Некоронованная

Открыла глаза. Света в импровизированном шатре не было. Портьеры подняты. Рядом никого. Балконные двери открыты настежь. Шум прибоя. Волны врезаются в преграду и с шипением разлетаются в стороны. Я это слышу. Подпрыгиваю на кровати подползая к самому краю. Зажмуриваюсь от удовольствия и не могу поверить, что это правда. Живое, настоящие, пахнущие, мокрое море. Я не могу сдержать улыбку. Вскочив на ноги, несусь сломя голову на этот блаженный звук. Мои босые ноги шлепают по плитке. Подхожу тихо, боюсь спугнуть воду. Боюсь, что она убежит и я обманусь. Перегибаюсь через перила и вижу, как оно бурлит, пениться живет и дышит. Мощь, сила, большая, темная глубокая вода. Тянусь рукой к воде с детским восторгом. С желанием ощутить соленые брызги на коже. Кто-то перехватывает меня через живот и оттаскивает от перил. – Ты сума сошла? Что ты делаешь? – кричит Сабит. Он меня отпускает и я плюхаюсь босыми ногами на холодный пол. Взволнованный взгляд и частое дыхание Сабита, выдают его не наигранную взволнованность. – Я не собиралась прыгать, – спокойно сказала я. Он смотрит на меня слишком внимательно, хочет что-то прочитать на моем лице или в моем взгляде. Затем моргает, как будто сгоняя пелену с глаз, и резким рывком подлетает ко мне обхватив мою голову руками. – Никогда так меня не пугай, – на выдохе произносит он. Смотреть на него сейчас было больно. В его голосе отчетливо различима тревога. Взгляд теплый, как тогда в клубе Изи. Это был наш первый танец с Сабитом. Первые молчаливые признания. Одним взглядом, одним прикосновением. Как не верить в его правдивые эмоции. Меня тянет к нему и мне приходиться подавлять это эмоции. Меня отталкивает его предательство прошлого и неспособность говорить правду. И ведь это так просто, взять и открыться. Перестать сопротивляться, сдаться. Он знает что у меня нет желания находиться тут, с ним рядом в одной связке. Но он продолжает с упорством осла, везущего хозяина на вершину холма проявлять заботу и тем самым что-то мне показать. – Пойдем в кровать, – выдернул он меня из раздумий, неожиданным предложением. – Я хочу еще побыть здесь. – Ночи холодные. Скоро зима, – посмотрев в небо сказал Сабит. Словно пытался там что-то найти. Он скрылся в комнате и быстро вернулся. – Вот, – протянул он мне белые пуховые носки. – От Нурсы. Я… – он замялся. – Надень, пол ледяной. Моя нерешительность кажется его раздражала. Накинув на мои плечи одеяло Сабит усадил меня на стул и вручил невесомое пуховое облако. Наблюдая за его движениями я не произнесла ни слова. В моей голове даже гадости не рождались, мыслительный процесс остановился. Я не привыкла к такой опеке и адресным знакам внимания. –Знаю, – ухмыльнувшись забасил он, – умираешь с голоду. – Не сказала бы. Сколько я спала? – День и половину ночи. – Я проспала почти сутки? Почему меня не разбудили? – Зачем? Это ведь хорошо, что ты смогла столько поспать без лекарств. Сабит отошел от меня, ближе к каменному ограждению и смело присел на перила. – Я идиот? Верно? – спросил он. – Почему? – Я не отнесся серьезно к заключениям врачей, а информацию от Али просто проигнорировал. Думал, что это все надуманно или преувеличенно. Или что тебя пытаются сделать в моих глазах сломленной и проблемной. – Для чего им это делать? – Не знаю. Возможно чтобы вызвать во мне больше сочувствия? Или оправдать в моих глазах твои безумства? – И как, помогло? – уточнила я. – Я тебе сочувствую. Я уже говорил, мне жаль что Изи так жестоко с тобой обошелся. – Пожалей себя. Ведь это у тебя безумная невеста, – улыбнулась я. Ветер трепал его белую рубаху, так ярко выделяющуюся на темном фоне. За его спиной вдали