Ранний рассвет

Раннее утро не приносило облегчения. Яркие солнечные лучи проникали в небольшую уютную комнатку, стелились по теплому ковру, утопали среди мягких подушек на не заправленной, белоснежной простыне. Букет полевых цветов, стоявший в большой прозрачной банке, на дне которой осталось еще немного прозрачной воды, повернул маленькие пастельные бутоны в сторону открытого окна. Легкие занавески развевались от каждого дыхания ветра. Один крохотный лепесток сорвался от очередного порыва и опустился на теплую поверхность стола, затерявшись среди таких же остывших кусочков. Тишина, тяжелая, давящая, укутывающая, но не дающая покоя. Легкий край свежей занавески невесомо коснулся рыжих прядей волос. Лучи солнца, как не старались, не могли снова зажечь их, лишь сами утопали в этой меди, глубокой, погрязшей в своей тоске. Оперевшись спиной о стену под окном, и поджав колени к груди, Мила уткнулась в них лбом, пытаясь укрыться от всего произошедшего под сенью своих волос. Но жжение в груди, жжение в глазах от горючих слез, не давали этого укрытия. Да, она дома, да, она смогла добиться каких-то целей, но она и многое потеряла. Больше всего ее сердце ранил его уход. До последнего он был рядом, помогал, оберегал. Он привязал ее к себе. Сколько себе девушка твердила, что нельзя полностью растворяться в нем, что это только на время, что они не созданы друг для друга, но не смогла удержаться. Ей самой хотелось так тепла, после того как холод родного дома практически уничтожил ее душу. Единственного родного человека, своего брата, ей пришлось оставить, но она верила, что сможет все исправить, что не так все плохо. Он… они оба, самых близких и дорогих ей мужчины должны были понять. Сильные руки, нежные серые глаза, эта уверенность, эта защита, которую она ощутила в руках Сережи прошлой ночью. Каждый раз, как она разрешала себя целовать, она понимала, что сама становится жертвой своих же убеждений. Он был искренен, он желал только добра, хотел сделать все, чтобы обезопасить ее, а она так… Правду нельзя было долго скрывать. И эта ночь только еще больше подтолкнула девушку на решительный шаг. Сергей не стал бы долго сидеть на месте, зная, что его друг в опасности, но, Мила была уверена, теперь уверенна, что и ради нее он бы кинулся в омут с головой. Она не имела права оставлять его без выбора, но и ставить перед ним тоже было очень жестоко. Просто хотелось уберечь, просто хотелось облегчить. Можно успокаивать себя сколько угодно, но Мила понимала, что ей нет оправдания. После случившегося этой ночью она просто сама себя возненавидит, если так и будет дальше обманом окутывать Сережу. Он свободный человек… и пусть не совсем человек, но это ничего не меняет. Управлять, манипулировать окружающими, так же как делает ее отец, она не собиралась. Она не такая…. В его глазах было столько боли, но ни капельки злости. Зато Мила злилась сама не себя. Растрепанная, в одной ночной сорочке, она выглядела так жалко. Если он сейчас просто ударит ее, это будет лучшая реакция, она заслужила. Но Сережа не сделал этого. Он молчал, плотно сомкнув губы, которые прошлую ночь оставляли жаркие поцелую на всем ее теле. Она позволила, она снова хотела привязать его к себе, но только уже не с помощью магии, хотя… Не зря же всех женщина зовут колдуньями, они могут очаровывать мужчин. Мила воспользовалась природным волшебством, дарованным ей через гены своих предков. Хотя, княжна и так знала, что этот парень уже долгие годы не равнодушен к ней. Ей не пришлось прилагать много усилий, от чего на душе было еще противнее. Рассвет застал Милу именно в таких чувствах, раздирающих сейчас изнутри. Он ушел, молча, не обернувшись. Девушка видела, сквозь распахнутое окно, как крепкая фигура Сергея пересекла внутренний двор и скрылась в воротах. Темное море леса, окружавшее княжество, начинало просыпаться, раскрывая зеленые глаза листвы. А вот изумруды Милы был полны слез. То, что она изначально запланировала, все это она сможет сделать и без посторонней помощи, вот только…. Только в сердце, в душе, осталась пустота. И если брата вернуть она сможет, так же как и его доверие, то в случае с Сергеем княжна не была уверена. Она не думала, что будет так больно. Он не должен был становиться частью ее жизни, он должен был просто помочь, просто быть инструментом…. Подняв голову, девушка вытерла тыльной стороной ладони слезы, оставляя мокрые разводы не веснушчатых щеках. Глаза невольно скользнули к постели. Она не сможет его забыть, так же как и он ее. Но этого и не надо делать. Засевшая в груди боль будет напоминанием о том, что нельзя играть с чужими чувствами, не получив ожег своих. И пусть он не сказал ничего, но его молчание было громче всякого крика, больнее всяких укоряющих фраз. Его уход – это не месть, это их общая безысходность. - Прости, - шепотом сорвалось с искусанных в приступе истерики губ. Мила снова ощутила, как по щекам покатились горячие слезы боли. Он ушел… Он…ушел…