но внимать его вежливому — пока — замечанию не планировала. Марк прицокнул. — Ну и? Чего тормозим? — преодолев разделявшее их расстояние, он сложил на груди руки и неодобрительно воззрился на вынудившую его сделать лишние шаги фейру. — Тебе не кажется, что в этом коридоре есть что-то такое… Необычное? Она обернулась и — посмотрела ему в лицо… странным, глубоким взглядом. Будто сквозь. Будто не здесь. — Кажется. — Марк даже опешил на секунду. Но тут же опомнился: — А ещё мне совсем не кажется, что мы уходим с отведённой нам территории. Огнева поморщилась так, словно он наступил ей на ногу: — И когда это ты стал прилежно соблюдать правила? Он, кстати, и в самом деле может, если она не прекратит выпендриваться. Марк нахмурился. — Говори, да не заговаривайся, малышка, — он наклонился, предостерегающе понижая голос. — Я не собираюсь бегать за тобой по всему замку. Погуляли и хватит. — Заботишься? — фыркнула. — Нам нельзя разделяться, Огнева. Нет, он не станет вестись на столь убогие провокации. Пусть даже не надеется. — Или нет, постой-ка, — она бессовестно перебила его, с напускным удивлением делая паузу. — Неужели ты… струсил? Сучка. Мелкая. Сучка. — Отлично. — Марк выпрямился так резко, что по щеке хлестнуло собственной чёлкой. Но его это ничуть не заботило. — Хочешь, чтобы мы шли дальше? Пожалуйста — мы пойдём! Только учти, если дела наши покатятся в задницу к подзаборным треуглам… — Он немигающе навис над её лицом: — Я убью тебя прежде, чем ты затеряешься в какой-нибудь аномалии. Бинго. Наконец-таки до безмозглой фейры дошло. От его слов — он явственно видел это на дне её глаз, — Огневой стало не по себе. Но возвращаться Марк больше не намерен. Сама напросилась. — Твоя вина, милая, что на урок опоздала — вот и наслаждайся теперь моей компанией, — и без промедления шагнул в очередное пятно по-летнему тёплого света. — А ты будто заявился в Ратушу вовремя? — хохотнула. С задержкой в секунд пять, ага. — Да. Почти. Нагнав, Огнева послала ему этакий… недоверчиво-снисходительный взгляд. И Марку он решительно не-пон-ра-вил-ся. Что-то малышка наглеет. — А кое-кто рыжий и глупый наверняка просто проспал будильник, — поспешил поддеть Марк. Как назло, под конец фразы его самым паршивым образом настиг предательский зевок. — Да-да, у тебя, конечно, была другая причина, — рассмеялась Огнева. Марк скорчил ей злую рожу. — Вообще-то была! И не одна, между прочим. Но над этим ему придётся поразмышлять немногим позже… Да и грёбаную побочку от разбалансировки времени никто не отменял. Между тем атмосфера начала ездить по нервам совсем нещадно. Дурацкий всё-таки коридор. И чем он так приглянулся фейре?.. Нарочито жизнерадостные оттенки своими фальшивыми солнечными бликами наводили в душе непонятную, молчаливую смуту — словно подсвечивали изнутри. Заставляли чувствовать себя уязвимым. Или… Дело тут не в оттенках? На мгновение Марку почудилось, будто он уловил приторный, сладковато-медовый цветочный запах. Ужаливший язык терпкой горечью. Дело дрянь. Вот надо было сразу поворачивать, но теперь он этого точно не сделает. И всё из-за упёртости придурковатой фейры! Скривившись, Марк остановился и небрежно развернул карту. — Можно было и догадаться, Огнева. Молчание. Значит, мозгов таки не хватит. Он резко поднял голову — сталкиваясь с её внимательными глазами напротив. Слишком внимательными. Неотрывными. Чёрт, и когда успела оказаться так близко?.. Но — постой… Что это за взгляд, Огнева? Что это за взгляд? И Марк дёрнулся с места, заставив её чуть ли не подпрыгнуть от неожиданности. Он не будет в этом разбираться. Ему это не нужно. Совсем. По бумажной копии замка вместе с ним двигалась золотая точка, неотвратимо удаляясь от чёрной… А вокруг — ярко-синее, клубящееся пространство. Концентрация энергии Времени. — Вот же ж!.. Он лихо затормозил, отвлекаясь от карты. И вовремя. Их тревожный коридор внезапно оборвался. Ещё шаг — и Марк бы пересёк черту просторной круглой залы другого времени. Но в ней и впрямь было нечто… Особенное. Потолок