виднелись огни города и мерцающие лампочки одиноких кораблей в море. – Что если я ошибался? Что если мы оба заблуждаемся? – прервал он приятное молчание. – Слишком много «Что если». Не люблю неопределенность, для меня все должно быть четко и понятно. Я делаю выводы и иду дальше. – Вот так просто? – Вот так просто! – И обо мне ты сделал выводы? – Сделала. – Позволишь полюбопытствовать? – настаивал Сабит. – Когда мы были в охотничьем домике, а после в доме Рияза, ты знал, что Изи делает со мной, а сделал вид, что моя пугливость на его повышенный тон или резкие движения это так, придурь. Ты считал, что я любовница Изи, ведь другую правду знать не интересно. Когда ты приехал в клуб Исобеля, изображая из себя галантного кавалера, пригласившего юную девушку на танец, ты знал, что нравишься мне. Ты не мог не видеть этого. И при этом ты знал, что он собирается объявить прилюдно не о моем статусе, а что продает меня тебе, как скот. Ты ничего не сделал. Ты стоял и смотрел. Ты столько раз сказал, что я тебе не важна как человек, что я пустышка, клюнувшая на уловки Изи, что я ничто в твоих глазах и поверить в другое невозможно. В твои междустрочные признания, в твои томные настойчивые взгляды, в твое желание быть или стать чем то большем для меня. Я не верю. – Ты ведь любишь читать? – задал он неожиданный вопрос. – Так почему тебе не интересно что спрятано под обложкой? Разве есть книги, где все четко и понятно, без подводных камней? – Люди не безобидны как книги! Люди разочаровывают, обижают, унижают и делают больно. – Но ведь, и книги могут разочаровать? У тебя такого не было? Когда ты хотела чтобы главный герой был смелее, безрассудней, отчаянней. Чтобы он яростней сражался за любовь или жизнь, возможно тогда, он вышел бы победителем. – В этом и вся суть книги. Ты можешь плакать, смеяться, разочаровываться но тебя это никогда не коснется. Мне кажется это странно сравнивать жизнь с книгой! Ситуация была странная. Двое чужих друг другу людей, скованных абсурдными обстоятельствами жизни, сидят в ночи и беседуют. О чем? О литературе? Я не совсем понимала его аналогий и к чему он вел. – Времена героев, честных и справедливых, откровенных, пылко и вожделенно влюбленных, защищающих честь и достоинство, сражающихся за веру и правду, давно прошли, – подметила я. – Я не верю больше в это! Темнота за спиной Сабита качалась и шумела она баюкала меня. Подтянув колени к животу уперлась в них подбородком. – А во что ты веришь? – тихо спросил Сабит. – Зачем тебе это? – Представь, что я бармен, – вдруг развеселился он. – Ты, как многие клиенты старенького, тихого бара, делишься со мной историей. Какая бы она была? – Обычно в баре наливают, – усмехнувшись подметила я. Я сто лет не ходила в бар. Не слушала громкую музыку, не общалась с незнакомыми людьми, я давно просто не общалась с людьми. Отшельничество и замкнутость сделали меня немного дикой. Я слишком привыкла быть одна. – Для тебя важен антураж? – продолжил Сабит расспрашивать меня. Кажется, он не хотел чтобы этот разговор закончилась. А я не привыкла чтобы кто-то интересовался моим мнением о таких мелочах. – Нет. Атмосфера должна быть расслабляющей, подталкивающей к такого рода беседам. – А сейчас это не так? – сложив руки на груди спросил он. – Нет, не думаю. – Значит, чтобы ты со мной чем-то поделилась… – Почему ты этого хочешь? – перебила я его. – Почему так настойчиво хочешь что-то узнать? – Я хочу понять? Как … как все получилось? – наконец-то, он сказал для чего затянул этот разговор. – Зачем ходить вокруг да около? – Не хочу ставить тебя в неудобное положение своими расспросами. – Да куда уж неудобней чем то, что мне пришлось спать с тобой на одной кровати, а тебе мыть мне ноги. И мы уже уточняли все неясности в отношении меня и Изи. Я ведь все знала, и на все согласилась добровольно? Ты ведь так утверждаешь? – Мы с тобой в одной лодке, и если мы не будем говорить правду друг другу, то все закончится печально. Мы одни. Рядом нет посторонних людей, тебе не нужно одевать броню и прятаться. Будь откровенна со мной, не таись от меня. Я хочу стать тебе другом. – Другом?! – воскликнула я. – Как странно слышать такие слова, от человека, который еще недавно говорил, что я для него никто и сравнивал меня с проституткой, продавшейся за деньги. Можно тебе верить? Нет! Я совершенно точно могу тебе сказать что здесь не могу доверить ничего и никому. – Я был не прав! – Откуда ты знаешь? Может быть я сейчас пытаюсь обмануть тебя. Изобразить из себя жертву. Ты ничего не знаешь обо мне и чтобы я не сказала это будут только слова. – Сейчас я пытаюсь исправить это. Я стараюсь все эти дни быть внимательным и понимающим и узнать тебя ближе чтобы стать тебе … – Я не нуждаюсь в друзья! – громко проговорила я. – А ты, я уверена тем более. У тебя предостаточно друзей с которыми ты можешь откровенничать. Но не со мной, это точно! Я не тот человек с кем можно быть откровенным. – Почему? Ты не умеешь хранить секреты? – насмешливо спрашивает Сабит не воспринимая мои слова всерьез. Его насмешка резанула по моему самолюбию. Ведь я умела хранить секреты и знала парочку, которые бы взорвали мозг Сабиту если бы он узнал о них. – Все верно! Не умею. Тебе ведь не хочется чтобы информация о тебе, вышла за эти стены? Можно сказать я враг, в твоем доме и это, единственное верное суждение обо мне. На ходу я обрушиваю все мосты, что он старался выстроить и будет пытаться еще не раз. И делает он это безусловно не от внезапной большой любви или желания стать другом, как он имел неосторожность высказаться. Все намного проще. Контроль, и больше ничего. Как можно легко контролировать женщину? Влюбить ее в себя, создать сказку, сделать ее зависимой от себя и она станет самым преданным рабом. Это тонкая работа, не терпящая торопливости. Стало холодно, неприятный мороз забрался под кожу. Сейчас как никогда остро ощутила себя здесь лишней, мне хотелось вылезти из собственной кожи, настолько все было чужим. – Завтра я хочу попасть в архив, – прервала я уже надоевший мне разговор. – Мы не закончили! – Хватит этого бреда, – поднявшись на ноги попросила я. – Сходи займись чем нибудь хорошим. Сходи в клуб или к любовнице. Только прекрати копаться в моей голове. Я вернулась в комнату. Что-то удушающие и мерзкое скребло внутри меня и тревожило. Дурнота накатила резко и неожиданно. Чужие, незнакомые запахи ударили в нос. Чувство ненужности и чуждости скрутило солнечное сплетение в узел. Заглушенный дважды приступ, грозился вылиться сейчас, как шквалистый ветер. Тут все чужое, и ничто не сделает мое нахождение здесь приемлемым. – Где… ванная…? – с широкими паузами спросила я. Сабит следует за мной попятам, его рука указала нужную дверь. – Ты в порядке? – пытаясь придержать меня за руку и не давая скрыться за дверью, спрашивает он. – Да! – выдернув локоть из его цепких пальцев грубо ответила я. Захлопнув дверь, щелкнула замком. Суетливо бегаю глазами по ванной комнате, в поисках кран или душа, хоть что нибудь, что будет шуметь громче чем я. Дрожащими руками повернула напор воды на максимум. Сползла на пол. Голова кружилась, от нехватки кислорода, в глазах плясали мошки. Стукнув пару раз кулаком по груди я желала облегчить боль в ней. Боль тягучая, едкая разрывала мои легкие. Сердце колотилось и жалило меня изнутри. Меня прошибло