половинной сферой — грозовые облака за стеклом. Гротескно прожжённые лучами мятежного солнца. Пронизывающие всё вокруг густым, фантасмагорическим светом. Влекущим за собой призрачно-золотистую миражную дымку. Будто бы осязаемую, но — такую далёкую. Как зыбкие воспоминания. Отголоски прошлого. Или сон? Да… Сон. Долгий-долгий сон. Сладко-горькие грёзы. На ступенчатом возвышении — торжественное бесстрастие мраморной ротонды, переливающейся многоцветной градацией. Различные породы камней. Колонны и купол, овитые… живым плющом? Нет. Не живым. Из металла. Из прекрасного, драгоценного металла. И зелень. Много-много зелени. Такой же — искусственной, ненастоящей. Здесь раскинулся дикий сад. Или это были фрески?.. Настенная роспись. Непонятно. Ничего, ничего не понятно. Мир расплывался, словно глаза застилала мутная плёнка. Сознание никак не могло ни на чём задержаться. Бессмыслица какая-то… Абсурд. Безумие. Абсолютная невозможность собрать по частям целое. И, будто бы, там было что-то ещё… Но Марк не видел. Пока наконец не осознал, к чему был прикован всё это время. Восприятие на пределе сузилось до одной — единственной — двери. Прямо напротив, на другом конце. Но на непреодолимом расстоянии. Пустота меж колоннами стоящей по центру ротонды любезно предоставила редчайшую возможность — чтобы он хорошенько рассмотрел эту дверь. Запомнил. Поражающую невероятным множеством разных замко́в; декорированную коваными цветами и листьями из дорогого — ценнейшего — материала. Из золота. — Это… — отскочившие эхом звуки заставили вздрогнуть. — Золотая комната, да? …Фейра. Всего-навсего гадская фейра. Точно специально подкралась сзади. Точно специально сбила с ритма этот идиотский механизм внутри, пропустивший должный удар и теперь работающий невпопад. По спирали. Закручивая и унося Эфларус знает куда к чертям собачьим. Хотя нет. Тот знать не может. Никто. И сам Марк — тоже. Только это как-то мрачно оседает в груди. Отравляет. Скребётся. Горит ядовито, когда он смотрит на сверкающую проклятым золотом дверь. Всецело принадлежит ей. Физически не может отвернуться. А он ведь действительно хотел побывать там. Не побывать — собственноручно открыть. Первым. Первым разгадать тайну вечности, неподвластной времени. И тогда бы все просто о-ху-е-ли. Да. Попадали бы в обморок. И наконец бы поняли, чего он стоит. Вот только есть одна, малюсенькая загвоздка. Частица бы. — Мне жаль. Неуловимо. Едва слышно. Но так громко, что в уши полилась раскалённая лава. Она потопила голову. Потекла по венам. Ошпаривая внутренности стремительно набирающим силу адским огнём. Пульсируя в висках мощнейшим часовым набатом. А Марк всё смотрел и смотрел. Не мог оторваться. Пока мозги вконец не задавило звенящей тишиной. — Что? Он не узнал своего голоса. Был ли он ещё здесь? Марк медленно, как если бы его тело принадлежало кому-то другому, повернул голову к источнику двух ирреальных слов. Правильно ли он их понял? — Ну, мне правда жаль, что с тобой произошло… такое, — под его пристальным взором Огнева запнулась, силясь подобрать слова. — Я никогда бы никому… Правильно. А дальше он уже не слышал. Потому что она заглянула ему в глаза. Своими — огромными. Чернеющими будто бы скорбной синевой. Зачем? Зачем это, Огнева? Секунда — и она не выдержала зрительного контакта. Марк не хотел разбираться в этом. Но она не оставила ему выбора. Втоптав в грязь одним своим взглядом. Своим состраданием. Состраданием, подобным грёбаному плевку в лицо. И за шиворот возвращающим в реальность. — Хочешь сказать, — голос — натянутые струны. — Что я жалок? Она снова на него вылупилась. Но радужка уже была другого оттенка. Так и знал. — Ч-что?! Вовсе нет! — она даже порывалась сделать шаг к нему. Но не сделала. — Просто я подумала, что ты… — Что я — что? — Марк коброй метнулся к ней, хватая за локоть и заставляя смотреть в глаза. Смотреть-смотреть-смотреть, не отворачиваться. — Что я — что, Огнева? Не смей… Не смей, фейра, слышишь?! — лицом к лицу. Чтоб точно услышала. Но — шипящим шёпотом: — Не смей! Не всралось мне твоё жалкое, никчёмное сочувствие! Ни твоё — ни чьё бы то ни было! Она дёрнулась, вырываясь, и рыжей стрелой взвилась прочь — чуть ли не врезаясь в стену. Напряжённо застыла, точно готовая к прыжку кошка. Ожидая следующего нападения. — Да что с тобой такое, в самом деле?! Тебя даже чисто по-человечески поддержать нельзя! — Поддержать? — губы Марка оцарапала колючая, как шипы дикой розы, улыбка. — Да что ты понимаешь, фейра?! Правый уголок рта, уползший кверху, ломано задрожал. Как-то тягостно, будто вынужденно. Почему? Бесит… Бесит. Бесит. Бесит! Оскорблённая — это она-то?! — фейра вспыхнула, сводя брови и стискивая ладони в кулаки. Да неужели? Проснулась таки! Поздно. Он не даст ей и рта раскрыть. Оскал сформировался окончательно. — И уж ни тебе ли знать, милая, — елейно протянул Марк. — Кто должен был оказаться на моём месте, а? Припомнить? — А Фэш тут вообще причём? — на секунду она будто бы растерялась. Да ладно? — Вне зависимости… — О не-ет, зависимость всё же есть… Потрескивающая восходящими вспышками, неспешно закипающая злоба в единый миг обернулась бурлящей волной огненной ярости. Обжигающей. Захлёстывающей с головой. Сметающей на своём пути всё. — Есть зависимость! Ведь ублюдку Драгоцию — Драгоцию, чьи жалкие деньки были сочтены с самого начала, между прочим! — неизвестно, что такое подлинное безвременье. Рассказать? Рассказать, а?! Про этот грёбаный кошмар наяву?! Про пытку, когда твоя душа медленно разлагается в длани времени?! Когда ты, как голодная плешивая псина, вынужден безликой тенью таскаться за своей безжалостной убийцей, когда твой разум больше не принадлежит тебе, когда!.. — он задохнулся. Каждая чеканная фраза — шаг на неё. Она и не сопротивлялась. Точно парализованная, вжалась спиной в стену. И смотрела. Недвижимо смотрела в его распахнутые бешенством глаза. Смотрела с ужасом. Наконец-то. Но чёрт возьми, почему, почему именно так? Омерзительно. — Представляешь, если бы всё это на своей паршивой шкуре испытал твой ненаглядный Фэшиар-р Драгоций? Представила?! А теперь подавись своей лживо-праведной жалостью!!! И сокрушительный удар. Кулаком. К щеке фейры. В камень. Но — никакой боли. Не в костяшках пальцев. Испуганно вытянувшееся лицо фейры раздвоилось под выстрел тонкого металлического звона в ушах. Виски прошило не знающей пощады иглой. И Марка закрутило в драных лоскутах черноты. Но он выдержал. Выдержал, чёрт возьми. Слегка пошатнувшись и сглатывая удушливый комок в горле. Потому что — что ещё ему оставалось? Потому что — никогда не покажет свою слабость Огневой. Никому. Никогда. Потому что уже привык к этой боли. Судорожно выдохнув, он оттолкнулся от стены. Отступая и — наконец-таки ощущая, как саднила на фалангах содранная кожа. Так пусто. Совсем-совсем пусто. Слов больше не осталось. И сил тоже. И зачем ему всё это было надо?.. Косой взгляд на Огневу — которая, похоже, потеряла дар речи. Марк хмыкнул. Так ей и надо. Нечего… — Я тебя ненавижу. Произнесла она едва размыкая губы. — О-о-о, твои чувства так романтично взаимны, Огнева. — Ты ужасен, — ха! Каково открытие! — Но я обязана поблагодарить тебя. Спасибо. Чего??? — Это ещё за что? Брови Марка взметнулись абсолютно искренне, а из груди почти вырвался хрипом смешок. Невротический. Похоже, он запугал Огневу до потери рассудка. Честно говоря, представлял он сие знаменательное событие несколько иначе. Но та уточнила поспешно: — За числовое имя Елены. Внутри что-то надрывно скрипнуло. Хотя, казалось, куда ещё? — Да пожалуйста. Он отошёл, апатично поднимая с пола карту. И когда успела там оказаться? Неужели в самом начале? — Ты ведь не можешь отрицать, что помог мне. Великое Время… Неумолимая фейра ожидала ответа. Марк чувствовал это настойчиво просверливаемой в спине дыркой. Он холодно усмехнулся. — А ты не можешь отрицать, — растягивая губы в лучезарной, но — фальшивой улыбке, Марк развернулся к ней и всучил свёрток. — Что ты всегда была ужасно наивна… малышка Огнева. И двинулся в обратном направлении.