в пот. Сморщилась от боли и спазмы в гортани. – Ты в порядке? – раздался голос Сабита с другой стороны двери. Я попыталась выдавить из себя ответ, что бы он отстал, но только захлебнулась собственными частыми вдохами. Я не желала чтобы он опять созерцал картину моего падения и позора. Вот это я настоящая. Не та смелая девочка отвечающая на его каверзные вопросы и играющая сильную личностью. А это, я. Задыхающаяся, захлебывающаяся собственной слюной, обливающаяся потом, на шикарном мраморном полу его царственного дома, это я. Выбитая из равновесия громкими словами о дружбе, это я. Я очень хотела прийти в себя, хотела встать и открыть эту дверь с гордо поднятой головой, но сейчас, я даже руку поднять не могла. Настойчивый стук в дверь не давал мне сосредоточиться на себе. Мне казалось дверь дрожит. Я слышала, как меня зовет Сабит, сопровождая это яростными атаками на дверь. В голове всплывали воспоминания, как я пряталась от Изи. Как он ломился в ванную угрожая подвесить меня за ноги в камере, пока кровь из носа не пойдет если я не соглашусь по доброй воле стать его. Сглатывая вязкую слюну, я хотела вытолкнуть из своего горло хоть что-то, только бы он перестал биться в дверь как разъяренный бык. Шум в ушах шел по нарастающей. Ничего не помогало успокоиться. Барабанящие кулаки о дверь и крики пугали. Мне страшно, мне так страшно, страшно от того, что я сейчас не справлюсь. Громкий удар или хлопок и дверь вылетает из косяка. От нее что-то летит врезаясь с жалобным звяканьем в зеркало над моей головой. Я слышу, как оно трещит. Пытаюсь поднять руки, прикрыть себя от осколков, но мышцы не слушается. Все силы организма уходят на чтобы заставить легкие дышать. Ощутимый толчок в бок и я заваливаюсь на пол. Сверху меня придавливает, как плитой. Я чувствую его тепло. Я вижу, как часто бьется его пульс, вена проступает сквозь тонкую, золотисто медовую кожу. Улавливаю его запах. Он не такой тяжелый, как запахи в комнате. Закрываю глаза, и заставляю себя делать вдохи. Глубже, медленней.Лежу неподвижно. Во мне, глубоко внутри я знаю, чувствую это что-то, трогательное, нежное совсем хрупкое и готовое разрушиться от любого неправильного движения. Но оно настолько большое и весомое, не позволяющее оставить эту громадину без внимания. Сейчас когда он рядом оно растет и ширится, пытаясь поглотить и подчинить меня. Но я сопротивляюсь. Кажется, что во мне что-то долго спало и дремало, а сейчас пытается вылезти наружу и показать себя белому свету, но я отчаянно запихиваю, заталкиваю это обратно, не желая иметь ничего общего с этим. Сабит приподнимается на локтях, всматриваясь в мое лицо. Мне так страшно. Боже, как мне страшно от понимания, что же я чувствую. Краска стыда жарит щеки. – Принесу воды, – шепчет Сабит начиная отрываться от меня. Я понимаю если он сейчас уйдет, нить порвется. Тот купол, что есть сейчас лопнет как мыльный пузырь. Хватаю его за рубашку, и глазами умоляю не уходить. Он замирает на мгновение, давая мне шанс еще раз все взвесить. Видимо, мой мозг слишком долго был без кислорода, и отделы, отвечающие за критическое и логическое мышление, перестали функционировать, или моя необходимость в человеческом тепле была на максимальном уровне, и я просто позволила случиться этой близости. Я устроилась боком на полу подложив локоть под голову. Сабит без вопросов улегся за моей спиной, не задевая меня, он замер. Сейчас мне хотелось, чтобы он прижал меня к себе крепко, тесно, чтобы от этих объятий спирало дыхание, а не от воспоминаний о его брате и бесконечных пытках. И позволив себя непозволительную наглость и распущенность, нащупав за спиной его руку, перекинула ее через мою талию. Сабит притянул меня к себе. –Так? – слегка осипшим голосом спросил Сабит. Я согласно кивнула. И мы застыли в этой позе на бесконечное количество секунд. Сна нет. Лежу тихо. Сабит глубоко и равномерно дышит. Мне очень хочется посмотреть на него. Когда еще у меня будет такая возможность? Разворачиваюсь. Даже сквозь глубокий сон, Сабит чувствует мои движения. Его рука плотнее прижимает меня к теплому боку. В гулкой тишине я прислушивалась к стуку в его грудной клетке наши сердца не бились в унисон. Гулкие удары, стучали о его ребра, правильно и ритмично. Мое сердце неслось вскачь. Ритм в моей груди дурманил и пьянил. Это то, что заставляет человека совершать роковые ошибки и делать неправильный выбор. Эти эмоции, туманят разум вынуждая принять неправильную сторону. Они заставляют идти у них на поводу. Они вынуждают человека стать наркоманом, а тот кто дает ощутить этот экстаз, становится твоим дилером. Вот в этом и был для меня весь ужас. Я была перспективным наркоманом и это не самая манящая даль. Мой дилер лежал рядом и не понимал, чем в данный момент для меня становился. Я знала что научусь с этим жить. Научусь прятать это в себе, тщательно и глубоко, возможно иногда доставая это сокровище из глубин своей души и любуясь этими радужными гранями. Но об этом не должен знать никто и никогда особенно Сабит. Несколько часов слабости, обернутся для меня неистощимой кровоточащей раной, которую я буду зашивать и разрывать снова и снова. Я была не готова к этой битве, я была слишком слаба. Коснувшись его лица, кончиками пальцев черчу по мужскому лицу линии. Красивый греческий нос, с горбинкой очевидно, что когда-то был сломан и не единожды. Шрам над левой густой смолистой бровью, глубокий и широкий. Ресницы подрагивают от сновидений. Провожу и по ним. Мягкие, пушистые, плотные я чувствую каждую ресничку, что касается моей кожи. Губу, такие какие и должны быть. Их хотелось касаться. Изучаю их. Обвожу по контуру. Его дыхание щекочет мне пальцы. Веду вниз по колючему подбородку. Горлу. Вижу движение его кадыка. Касаюсь кожи на шеи, где видны крупицы татуировок. Любопытство распирает. Ничтожно маленькие фрагменты рисунков, что видны из под ворота рубахи, не дают полной картины. Передвигаю пальцы чуть в бок. Останавливаюсь на его пульсе. Прижимаю пальцы к вене. Считаю. Пульс все так же ровен и ритмичен, бьется в теле своего господина. Внезапный стук об косяк дверного проема ванной, пугает меня. – Господин?! – тревога в голосе Нуртен слышится очень ясно. От неожиданности я вздрагиваю. И хочу убрать руку с кожи Сабита. Но она оказывается прижата мужской ладонью к тому месту, которое я так старательно изучала. Рука Сабита на моей талии сжимается и прижимает к себе. Я не могу развернуться или сделать вид, что не касалась его тела. Нуртен все видела. И сколько она стояла и наблюдала за нами только Богу известно. И я делаю несусветную глупость. Опускаюсь головой на его плечо и без стыда, делаю вид, что сплю. – Да! – отзывается он, зажав меня с двух сторон. – У вас все в порядке? – задает она странный вопрос, учитывая в каком погроме мы лежали. – Да! – утвердительно отвечает Сабит, даже не шелохнувшись. – Накрывать завтрак? – Который час? – Шесть, Господин! Совещание в 7:30, – сообщает она. – Перенеси на 9:30, и никакого завтрака Нуртен! – Сабит, ты голодаешь третьи сутки. Это не хорошо мой мальчик. И об этом ведь никто не узнает?! – заговорщицки прошептала она. – Узнает Махат! Перестань перекраивать традиции, как тебе удобно. – Ты рассчитываешь, что сегодня Талие, будет поить тебя чаем, каждые два часа? – спросила Нурса и Сабит напрягся. Я почувствовала, как сократились мышцы его тела. Неужели, Нурса не видела мое позорное мнимое притворство? Или задала этот вопрос специально, чтобы я услышала? – Нет, я ее об этом не просил. – Ответил Сабит спустя мгновение. – Это можешь сделать и ты? – Сынок, если ты хочешь все по традициям, то это должна делать … Госпожа, – настаивала женщина. И кажется при этом разговоре ее совсем не смущало, что мы спим на полу, среди осколков. – Нуртен, не будоражь мой мозг с утра пораньше, – взмолился Сабит и добавил, – на балконе нужен ковер. – Хорошо, – покорно отступила Нуртен в споре. Я почти не дышу. Старательно изображая из себя крепко спящего человека. Сабит вздыхает с еле слышным стоном. – Что случилось? – подняв на него глаза, и видя гримасу боли исказившую его лицо, спрашиваю я. – В спине…кажется, – он шевелит плечом и рукой, продолжая морщиться. – Давай посмотрю. – Я попрошу Нуртен. – У нее и без тебя полно забот. Повернись! – требую я уже полная сил и совсем не похожая на спящую принцессу. – Приказываешь? – Пф-ф-ф, – фыркаю я, – разве это был приказ? – скопировав его возмущенный взгляд задаю я вопрос. Он сдается разворачиваясь ком не спиной. Рубаха Сабита пропиталась кровью в нескольких местах. – Мне нужна аптечка! – Что там? – попытался он извернуться и заглянуть через плечо. – Пока не знаю. Сними рубашку. Он потянул за край белоснежную ткань и зашипел. – Давай помогу, – предложила я свою помощь, аккуратно стягивая рукава одежды, освобождая его тело от грязной одежды. Сабит остался полуобнаженным. Бегая глазами по его торсу и рукам, я бессовестно разглядывала его тело. Он замер, нервно облизала пересохшие губы, и продолжал сидеть передо мной на коленях. Я как маньячка не могла прекратить пялиться на него. Он откашлялся. Неловкий стыд, заливает мое лицо краской. И я неторопливо обхожу его, чтобы все же осмотреть спину. – Зачем нужно было выбивать дверь? Теперь рубашка испорчена и дверь тоже, – с укоризной заметила я. – Если бы ты не закрылась на замок, то мне не нужно было бы ее ломать! – Значит виновата я? – Нужно было сразу сказать что тебе плохо. И всего этого бы не случилось! – повысив тон отчитал он меня. Что он подразумевал под “Не Случилось”? Разбитого зеркала или украденных мной минут с ним? – Значит, дело не в том, что ты неотесанный болван, который без разбора мелет все что приходит ему в голову? А в том … – Нет! Все из-за того, что ты вечно молчишь. От тебя не добьешься и слова! – он вскочил на ноги я отшатнулась назад, от такой резкости в движениях. – Я сам справлюсь, спасибо за помощь! – прорычал он, собираясь уйти. Разозлившись на его тон и очередные обвинительные приговоры в мой адрес, ткнула пальцем в одну из ран. – А-а-а – крикнул Сабит, развернувшись ко мне злой как черт из преисподней. Ноздри раздуваются, дыхание сбито. Моя рука как орудие преступления повисла в воздухе. Сабит сцепив зубы, смерил мой выставленный палец испачканный кровью, ледяным взглядом. – Больно? – пропищала я. Его глаза метали молнии. В таких случаях работает только одно правило, нельзя двигаться. Я добыча, он охотник. Мое отступление для него как призыв к погоне. Я еще не знаю его повадки, плохо изучила привычки и вспышки гнева. Мне тяжело понять границы допустимого. Он наступает, я отступаю, он выдыхает, я вдыхаю. Снова игры в догонялки? Его взгляд опускается вниз. – Стой на месте! – произносит он. – Стекла, – иногда его забота кажется искренней. Я остановилась, изучив белый мрамор, пол усыпан блестяшками отражающими наши лица. Мы в них дробились превратившись в холодные копии друг друга. – Скажи где аптечка, я помогу, – все еще осматривая пол, сказала я. – Пойдем в ванную в моем кабинете.